День, когда падёт стена

Так и не дождавшись выписки, в один прекрасный день, когда проливной дождь застилал окрестности за окном непробиваемой стеной бесконечного потока крошечных капелек, просто собрал свои скромные пожитки, что были при мне в лазарете, и покинул свою койку. ** - Сумасшедший, - поправляя средним пальцем погнутую дужку очков, Ханджи злобно шипит. - От кого это я слышу... - откидываюсь на спинку стула, наконец, отвлеченный от дела этой полоумной. - Чего хотела? - За твоим отчетом, вообще-то, - задумчиво почесав затылок, немного стушевывается, - но когда я пришла проведать тебя и увидела пустую кровать.. - Не нагнетай. Вот, держи. И проваливай. - Перебиваю этот страдальческий монолог обиженной девы, протягивая ей прошитые темной нитью листы. - А ты все такой же хам, - ничуть не оскорбляют мои слова. Даже наоборот, подзадоривают. То ли блеск взгляда, то ли блик линз очков - не разобрать. - Спасибо за комплимент. Еще вопросы? Быть может, я могу уже выставить тебе счет за мое драгоценное время, которое ты тратишь зря? - Язва. - Сумасшедшая. - Чистоплюй. - Извращенка. - Может, прекратите паясничать? Как дети, - зайдясь в перепалке, оба не замечаем, как сюда заходит Ирвин. Интересно, как долго это он все слушает? - Я еще вернусь, - грозно сверкнув взглядом, наполненным привычным нездоровым азартом, проходит мимо застывшего Ирвина. - И что это сейчас было? - устало выдыхает, слегка оборачиваясь назад и удостоверяясь, что дверь прикрыта. - Обычная дружеская беседа, - облокачиваюсь на стол, немного подаваясь корпусом вперед. - Как нога? - он не из тех, кто станет сетовать на мои поступки. Он привык. Изучил от "а" до "я", просчитывая каждый ход моих мыслей. Может, именно поэтому, он сейчас стоит совсем не удивленный моей "неожиданной" для остальных локацией. - В порядке, - подпираю подбородок тыльной стороной ладони, выжидающе глядя на командира из-под челки. - Я прочел все то, что ты написал. - Не стоит, - кривлюсь. - Ты даже не дал мне его оформить, как нужно. - Если он будет затребован официально, заберу у Ханджи, - холод сквозит в его голосе. - Я могу еще раз написать. Нашел проблему, - бурчу, не имея желания с ним разговаривать после недавних событий. - Нашел, - оказывается у стола, упираясь широкими ладонями в столешницу и заглядывая в глаза, как в душу. - Еще вопросы? - почему мы друг друга ничем не можем удивить? Почему его реакция может быть такой угадываемой, но порой настолько непредвидимой, что остается лишь строить целые цепи логических доводов? - Да, - с легкостью перегибается через стол, хватая одной рукой за ворот и притягивая к себе. Прикладывается губами к моим, сильно вжимаясь. Саднит. Толкается горячим влажным языком в баррикаду плотно сомкнутых створок. Ведет меж них, с силой втискиваясь. Но безрезультатно. Лишь хмурю брови и не предпринимаю попыток открытого противостояния. Не все же ему победителем с богатыми трофеями быть. - Неужто мальчишка лучше? - шепотом, таким тихим шепотом, чтобы я смог едва различить слова. - О чем ты? - совершаю глупость, отчего полностью завладевает моим ртом, грубо терзая его. Удовлетворившись своей властью надо мной, отпускает, легко оттолкнув рукой назад. - Как же ты слаб на самом деле, капрал, - коротко облизывает покрасневшие губы. И тут же виснут тяжелые секунды молчания. Прожигаем друг друга разъяренными взглядами, стараясь не уступать в этом невербальном бою. Не в силах просто отвести глаза в сторону. Не в силах даже просто сморгнуть это знакомое колющее чувство. - Так зачем пришел? Поведай. - Встаю из-за стола, стараясь не хромать. Но нога, к сожалению, еще не полностью зажила. И все же, я не жалею, что удрал, как сопливый подросток, из-под строгого контроля не очень очаровательных медсестричек преклонного возраста. - Раньше ты не спрашивал причину, по которой я приходил к тебе, - совсем не удивляется. Надо же, как быстро смирился-то. - Соскучился по моей заднице, что ли? - коварно усмехаюсь, понимая, что против реакции собственного тела на этого человека не пойти. - Тогда делай свое черное дело поскорее и уходи, - слегка прихрамывая, обхожу стол, вплотную приближаясь к командиру. Недовольный, но до невозможности возбужденный взгляд, скользит сверху вниз. Оценивающий. Останавливается на больной ноге. - Прекрати себя так вести, - перехватывает мое запястье у своего лица, сжимая пальцы вокруг него так, чтобы едва весомое чувство колкой боли разошлось крошечными импульсами. Замираю, снова вглядываясь в эти глаза. Сейчас там лишь усталость. И странная взволнованность. - Тебе же это нравится, - облизать губы и растянуть их в улыбке, не предпринимая попытки вырваться. Я хочу поиграть в кошки-мышки со сменой позиции. Дать понять мышке, что кошка в ее ловушке. - Это приказ, - дергает за руку, заставляя пошатнуться и неосторожно наступить на больную ногу. Первое, что так сильно захотелось сделать - это завыть волком от боли, окутавшей все тело, превратившей его в сплошной комок потревоженных нервов. Но лишь прикусываю губу, что не скрывается от взгляда Ирвина. - Извини. Я не хотел тебе сделать больно. Если хочешь, мы можем просто