Нити судьбы

      Я стоял на коленях, всматриваясь в едва различимый образ Узумару. Теперь уже не было видно очертания его силуэта, строгих, но всё же ещё детских, черт лица. В мои глаза словно песка насыпали, а тело тяжелело с каждой секундой. Мне хотелось сказать моему судье обо всём увиденном в последнем испытании, однако тот резко пресёк эту попытку.       — Не стоит. Ты сильно истощен, да и вряд ли твои слова что-то изменят, Обито… Скажи мне только одно: был ли ты со мной честен? Всё, что я слышал до этого, правда?       Воцарилась минутная тишина, я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, сглотнул комок вязкой, словно слизь, слюны, после чего несколько раз утвердительно кивнул. Мне не хватило ни сил, ни смелости рассказать ему об истинном положении дел. Внутри меня что-то окончательно сломалось. Был ли это шок от пережитых эмоций или губительное воздействие этого места… сложно сказать. Узумару прогудел что-то себе под нос, после приблизился ко мне и промолвил:       — Нас ждут, постарайся не вырубиться.        Его слова звучали холодно и даже слегка грубо, но мне всё равно… Я был готов ко всему. Неизвестная мне техника развеялась, светящиеся шарики вернулись на своё место вновь обретая человеческую форму. Прозвучала речь моего судьи, я слушал её отрывками, стараясь сконцентрировать внимание лишь на самом важном: решении Защитников Деревни Скрытого Водоворота.       — Каков же твой вердикт, сын мой? — спокойно спросил Норайо-сан.       Мучительные секунды тишины терзали меня хуже любого испытания, что было до этого. Осознавать, что сейчас мой путь может быть окончен, просто невыносимо. Медленно, с усилием я встал на ноги слегка пошатываясь. Мне хотелось услышать ответ юноши не показав ни капли своей нынешней слабости.       — Обито Учиха… достоин нашей помощи.       Воцарился шумный диспут, больше всех был возмущен Мамору, который то и дело выкрикивал своё «ОРА». Как же громко… Не понимаю, что их не устраивает? Разве я… недостаточно перенёс?! Я ощутил на себе взгляд, он исходил от Кими, которая была явно чем-то встревожена. Я вымученно улыбнулся: пожалуй, она единственная здесь, кто сейчас не раздражает меня, потому что молчит.       — Тишина! — громко и властно скомандовал Норайо-сан. — Мы все согласились на этот шаг. Кто-то из вас ставит под сомнение решение Узумару?        Ответной реакции не последовало. Забавно было бы посмотреть на их пристыженные лица…       — Тогда разговор окончен. Даже если я сам не в восторге, юный Учиха открыл свою душу и смог пройти испытания, разделив нашу боль. Мне этого достаточно. Мы поможем тебе, Обито Учиха, можешь рассчитывать на знания нашего клана.       Я склонил голову, поддаваясь вперёд. Тело стало таким лёгким, будто бы все мышцы резко расслабились, отказываясь работать. Меня поймал Узумару. Мельком увидев его строгий, оценивающий взгляд, я поник.       — Ему нужно отдохнуть… Мамору, отнеси его к алтарю, пожалуйста.       — Ора?! Пфх… что за слабак, надо терпеть до конца!       — Заткнись и выполняй! — рявкнула Тоши, явно дополняя слова оплеухой.       — Гх-х… как прикажете, — стиснув зубы, промычал тот.       Меня подхватила пара сильных рук и погрузила себе на плечи. Звуки обсуждения всё ещё доносились, но это уже неважно… Меня признали и теперь я найду ответы на свои вопросы.

***

      Мне ничего не снилось. Я провалился в пустоту, как только ощутил что-то мягкое под собой. Разбудили жгучие лучи утреннего солнца, сквозь массивные провалы в крыше и толстые трещины они били точно мне в лицо. Я открыл глаза, несколько минут прибывая в слепоте; ночная тьма, к которой я так привык, рассеялась, уступая место солнцу. Когда мои очи наконец-то привыкли к новой обстановке, я понял: лежу на каком-то мху. На нём росли цветы: колокольчики… они так сильно напоминали мне о доме, который я покинул, как кажется, чуть ли не вечность назад.       — Уже проснулся? — буркнул кто-то справа от меня.       Я резко повернул голову и увидел Узумару, сидящего рядом на обломке каменной плиты. Его взгляд был устремлён куда-то вдаль и выглядел довольно пустым.       — Узумару, — неловко начал я, — насчёт вчерашнего…       — Не стоит. Я лишь выполнил то, что должен был…       — Всё равно! Спасибо тебе! — перебил я, после добавив: — На самом деле, мне хотелось бы кое-что рассказать…       — Позже, — всё так же недружелюбно отвечал собеседник, встав с камня. — Это может подождать. Я провожу тебя к нашему архиву…       — Ты не будешь рядом со мной?       — Нет. Для таких дел есть более знающие Защитники. Мастер Фудо и мой отец будут более полезны. Они как раз снимают барьер. А мне нужно многое обдумать, как и тебе, Обито…       Внутри что-то ёкнуло. Некое злое чувство кольнуло в груди, ноющей болью расползаясь по телу. Если Узумару что-то увидел в моих воспоминаниях, то наверняка мог предупредить остальных. Тогда почему он согласился встать на мою сторону после суда?! Голова так болит, что я понимаю: сейчас мне просто нужно согласиться с его решением.       — Хорошо, веди, — ответил я как можно более спокойно и сдержанно, стараясь не показывать своих опасений.

***

      Меня вели по полуразрушенным коридорам, отовсюду веяло холодом и смертью, каменная кладка дребезжала под ногами, словно вот-вот рухнет в неизведанную тёмную пучину. Широкие проходы казались мне лабиринтом, который с каждой секундой всё больше давил своей нескончаемостью. Узумару молчал, лишь изредка оборачиваясь, чтобы убедиться, что я не отстал. Наконец, мы подошли к огромной арке, которая была завалена камнями.       — Может свернули не туда? — попытался отшутиться я.       Узумару строго взглянул на меня и наконец выдавил из себя слова, спустя минуту молчания.       — Нам надо на ту сторону. Не думаю, что этот завал является для тебя проблемой…       — Хах, а ты хорошо изучил мои способности.       — Скорее это мои догадки, — отрезал он, — советую быть внимательным: несмотря на то, что прошло много лет, некоторые ловушки могут быть всё ещё активны.       — Л-ловушки? — вопросил я.       — Это место — сосредоточение всех наших знаний за многие десятки лет. Естественно, что тут есть меры защиты, — проговорил юноша привычным для него менторским тоном.       — Ну, хе-хе, тогда я полагаюсь на тебя, Узумару!       — Знаю… — тихо согласился он и двинулся вперёд через стену.       Активировав Камуи, последовал за сопровождающим. Я прошёл через преграду, передо мной предстал тёмный коридор, в конце которого виднелся свет факелов. Там явно был выход в большой зал. Двигаясь максимально аккуратно, я ни на секунду не ослаблял бдительность. Так я считал, пока что-то не просвистело рядом с моим ухом, срезая прядь волос. Это было так быстро, что я даже не заметил! От неожиданности моё тело отказалось двигаться.       — Я предупреждал, — пробубнил Узумару, пожав плечами.       — Хоть бы сказал, что за ловушки! — возмутился я.       — Было бы странно напоминать шиноби о бдительности… Ты ведь у нас опытный ниндзя… Призрачный Клинок Листа.       Его слова эхом разошлись по пустому коридору. Они были наполнены холодом и даже некоторым презрением. «Этот мальчишка явно не договаривает чего-то», — быстро мелькнула противная мысль, сжимающая грудь. Я ощутил секундную злобу от его глупого ребячества и попытки уколоть меня. Мотнув головой, я холодно ответил:       — У каждого есть моменты, о которых он не хочет упоминать.        Видимо мои слова прозвучали слишком враждебно, потому что Узумару сделал шаг назад, его глаза слегка округлились, а привычное самообладание на секунду исчезло.       — Забудь, — быстро пробубнил я и, использовав Камуи, вновь оказался у входа в обширную залу.       Передо мной предстал тот самый архив. Огромные стеллажи, расположенные полумесяцем по всей ширине помещения. Они были переполнены самыми различными свитками, которые едва помещались, чуть ли не падая на пол. Языки пламени от тусклых старых факелов причудливым танцем указывал на них, восхищаясь, пытаясь дотянуться до заветных манускриптов. Я сделал несколько шагов вперёд осматривая это великое место.       — Восхищает, не правда ли? — пробасил Фудо, который неожиданно появился за моей спиной.       Я молча кивнул, не в силах описать свои эмоции.       — Мне пришлось приложить немало сил, чтобы запечатать это место… Вернее, это стоило мне жизни. Не думал, что настанет день, когда появится кто-то, достойный жизни нашего клана!       Я обернулся посмотреть на реакцию Узумару, но мои ожидания не оправдались: на лице мальчика не было никаких эмоций, казалось, что он вспоминал нечто важное, связывающее его с этим местом.       — Я благодарен за Вашу жертву, мастер Фудо… вашу и остальных защитников деревни. Сейчас у меня появился шанс спасти Коноху и множество людей, и всё благодаря Вам.       На лице добродушного толстяка воцарилась улыбка. Он похлопал меня по плечу и проговорил:       — Я мечтал, что эти знания принесут пользу всему миру, и сейчас у меня появился такой шанс. Так что я тоже благодарен тебе, Обито… за то, что не сдаешься!       Он легонько подтолкнул меня вперёд. Неуверенными шагами я двинулся к большому каменному столу. Я боялся, что сейчас вновь будет ловушка или очередное испытание, но всё оставалось спокойно. Холодная каменная плита, которой я коснулся, отрезвила рассудок, позволила отбросить сомнения. Сам не знаю почему, но я сначала тихо, а потом громко, рассмеялся. Казалось, даже факела с огоньками на них задрожали от моего безудержного действа. Натянутые, будто струна, нервы вмиг расслабились, я ощутил: сейчас в моих руках сосредоточена мощь всех поколений знаменитого клана! И теперь не упущу этого шанса.

***

      Я жадно принялся исследовать свитки. Здесь было всё: «Техника множественного призыва», «Иссушающая чакру печать», различные вариации стихийных печатей, расшифровки многих символов, которые использовались при построении сложных техник фуиндзюцу… Находились даже такие, силу которых понять я не мог, например: «Эмпатическая нить» или «Стихийная буря». Мне хотелось прочесть, разобрать каждый из них, научиться использовать. Однако тут же возникла трудность. Символы, переплетения и постановка связей в печати существенно отличались от тех, что используются сейчас. Мне удавалось находить одиночные элементы, которые были понятны при моём нынешнем уровне знаний, но многое расшифровать попросту не хватило бы времени, отведённого мне тут. Это явно писалось давно, задолго до того, как фуиндзюцу стало повсеместно использоваться шиноби разных стран. Аккуратные письмена компактно сложены в сложные многоступенчатые формулы. Невозможно вообразить, насколько же сильны были сведущие в этом искусстве.        Мои размышления прервал Норайо-сан. Он взглянул на те свитки, что я успел раскрыть, и спокойно проговорил:       — В любом обучении нужна система, юный Учиха. У тебя есть основы, но это лишь капля в море.       — Я… я не думал, что всё настолько сложно. Хоть мои учителя и великие мастера, но это другой уровень, — процедил я, сжав кулаки от бессилия.       — Для этого мы здесь, — успокоил меня глава клана. — Я сделаю всё, чтобы помочь тебе спасти Коноху.       Я выдавил из себя слабую улыбку и почтительно поклонился. Норайо-сан посмотрел на сына и сказал:       — Твоя помощь была бы кстати, Узумару.       — В другой раз, мне нужно осмотреть барьер. Не хочу повторного визита «странных гостей», — ответил тот, на секунду взглянув на меня.       — Тогда ты можешь идти.       — Слушаюсь, глава.        Силуэт мальчика исчез. Его неприкрытая враждебность прямо-таки становится для меня проблемой. Когда всё это закончится, я обязательно с ним поговорю.

***

       Норайо-сан сразу сказала единственное и главное правило этого места. Я могу изучать что угодно, но выносить свитки из этого архива не имею права.       — Знания нашего клана не должны попасть не в те руки, Обито Учиха. Мы верим, что ты сможешь защитить свой разум и тело, однако вещь потерять куда проще… Я не прощу себя, если люди со злым умыслом получат то, что должно было служить для защиты и приносить пользу.       — Я понимаю, глава, — ответил я, подражая Узумару.       Улыбка на лице мастера фуиндзюцу была добрым знаком, он удовлетворённо кивнул и, указав рукой на стеллажи, промолвил:       — Тогда давай приступим к поискам, скажи мне, с чего нам следует начать?       — Думаю… — озадаченно начал я, — нам нужны все сведения о запечатывании определённых существ в человеке.       — Ты говоришь о Хвостатых зверях? — в недоумении спросил Норайо-сан.       — Если честно, я и сам не уверен, чем является та сила, но… мощь от неё исходила явно нечеловеческая.       — Что же… Фудо, полка десять и шестнадцать, пятый ряд.       — Хо-хо, — потёр руки добродушный мастер, — как же давно я не проводил инвентаризацию!       Так начались мои поиски ответов. Я поведал об необходимой мне печати, мы приступили к делу.

