Глава 35
4 июня 2020 г. в 19:27
Наверняка в исполнении пожилого индейца, чья кожа похожа на потрескавшийся камень, взгляд, устремленный к заходящему солнцу, исполнен мудрости, а орлиный профиль подобен древнему истукану, молчаливое созерцание выглядит очень эффектно. И окружающие люди готовы с почтением ждать, когда же старец изволит поделиться, наконец, своими знаниями. К сожалению, в исполнении худого, всклокоченного шестилетнего мальчишки это выглядит отнюдь не так монументально. Поэтому обучение молчанию своим примером прервалось через пятнадцать минут.
— Ну, что делать-то будем? — первым не выдержал Боб.
Как уже говорилось, Черный медведь был очень опытен в молчании. А вот в коммуникации не очень. Никаких других методов обучения, кроме «делай как я», он не знал, и как действовать, если ученики как он не делают — не представлял. Это было проблемой. По счастью, вместо хитростей общения старый индеец знал много других штук. Медвежонок давно уже отдал контроль над телом ему, как и все с предвкушением ожидая каких-то сакральных знаний. Черный медведь встал, сделал знак всем дожидаться его и углубился в лес, внимательно осматривая встречающиеся растения. Минут через пятнадцать он нашёл всё, что нужно, вернулся к костру и бросил набор травок в котелок с чаем. Немного помешал, разлил всем по порции улучшенного напитка и подождал, пока все выпьют. Пригубил и сам. Отлично! Теперь голоса ни у кого не будет как минимум неделю. Чёрный медведь с чувством выполненного долга вернулся к созерцанию закатного неба.
Боб попробовал повторить свой вопрос — с ожидаемым результатом.
Старший медведь Оскар попробовал узнать у подлетка, что случилось — с ожидаемым результатом.
Все постарались высказать свою точку зрения — с ожидаемым результатом.
Началась суета. Большенький волшебный медвежонок особенно переживал. Все разбились на группы. Казалось, что именно теперь, когда голос потерян, им особенно сильно захотелось пообщаться друг с другом. Многие по очереди зло смотрели на Черного медведя, но высказываться не решались. Ну, то есть не высказываться… В общем, вели себя по отношению к нему прилично. Посчитав, что сегодняшнюю мудрость он озвучил (ну, то есть не озвучил… в общем, понятно), Черный медведь отдал тело обратно медвежонку. Тот сразу попытался что-то объяснить — с ожидаемым результатом. Когда суета улеглась, все стали готовиться ко сну, надеясь переждать ненастье и веря, что следующий день вернёт всё на круги своя.
Активно жестикулируя, решили распределиться по палаткам так же, как были распределены по машинам. Конечно, у Дэвисов и Денниса не оказалось спальников. По счастью, предусмотрительный мистер Ретсби захватил запасной. Его отдали Честеру, а Пирс с Деннисом и Гарри с Роджером спали по двое. Все устроились по своим местам. На мир опускалась тишина.
Утро выдалось хмурым, и отнюдь не в плане погоды. Светило яркое летнее солнце (точнее, начинало светить — встали на рассвете), тишина вокруг была чудесной, а запахи свежей травы и леса просто одуряли. Хмурость была вызвана тем, что голос не вернулся. Смурной мистер Ретсби построил всех на гимнастику. Потом так же молча погнал всех мыться в реке. Вода была более чем прохладной, и дети бы повизгивали, но голоса всё не было. Вернулись, молча приготовили завтрак. Ни на Гарри, ни на Черного медведя никто старался лишний раз не смотреть. Не то что с ожиданием, а вообще не смотреть. Впрочем, было уже поздно: Черный медведь уже составил программу мероприятий. С его точки зрения, сегодняшний день прекрасно подходил, чтобы научиться ходить.
