День, когда падёт стена

- С чего ты вдруг так расщедрился? – недоверчиво рассматриваю разложенную на столе карту с аккуратно вычерченными тактическими схемами. Разными цветами обозначались стрелки движения каждой группы. - Почему я должен каждый раз оправдываться перед тобой? – так же сухо. Вопросом на вопрос. И этот пронзительный взгляд, остановившийся на моем лице. - Ладно, выкладывай, ради чего дернул, - в примирительном жесте поднимаю открытые ладони, показывая нежелание тратить ценные минуты на бессмысленные споры. Никак не отреагировав, командир приступил к долгим объяснениям, водя кончиком карманного ножика вдоль стратегически важных линий. Сколько ночей он не спал, чтобы вновь придумать столь невообразимую для среднестатистического ума схему? Возможно, мы снова будем обречены на неудачу и большие потери, но если бы лезли без планов Смита, то готов голову на отсечение дать, нас бы всех земля упокоила в своих колыбелях, заботливо обнимая жесткими корнями. - Как только доберемся до этой точки, - выразительно тычет в огромный кружок кровавого цвета, - мы продолжим разделение, но уже на пары. Так будет проще маневрировать по разрушенной части города и не привлекать внимание титанов своим столпотворением и галдежом. Заодно и эффективней сможем занять позиции и почти бесшумно убирать этих гадов. Мальчишка будет в паре с Ханджи, - делает акцент, на последней фразе и замолкает, бросая на меня выжидающий взгляд. Словно проверяет реакцию. - И ты его пошлешь с этой полоумной? Да она же из него приманку для тварей сготовит, - никак не поменявшись в лице, даю понять, что сейчас меня интересует успех будущей операции. Не стоит путать с личным. - Они направятся к подвалу, от которого у него есть ключ. Нужно разыскать его в руинах построек. Возможно, мальчишка что-то вспомнит, когда окажется там, а Ханджи, пусть и сумасбродная, но весьма ценный ученый. У нее на полезные находки нюх получше моего будет, - его лицо так же непроницаемо. И вообще, этот разговор больше похож на перебранку, только без матерных слов и мордобоя. В кабинете командира витает такое напряжение, что просто проветрив помещение, от подобного будет сложно избавиться. - Хорошо. – Согласно киваю. - Я в паре с Кирштайном. Он хоть и труслив, но чуйка у него на опасность потрясающая. Если учесть, что моя, твоя и Майка позиции, - он наглядно водит по отмеченным точкам, - являются одними из самых важных, после позиции Зоэ. - Хорошо, а чью задницу должен подтирать я? – скрещиваю руки на груди, не сводя глаз с карты. - С тобой будет Аккерман. Вы оба друг друга стоите. Так что, по моим предположениям, сработаетесь на отлично, - пальцами свободной руки усиленно трет переносицу. Устал. - Хорошо. Есть еще что? – готовый уже покинуть кабинет, все же интересуюсь, есть ли для меня еще какая информация. - Как нога? - Нормально. – Благодарно киваю и выхожу из помещения в узкий коридор. Солнце уже заходит, а значит, скоро отбой. И снова буду предоставлен только себе и своим мыслям. Не мешало бы еще немного поработать, ведь завтра с рассвета начнутся приготовления, а уже послезавтра мы окажемся в седлах. Решающая вылазка. Они каждый раз решающие. Но в этот раз все будет по-другому. Пусть в прошлые попытки мы и терпели неудачи, но почти вслепую исследовали подходы к точке назначения. И теперь этот час пришел. Конечно, предугадать передвижения титанов сложно, но вполне возможно выстроить схемы по результатам прочесывания территорий. Это почти как пальцем в небо тыкнуть, но если сидеть сложив руки на коленях, то рано или поздно будем убиты. Либо этими монстрами, ставшими жертвами генетических экспериментов, либо же выжившими из разума от страха людьми. ** Оплошать и умереть. Отставить. Целый день мастерю более удобную конструкцию для ноги. Ведь, кроме того что придется много быть в седле, так еще и маневрировать нужно будет. Благодаря указанию Ирвина, в моем распоряжении много подручных инструментов, позволяющих удобно тесать дерево, обрабатывать грубо выделанную кожу. После этого, нужно будет сходить в конюшню к кобыле, проверить, как подковали, вычистили. Еще раз пересмотреть всю сбрую, чтобы в решающий момент не лопнула подпруга, как бывало иногда на учениях или не заклинило железо. Седлать тоже сам буду, ведь кому еще доверишь свою жизнь, как не своим рукам? Привычная суматоха. Пыль клубами витает в воздухе, топот кожаных сапог, перекрикивания, сквозь которые проскальзывает сочная брань, звон конской упряжи. Поработав до вечернего построения, с приятной усталостью в теле стою рядом со своим отрядом в ожидании командира в демонстрационном зале. Эрена за весь день вижу только сейчас. Стараясь делать это незаметно, потирает натруженные руки – сегодня ему пришлось вместе с