поговорить. Я вижу, что тебя многое волнует, - его голос неожиданно смягчается. Недоверчивый взгляд красноречив. Я не могу ему верить - этот безоружный тон, ослабленная хватка и готовность в глазах помочь растопят даже бессердечного. Но... - Ты же знаешь, что можешь мне довериться, - тянет, привлекая к себе. Покорно прижимаюсь щекой к широкой , глядя в пол. Проводит огрубевшей ладонью по волосам, попутно зарываясь в них натруженными пальцами. Прикрываю глаза в блаженстве - я соскучился по ласке. - Послушай, я тебе тут не сопливая девчонка, - недовольно бурчу, отстраняясь. - Мне еще работать нужно. - Стыдно. Стыдно от того, что не могу скрыть этого идиотского смущения. - Так уже лучше. Узнаю тебя прежнего, - отпускает меня, и уголками обветренных губ улыбается. - Заходи сегодня вечером на огонек, - с этими словами он покидает мою комнату. Остается просто сесть обратно за стол. Но...не до работы. Столько всего нужно понять, обдумать. Как вести себя дальше. Самый главный вопрос состоит в том - как выяснить ту самую причину, по которой Ирвин вдруг не поделился со мной важным тактическим решением. Да и вообще, его странности всегда заставляли меня лишний раз напрячься и лишь провожать проницательным взглядом широкую спину. Целая кладезь хитроумных сплетений, казалось бы противоречивых мыслей, идей, стратегий делают из него не только великолепного командира, но и весьма темную личность. Доброта в голубых глазах, подернутых в уголках сеточкой врезающихся морщинок, размашистые брови, иногда задумчиво сводящиеся к переносице, тонкий, по-хищному, острый нос, и, конечно же, снисходительная улыбка. Вкупе с добродетелью и обаянием, он мало у кого вызывает негативные эмоции, если не брать в расчет пару других военных подразделений. Но там уже свои счеты с командиром, в которые лучше не соваться, дабы сохранить целостность своей задницы. И мало кому Ирвин порой, как бы невзначай, позволяет видеть себя таким, какой он есть на самом деле. Просто обычным человеком, с самыми обычными привычками и пороками. Поглазев еще немного на дверь, за которой только что скрылся командир, облокачиваюсь на потертое дерево столешницы, устало потирая ладонями лицо. Нужно хоть немного сосредоточиться, чтобы доделать нужный объем работы, который я запланировал на сегодняшний вечер. Зря, что ли, из лазарета удрал? Хотя, признаться, побездельничать было даже весело, однако, в тот момент мне так не казалось. Когда изводился какими-то книжечками, пытаясь убить каждую минуту, тянущуюся целую вечность. И сейчас, всего лишь после короткого перерыва, тяжело взять себя в руки, если вместе с мыслями по работе, меня атакуют старые, личные. ** Стараясь меньше хромать, иду по широкой галерее. Вычурные витражи высоких старых окон, создают призрачную игру потускневших в лунном свете цветов, невольно завораживают. Искаженные отражения на каменной кладке пола не балуют разнообразием, ритмично повторяясь каждые пару метров. Кажется, я догадываюсь, для чего командир меня позвал к себе. Тут, как говорится, к гадалке не ходи. Поди, у него там между ног зачесалось. Остановившись перед дверью, не сразу прикладываюсь костяшками пальцев о деревянное полотно, разделяющее нас с ним. Ослабляю хватку, расстегнув пару верхних пуговиц и немного разминая затекшую шею. Жабо предусмотрительно оставил в своем кабинете. И только после этого коротко стучу в дверь. Не дожидаясь утвердительного "входи", просто захожу внутрь. Короткий щелчок замка за спиной. Действие, доведенное до полного автомата. Уставший взгляд, такой уже привычный мне, смотрит словно сквозь меня. Молча стягиваю с себя жакет, не желая ни о чем говорить. Если ему так нужна разрядка, он обратился по адресу. Мои мысли напоминают мне идеологию дешевой шлюхи. Пусть будет так, если кому-то это угодно. Не вижу в этом ничего постыдного и неправильного. Это стало, скорее, походить на привычку. Кто-то заядло курит, вытравливая низкосортным табаком свои легкие. А кто-то раздвигает ноги по первому же призыву. Каждому свое. Когда пальцы скользят по упругим экипировочным ремням, ловя застежки и легко расстегивая их, командир, шумно выдвинувшись на массивном стуле из-за стола, встает и направляется ко мне. Грубые кожаные полоски сползают с плеч, опускаю руки ниже, и замираю, когда он перехватывает их, останавливая. Недоуменный взгляд снизу вверх. В моих глазах немой вопрос. Быть может, я делаю что-то не так? Отрицательно качает головой, немного крепче сжимая мои запястья сильными пальцами. Снова, второй раз за сегодня, просто притягивает к себе. - Просто побудь со мной, - тихий шепот в мою макушку отдает горячим дыханием. Отчетливый ритм сильно бьющегося сердца в его груди даже успокаивает. Простояв так долгое время, немного выгибаюсь от ноющей боли в здоровой ноге из-за того, что основная нагрузка сейчас идет именно на нее. Поняв это, командир помогает добраться до его личной комнаты, укладывая меня на пружинистую кровать. И устраивается рядом, снова прижимая мое тело к себе, как ребенок плюшевого мишку. Лежу к нему спиной, глядя на подушку. Не хочется сопротивляться, но в моем сердце больше нет места доверию к нему.