***

      У меня оставалось всего пять дней. Всё это время мозг работал на пределах возможного. В первый день я только и делал, что слушал пояснения от мастера Фудо и Норайо-сана о структуре печатей, особенности расположения символов, их позиции, количестве расходуемой чакры для каждого элемента и ступени. Признаться честно, мне никогда не было так интересно и скучно одновременно! Голова разрывалась от новых совершенно незнакомых доселе знаний. Меня заставляли вырисовывать печати, буквально вбивая в мозг их образы, так как это делал Джирайя. Шаринган позволял усваивать информацию намного быстрее, благо в этот раз его использование не возбранялось. В те минуты, когда мои глаза и разум изнемогали от усталости, я создавал теневого клона, который учился, пока я спал. Интересно, кто-то, кроме меня, додумался использовать эту технику для обучения? Однако клон не особо радовался такой участи, поэтому довольно быстро исчезал.       Так закончились первые сутки. Питаясь скудными боевыми пилюлями и водой из фляги, я, преодолевая усталость, вновь просил духов продолжить поиск ответов.       На второй день мне стала понятна большая часть простых символов внутри запечатывающих техник. Оказывается, вся их сложность состояла в том, чтобы слить несколько потоков чакры, при этом не нарушив работу танкецу — Ведь чужеродная чакра может полностью нарушить поток движения энергии, забить эти узлы или вообще разорвать их от переизбытка силы. Поэтому, чтобы контролировать столь мощный поток, нужен носитель с большим потенциалом и «растяжимостью» этих самых танкецу. Механизм спирали устроен таким образом, чтобы подстроиться под источник чакры носителя. Учитель Минато понимал эту структуру настолько хорошо, что смог запечатать Девятихвостого в Наруто… Ни единого лишнего символа, полная концентрация… Это поражает.       Мы разбирали всевозможные печати, берущие свои истоки от зарождения фуиндзюцу. Свиток за свитком я просматривал самые разнообразные варианты этих техник.       — Мы испробовали множество подходов, чтобы добиться успеха… Даже сказать трудно, сколько наших соклановцев отдали жизнь за то, что известно сейчас, — грустно отметил глава клана.       — Вы говорите о Печати Четырёх Символов?       — Да, ты знаком с ней? — удивившись, спросил мастер Фудо.       — Достаточно близко, — тихо процедил я, кивнув головой.       — Хм, тогда не будем тратить время на лишние пояснения, — не услышав моих слов, словно учитель проговорил Норайо-сан.       Часами напролёт я изучал бумаги, ища что-то, похожее на символы, которые были у Оками, но тщетно… К концу дня меня обуял страх, разочарование и уныние. Факелы потухли — и я остался в темноте. Мне не было известно день сейчас или ночь, — лишь часы говорили о смене суток. Со злости я ударил кулаком о каменный стол, чувствуя, как капельки крови стекают по пальцам. В голове всё кипело, бурлило неумолимо, словно желая вырваться на свободу. Обессиленный я оперся спиной о плиту и уснул.

***

       На третий день я ощутил: внутри меня что-то изменилось. Я не чувствовал того энтузиазма, с которым всё это начинал… казалось, сейчас я попросту ничего не хотел чувствовать. Вскочив на ноги, с помощью техники огня я зажёг свежие факела. Шаткой походкой добрался до небольшой дыры в полу, куда капала вода. В этом небольшом сосуде я увидел своё лицо. Оно было бледное, изнеможденное, покрытое ссадинами. Лёгкая юношеская щетина несмело взялась покрывать некогда детские черты лица. Сальные длинные волосы, покрывшиеся слоем грязи, и мха, на котором я спал. Мне хотелось усмехнуться от своего ничтожного разбитого вида, но тут же я заметил… мои глаза. Они горели красным пламенем.       — Н-но… я не активировал Шаринган… — оторопев, пробубнил я хриплым от сухости во рту голосом.        В отражении на меня смотрел кто-то другой. Его брови зло сдвигались, глаза осуждающе смотрели, презирали пораженчество, что закралось в душу. Выдохнув, я со всего размаху окунул голову в расщелину. Холодная вода обжигала щёки, въедалась, вымывая остатки слабости. Вынырнув, я жадно хватил воздуха, возвращаясь к жизни. Это чёртово место… всё, как говорила Норико-сан… оно… оно убивает меня.

***

      Когда мастер Фудо и Норайо-сан предстали предо мной вновь, я безынтересно промолвил:       — Нам нужна помощь… Слишком медленно, слишком медленно, — повторил я два раза, пребывая в собственных мыслях.       — Ты в порядке, Обито? — с беспокойством спросил мастер Фудо. — У тебя неважный вид, может стоит передохнуть?       — У меня нет времени отдыхать! — прошипел я. — Осталось всего два дня… вы сказали, что поможете и сделаете всё возможное, так? Тогда сейчас самое время!       Защитники деревни переглянулись. Они не стали лезть с расспросами, лишь молча кивнули и исчезли. Через несколько минут они привели с собой трёх сестёр, ведь те как никто другие стремились изучать архив. Так продолжилась наша работа. Я больше не хватался за всё подряд. Мной стало управлять нечто иное, то, чего я ещё не мог понять. Злость от неудач стала не давить, а лишь поджигать интерес, настолько, что я невольно усмехался при очередном бесполезном для дела свитке. Через несколько часов усиленных поисков я жестом остановил всех, задумчиво окинул полки взглядом и сказал:       — Здесь ведь собраны все запечатывающие техники?       — Да, — дружно сказали тройняшки.       — А было ли то, что клан Узумаки делал не для себя? — обратился я к Норайо-сану.       — Что ты имеешь в виду? — спросил тот, явно недоумевая.       — То… о чём клан предпочитал бы умолчать… Неудача… Провальный эксперимент, — холодно пояснил я, склоняясь над столом, всматриваясь в бумаги, которые выглядели идеально и безупречно — до омерзения безупречно.       — На что ты намекаешь, мальчишка? — насупилась Акэйн, старшая из сестёр. — Уж не думаешь ли ты, что мы что-то решили намеренно скрыть?       — Безгрешных не существует, Акэйн, — отреагировал я, окинув её взглядом, от чего девушка сделал шаг назад. — Даже у такого клана как Узумаки бывают промахи.       — Обито… Объясни нам, к чему ведут твои рассуждения? — всё так же мягко спросил мастер Фудо.       — Взгляните на эти свитки… Всё идеально, выверено, а самое главное — оно работает, даже если считается устаревшим… Но где же неудачные свитки? Не бывает успеха без проб и ошибок. Я видел глазами Узумару, как тот часами напролёт пытался добиться успеха в освоении техник фуиндзюцу. Он потратил ни один свиток, чтобы освоить нужные ему приёмы… Тогда почему здесь всё как в музее вашей гордости?       Последние слова я сказал максимально резко — настолько, что сам ощутил неприятную резь в груди. Однако от чего-то и почувствовал облегчение.       — Да как ты смеешь! — воскликнула Чи, вторая сестра.       — Т-тебе нужно уважительнее относиться к этому м-месту, Обито-кун! — неуверенно поддержала её Хина, самая младшая из тройняшек.       — Всё, что мне нужно… это результат, — заключил я, переводя взгляд на главу клана, — на кону жизнь целой деревни. А может быть, и мира. А я потратил несколько дней на осознание собственной тупости!       — Я… — начал Норайо-сан, — Я понимаю, о чём ты говоришь, Обито.       — Да? — удивлённо вопросили сестры.       — Опиши ещё раз ту печать.       Я пересказал свою историю вновь. В этот раз глава клана слушал более внимательно, пытаясь ухватиться за тонкую нить воспоминаний.       — Оками… последний волк…волки… печать в виде замка и цепей…       — Ты понимаешь о чём речь, Норайо? — удивился не меньше девушек Фудо.       — Похоже на то… Наш народ так долго изучает фуиндзюцу, что неудачи давно были покрыты славой, которая наша деревня приобрела за столетия своего существования. Обито прав, мы искали ответ лишь в удачных опытах… Однако если печать Оками дефективна, то, возможно, стоит погрузиться в тёмные моменты истории клана.        С этими словами глава клана сложил печати, и стеллажи раздвинулись в разные стороны. За ними лежал небольшой сундук со старательно наложенными бумажными печатями. Ещё одно движение Норайо-сана — и бумага сгорела синим пламенем. Моё сердце забилось сильнее, а глаза всецело уставились в хранитель страшных секретов. Дух взмахом руки открыл его и начал осматривать аккуратно разложенные бумаги. Минуты тянулись мучительно, внутри меня нарастало нетерпение. Наконец, глава грузно выдохнул и прошептал:       — Я знал… и боялся этого больше всего.       Он повернулся к нам и положил на стол до боли знакомый символ. Цепи и замок, нарисованные на бумаге кровью. Небрежные, несвойственные педантичному клану символы.       — Это… оно, — тихо сказал я, чувствуя, что даже от этого листка бумаги веет смертью.       — Ч-что это? — вопросила Акэйн, протягивая руку к листу бумаги.       Я без колебаний схватил её за руку. Для меня уже не было удивительным то, что я мог дотронуться до духа.       — Не трогай, — строго сказал я, всматриваясь в испуганное лицо девушки. — Эта сила намного ужаснее, чем ты можешь себе представить.       Акэйн искала поддержки у главы, но тот лишь кивнул, подтверждая мои слова. Старшая из сестёр вырвала руку и отступила.       — «Демонические врата»… Так я их запомнил…       — Почему ты скрывал это, Норайо? — спросил Фудо.       — Потому что сам не имел права прикасаться к этому чертовому сундуку… Но выбора нет. Мой отец передал мне эту тайну… Хотя и сам до конца не знал истинной истории.       — Что вам известно? — спросил я, рассматривая печать.       — Совсем немного, что передавалось из уст в уста… от моих предков. Говорили, некогда, задолго до моего рождения, тогдашний глава клана столкнулся с силой, что запретна для этого мира. В один из дней к нему пришли молодой парень и девушка. Они были жутко испуганы, вещали о страшной угрозе. Совет старейшин решил выслушать их. Юноша поведал, что девушка, его невеста, стала жертвой страшного ритуала. Их кланы заключили союз, дабы объединить свои силы, призвать демона и одолеть всех своих врагов. В тело хрупкой девы, словно в сосуд, поместили «зерно, что должно взрасти» и открыть врата для ужасных тварей. Однако влюблённые не желали подобной участи ни себе, ни другим, поэтому сбежали. Они слышали, что есть клан, который способен запечатать даже Хвостатых в тело человека.       — И они попросили создать печать для девушки? — спросил Хи.       — Да… Дни напролёт служители храма создавали элемент за элементом, но чакра была слишком сильна. Она пожирала любую печать, развивая собственную мощь. Тогда старейшины вместе с главой решили создать кровавую печать, объединяющая чакру всех сильнейших обладателей фуиндзюцу. Юноша вызвался помочь в ритуале, и они доверились ему… Он видел, как создаётся печать, и даже сам вызвался отдать свою кровь. Когда подошло время действовать, пара влюбленных и служители храма отправились подальше от деревни, чтобы не подвергать жителей риску. Но они были преданы… Юноша только и ждал, пока всё начнётся. Из засады на них напали члены клана «демонопоклонников»…       — Н-но… а как же его любимая? — пропищала Хина.       — Она была лишь средством достижения цели, — спокойно пояснил я, понимая, чего добивался тот парень.       — Да… Ему было всё равно на девушку… Он желал лишь силы. Убив служителей и её, юноша использовал их кровь и создал печать на своём теле… Он знал, что сможет её контролировать, ведь видел принцип её работы. Но глава клана подозревал о предательстве, поэтому из последних сил нарушил действие печати. Чакра демона была запечатана в теле этого человека, став темницей для них обоих. Вероятно… тогда глава думал, что от голода демон ослабнет и исчезнет вместе с носителем, пожрав его. Но…       — Но… тот выжил, — заключил я, скрипя зубами. — Оками протянул столько лет с демоном внутри…       — Да, — грустно отметил Норайо-сан. — Наша беспечность и доверчивость обернулась угрозой миру. Именно с тех пор клан Узумаки навсегда закрыл свои знания для большинства людей.       — Выходит… демонические маски, — с ужасом осознала Акэйн.       — Лишь продолжение эксперимента… Осознав ошибку, старейшины и новый глава клана стали искать способ контроля над демонами. Опыт с Оками показал, что человек не способен контролировать жажду демона… Поэтому были созданы маски… и даже они… слишком опасны для простого смертного.       — Пытаясь обуздать силу, что не подвластна нам, мир предрёк свой путь… — сказал я, вспоминая поля сражений Четвёртой мировой войны шиноби.       Все смотрели на меня с недоумением, но это не было важно. Я медленно провёл ладонью по листу бумаги: сколько же крови пролили ради этой великой тайны? И теперь я должен изучить её всю, ради того чтобы отодвинуть конец собственной истории ещё ненадолго. Всё моё сопротивление судьбе — это одна большая гонка со временем, которого осталось и без того очень мало…       — Я изучу всё, что есть в этом сундуке, — заявил я.       — Немыслимо! Э-это слишком опасно! — воскликнули сестры в унисон.        Норайо-сан жестом остановил их.       — Оставьте нас наедине.        Атмосфера накалилась, даже мастер Фудо не выглядел привычно спокойным. На его лице всё ещё читался страх. Столько лет он чтил этот храм как символ света и знаний, а теперь понял, сколь страшна история его великого клана. Однако через пару мгновений духи исчезли. Глава клана смотрел на меня оценивающим взглядом, прямо как тогда, во время испытаний Узумару.       — Ты сильно изменился, Обито… — начал он, разрывая гнетущую тишину. — Твоё мышление, поступки, слова. В них я слышу нечто холодное, отчуждённое. И это видят остальные… боюсь, скоро у всех могут закрасться сомнения относительно твоих целей.       — Их суждения основываются на страхе и непонимании, — монотонно пояснил я, не отрывая взгляда от нарисованной печати. — Я не изменил своей цели и делаю всё, чтобы спасти этот мир. Ради этого мне приходится действовать вопреки вашим ожиданиям…       — Не оправдание ли это грядущим бедам? — тихо промолвил Норайо-сан, словно спрашивая сам себя.        Тогда я поднял на него свой взор. Внутри отголоском прозвучали пророческие слова.       — Это место убивает меня… — сказал я, прикрыв глаза. — Я это чувствую. Если я не хочу потерять остатки своей души, мне нужно как можно быстрее закончить начатое.       — Я… я верю тебе. И сам ощущаю, как сильна твоя боль. Используй всё, что тебе необходимо, даже если это идёт вопреки моим принципам. Однако я дал клятву не использовать эти знания, поэтому не притронусь к этому сундуку. Такова моя судьба… а твоя ждёт тебя впереди.       Дух медленно поплыл к выходу из архива. Я повернулся и добавил ему вслед. Мне не хотелось, чтобы он услышал, но слова эхом пронеслись по зале.       — Именно потому, что я иду против судьбы, я смог достичь этого места. И это лишь начало, я не дам ей определить мой путь…       — Да будет так…