бритоголовым напарником заниматься лошадьми – убрать стойла, накормить-напоить, да хорошенько вычистить животных под жесткие седла. Не поднимает взгляд на меня, хотя видно, что желает поймать момент и, когда отвлекусь, украдкой скосить глаза в мою сторону. Завидев входящего Ирвина, тут же киваю своим ссутулившимся подчиненным. Все, как один, в момент вытягиваются по струнке и ждут дальнейших указаний. - Хорошо вышколил, - похвальная улыбка никак не к месту. Но криво ухмыляюсь, согласно кивая головой. И последующий час Ирвин растолковывал всем свою схему. Вырисовывал все на доске мелом, активно поясняя логичность той или иной позиции. Уставшие солдаты внимали, каждый принимая указания в свою сторону. А после собрания, махнув рукой, распускаю всех по своим комнатам – ведь самое главное для них перед вылазкой, как следует отоспаться после тяжелого подготовительного дня. Мальчишка поначалу не спешил уходить. Приходится лишь игнорировать его пытливый взгляд на моем затылке, а потом все же передумать и покинуть помещение последним. Как только дверь закрывается за его спиной, тяжело выдыхаю. Порой слишком сложно общаться с кем-то перед вылазкой. Даже Ирвин как-то давно сказал, что перед столь серьезными событиями, и без того немногословный, я вовсе замыкаюсь в себе. Может, кто-то сочтет это за суеверность, но в такие дни я стараюсь избегать прямого зрительного контакта, избегаю излишнего общения. Стараюсь не запоминать улыбки на лицах. Даже тех людей, кого едва ли знаю. Слишком трудно потом помогать собирать уцелевшие трупы, сдирать с их одежды нашивки для родных, запомнив их беззаботные лица, их уверенность в том, что вернутся обратно в стены, смогут повидаться с близкими, возлюбленными. Но судьба оказывается более суровой к их короткой жизни, которой уготован столь скорый и трагический исход. ** Как и остальные ночи перед вылазками, я провел эту, сидя на не разобранной постели, сжимая в руках книгу. Страница за страницей, а беспокойство все больше и больше жжет изнутри. Нести ответственность за чужую жизнь намного серьезней, чем за свою. Да и эта вылазка не должна провалиться. Ведь для нее сделано очень много. А сколько солдат костьми легли ради того, чтобы обнюхать каждый клапоть этой драной земли, чтобы проложить нам путь к разгадке, предвещающей спасение всего человечества. Узкая золотистая полоска едва искрится на горизонте, разделяя укрытую мраком землю и угрюмое ночное небо. Так и не уснув, захлопываю книгу и встаю с кровати для того, чтобы начать приводить себя в порядок. Умываюсь над тазом прохладной водой, приготовленной еще с вечера. Немного похлопав себя по щекам, чтобы взбодриться, вытираюсь заготовленной мягкой тканью. Из шкафа выуживаю экипировочные ремни, сапоги и, самое главное, самодельную конструкцию для ноги, которая сможет меня достойно поддержать. Позвякивает металл мелких прочных блях, крепкая кожа поскрипывает меж пальцев, когда все застегиваю на себе и проверяю, стоит ли затянуть сильнее или немного ослабить, чтобы обеспечить максимальный комфорт при разных движениях и вариаций их последовательности. Напоследок накидываю на себя форменный пиджак и захватываю плащ-накидку. Мазнув рукой по отросшим волосам, которые бы стоило уже остричь, тушу свечу и, бросив взгляд на постепенно багровеющее небо в первых рассветных лучах, покидаю свою комнату. В коридорах пока тихо и спокойно, но за дверьми уже слышна активная возня и переругивание совсем юных солдат, что не может не радовать и одновременно разочаровывать. В первом случае это означает, что дисциплина процветает среди подчиненных. А во втором, слышать их щебет о том как пойдут в отрыв после возвращения, даже немного больно. В ход своим мыслям отрицательно машу головой, стараясь выкинуть эту дрянь из мозгов и не начинать хоронить молодых заранее. Стоит и себе пообещать, что если верну всех матерям и женам не обрывками их форменных нашивок, а живыми, то непременно сяду с ними за один стол и заставлю пить наравне с собой. Пока дохожу до конюшен, солнце уже на треть вышло из-за горизонта, стараясь охватить своими лучами как можно больше территории, а позади, у казарм, слышится довольно бодрый гомон пусть и сонных голосов. Предстоит активная седловка и приготовление повозок с провизией и дополнительным оснащением, необходимым в роли сменки. Хотя часть из них – обманка. На крайний случай, если на группу с провизией или оружием нападут титаны, то можно использовать их как щит, немного выигрывая времени для подачи сигнала об опасности и прибытия помощи, которая страхует неподалеку подобные «караваны». Считанные часы до того момента, когда Ирвин с остервенением приложится шенкелем к бокам своей лошади и рванет в стремительно открывающиеся перед воинами ворота…