Честер не любил природу. Он выяснил это только сейчас, так как, к счастью, до этого поводов прояснить отношения не было. Он не любил природу, мыться в холодной воде, палатки, спальники, утреннюю гимнастику, магглов и, пожалуй, людей вообще. Хотя, конечно, больше всего он не любил, когда у него отбирают волшебную палочку и затыкают рот. Сейчас даже не было смысла возвращать палочку обратно. На невербальном уровне он владел только люмосом и акцио, что сейчас было совершенно бесполезно. И главное — он даже не мог пожаловаться на свою горькую судьбу! Последнее его, наверное, больше всего бесило. Хотя «бесило» — не такое уж правильное слово. На глобальном уровне он смирился ещё на утро после первого дня знакомства с национальным героем. Так что его нынешнее брюзжание (ну, не совсем брюзжание… понятно что) было очень усталым. Все старались не смотреть на Гарри, чтобы он не выкинул ещё какую-нибудь штуку. Честер же думал, кому он может поныть и пожаловаться. Мелкие жестокие бандиты не подходили по понятным причинам. К тому же они и присоединившийся Роджер и так нашли, чем себя занять: активно размахивая руками, они явно что-то обсуждали. Роджер на Честера, кажется, обиделся за подготовку к походу (откуда вообще, во имя бороды Мерлина, он мог знать, как это делается?!) и показательно игнорировал. К мистеру Ретсби и мистеру Дурслю он подходить опасался. Тем более что они достали по небольшой стопочке и здоровущую флягу. Никому из молодёжи из этой фляги они ничего наливать явно не собирались. Оставался только старший брат одного из малолетних бандитов. Он сидел, уставившись на играющие языки пламени костра. Честер присел к этому магглу. Он был чуть помладше самого Честера. «Кажется, Боб», — напряг волшебник свою память. Отсутствие голоса Боб переживал внешне невозмутимо.
Что вообще обсуждают с магглами, которые ещё учатся в школе? При отсутствии голоса? Честер тоже уставился на огонь. Вообще-то тут было не так уж и плохо, утреннюю тишину разбавляло только чириканье каких-то птах. Да и танец желтых язычков очень успокаивал. Первым «разговор» начал Боб. Они сидели на специально притащенном из леса бревне. Боб тихонько толкнул Честера плечом, привлекая внимание. Он широким жестом руки показал вокруг и состроил спрашивающее выражение лица. «Как тебе тут?» — расшифровал Честер. Честер пожал плечами. Рыпаться было поздно, оставалось только смириться с тем, что есть. Честер медленно кивнул, показывая, что всё в порядке. Потом жестом головы указал на Боба, спрашивая: «А тебе?» Боб ещё раз обвёл рукой окружающее пространство и пожал плечами. Указал в сторону реки, схватился руками за плечи и показал «Бррр!» Честер активно закивал. Боб показал на палатки и сделал какое-то плохо читаемое выражение лица. Честер расшифровал его как «странно». Боб показал на ухо, потом на рот, потом ещё раз вокруг. Этого Честер расшифровать уже не смог. Опять уставились на огонь.
Через некоторое время Честера опять толкнул Боб. Показал пальцем на него, сделал вопросительное лицо, потом странный жест обеими руками, от шеи к нижним рёбрам обводя полукруг. Честер изобразил непонимание. Боб сомкнул руки в замок, развел немного кисти, но так, чтобы пальцы оставались в соприкосновении, потом опять свёл. Сделал несколько поступательных движений. Честер изобразил ещё большее непонимание. Боб ударил себя по лбу рукой и застыл в этом положении на пару секунд. Задумался. Изобразил руками силуэт, чем-то похожий на песочные часы. «Девушка!» — понял Честер. Боб ещё раз показал силуэт и тыкнул пальцем в Честера, изображая вопрос. «Есть ли у меня девушка?» — догадался Честер. Девушка у него была. Ну как девушка — невеста. Родители сговорили его свадьбу ещё три года назад. Под рождество собирались провести церемонию. Честер кивнул. Боб очень выразительным выражением лица запросил подробностей. Какие тут подробности без голоса?! Мариэтта Фоссет училась сейчас на последнем курсе Хога, и Честер её последний раз видел чуть меньше года назад. Отношения у них были хорошие, но скорее деловые, чем тёплые.