***

      Я изучал древние записи, печать Оками была уникальной в своем роде. Помимо того, что ритуал требовал огромное количество чакры, чтобы подавить демона, необходима была жертва — кровь множества людей, дабы унять голод существа. По сути, этот механизм послужил прототипом для призыва Бога Смерти и многих других сложнейших запечатывающих техник. Именно поэтому ни Джирайя, ни Минато-сенсей не добились успеха. Сколь великими они ни были, эта сила, годами копившая свой голод и злость, с лёгкостью уничтожала любые попытки её запечатать. Стоит отдать должное моим учителям, они смогли на время ослабить демона благодаря своим знаниям. Но это лишь отсрочка… главная битва будет впереди. Небрежным почерком в уголке последнего свитка остались пометки, которые уже едва-едва были видны на бумаге. Там говорилось, что, лишь освободив душу и сознание человека от демона, вернув ему волю, возможно изгнать демона. Правда это означает и смерть носителя… Выходит, душа Оками всё ещё привязана к телу… Это объясняет, почему он не разложился за столько лет. Демон медленно пожирает его душу, разрушая контроль над печатью. Ручные печати: Тигр-Овца-Дракона-Лошади-Обезьяны. Большое количество чакры при наложении этой печати используется, чтобы открыть печать, по сути, пробудить демона. После чего будет лишь пара мгновений, чтобы попасть в сознание захваченного разума, ибо печать не сможет долго сдерживать столь чудовищную силу. Дальше пометки обрываются… видимо, достоверно никто не возвращался из мира демонов или вообще не смог туда попасть, просто-напросто погибнув. Что ж, мне умирать не впервой, не так ли?       Просмотрев всё основательно, Шаринганом я наскоро запомнил символы, которые необходимо поместить внутри «замка» на теле Оками. Я чувствовал, как зрение мутится… Слишком много чакры потрачено на запоминание. Пройдясь рукой под глазом, я заметил, как несколько капель крови смешались со слезной жидкостью. Чёрт, сколько же ещё я продержусь на инъекциях на основе клеток Зетсу…с каждым разом эффект становится всё слабее и недолговременнее. Отбросив бумаги в сторону, я ощутил, что готов покинуть это место. Поэтому, решив отдохнуть, отправился в зал, где проснулся после испытания Узумару. По-прежнему неприветливые тёмные коридоры встречали меня призрачной тишиной, могильным холодом и затхлостью. Вяло ступая шаг за шагом, я уворачивался от ловушек, которых специально активировал. Мне нужно было это чувство… хоть какое-то… адреналин… ощущение того, что я ещё не умер. Скачок от стены, перекат, взмах катаной, стальной звон… Это было столь привычно, что я даже не задумывался о происходящем. Ни тьма, ни препятствия в виде обломков не были для меня преградой. Пробежав через разрушенную арку с помощью Камуи, я вновь вытер кровь, потекшую из глаз, и, щурясь от ударившего в глаза солнца, что редкими лучами пробивалось через проломленный потолок, воскликнул:       — И это всё?!       Неожиданно для меня самого капли пота засеменили по лицу, неуемными струйками стекая вниз. Я выдохнул горячий пар. Лишь спустя пару мгновений я заметил её. Кими, та самая проницательная девушка, сидела над моховой подстилкой. Она молча разглядывала колокольчики, которые спокойно и податливо ложились на её руку. Она не обратила на мои вопли никакого внимания, будто бы меня здесь и не было. Я слегка пристыдился своему поступку и в то же время заинтересовался девушкой. Осторожно ступая, я встал рядом с ней. Бирюзовые глаза приветливо взглянули на меня, а под белой тканью воцарилась ласковая улыбка. Сглотнув комок, подступающий к горлу, я опустился на одно колено и проговорил:       — Я… понимаю, почему ты не говоришь, видел это в воспоминаниях Узумару. Хах… знаешь, если честно, мне жаль, что мы не можем пообщаться…       И тут я услышал голос… её голос.       — Почему же не можем, Обито Учиха?       Мои глаза забегали по лицу Кими. Губы её не шевелились, а голос, казалось, звучал отовсюду.       — Ты используешь какую-то технику?       — Вовсе нет… я — голос этого места. Его глаза, уши… хоть я не могу произнести слов, но, если твой разум открыт для общения со мной, я легко могу передать свои мысли.       — Мне казалось, что, хоть ты и поверила моим словам, всё равно сторонишься чужаков…       — Отчасти ты прав, — продолжила она передавать свои мысли, вновь поглаживая цветки. — Я не могла увидеть твою судьбу, в отличие от тех, кто приходил сюда ранее… Поначалу меня это испугало, но чем больше ты находился здесь и проходил испытание за испытанием, тем больше я убеждалась: твоя сила в нечто большем, чем простом предназначении.       — Хотелось бы в это верить… Чем дальше я захожу, тем меньше уверенности, что поступаю правильно.       — А так ли это важно? — спросила она, слегка улыбаясь. — Если бы ты не ошибался, то не находил бы в себе силы исправлять ошибки. Дорога искупления всегда тяжела, не так ли?       — Ты и это видела? — грузно выдыхая, промолвил я, усаживаясь на холодные плиты.       — Картина была не явной, но твою боль, сомнения, желания сделать мир лучше… всё это мне удалось запечатлеть. Возможно, мне ещё сложно понять, кто ты такой, но я верю: Обито Учиха нам не враг.       — Хах, спасибо… Давно я не слышал таких приятных слов, — отозвался я, ощутив доселе покинувшее меня умиротворение.       Мы помолчали несколько минут, после чего Кими неожиданно задала вопрос:       — Почему колокольчики?       — Что? — удивился я.       — Эти цветы выросли на месте, где ты уснул. Они что-то значат для тебя?       — Не то чтобы… — задумался я, но тут же перед глаза промелькнул образ Рин. — Скорее, они почему-то напоминают об одном человеке, который мне очень дорог…       — Ты любишь этого человека?       — Конечно! — по-ребячески воскликнул я. — Она для меня дороже жизни!        Кими захихикала, прикрывая рот рукой. Я слегка смутился столь бурному проявлению эмоций и отвернул голову сторону.       — Рин-рин, — сымитировала Кими звон колокольчика, — Понимаю тебя, Обито. В моей жизни тоже есть такой человек… вернее,

был…       — Это… Узумару-кун, не так ли? — тихо сказал я, вспоминая сцену их прощания.       Девушка сжалась и кивнула головой. Готов поклясться, я увидел румянец на её щеках.       — Тогда я пришла слишком поздно… не сделала то, что должна была…       — Кими, не говори так, — ответил я, положив руку на её плечо.       — Но это правда… я видела это в своём предсказании, но побоялась своих чувств… в тот день. А ты, Обито… делаешь всё ради своей любви. Если честно… я немного завидую.       — Делаю ли я всё… — задумчиво процедил я, подумав о моей Рин, которую не успел спасти тогда. — Нет, ещё не всё! Прости, Кими, мне нужно бежать!       — Хи-хи, теперь я спокойна, — загадочно добавила она. — Прежде, чем ты уйдёшь, я бы хотела сказать кое-что. Хоть и не могу говорить об увиденном, но мне тоже хочется помочь тебе, Обито.       Я остановился и внимательно посмотрел на Кими.       — Из этого места ты уйдёшь совершенно иным… Потеряв одно, начнёшь замещать его другим. Но, даже если мир вокруг тебя будет казаться чуждым, злым и жестоким, не забывай кто ты и что кому-то по-настоящему дорог. Не отвергай доброту в своём сердце, даже если тебе будут сулить великую силу. Ведь именно в добром сердце твоя истина.        Я понимающе кивнул.       — Значит, это начнётся уже скоро?       — Да… у тебя осталось не так много времени, чтобы сохранить хотя бы частичку своей души… той искры, которая поможет потом вновь разжечь пламя во тьме. Торопись!       — Понял, спасибо тебе, Кими, — улыбаясь, ответил я и поклонился девушке.       Та звонко и добродушно захихикала и растворилась в воздухе. В этой кутерьме я забыл об ещё одной цели — той, что важна для меня больше всего на свете. Спасти Рин. Ведь это и было первой моей причиной изучения фуиндзюцу.

***

       Я бросился назад в архив. В два прыжка преодолев ловушки, я дошёл до уже знакомого стола и с прежним огнём в душе погрузился в свитки. Печать за печатью, символ за символом, не жалея глаз я вгонял в свой мозг информацию, комбинации техник. Создать печать, что сможет разрушить иные! Если Сущность, мнившая себя Богом, решит вновь забрать у меня Рин, я покажу ему, что тоже кое-чему научился!       Спустя несколько часов труда я запомнил всё, что мог, о сложных печатях. Моей задачей было не просто разрушить запечатывающие техники, а научиться использовать их в своих целях, возможно даже изымать хвостатых без вреда для человека! Это кажется просто мечтательным бредом, но чем больше я впитываю, тем сильнее убеждаюсь: всё фуиндзюцу — это одно большое искусство трактовки своей воли. С осознанием и правильной передачей её через печать для тебя стираются границы возможного и невозможного!       — Ты оживился, Обито, — произнёс знакомый голос позади меня.        Оглянувшись, в слабой тьме факелов беловатым светом озарился силуэт Узумару.       — Мне казалось, что ты окончательно отринул своё рвение в погоне за силой.       — А мне — что ты и говорить со мной не хочешь, — подметил я, усмехнувшись.       — С тем тобой, что был ранее, мне и правда не о чем было говорить. К тому же, мне тоже нужно было время, чтобы подготовиться к нашему финальному разговору.       — Вот как… И почему же именно сейчас?       — Я долго сомневался, однако подслушал твой разговор с Кими.       — Ревнуешь? — слегка издевательски произнёс я, продолжая улыбаться.       — Н-не в этом дело! Кх-кх… такой момент испортил! В общем… я пытался убедить себя в том, что лишь зло необходимо этому миру… но… понял: мы похожи. Хотим защитить то, что любим… я понимаю, как сложно делать выборы, зная, что может произойти дальше.        Улыбка сошла с моего лица. Узумару выглядел необычайно взросло произнося эти слова. Я подошёл ближе и посмотрел в его глаза.       — Расскажи мне правду, Обито. Ту, что я не смог увидеть по воле моей матери, которая со слезами на глазах просила помочь тебе, не взирая ни на что. Доверься мне, как я решил довериться тебе.       — Рассказ будет длинный и не очень приятный. Ты готов принять всю правду обо мне и том будущем, что может произойти?       — Да, — уверенно заявил он, вытягиваясь в полный рост.       — Тогда слушай, потому что на повторный пересказ времени нет.

