И вечности мало

Она вынула ножку из воды, проводя ей по его мокрой спине и тихо посмеиваясь. Он отпустил бортик широкой мраморной ванны оборачиваясь к ней и перехватывая миниатюрную ступню, поочерёдно целуя каждый пальчик. Её нежная кожа чуть порозовела в теплой воде. Она медленно подплыла к нему, обхватывая его плечи руками и обвивая его тело ногами, прижимаясь совсем близко. — Вранье, что вампиры не любят купаться, — промурлыкала она. — Мне это занятие очень по душе. Он с улыбкой поцеловал ее в сомкнутые сочные уста, подхватывая ладонями за ягодицы и чуть приподнимая. — Мне тоже. — Если бы из нашего замка хоть один живой человек вышел, начали бы ходить легенды, что здесь ад на земле, — хмыкнула она, пальчиком проводя по его груди. — Да? А по-моему, сущий Эдем, — прошептал он, резким движением заполняя её. Пятьдесят лет. Полвека рядом с ней, здесь, где никто их не найдёт. Кто бы мог подумать, что однажды он испытает счастье и даже забудет о вечном страхе. Она оставалась рядом, неизменно юная и прекрасная, а густые леса и бесконечные воды океана вокруг делали их жизнь на этом пустынном острове тихой и не подверженной постоянной опасности. С ним никогда такого не было, он вечно вынужден был бороться, бежать. А ещё рядом всегда была семья. Те, кем он дорожил более всего, но знал, что они могут предать его. Она же никогда не смогла бы, телом и душой полностью принадлежа ему. Её вздох разнесся по всей купальне, выполненной в восточном стиле, оборудованной в подземелье замка. Здесь было, как и везде в их доме, темно. Свечи, стоявшие по бокам огромной ванны создавали приглушенное сияние. — Клаус, — вырвалось у нее вместе с криком наслаждения. Он уткнулся в её острое плечико, слизывая с него капли воды и откидывая за спину её мокрые волосы. Пятьдесят лет им не было скучно здесь в одиночестве. Конечно, такой срок — ничто для бессмертного. Но это много вдвоем. Им было о чем говорить, они не переставали ощущать притяжение друг к другу. И Эдме ни разу не пожалела о том, что оставила прежнюю жизнь. Конечно, пока что они вынуждены были находиться здесь в полном уединении. Но когда-нибудь, когда угроза от его отца пройдет, он покажет ей весь мир. А пока что ей было хорошо здесь, рядом с ним.

***

Эдме, завернувшись в простыню, вышла на балкон. Вдалеке занимался рассвет, окрашивая облака своим мягким сиянием. Свежий утренний воздух пах лесом. И она слышала бесконечную гулкую тишину. На этом острове не было никого, кроме них и прислуги замка. А ещё периодически являлись путники. Ведь корабли в этих землях терпели крушения очень часто, а выжившие всегда приходили к ним. Именно они и были едой, помимо запасов крови, которыми было набито подземелье. Кровавые пиры вошли здесь в традицию. Буквально на днях вольным ветром сюда занесло одного торговца и мальчишку-матроса в придачу. Вонзаясь клыками в шею последнего, Эдме видела его широко распахнутые глаза, душа в глубине зрачков которых совсем не хотела улететь в небытие. Он хотел жить, путешествовать, видеть мир, прижимать к себе женское тело, пить вино, страдать, любить. А вместо этого он останется лежать обескровленным телом на каменном полу зловещего замка. Эдме помнила, как с наслаждением пила его кровь. А потом целовала испачканными губами Клауса, которые перегрыз горло второму. Они никогда не оставляли никого в живых — какой толк, если они не выберутся отсюда? Лишь однажды совсем молоденькая девочка, дочка капитана погибшего корабля, вызвала в каменном сердце Эдме жалость. Она была напуганной, дрожащей, отчаянной. Знала, что ее ждет гибель, но не молила и не выказывала страха. Лишь пронзительно смотрела. А в глазах светилась жажда жизни. Она напомнила принцессе ее саму, когда она еще была человеком. В итоге, Эдме обратила эту девчушку и сделала своей служанкой. Анна, так её звали, навечно будет благодарна создательнице за подаренную жизнь. Возможно, не так уж и плохо иметь рядом кого-то до безумия привязанного к тебе. Поначалу ей все это безумно нравилось. Она с азартом считала число жертв. Но с каждым прожитым годом Эдме все больше видела в их глазах. Она помнила, что такое хвататься за жизнь. И каждый из них проигрывал эту схватку, не имея ни малейшего шанса. А она вдруг осознала, что однажды это может наскучить. Ей не нравились раздутые синие тела, разбросанные по залу, которые она приказывала убирать, но они вечно заново накапливались. А ведь это делала она сама. Быть может, есть что-то в том, чтобы быть безжалостным всесильным монстром. Но диким животным, которым руководит кровь — это уже не очень. Клаус сказал ей, что так нужно. Клаус сказал, что она должна питаться. А ещё, что люди бесконечно жалкие. Она видела, что он никогда не смотрел им в глаза. А ещё она ни разу не сдержала его. И постепенно наблюдала, как безжалостнее он расправляется с ними. В нем становилось все меньше человечности. Клаус, тоже выскользнувший из постели, тихо приблизился к ней, обнимая за плечи и целуя в шею. — О чём задумалась? — Мы не можем вечно проливать кровь, Клаус. Было странно это слышать от нее. — Ты так считаешь? — Считаю. Нам следует остановиться. Я хотела бессмертия, но не этого всего. Он поймал ее за подбородок и развернул к себе. В глазах её стояли слезы. Жажда, мания убивать. Поначалу ей нравилось, но теперь нет. Она любила его до бесконечности. Любила и человека, и монстра в нем. Но ей не нравилось, что с ней он становился только монстром. Не этого она хотела. Иногда полное принятие не поддерживает, а губит. Клаус — не его отец. Клаус никогда бы не навредил семье. Однако Эдме видела, что с каждой жертвой, упавшей к её ногам, все темнее становились его глаза. — Мы вампиры, дорогуша, — покачал головой он. — Мы не можем не убивать. Из этого мы черпаем силу. Она и так слаба. Кем она станет, если не будет забирать чужие жизни? В этом её превосходство. Он ощущал, как сходит с ума от её потемневших глаз, от мрачной сущности. Только вот это была уже совсем не импульсивная непосредственная очаровавшая его девчонка. Ту Эдме он убил, родив монстра. Сейчас, когда она произносила такие странные слова, через её сущность пробилось что-то старое. Но это лишь на миг. Пол века он видел перед собой бесчувственную убийцу. Юная принцесса Эдме была эгоистична и смеялась над смертью, но сама никогда не забрала бы у кого-то жизнь, которой сама так дорожила. Теперь же все изменилось. Жажда жить сменилась в ней жаждой крови. И Клаус знал, что даже если сама захочет, она не остановится. Потому что она зависима от него. А он монстр, который не даст ей остановиться. Он собственными руками из нее это сделал.