***

      Узумару внимательно внимал рассказ о моей прошлой жизни в течение целого часа. Иногда он вставлял свои глубокомысленные «угу» или «понятно», иной раз восклицал «невероятно!», извиняясь за то, что прервал меня. Я поведал ему о Мадаре, Куро-Зецу, Кагуе, Мудреце Шести Путей, о Наруто и Саске, которые были реинкарнацией Асуры и Индры. Через силу пересказал смерть Рин, моё падение и о Сущности, из-за которой я и оказался в этом мире вновь. Весь мой путь, изменение будущего — всё это без утайки услышал дух мальчика. Закончив, я грузно выдохнул, прикрыв глаза. Я ждал его мнения, словно на страшном суде, на котором выносят приговор военным преступникам. Однако Узумару лишь заключил:       — Хм, теперь всё становится весьма понятным!       — И-и всё?! Я тут тебе душу излил! А ты так легко всё это принял! — ошарашенно воскликнул я.       — Э? А чего ты ожидал? Что я испугаюсь рассказу о грядущем конце света? Обито, я — дух! Меня уже не заботит этот мир, по крайней мере, до этого момента.       — Да… прости, я уже так привык к вам, что забываю о вашей бестелесности.       — Пф, — фыркнул он, надув щёки, — Ладно, сейчас это не так важно… Главное то, что ты собираешься предпринять.       — Если честно, я и сам не знаю… Избежав своей «смерти» на мосту Канаби, я кардинально изменил ход истории. Рин жива, Мадары я не нашёл, как Куро-Зецу… а Гуру-гуру ни черта не говорит. Единственное, что я могу — стать сильнее, чтобы быть готовым к встрече с врагами. Мадара силён, а его приспешники всегда обладали уникальной силой. Мне нужно помочь этому миру, объединить его, чтобы отразить угрозу.       — Ты уверен, что Мадара вернётся? Или этот… Зецу? Может, они уже погибли?       — Нет, — резко отрезал я, — Сила ненависти, питающая этих двоих, позволяет им выживать и находить лазейки, чтобы совершать свои планы. Я не могу позволить себе расслабиться, особенно сейчас, когда до рождения Наруто осталось чуть больше года. Эта дата поворотная для всего мира шиноби… Если они и предпримут что-то, то это будет совсем скоро.       — Понимаю… Если они смогут забрать Хвостатых, всё может оказаться тщетно. Поэтому ты изучаешь фуиндзюцу с таким рвением.       — Да… Мне нужно превзойти даже своих учителей. Не дать захватить Хвостатых, а может, даже дать им свободу после того, как всё кончится…       — Всех девятерых? Да ты с ума сошёл! Чтобы запечатать одного, нужно иметь непревзойдённые навыки! А ты, уж прости меня, пока что на средней ступени!       — Эй! — обиженно отреагировал я. — Впрочем…отчасти ты прав. Но есть совсем безумный вариант…       — И какой же?       Я достал из сундука свиток о масках Узумаки. Среди записей было множество описаний опытов о призыве Бога Смерти.       — Н-нет, — залепетал Узумару, — Это невозможно… Контролировать самого Бога Смерти… Т-ты же погибнешь!       — Не погибну, если смогу поработить его.       — Как ты можешь так спокойно говорить об этом, как будто это также легко, как кунай метнуть! Это — Демон, он живет по своим условиям! Его пища — человеческие души! Плата за силу!       — В любом из правил есть исключения… Ваш клан смог невозможное — призвать и применить его силу, а значит, можно и подчинить его полностью.       Узумару зашагал взад-вперёд. Он смотрел под ноги, усиленно размышляя о чём-то. Затем замер и посмотрел на меня.       — Есть призрачный шанс… но…       — Но что? Прошу, говори как есть.       — Нужно огромное количество чакры… Просто огромное. Понимаешь, если верить записям, Бог Смерти полностью подавляет твою духовную энергию, делая его рабом своей силы. Но… но что, если не дать ему контроля над собой…       — Односторонний контракт?       — Да… придя на твой призыв, силой собственной чакры ты запрешь его в себе, не давая возможности выйти. Поглотишь ты его, а не он — тебя. Только тогда можно добиться долгосрочного использования это силы… но это безумие, я не знаю, возможно ли такое в принципе? Да и зачем тебе это!       — Запечатать хвостатых в себе, если за ними начнётся охота. Извлечь из носителей, сохранив жизнь, тем самым спасти зверей от попадания в статую Гедо. Дальше враг сам сделает ход. Тогда я навсегда уничтожу эту угрозу.       — Т-твоё тело не сможет вместить столько хвостатых!       — Хах, я уже проходил это… Признаться честно, повторять подобное не хотелось бы, но сейчас всё иначе… Мне не нужно призывать Десятихвостого. А всего лишь стать защитником этих созданий. Они тоже живые существа, пусть и озлобившиеся на людей. Наруто смог убедить их, а значит, я тоже должен постараться.       — Ты безумец… Обито Учиха… В вашем клане все такие?       — Мы никогда не искали лёгких путей, — с грустной улыбкой отметил я.       — Фха-а… чёрт… Тогда мне ничего не остаётся, кроме как помочь тебе!       — Я, конечно, рад, но ты же не можешь покинуть это место.       — Это так. Самостоятельно не могу, но в твоём теле — вполне.        Я с удивлением посмотрел на Узумару.       — Ты тоже дух, Обито, хоть и делишь тело с другой половиной своей души. Я не уверен, но предполагаю: при достаточной синхронности можно запечатать нас в виде чакры внутри тебя… Если сильно её не расходовать, мы сможем долго протянуть подпитываясь от твоего тела.        Поначалу его слова показались мне не менее безумными, чем мой первоначальный план. Но я вспомнил последнюю битву с Кагуей, когда отдал силу своих глаз Какаши. Наши души в том бою слились воедино, хоть и на небольшой срок. Души клана Узумаки отринули загробный мир по своей воле, имея огромный запас чакры, они смогли воплотить себя в виде образов, которые способны устранять угрозу для своей деревни. Теперь всё начинает обретать смысл.       — Постой, — опомнился я. — Ты сказал «мы»?       — Да. Тебе же нужно восемь душ, способных держать восьмерых хвостатых. Девятого ты сдержишь сам.       — Но как убедить остальных?!       — Предоставь это мне, — лукаво улыбнулся Узумару. — Я не упущу своего шанса повидать мир и уж тем более спасти его!       — Хах… спасибо тебе, Узумару, — сказал я, протягивая ему руку.       Юноша посмотрел на протянутую ладонь и крепко её сжал, озаряя меня белым светом. Он быстро отошёл к небольшому камню и кинул мне запечатанный свиток. Поймав его, я удивлённо взглянул и произнёс:       — Мне нельзя ничего отсюда уносить, твой отец запретил.       — Он запретил выносить архивные свитки. А это — мой личный, один из таких я подарил Кушине, а теперь дарю тебе… это… это подарок. В знак моей дружбы, Обито. Я нашёл его дома… вернее, в том, что от него осталось. Уверен, ты найдёшь ему достойное применение.       С этими словами дух мальчика рассеялся, оставив меня наедине с этим даром. Невольно я улыбнулся, вспоминая слова Рин: «Твоя душа всегда излучает свет и доброту, Обито. Поэтому каждый, кто это чувствует, хочет тебе помочь! Никогда не теряй уверенности!»

***

      Спустя ещё несколько часов я окончательно закончил прочтение последних свитков. Голова едва-едва держала заученные формулы, но я был горд собой как никогда. Собрав свою сумку и убрав туда свиток Узумару, я двинулся на собрание Защитников, которое организовал Узумару. Трепет внутри ощущался как в первый раз, но теперь я знал: на моей стороне хороший товарищ. Ему я могу доверить это дело. В последний раз ловко обскакав ловушки, я усмехнулся: мне будет не хватать этого ритуала.       В главном зале всё было готово, все духи уже ожидали меня. Узумару быстрым шагом подошёл ко мне и отвёл в сторону, тихо произнося:       — Что бы ни случилось, просто верь, а самое главное — молчи.       — А-а? То есть понял!       — И ещё… когда мы проведём ритуал, возможности у меня уже не будет… Поэтому возьми, — он протянул мне камушек на верёвочке.       — Это… подарок Кушины?       — Да. Не смей потерять его. Мне больших трудов стоило найти собственные останки… Прошу, передай его ей.       — Можешь на меня рассчитывать! — ответил я, сжимая вещь в кулаке.       — Спасибо тебе за всё… Я давно не ощущал себя таким живым, Обито.       — Так ты же дух.       — Иди к чёрту, дурак, — ударяя меня в плечо, Узумару направился в центр круга.       Я занял место рядом с ним. Все с интересом ждали, что же скажет наследник главы клана. Он начал издалека, говорил о том, что желает помочь мне и чувствует, как это важно. После чего, указав пальцем на Кими, произнёс:       — Кими поведала мне о своём видении. Великое зло вознамерилось захватить Хвостатых зверей, чтобы использовать их для своих целей! Восемь духов Узумаки должны слиться с Обито, дабы помочь ему стать сосудом и уберечь этих существ от страшной участи! Иначе мир шиноби погрузиться во мрак и Великую Войну, где не будет числа погибшим…        Духи загудели, упираясь взглядом в девушку. Эта новость, а вернее сказать, враньё, сильно всполошило остальных.       — К-кими, т-ты видела столь чёткое будущее? Неужто всё так ужасно? Миру грозит великая опасность? — вопросила госпожа Хизэко старческим голосом.       — Внученька, не молчи, дай свой ответ, — вторил ей господин Сэтоши .        Девушка посмотрела на Узумару, который не отводил от неё своего серьёзного взгляда, после чего, как мне показалось, слегка улыбнулась и закивала головой.       — ОРА! — воскликнул Мамору, — Этого ещё не хватало, якшаться с этим сопляком!       — Этот сопляк прошёл испытание Узумару-сана… И тебе хватает смелости выражаться?       — Э-э… я не хотел проявить неуважение… Просто не люблю заносчивых выскочек… Моё ж испытание он не проходил! — осадила его Тоши.       — Страшненько, очень, — запищала Аико.       — Тишина! — остановил гомон Норайо-сан.        В его взоре читалось непонимание. Слова, что произнёс его сын, были словно гром среди ясного неба. Впервые на лице этого невозмутимого мужчины я увидел столь большую рассеянность. Он с трудом сдерживал шевелящиеся губы, а после нетихо спросил у Узумару:       — Сын мой… ты… понимаешь, о чём просишь совет?       — Да.       — Тогда ты осознаешь, какие последствия следуют за твоими действиями… Деревня лишится восьмерых Защитников… при этом нет вероятности, что юный Учиха выдержит слияние душ… К-как ты…       — Глава… — прервал его Узумару, после чего остановился, улыбнулся и продолжил: — Нет, папа… Ты ведь всё уже понял… И знаешь, почему я не отступлю от этой затеи. Однако мне не удастся сделать всё в одиночку… Мне нужна твоя помощь… нам нужна.       Глаза лидера округлились, он слегка прикусил губу и опустил голову, погрузившись в раздумья. Все остальные лишь молча наблюдали за этой сценой.       — Кажется… теперь я понимаю, — промолвил он, посмотрев на меня. — Мне казалось подобное невозможным, но всё сходится… И теперь шансы есть… Спрошу ещё раз: ты уверен в своём решении?       — Уверен. Прошу, поверь в меня, как сделала это мама!       — Норико… надеюсь, она знает, что делает… Быть по сему. Я согласен с решением Узумару! Но я не в праве заставить вас, великие Защитники клана, идти на этот шаг! Пусть тот, кто готов поддержать план Узумару и Обито, выйдут вперёд!       Наступил тот самый момент, сейчас всё было поставлено на карту. Узумару дал лишь смутные отрывки плана, которые держались на лжи, что поддержала Кими. Перевес был небольшим, но нам остаётся лишь верить, что остальные не станут задавать лишних вопросов.       — Я вызываюсь первым! — воскликнул мальчик, подняв руку вверх.       — После того, что я увидел… мой мир изменился, — начал мастер Фудо, подтягивая пояс. — Именно благодаря Обито мне удалось увидеть иную сторону собственного существования. Я должен пойти с ними, чтобы узнать правду, познать истину, от которой трусливо отмахивался все эти годы. Я с вами!       — За малышом Узумару надо присмотреть, да и сидеть тут даже мне, старухе, скучно, моя мудрость пригодится тебе, юный Учиха! — задорно сказала госпожа Хизэко, сделав шаг вперёд.       — Э-э? Ну раз уж моя старуха идёт, то и я тоже! — выпятив худощавую грудь, заявил господин Сэтоши.       — Тьфу… нигде от тебя покоя нет, болван старый!       — Молчать, женщина! Моя мудрость не меньше твоей! Достаточно с меня твоих указаний, я иду — и точка!       — Впервые за столько лет у тебя прорезался голос, м-м-м? — улыбаясь мужу проговорила она. — Это чего-то да стоит.       — Тц, бабуля и дедуля идут на бой, а мне сидеть в стороне от битвы? Чёрта с два! — крикнула своим боевым кличем Тоши. — Я не какая-то неженка, навроде «ОРА-дурачков».       — ЭЙ! Я хотел выйти раньше тебя! Просто уступил, ты ж девчонка! — зло прогудел Мамору, делая шаг вперёд. — Для уточнения: мне нет дела до сопляка, но защиту господина Узумару, бабули с дедулей и глупой бабы уж обеспечу!       Парочка воинов сцепилась под лёгкие улыбки собравшихся. Атмосфера становилась более тёплой, несмотря на её серьёзность.       — И-и я пойду! — вышла Хина, прижимая ручки к груди.       — Не вздумай! Это слишком опасно, я старшая и поэтому мне идти! — хотела остановить её сестра.       — Нет! — серьёзно возразила младшая. — В-вы всегда прикрываете меня, я-я… я хочу стать сильнее и обрести уверенность в себе! О-обито-кун пришёл сюда, не побоялся п-просить о помощи духов, в-в то время как я пряталась за вашими спинами! Э-это мой шанс!       — Хина… — ошарашенно прошептала Акэйн, но попятилась назад, видя настрой сестры.       — Семеро… — подытожил Норайо-сан. — Я не могу отпустить Кими, она слишком важна для деревни… Её сила нужна здесь. Оставшиеся сестры составят оплот защиты и наблюдения — значит, остаюсь лишь я…       — Нет! — вмешалась Аико. — Аи тоже пойдёт вместе с братиком!       Девочка подошла к Узумару и вцепилась в его руку, боясь, что её тут же схватят и унесут прочь из зала.       — А-аико, — испуганно начал отец, — этот поход не для тебя, останься тут!       — Ни за что! Братик выполняет просьбу мамочки, а значит, Аи тоже пойдёт! Аи очень сильная и будет полезна!       Норайо-сан посмотрел на сына, пытаясь найти в нём поддержку, однако Узумару лишь прикрыл сестру грудью и произнёс:       — Она права… без Аико это всё не имеет смысла, она сильнейшая из нас… её связь с природной чакрой и контроль собственной энергией — наш единственный шанс существовать в теле Обито долгое время.       — У-узумару, да как ты… она же… — мямлил глава, как будто вот-вот сорвётся.       — Отец, быть может, в твоих глазах мы всё ещё маленькие дети, но прошёл ни один год… Я и Аико уже видели ужасы войны, смерти любимых людей… И мы не хотим, чтобы этот мир постигла та же участь, что и клан Узумаки. Мы исполним волю нашей матери, наследницы клана Сенджу, и защитим Коноху и весь мир!       Норайо-сан шатающейся походкой медленно подошёл к своим детям, после чего упал на одно колено и обнял их. Белоснежное сияние, исходившее от духов, усилилось, озаряя тёмную залу.       — Хоть мы и отвергли загробную жизнь… но пусть хранят вас боги, пусть услышат мольбу отца… да поможет вам воля вашей матери, наша любовь и сила всегда с вами…       — Спасибо, папа!       — Мы не подведём, папочка! — вжимаясь в грудь отца, шмыгала девочка.       — Я верю… во всех вас. Да будет так! — глава поднялся на ноги. — Восемь духов будут запечатаны в теле Обито Учихи и помогут ему не допустить ужасного конца света!

***

       Несколько часов духи копили чакру, что исходила из храма. С каждым разом их чёткие образы теряли привычное очертание, обращаясь в огромный сгусток энергии. Узумару объяснил: шансов на успех не так много. Кими, Норайо-сан и оставшиеся сёстры будут одну за другой помещать в меня души членов клана. Я должен открыть им своеобразные врата, иначе накопленная энергия попросту разорвёт ядро моей чакры и всё танкецу. И даже если всё получится, я испытаю сильную боль, давая на своё вместилище такую нагрузку. Если хоть на секунду потерять контроль, всё будет кончено, как для них, так и для меня…       — Когда мы будем внутри, погрузимся во временный сон… — говорил синий шар голосом Узумару. — По моим расчетам, нам нужно будет время, чтобы объединиться в общее сознание и создать вместилища для хвостатых. Аико поможет поддерживать уровень нашей чакры, чтобы не рассеяться после твоего ухода из деревни, но, прошу… не расходуй энергию сверх меры. Сейчас мы не сможем тебе никак помочь.       — Понял, как я пойму, что между нами установилась связь?       — Я найду способ, как воззвать к твоему подсознанию… даже несмотря на него, — тихо добавил мальчик.       — Будь осторожен, моя душа… не будет прежней после этого путешествия… Поэтому отыщи меня в глубинах тьмы и вытащи назад!       — Хах, спасать тебя — уже стало постоянной работой, Обито!       — По-моему, это — злая шутка над Узумаки — спасать Учих, — усмехнулся я, подумав о двух воинственных мальчишках из моего прошлого.        Выдохнув, я собрался с силами и погрузился в медитацию — ту самую, что Нянято заставлял меня отрабатывать сутками напролет. Я ощутил духовную энергию храма, обжигающую, неукротимую, нескончаемую. Шёпот сотни голосов душ умерших окружали меня. Один за другим каналы чакры начали открываться, высвобождая энергию. Я понимал: если моей чакры будет слишком много, сопротивление энергии духов возрастёт. Слабость в теле начала нарастать — добровольно вытягивать из себя жизнь то ещё занятие!       — Н-Норайо-сан, п-пора, — сжав зубы, процедил я, ощущая, что ток движения силы внутри стал минимальным.       — Понял! Кими, твоя очередь!       Я услышал нежный, ласкающий уши голос девушки.       — Отворитесь, врата души.       Моё нутро начало просто гореть. Казалось, раскалённый металл течёт по сосудам, обжигая всё тело. Подобную боль я испытывал лишь при подчинении десятихвостого. Тогда он разрывал моё сознание на части, подавляя всё, пожирая ядро моей жизни, её смысл. Сейчас я лишь расширяю своё вместилище чакры, но легче от этого не становится. При входе каждого духа я ощущал, как органы сдавливает, дышать становится попросту невозможно. Подкосившиеся ноги едва всё не испортили, но я удержался, сжимая пальцы на ногах.       — Р-А-А-А! Б-БЫСТРЕЕ! — кричал я, пытаясь хоть как-то облегчить боль.        Во рту скопилась слюна — хотя мне казалось, что это кровь уже вот-вот вырвется откуда-нибудь изнутри. Ритуал продолжался. Я не видел, что делают остальные защитники деревни, ведь стоял с закрытыми глазами, но чувствовал, как они с невероятным усилием создают всё новые и новые печати, накладывая их одна на другую. Им нужно удержать все потоки чакры, соединяя их с моими. Это похоже на операцию, одну из тех, что делает Рин, спасая жизни бойцов. Точность и планомерность, невероятные знания и сила — вот, что требуется сейчас от духов. Одна эта мысль заставляла меня держаться, буквально вжимая себя ногами в плиты зала.       — Обито, выживи… дождись нас — и мы вместе спасём мир, — сказал напоследок Узумару, а после слился с моей чакрой.       Поток его силы волной ударил в голову, я сделал шаг назад, жадно хватанул воздух ртом и вернулся в прежнее положение.       — Запечатывающая техника, активация! — крикнул Норайо-сан, хлопнув ладонью по полу.       В один миг всё закончилось: боль, давление и вся энергия вокруг… Лопнуло, словно шарик. Я рухнул на землю, ожидая, что ударюсь головой о плиты. Но меня подхватила пара рук… они были тёплыми, словно это живой человек.       — Вверяю жизнь моих детей, соклановцев и этого мира в твои руки… Мы будем ждать вас с победой…        Темнота заволокла меня, унося голос главы клана куда-то вдаль.

***

      — Моё время пришло, отныне тебе придётся считаться с моим мнением, Обито, — произнёс металлический голос.       — Вставай, Обито! — послышался крик Норико-сан. — Не знаю, слышишь ли ты меня, здесь ли ты… но… прошу, не сдавайся, иди вперёд, верь в своих близких, не забывай о своей истинной цели!        Я проснулся громко завопив, мне казалось, будто не дышал целую вечность. Лёгкие болезненно расправлялись, надсадный кашель раздирал глотку. Открыв глаза, я увидел, как откашлялся кровью.       — Вот как, — сухо процедил я, вставая на ноги.       Осмотревшись, я понял, что теперь был один. Вокруг никого… Пустой холодный зал, как несколько дней назад. Это место вновь замерло в своей могильной тишине. Закинув рюкзак на спину, шатаясь я поплёлся в сторону выхода.       — Нелепое слабое тело… Я отвык от этой немощности… никакой регенерации, клетки Зецу… они нужны мне… иначе так и сдохнуть недолго. Будь ты проклят, глупец.        На улице уже зашло солнце — кажется, я провалялся долгое время в отключке. Столько времени потерял… однако, стоит признать, мальчишка придумал хороший план. Как только чакра Узумаки полностью сольётся с моей, потенциал возрастёт многократно. Хах, кажется, это обещает неслабо развлечь меня.       Водная гладь беспокойно колыхалась, словно недовольная моим присутствием; цыкнув языком, я обратился к ней:       — Поздно, Норико из клана Сенджу. Ты подвела этого мальчишку к краю пропасти, а затем попыталась всё исправить. В прошлый раз я дал глупой сентиментальности Обито взять вверх, но теперь мы с ним избежим этой досадной оплошности. Я сполна отплачу нашим врагам, а потом покажу Обито, каким должен быть мир.        Активировав глаза, я ощутил давно забытое чувство мощи. Два мангекьё — моя сила вновь со мной, как и должно быть.       — Камуи!       Знакомая секундная темнота заволокла моё тело в пространственную дыру и тут же выбросила у места назначения. Массивные лиственные деревья, колыхаемые лёгким весенним бризом, тёмное небо, с которого капал дождь. Гроза была в самом разгаре — достойное приветствие в честь моего триумфального возвращения. В глазах помутнело, волна боли прошлась от виска до носа. Я буквально не мог сфокусировать на ночной дороге, картинка размывалась.       — Чёрт… какой толк от этой силы, если я в ней ограничен… кх-х       С этими словами я вытер кровь и поплёлся вперёд, видя впереди едва различимые огни ворот, которые вскоре должны были закрыться на ночь. Неожиданно моё ухо дёрнулось от неестественного свиста среди ветвей. Ловким движением большого пальца, что лежал на рукоятке катаны, я выкинул её из ножен, отбивая сюрикены. Какого чёрта это было?!       Через мгновенье из ветвей появился силуэт в серой форме и маске АНБУ. Пепельные волосы, крепкое телосложение и этот строгий взгляд, который я чувствую даже через маску.       - Ка-ка-ши, — медленно процедил я, держа катану в руках.       — Обито? Вижу, ты всё ещё не потерял сноровку за время путешествия, — удивлённо начал он, приближаясь ко мне. — Сколько раз я тебе говорил не называть реального имени. В конце концов, я член АНБУ.        Последние слова звучали больше с издевкой, нежели серьёзно. Что это на него нашло?       - Учту, — сухо произнёс я, убирая меч в ножны.       Какаши приблизившись ко мне, быстро обнял, сковывая тело в крепкой хватке. Это окончательно сбивало с толку, однако придётся подыгрывать, чтобы не вызывать лишних подозрений.       — Рад, что ты в порядке… — проговорил он, но, посмотрев на мой потрёпанный вид и следы крови под глазами, проговорил: — Кажется, переговоры были не самым гладкими?       — Всё прошло спокойно… вернее, ожидаемо, — заключил я. — Не стоит волноваться.       — Твой видок говорит об обратном, болван. К тому же, судя по запаху, тебя поселили в люкс класса «помойка в пещере». Что ты такого натворил?       — Я же сказал, — слегка грубо начал я, но, выдохнув, вернул самообладание и продолжил: — Всё нормально, я достиг поставленной цели — это главное.       — Да? — спросил Какаши, с явным недоверием.       Я чувствовал на себе его тяжёлый изучающий взгляд. Чёртов проныра… однако он — мой товарищ на данный момент. А такой союзник как Какаши будет очень полезен.       - Прости, — выдавил из себя я. — Это была тяжелая неделька…       — Знаю. И Рин тоже, поэтому передала это, — более дружелюбно отозвался он, вытаскивая из сумки небольшую шкатулочку. — Вот, бери, она велела отдать тебе, как только вернёшься…       — Рин… передала мне… что это?       — Ты знаешь.        Я принял шкатулку из рук Какаши и немедленно открыл. Небольшой инъектор с мутной беловатой жижей бултыхался внутри. Клетки Зецу… Рин вновь синтезировала их, зная, что я буду истощен.       Вколов их, тело медленно начало регенерировать. Боль, хоть и с трудом, но уходила, а зрение почти полностью восстановилось. Обито упоминал, что эффект начал снижаться… Но сейчас некогда об этом думать.       — Ничего не хочешь рассказать? — пробубнил Какаши, словно читая мои мысли.       — Ты и сам знаешь, что я не могу… — отмазался я, желая прекратить этот разговор, и уже двинулся вперёд, как вдруг рука Какаши схватила меня за предплечье.       — Тогда ты выслушаешь меня, Обито.       Я напрягся от упоминания этого имени, но лишь остановился и посмотрел товарищу в прорези для глаз. Тот снял маску, лицо его выглядело напряжённым и грустным.       — Помнишь, наш разговор в лесу, когда ты покидал деревню?       — Да.       — Так вот… Я тоже имею свои тайны, именно поэтому понимаю, почему ты держишь многое в себе и не рассказываешь о том, что у тебя на самом деле на душе. Я — твой друг, хоть и раньше терпеть тебя не мог. Но Рин… скажи, сколько ты ещё будешь мучать её этой неопределенностью? Сколь долго намерен причинять ей такую боль?       — Ч-что ты несёшь, Какаши, — прошипел я.       — Я был с ней рядом всю эти дни. Приглядывал, как ты просил… и я увидел многое. Она сутками торчит в лаборатории больницы, совершая какие-то опыты… при этом всём у неё куча раненных — не только наших товарищей, но и пленных, о которых Рин неустанно заботится. На все мои вопросы она отвечает лишь: «Обито делает всё для мира, я не могу отставать от него. Я буду его опорой и больше никогда не позволю его жизни быть на волоске от гибели…». Ты не видел взгляда этих карих глаз, поступающих слёз от мысли, что с тобой что-то может случится…       - Мы шиноби, Какаши, — холодно ответил я. — У нас есть долг перед Конохой. И Рин… Рин это понимает.       — Не путай долг с личным безрассудством. И я говорю не о беспорядочном использовании Шарингана, который с каждым разом всё сильнее убивает твоё зрение… Нет… я о твоей дурной тенденции взваливать всё на себя. Так нравится чувствовать себя героем? Ставить всё на карту? Отвергать помощь всех, думая, что действуешь во благо?! Ответь мне!        Он взял меня за жилет в области груди, сжимая сильной хваткой. В его глазах читалась ярость и чувство бесполезности. Всё как тогда…       - Нет, мне вовсе это не по душе…       — Тогда почему?!       — А что произойдёт, если например ты узнаешь? М-м-м, Какаши? — прервал его я, сжав удерживающую меня руку. — Готов ли ты ко всей той опасности, что последует за правдой? Достаточно ли ты СИЛЁН, чтобы отразить удар судьбы?       — О-обито… ты, — оторопев, Какаши отпустил меня, его голос слегка задрожал. — О чём… ты говоришь?       — О том, что ты и я слабы… Мирная жизнь расслабила тебя и Рин, но я своими глазами вижу: война ещё не окончена. Это лишь передышка… очень короткая и хилая. Хоть Рин знает не больше тебя, однако она чувствует, как мне нужна её сила. А ты… бросаешься столь высокопарными речами, но всё равно понимаешь, что не готов к дальнейшим испытаниям. Поэтому ты не расспрашиваешь меня, так, друг?       — Н-нет… это не так… — словно заговоренный, повторял он, остекленевшим взглядом упёршись в меня. — Я… я просто не хочу потерять вас… желаю защитить то, что нам дорого… всем вместе.       - Вот как, — задумчиво проговорил я, вытащив из-за пояса свиток, после чего вложил его в руки Какаши. — Тогда докажи это, преодолей свою слабость и стань сильнее. Ради меня, ради Рин и Конохи. Подтверди свои слова действием.       — Что это? — спросил товарищ вглядываясь в странный манускрипт.       - То, что поможет преодолеть твою неуверенность. Даст возможность завершить технику, которую ты оттачивал годами… Будет сложно, но только ты, Какаши Хатаке, способен разобраться в этом. Это — мой подарок. Дар, который покажет, действительно ли сильно твоё желание защитить то, что дорого.       — Обито… я…       — Поговорим об этом, когда ты будешь готов. Сейчас меня ждёт хокаге с докладом, — прервал его я, вновь активируя Шаринган, но неожиданно с моих уст сорвалось: — Спасибо, что оберегал Рин. Сейчас я могу положиться лишь на тебя…       Тут же от сказанного моё лицо скривилось, а перед глазами всплыла картина той роковой ночи . Мотнув головой, я больше не оборачивался в сторону товарища и использовал Камуи. Мне не хотелось вести с ним диалог… не с таким Какаши… Обито размягчил его душу, а отсутствие Шарингана не позволяет этому придурку двигаться дальше. Думаю, техника Узумару поможет мне вернуть Какаши на верный путь и приобрести сильного союзника в дальнейшей борьбе. В конце концов, мне не нужна недоделанная техника, которая является пародией на силу Минато. Мои глаза и решимость — всё, что нужно… А знание печатей поможет превзойти всех остальных мастеров, даже этого проныру Джирайю.       Ландшафт сменился и перед глазами была больница. Госпиталь Конохи… стоны раненых слышны даже отсюда. Но мне нет до них дела, я так хочу взглянуть на неё хотя бы одним глазком. Сорвав несколько цветов, я прошёл сквозь стену и стал медленно перемещаться через кабинеты, не попадаясь никому на глаза. Врачи, медсёстры, санитары вяло передвигают ноги от человека к человеку. Работа их изводит… как же мне хочется перерезать глотки этим несчастным, чтобы Рин больше не работала. Наконец, я нашел её. Она лежала лицом на столе, на медицинской карте пациента, рядом скопилось несколько огромных стопок, которые аккуратно рассортированы по секциями. Я тихо подошёл к ней, положив цветы на небольшую тумбочку. Каштановые волосы, доходящие до плеч, прикрывали лицо Рин, лёгкие потоки воздуха слегка приподнимали их и опускали назад. Я прикоснулся к её руке, она была слегка шершавой, вся в трещинах от бесконечного ношения хирургических перчаток и обработки спиртом. В местах трещин были засохшие капельки крови. Столь хрупкие и маленькие, эти ладошки спасают сотни… тысячи жизней каждый день.       От моего прикосновения Рин слегка дернулась, на лице её проскользнула болезненная гримаса. Однако уже через секунду лёгкая улыбка озарила побледневшее от ночных смен уставшее лицо.       — О-би-то… -протянула она сквозь сон, — Не…уходи… больше… н-не… оставляй меня одну.       — Прости… — тихо прошептал я. — Теперь я никуда не уйду… ты важнее всего… И я отдам всё, лишь бы спасти тебя. Как жаль, что ты слишком любишь этот мир… а это значит, что мне придётся защищать и его, иначе ты обязательно попадёшь в беду.        Рин продолжала бубнить себе под нос. Ей снилось что-то нехорошее, я чувствую это… Мои засохшие губы неуверенно прикоснулись к её лбу. Сколько лет я мечтал вновь почувствовать это тепло… И я никому не позволю отнять у меня Рин. Ни Богу, ни Дьяволу…       — Мне пора, Рин… Осталось одно дело, которые надо закончить. Теперь я стал сильнее и готов ко встрече с будущим. Просто… дождись меня, хорошо?       После этих слов рука Рин начала что-то искать, нащупав мою ладонь, она крепко сжала её и лицо моей любимой расслабилось. Она спокойно выдохнула и продолжила спать. Я постоял так несколько минут, после чего аккуратно вынул ладонь и направился на встречу со своим испытанием. Пришло время показать истинную силу, что дремала во мне всё это время.

***

      Ночная Коноха погрузилась в тишину, это было мне на руку. Не хотелось бы встречать знакомые лица и вести с ними диалог. Знакомое здание циркулярной формы с кандзи «火», означающей «огонь». В некоторых окнах всё ещё горел свет, а вокруг не было ни души. Забредший путник из дальних уголков континента мог бы подумать, что людей в ночное время тут и вовсе не бывает, но это не так. Я уже чувствовал себя под прицелом нескольких десятков глаз. Верные хокаге спецотряды, джонины и чуунины, что неустанно бдели за безопасностью лидера. Они ждали, что же я буду делать и не предпринимали активных действий. Аккуратно ступая по траве, я добрался до входа. Дежурный джонин прищурился и, вытащив кунай, настороженно прокричал:       — Э-эй, стой на месте! Кто ты?       Я не стал отвечать, вместо этого вышел на освещенную вечерними фонариками местность. Сильный ливень затруднял обзор, но лицо шиноби несколько расслабилось, однако руку с оружия он не убрал.       — О-обито? Ну и напугал же ты меня! Нельзя так вот подкрадываться к резиденции лорда Хокаге! Ты же знаешь, ночью охрана наиболее мнительная…       — Знаю, — ответил я, переводя взгляд в листву близстоящего дерева, откуда ощущалась угроза.       — Фха, — зевая продолжил джонин, — нам сообщили, что ты был на задании, но как ты прошёл через границу незамеченным? Докладов от отряда АНБУ не было.       — Тихо и быстро, — съязвил я. — Я тоже состоял в разведывательных отрядах.       — Тц, надеюсь, это стоило того… И что теперь прикажешь с тобой делать? Зачем ты тут в такое позднее время?       — Мне нужно поговорить с лордом Хокаге, он ожидает моего отчёта.       — Хм, нам не поступало никаких приказов на этот счёт… Слушай, иди-ка ты домой, видок у тебя неважный. А я доложу Хокаге, что ты заходил, и тебе назначат встречу, — добродушно поговорил джонин, почесывая затылок.       — Это дело не требует отлагательства. Пропусти меня, — холодно отрезал я, делая шаг вперёд.       — Да что с тобой не так? — отскочил назад шиноби, явно не ожидая такого напора. — Сказано же тебе, у лорда Хокаге дела! Если что-то важное, то давай сюда, я передам тотчас!        — Не хотелось доходить до крайностей… — произнёс я тихо и резким движением скрутил охранника, выбивая из его рук оружие. Будучи прижатым лицом к стене, джонин зло рычал:       — Ты хоть понимаешь, что творишь?! Это вторжение на запретную территорию! Обито, ты ли это вообще?!       — Хочешь убедиться? — вопросил я, активируя Шаринган, и всматриваясь в его глаза под блеском молний. — У меня нет времени ждать.       — Достаточно, Обито Учиха, — произнёс голос за моей спиной, — Господин Третий ожидает тебя в своём кабинете.        Человек в маске АНБУ был совершенно спокоен, но руки его были изрядно напряжены. Он оценивающе смотрел на меня, всем видом показывая: он готов применить силу, если я не подчинюсь. Мои руки отпустили джонина, тот, разминая плечо, буркнул под нос:       — Ух… мог бы просто попросить по-хорошему, чего сразу драться-то лезть?       — Зато всё быстро разрешилось, я же говорил, мне не хотелось бы прибегать к проникновению…       — Да уж… методы ты выбираешь, — раздраженно продолжил бубнить охранник мне вслед.

***

      Не теряя времени, мы быстрым шагом двигались к кабинету Хокаге. В тусклом свете ламп мелькали наши тени. Дойдя до места, агент АНБУ жестом предложил зайти. Я коротко кивнул головой и распахнул двери. Кабинет главы деревни, насквозь пропахший табаком, освещаемый лишь свечами, смотрелся мрачно. Сам лидер сидел на небольшом постаменте, скрестив ноги. Пара чёрных глаза посмотрела на меня сначала серьёзно, а затем — мягко, немногочисленные морщины на лице разгладились.       — Ты вернулся, Обито, — произнёс он с лёгкой хрипотой в голосе.        Сарутоби Хирузен… Этот старик принёс немало проблем во время моего нападения на Коноху… Однако сейчас он лидер деревни и потенциальный союзник Обито. Стоит принимать это во внимание.       — Да, лорд Хокаге! — отчеканил я, садясь на одно колено. — Миссия успешно выполнена, перемирие с деревней Скрытого Облака подписано. Теперь заключение мира между нашими странами — лишь вопрос времени.       — Благодарю тебя за службу, — удовлетворённо проговорил Третий, поджигая табак в трубке и выпуская колечки дыма. — Какова твоя оценка происходящего? Судя по твоему виду, с Райкаге всё-таки были проблемы?       — Вовсе нет… Его благоразумие пересилило жажду мести, стоило лишь упомянуть о долге перед народом. Думаю, надо дать Скрытому Облаку немного времени и показать наши добрые намерения, тогда оставшиеся преграды на пути нормальному сосуществованию будут сломаны. К тому же, если бы мне пришлось столкнуться с Райкаге в прямой схватке, вряд ли я вернулся бы настолько целым.       — В этом есть доля истины… — согласился Третий, принимая от меня подписанный свиток. — Но ты явился сюда не только ради доклада о заключенном перемирии, я прав?       — Да, господин Хокаге… Однако перед началом своего рассказа мне хотелось бы узнать, где сейчас Минато-сенсей? Его участие было бы очень кстати.       — Хм… Я отправил Минато с частью бойцов на восточную границу. Тревожные новости пришли из порта Страны Огня, где, по словам разведки, были замечены шиноби Скрытого Тумана…       — Скрытый Туман, — процедил я, испытывая отвращение.       — Да, я полагал, что ты прибудешь только через два дня и соединишься с отрядом Минато на границе. Но ты вернулся раньше… удалось ли тебе достигнуть своей цели, Обито?       — Да, господин Хокаге.       — Поведай мне обо всём, что удалось узнать.       — Слушаюсь.       Так начался мой рассказ. Я не стал упоминать о духах клана Узумаки и силе, что Обито получил благодаря слиянию с душами. К тому же, хитрый старик наверняка бы стал задавать лишние вопросы, которые ставят под угрозу мои цели.       — Вот как, — задумчиво прогудел он, затягивая трубку. — Значит, все легенды об этом месте врут?       В его словах я чувствовал проверку. Лисьи глаза упёрлись в меня, оценивая каждое движение. Чёртов старик…       — Большинство из них преувеличены, но, могу сказать однозначно, это место с лёгкостью способно убить даже опытного шиноби… Дело в установленном барьере.       — Интересно… хотя клан Узумаки вряд ли бы так просто отдал свои знания. Как же ты прошёл через него?       — Мои глаза… С помощью способности Мангекьё Шарингана я смог преодолеть барьер.       — Представляю, сколько сил тебе стоило это испытание, — понимающе кивнул Третий. — Неудивительно, что ты так тщательно скрываешь свои способности, Обито… Так, значит, печать Оками создана в клане Узумаки?       — Да, один из неудачных экспериментов, что едва не уничтожил большую часть клана. К счастью, после длительного изучения мне удалось найти решение.        Сарутоби Хирузен погрузился в раздумья и кивком головы велел мне продолжать.       — Чтобы запечатать демона, надо освободить душу, которую он пожирает… Трудность заключается в том, что необходимо преодолеть сознание Оками и вторгнуться в его подсознание, отыскав там ядро души. Сейчас все процессы демон направляет на поддержание жизнедеятельности, но, как только он сломает последние блок, печать, что удерживает его, рухнет и вся сила чудовища обратится против Конохи. Его не запечатать простыми техниками, даже Минато-сенсей и Джирайя-сенсей будут бессильны, ведь демон Оками был призван кровью сотен душ. Он пожрёт любую технику, сломит любую печать, уничтожит все преграды… Чем больше душ оно поглотит, тем сильнее станет. Именно поэтому я намерен действовать сейчас.       — Ты понимаешь, что это большой риск… Если всё так, как ты говоришь, никто не сможет обеспечить защиту деревни в случае твоей неудачи.       — Я не проиграю, только не теперь, — сказал я, вглядываясь в лик старика.       — Хм, как лидер я обязан взвешивать риски и эффективность, но как шиноби… я должен принимать решения исходя из ситуации, действовать быстро и выверено. Именно поэтому я вверяю судьбу Конохи в твои руки, Обито…       — Не волнуйтесь, лорд Третий, я слишком долго шёл к этой силе, чтобы проиграть…       С этими словами я встал с колена и собирался направиться к выходу, как вдруг вслед прозвучали слова.       — Но не потерял ли ты больше, чем приобрёл… За каждую силу платят цену… Подчас непосильная для нас она может разрушить нашу душу. Не только личные навыки помогают нам справляться с трудностями… Есть нечто большее, то, что объединяет всех нас… Ты ведь понимаешь, о чём я?       Я не видел его лица, но чувствовал, как испепеляющий взгляд прожигает моё нутро насквозь. Такие общие фразы, но словно обращение не к Обито, а именно ко мне. Сдержав самообладание, я спокойно ответил:       — Сила — лишь результат действий, предпринятых для решения задач. И за свою я заплатил сполна…       Поклонившись, я использовал Камуи и оказался в заветных помещения, где совсем недавно Обито, Минато и Джирайя шли к охладевшему трупу Оками.

***

      Знакомая Тёмная лестница вниз — я бы мог сразу переместиться в лабораторию, но тогда бы встретил их… Несколько бойцов в серых плащах вновь окружили меня, приставляя клинки к горлу.       — Думаю, через минуту всё станет ясно… Не спешите лишать меня жизни.       Мне никто не ответил, но через пару мгновений все и правда опустили оружие, слегка склонив голову в знак своеобразного извинения. Мне протянули уже известный по предыдущему разу свиток.       — В этом нет необходимости, я и так доберусь до места назначения.       Маска тигра слегка склонилась вбок, однако оспаривать приказы никто не стал. Бойцы исчезли, полностью освобождая мне проход. Я представил то место и мгновенно очутился у тела Оками. Совсем недавно я стоял оторопев от тех знаний, что показывали мои учителя… Теперь же в моей памяти более сотни древних печатей, их расшифровки, сложнейшие символы, которые можно соединять, используя известные фуиндзюцу и создавая новые, неизвестные ранее миру техники…       Прикусив палец, я кровью вывел кубическую печать, в центре которой была петля на своей ладони. После чего на другой руке обозначил символы печати, что слабым кровавым следом была обозначена на древнем свитке. Если я правильно понял посыл, эта техника должна связать демона и человека, уровняв их силу и не давая энергии покидать пределы своей темницы. Остаётся лишь одно «но»: один я и правда не справлюсь… Придётся прибегнуть к его помощи в этот раз.       Я закрыл глаза и погрузился в воспоминания, рука по памяти начала рисовать символы, которые изучал в древнем эксперименте. Моя кровь с трудом размазывалась по холодной плоти Оками, но через несколько минут печать высвобождения была готова. Теперь мне нужно было разбудить демона, и за краткую минуту, пока активатор будет работать, попасть в его мир… Туда, где он держит Оками. Старейшины клана Узумаки не отметили, как именно попасть внутрь мира демонов, но, кажется, у меня есть один вариант.       Наступила гнетущая тишина, руки решительно сложились в знак Тигра, активируя символы на животе мертвого тела. Звенья цепи словно задрожали, начали утягиваться к центру замка. Мне едва хватало силы сдерживать эту мощь, но печать не давала слабины, что придавало уверенности. Наконец, дужка замка резко отщелкнулась и глаза Оками открылись. Красные, наполненные кровью они тут же посмотрели на меня, а мертвенная рука молниеносно ухватилась за шею.       — М-мангекье… Ш-шаринган, — прохрипел я, активируя способность.        Через секунду я ощутил, как меня словно ураганом втягивает в этот поток, разбивая грань сознания и подсознания. Всё нутро перевернулось и вывернуло наизнанку, но дело было сделано: наконец-то мы внутри.

***

      Когда я открыл глаза, то понял: очутился в незнаком мне месте. Всё заволокло тьмой, я едва видел свои руки, не говоря уже обо всём остальном. Что это за место?! Я был в храме Узумаки, потерял сознание, неужели я сейчас всё ещё там?       — Очнулся наконец, — проговорил знакомый голос.       — Ты! — прошипел я, вскакивая на ноги, увидев оранжевую маску, которая появилась напротив меня. — Что это за место?! Твоих рук дело?       — Сколько же от тебя шума, Обито… — безынтересно ответил Тоби, осматриваясь. — Это подсознание Оками, последний барьер к его душе.       — О-оками? Но я же был в…       — В деревне Узумаки, да. Но теперь ты почувствуешь себя в моей шкуре, отброшенный на задворки собственного «Я».       — Ублюдок! Значит, ты захватил контроль над телом?! Чего ты добиваешься!       — Фха… а чего ты ожидал? Что я безропотно буду ждать, пока ты в очередной раз всё испортишь? Ты уже спутал мои карты, а тут подвернулся такой шанс. Так что теперь заткнись и слушай внимательно. Я высвободил тебя, потому что мне нужна помощь в победе над демоном, пожирающим Оками…       — Тебе… моя помощь? — удивился я.       — Да… Можешь мне не верить, но наши цели похожи.       — Ты прав. Я не верю.       — Но тебе придётся. Логика предельно проста. И ты, и я хотим спасти Рин от будущего, где она погибает. Хоть сейчас угрозы нет, но, я уверен, ты тоже ощущаешь, что Божество, отправившее нас сюда, хочет вновь вернуть нас на путь страданий, отняв Рин любым способом. Ему не нужна наша победа…        — Ты говоришь о Сущности?       — Называй, как тебе угодно… Я так же, как и ты, не собираюсь подчиняться его правилам. И покуда наши цели совпадают, я обещаю, что не причиню вреда Конохе, твоим друзьям и уж тем более Рин. Напротив, стоит отдать тебе должное, идея с хвостатыми, кланом и всеобщим миром имеет свои основания и даже какой-никакой план.       — Хах, странно слышать от тебя похвалу… И уж тем более согласие с моим планом.       — Глупец… не путай понятия. Я не согласен с твоими перспективами — лишь признал план вполне реальным. Я буду его придерживаться, пока он исключает риски для меня… но методы для достижения целей я выберу сам.       — Вновь будешь убивать и манипулировать?! Не пойдёт! Я буду тебе сопротивляться всеми силами!       — Само собой. Делай это сколько тебе угодно… Однако, когда ты увидишь, как весь твой жалкий мирок рушится, ты сам попросишь меня о помощи. Ты знаешь: только я обладаю должной выдержкой, чтобы учесть риски и принять взвешенное решение.       — Остальные быстро увидят, что у тебя на душе! Никто не последует за маньяком с манией величия!       — Возможно… для этого мне пригодишься ты. Но об этом позже, сейчас у нас нет времени. Я не желаю задерживаться в этом месте. Так ты со мной? Или же желаешь сгинуть тут сожранный демоном?       — Кх-х-х… кажется, у меня нет выбора. Я хочу спасти Коноху, так что пойду с тобой… Только объясни, в чём твой план?       — Всё предельно просто. Я попал сюда с помощью мангекьё, а это даёт некоторый бонус. В этом мире, как ты понимаешь, физические атаки в привычном нашем понимании бесполезны, но, проявив должную решимость, можно преобразовать ментальные выпады в физическую материализацию… А вот стихийные техники однозначно бессмысленны. Однако мы дадим себе небольшое преимущество с помощью двух печатей, что я нарисовал до погружения в душу Оками.       Я внимательно посмотрел на руки и резко осознал, что имеет в виду Тоби.       — Вижу, ты хорошо учился, раз всё понял. Когда я скажу, используй их. Достучаться до души Оками сможешь лишь ты… я не мастер речей.       — Второй комплимент за день — я тебя не узнаю, — съязвил я, двигаясь за Тоби. — Тогда что же будешь делать ты? Наблюдать из тени, как привык?       — Нет. Я буду твоим ментальным щитом. Вряд ли демон будет так добр, что уступит нам душу Оками. Я выдержу несколько его атак, дав тебе время прорваться к узнику… Дальше всё зависит лишь от тебя.       — Да уж, сложно в это поверить, но делать нечего… И-и куда нам идти-то? Вокруг темнота.        Тоби осмотрелся и ткнул пальцем в едва освещаемый проход. Красные маленькие фонарики, словно грибочки, торчали внизу.       — Кажется, сам Оками пытается нас привести к себе. Но надолго его сил не хватит. Не сворачивай с пути, если не хочешь потеряться.       — Понял.

***

      Мы осторожно продвигались вперёд, тропа казалась бесконечной. Время здесь явно идёт своим ходом, и, хоть я не чувствую усталости физической, в голове слегка подступают не самые приятные мысли. Вскоре я стал слышать мерзкие хрипящие голоса.       — Т-т-ты, свежее мясцо? Вкусное? МЫ Х-Х-ХОТИМ ЕСТЬ!        Я коснулся плеча Тоби и сказал:       — Ты ведь тоже это слышишь?       — Мерзкое рычание из глубин тьмы?       — Нет… голоса. Нами явно хотят отобедать.       — Хм, значит, ты их речь понимаешь? Странно… Тогда слушай внимательно, в случае чего сообщай мне.       Прислушиваясь к каждому шороху из темноты, я думал, что скоро стану параноиком. Возгласы о «мясе» и «мерзкой душонке» всё чаще звучали окружая нас. Думаю, мы были близко. Наконец, тропинка кончилась, и Тоби остановился, вытянув руки вперёд себя, он сказал:       — А вот и граница подсознания, здесь идёт ядро души. Ты готов?       — Да! Покончим с этим.       — Помни о плане. Не вздумай учудить чего-нибудь, а то мы оба здесь останемся.       — Неужели ты боишься смерти? — усмехнулся я.        Тоби ничего не ответил, вместо этого он шагнул вперёд, проходя через тьму. Я тут же последовал за ним. Увиденная картина поразила. Стены, пропитанные кровью, въевшейся так глубоко, что имела десятки разных оттенков. Мерзкие проржавевшие цепи, пол с обглоданными костями, испражнения. Это место напоминало мне о детских страшилках, которые ребята рассказывали, услышав от своих родителей. Только теперь всё взаправду.       В центре на цепях висел молодой человек. Длинные светлые волосы свисали вниз, прикрывая лицо. Исхудавшее тело, выступающие ребра указывали на колоссальное истощение. Левая нога была оторвана, почти наполовину. Но кровь не стекала из раны… Пленник был буквально распят, но слабые колыхания грудной клетки выдавали по капле уходящую жизнь. Внизу под ним находилось уродливое чудище, похожее на огромную собаку, местами вырванные клоки шерсти, раздвоенный на конце хвост. Огромная, несоответствующая размерам туловища голова, впивающаяся острыми клыками в откушенную ногу. Псина рычала, жадно поглощая свою пищу. Кровавая слюна лилась из пасти на пол, вызывая приступ тошноты.       Тоби посмотрел на меня и сделал шаг вперёд, готовясь защищаться. Демоническая собака почувствовала наше присутствие и медленно повернулась, шершавым языком она облизнула ощерившуюся морду и зло рыкнула:       — Р-р-р, что за жалкие отродья посмели прервать мою трапезу?! Мерзкие ничтожные создания!       — Он не очень рад нас видеть, — перевел я для Тоби.       — Я и сам догадался, мог бы и не переводить. Будь внимателен.       Псина стала ходить туда-сюда, издавая всё больше рыков:       — Еда! Еда! ЕДА! Нужно БОЛЬШЕ еды! Я пожру вас всех и вырвусь наружу! Сожрать!       Мы осторожно сделали шаг вперёд. Пёс замер и уставился на меня.       — Т-ты… гр-р-р-р, мерзкий мальчишка! Я узнаю твой запах! Из-за тебя я, Инугами, вынужден питаться этим мерзким отбросом! Н-не пР-Р-Р-ощу! А-у-у-у!       — Он узнал меня! — крикнул я Тоби, вставая в стойку.       — Понял, предоставь его мне.       — Столько ждать, гр-р-р, — словно сам с собой говорил Инугами. — Я-я был так близок, р-р-р… мальчишка — предвестник смер-р-р-ти и этот?.. Кто он? Их запах похож? А-у-у-у? Кто они? Духи? Люди? СОЖРАТЬ!       — Обито, что он говорит?       — Бессвязную чушь, но его решимость нас сожрать прямо-таки неутолимая.        Инугами неожиданно замер, принюхался вновь и приготовился к прыжку.       — Т-ты понимаешь мою речь, ч-человек!       — Да! — ответил я. — Отпусти Оками и убирайся в свой мир!       — А-у-у-у! — завыл пёс. — Нет-нет-нет, гр-р-р-р, я слишком долго ждал! Я утолю жажду! Т-твоя душа не из этого мир-р-ра, она сильна, но сломана! В-к-у-с-но! Отнять у Бога Сме-р-р-рти такую вкуснятину! МОЁ! МОЁ!       Инугами взвыл, и из его тела образовались гончие собаки, совершенно лысые, худощавые, похожие на мумий, светящиеся красным пламенем. Они бросились на меня с такой скоростью, что глаза едва уловили это движение. Но Тоби быстро снял свой плащ и метнул его в сторону нападавших. Одна из гончих попалась и в ту же секунду получила удар в бок ногой. Её откинуло на несколько метров и впечатало в стену. Вторая же успела вцепиться в предплечье Тоби, который не теряя времени схватил псину за глотку.       — Б-бар-р-рьер… г-р-р-р, маска защищает мальчишку, — прошипел Инугами, попятившись назад.       — Чего ты ждёшь?! Вперёд! Примени на мне печать! — кряхтел Тоби, едва удерживая мощные челюсти.        То, о чём он говорил, было «Печать Эмпатии». Она связывала ощущения, в том числе и болевые, тех, на ком была использована. В два прыжка моя рука коснулась Тоби и Гончей, которая через секунду оторвала всё предплечье моего напарника. Тоби зло запыхтел, а Инугами заскулил и повалился на землю.       — Т-так я и думал, эта тварь связана со своими миньонами.       — Но почему я не чувствую боли?! Это всё из-за барьера?!       — Д-да, я отграничил наше сознание и восприятие… Иди к Оками, а я займусь псиной.        С трудом вставая, Тоби побежал к Инугами и, не давая ему подняться на лапы, наносил грады ударов ногами, уворачиваясь от острых клыков. Подскочив к Оками, я начал трясти бледное изнеможенное тело:       — Проснись! Оками, ты слышишь меня?!       — Гх-х-х… кто… кто ты? — прохрипел он, не поднимая головы.       — Обито! Несколько лет назад мы сражались, помнишь?!       — О-б-и-т-о, — проговорил Оками по слогам, пытаясь вспомнить. — Мальчик с красными глазами…       — Да, это я. Послушай, ты должен освободиться от этих оков! Инугами пожирает твою душу и вот-вот вырвется на свободу!       — Я-я… пытался… всё тщетно… Я обрёк с-себя на эти муки… в-возжелал силу, что неподвластна человеку и… кх-кх… поплатился…       — Тогда зачем всё это было?! Неужели смерть твоей возлюбленной стоила того?!       — Миса… она была лишь инструментом клана… н-но… чем больше мы пробыли вместе… тем сильнее я х-хотел спасти её от участи носителя Инугами… Я убил её, да… своими руками… ведь смерть освободила её от этого проклятья, гх… я-я… я верил, что справлюсь с демоном и мы увидимся, и я смогу попросить прощения за всю боль, принесенную ей, но… как же я ошибался.       — Обито! Заканчивай болтать! Заставь его вырваться из цепей! — крикнул Тоби, сжимая пасть Инугами уцелевшей рукой.       Я не знал, что делать, все мои попытки разрушить цепи ни к чему не приводили. Что же их удерживает?!       — Если ты так хочешь её увидеть, то почему сдался?! Почему позволил этой псине поработить тебя?! Разве за это отдала жизнь Миса? Чтобы всё пошло прахом?!       — Что ты можешь знать о смерти… красноглазый мальчик… Это была моя судьба…       — Всё! — крикнул я, ударив его по лицу.       Оками задрожал, после чего поднял голову вверх и взглянул на меня. Его серые глаза, до этого безжизненные, вдруг осмыслили происходящее.       — Ты — посланник смерти… которого мне пророчили… Я-я вижу за тобой его.       — Да будь я хоть самим дьяволом! Никто не в праве вершить твою жизнь! Только ты в силах сделать шаг… Он может быть неверным, но все люди ошибаются и могут исправиться… быть безвольной куклой в руке демона или сразиться с ним как Оками, последний из клана Свободных волков, решать тебе!       Оками вновь опустил голову, а затем накрутил цепи на руки. Его худощавые руки напряглись и невероятно задрожали.       — Я… О-К-А-М-И! Р-Р-р-а-а-а! П-ПОВЕЛИТЕЛЬ ДЕМОНОВ! ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ВОЛЧЬЕГО КЛАНА! И НИ ОДНОЙ ЖАЛКОЙ ПСИНЕ НЕ СЛОМИТЬ МЕНЯ!       Цепь с грохотом отвалилась, Оками упал на колени и начал медленно вставать. Его тело окутывала красная чакра. Даже я чувствовал, как она обжигает нутро.       — М-мерзкий демон! Ты вдоволь потешился над моей душой! — прорычал он, медленно двигаясь к Тоби и Игунами. — Т-ты веками отравлял моё сознание, лишал сна! Т-ты з-заставил убить меня весь клан и пожрал душу Мисы! Этого я тебе не ПРОЩУ!       Инугами ударил Тоби задними лапами, отбрасывая назад, после чего скуля и огрызаясь начал пятиться назад.       — Т-ты, г-р-р-р, жалкое создание… Я-я давал т-тебе силу, н-но ты отказался от неё! Какое п-р-р-раво ничтожный человек имеет указывать демону!       — Мне не нужна твоя сила! Без неё это всё не имеет смысла! Я вытащу душу Мисы из твоей бездонной утробы, тупая собачатина! ВЕРНИ ЕЁ МНЕ!       — Никогда! — пролаял демон.       Оками взмахнул руками крест накрест, скручивая цепями, которые некогда служили его тюрьмой. Пёс попытался увернуться, но пал под тяжестью металла. Парень накручивал звенья один за другим, словно рыбак, вытаскивающий рыбу.       — Н-не уйдёшь… М-мы отправимся в Ад вместе!       Тоби схватил меня за плечо и прошипел:       — Чего уставился?! Это - наш шанс, запечатаем их вместе. Печать на второй руке… должна справиться.       — Постой, он сказал, что в животе демона людские души! Мы должны помочь!       — О чём ты думаешь? У нас нет времени играть в твой альтруизм!       — Может и так… но душа Оками не даст себя запечатать, пока не исполнит волю, что вернула его к жизни! Если тебе всё равно на пожранных людей, то хотя бы оцени шансы!       — Гх… твоя взяла, Обито. Действуй, я буду на подхвате.       Я кивнул и метнулся к Оками, тот держал в натяжении свои цепи, не давая Инугами сдвинуться или атаковать. Резким прыжком я вскочил на спину демона и, зажав его шею в удушающем захвате, упал на спину, активируя запечатывание на своей руке. Ощерившаяся морда попыталась укусить меня, но тут же замерла от действия печати.       — Действуй, Оками! Вытащи души, что он пожрал!       — Да!        Парень передал красную энергию на цепи и попятился назад, белое сияние ослепляло мои глаза. Души одна за одной взмывали вверх, разрывая живот демона. Я чувствовал, как моя печать слабеет, демон стал привыкать к ней и в скором времени окончательно пожрёт… Тогда мы не сможем его запечатать.       — С-скорее! Я-я долго не выдержу!       Тоби подбежал к Оками и потянул цепи на себя, быстрым движением остатки духов вырвались наружу, словно пробка - из бутылки.       — Пора! — крикнул Тоби, касаясь неповреждённой рукой Оками.       Вокруг всё стало трещать и рушиться, тёмный пол, стены, потолок пробивались лучами света. Огромные количество колец, объединённых спиралью, радиальные лучи, разрушающие тьму и идущие к небольшим замкам, которые один за другим защёлкивались под ужасающий вой демона. Такой была могущественная печать, призванная остановить неудачу клана Узумаки. Инугами вырвался и попытался метнуться прочь из злосчастного круга, но Оками и Тоби подтянули его цепью назад. Парень подошёл и крепко вцепился в глотку кошмара, что терзал его долгие годы. На его лице торжествовала зловещая улыбка.       — Надеюсь, Бог Смерти будет переваривать нас очень долго! Чтобы ты ощутил всё то, что испытали души загубленных нами людей! Увидимся в Аду, тварь!       Он сжал глотку, послышался хруст. Инугами, словно пепел, испарился, после того как последний замок защелкнулся. Последний из клана Свободных Волков повернулся к нам, его ужасающая красная аура исчезла, он склонил голову.       — Ещё тогда… я знал, что ты сможешь избавить меня от этого рока… Правда, с годами под пытками монстра я потерял надежду… но ты пришёл, красноглазый ребёнок…       — Хах, меня зовут Обито Учиха! Т-то есть нас так зовут…       — Говори за себя, — буркнул Тоби, держась за оторванную конечность.       Тело Оками начало затягивать вниз, будто бы он проваливался в зыбучие пески. Грустная улыбка мелькнула на истощенном молодом лице.       — Твоя душа здесь чужая… Обито Учиха, поэтому ты слышишь мёртвых и чувствуешь демонов… А неупокоенные души — всегда желанная пища для любого демона, уж поверь мне… Теперь Смерть неустанно будет желать заполучить тебя… н-но, думаю, ты здесь именно потому, что не хочешь с этим мириться, так?       — Да… я буду сражаться до конца, Оками, — улыбнувшись, ответил я.       — Тогда я могу пожелать тебе лишь удачи… Пусть ни Боги, ни Демоны не сломят твой дух, Обито Учиха… А мне пора… я уже давно был готов к вечным мукам.        Его тело по грудь погрузилось вниз, откуда доносились ужасные вопли, но юноша спокойно и даже умиротворенно ждал этого. Небольшой огонёк мелькнул сверху, бабочка с белоснежными крыльями опустилась вниз и села на палец Оками. На лице того проступили слёзы, а губы задрожали.       — М-миса… т-теперь ты свободна, прости и прощай.        Та взмыла ввысь, окружив Оками пыльцой из света. Последний из Свободных Волков откинулся назад — и тьма полностью уволокла его тело. Таким был его конец… полный преодоления и заслуживающий прощения. Перед лицом вечных мук Оками всё же смог остаться человеком, признал свои ошибки и дал возможность этому миру и дальше существовать.       Пол под нами рухнул. Чувство полёта куда-то вглубь, сотни голосов, которые в унисон говорили «спасибо».       — Обито! — крикнул Тоби, летящий рядом со мной. — Активируй Мангекьё и по команде используй на мне! Иначе мы останемся тут навсегда!       — Понял! А мы оказались неплохой командой, — улыбаясь, произнёс я.       — Гх, скажи это моей руке, любитель вести задушевные диалоги… Раз, два, три. Давай!       Мы одновременно активировали Мангекьё, полёт остановился. Это чувство, вновь погружающее меня куда-то глубоко, в место, где был Тоби долгое время… Я найду выход, верну своё тело, а пока мне придётся довериться своей тёмной половине… пока что.       — Твоя душа будет моей, красноглазый воин, — прошипело что-то, прежде чем я окончательно перестал что-либо чувствовать.

***

      Я открыл глаз и тут же вскочил на ноги. Тело всё ещё под моим контролем… Если бы Обито попал сюда раньше, то я бы точно вновь оказался на задворках подсознания… Как же ноет рука, чёртов мальчишка… сколько от него проблем.       — Обито-сан? — спросил гудящий голос.       Обернувшись, я увидел членов АНБУ, которые в ужасе сделали несколько шагов назад. Ощупав голову, я понял, что неслабо приложился при падении. Переведя взгляд на Оками, я увидел лишь обуглившийся скелет, который, к тому же, был лишён многих костей.       — Дело сделано, — заключил я, глядя на командира отряда. — Доложите Хокаге. Останки необходимо уничт…       Я осёкся, что-то удержало меня от этих слов. Мотнув головой, я продолжил:       — Закопайте их там, где никто и никогда не найдёт.       — Есть! В-вам нужна помощь? Мы почувствовали мощный выброс энергии, вы в порядке?       — Я в норме, всего лишь головой приложился. До больницы сам доберусь… Действуйте.       — Слушаемся!       Бойцы спецотряда тут же исчезли. Я выдохнул и опёрся о стол, где лежали останки врага. Тело было тяжёлым и истощенным — кажется, я достиг предела… Мальчишка клана Узумаки предупреждал, чтобы я не расходовал силу сверх меры, но, думаю, ещё на один раз меня хватит. Использовав Камуи, я оказался на крыше резиденции. Тучи разошлись — и ночное небо пестрило яркими звездами. Слегка холодный воздух обдувал со всех сторон. Ухватившись руками за перила, я проговорил тихо, словно некую тайну непонятно кому:       — Этот мальчишка продолжает сопротивляться… даже с контролем разума он диктует свою волю… Он не соврал и стал сильнее, но я не отступлю. Так и быть, пока я подыграю тебе, Обито, буду твоим щитом, как в ядре души Оками… пока что. Но однажды ты оступишься — и я окончательно сломлю твоё сопротивление. Ха-ха-ха, значит, дальше в твоём плане наш любимый клан? Это обещает быть интересным… вырезать их подчистую было скучно. Посмотрим, что же выйдет из твоего плана, Обито…