Боб продолжал ожидающе смотреть. Кажется, вот эта ужимка должна была означать вопрос: «Красивая?» Честер пожал плечами. Девушка как девушка. Он расположил руку параллельно полу ладонью вниз и покачал, показывая «пятьдесят на пятьдесят». Боб выдал что-то типа успокаивающего жеста. А потом с вопросительной мордой лица сделал жест, который показался Честеру очень неприличным. Кажется, парень спрашивает… Честер жутко покраснел. Будь у него голос, он бы начал мямлить что-то неразборчивое. Видимо, этого Бобу хватило, потому что он покровительственно и успокаивающе похлопал Честера по плечу: «Ну, еще успеешь». Маг хотел возмутиться, но не успел. Боб смешно вытянул губы и выставил руку так, как будто придерживает кого-то за затылок. «Ну хоть целовались?» — расшифровал Честер. И, покраснев ещё больше, еле заметно кивнул. Боб удовлетворенно показал большие пальцы на обеих руках и, кажется, собирался продолжить этот неудобный «разговор». К счастью, в этот момент Гарри несколько раз громко хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание, а потом махнул рукой, приглашая следовать за собой.
Кажется, у Роджера потихоньку получалось распробовать вкус приключений. Да, вкус этот иногда был мерзкий, как после их попытки стащить у мамы палочку или как у сегодняшнего мытья в холодной воде. И холодную воду он бы пережил, но если уж они с Честером не взяли спальников и еду, то про купальные костюмы и вовсе можно не упоминать. А вот так вот голышом… Впрочем, кажется, Боба, также не предусмотревшего этот момент, такое купание не смущало, хотя он и старше. Зато у приключений было и много положительных моментов. В первую очередь, это чувство азарта, когда не знаешь, что тебя встретит за углом, новые ощущения, новые эмоции. Роджеру понравилось ехать на маггловской машине. Это было куда комфортнее аппарации и перемещения по камину, хотя и дольше. Ему нравилась эта необычная еда, которую готовили мистер Дурсль и мистер Ретсби, ему нравилось пить чай, сделанный на костре. Да и вообще ему нравилось на природе. И мальчика совершенно не смущало то, что они не могут говорить. Конечно, в этом были и неудобства: не всё получалось объяснить жестами. Но Роджер и так не слишком любил болтать, часто не знал, что сказать, так что сейчас чувствовал себя вполне комфортно. Тем более, для его друзей процесс общения явно особой сложности не представлял: Гарри, Дадли, Пирс и Деннис в кратчайшие сроки так наловчились показывать всё жестами, что, кажется, стали общаться только интенсивнее. Роджер понимал от силы три четвёртых того, что они показывают, поэтому в «разговор» не лез, а только «слушал».
Кажется, они обсуждали жизнь индейцев. Кто это такие, Роджер не очень знал. У него сложилось представление, что это были люди, жившие очень-очень давно, ещё до изобретения городов и всяких таких штук. Ему тоже было интересно, но расспросить подробнее он не мог.
В какой-то момент Гарри встал, хлопнул несколько раз в ладоши, привлекая внимание, и показал рукой всем следовать за ним. Национальный герой уверенно двинулся в самые дебри. Все участники этого приключения спонтанно выстроились в колонну и шли друг за другом. У Роджера было ощущение, что Гарри специально выбирает самые неудобные места, поэтому двигались медленно. При этом шум, который они издавали, мог, наверное, отпугнуть даже акромантула. И это при том, что все молчали.
Роджер шёл между мистером Дурслем и Дадли. Гарри, который их вёл, был непосредственно перед своим дядей, и Роджер «слышал», что тот ступал, не издавая ни единого звука. Гарри остановился и сделал знак, чтобы все тоже встали. Знак передали по цепочке. Дальше он прошел и каждому показал, чтобы все старались соблюдать тишину. Вернулся во главу колонны и снова всех повел.
Роджер потерял направление где-то через полчаса. Они периодически останавливались, и Гарри призывал всех к тишине. В какой-то момент он стал останавливаться и показывать, как ставить ногу, держать руки или корпус. Иногда на короткой остановке он поправлял кого-то одного, иногда — показывал новую ухватку всем. Роджер пробовал максимально следовать инструкции, и это действительно было удобнее. А потом Гарри стал собирать по пути жёлуди, маленькие веточки и другие подобные предметы и кидать их на звук. Очень точно кидать, потому что попадал он не в человека вообще, а в то место, которым он что-то задевал. Жёлудь довольно сильно ударил Роджера по руке, которой он потревожил ветку.
Роджер уже падал от усталости, когда в просвете между деревьями показалась знакомая поляна. Нужно заметить, что, несмотря на жестокость методов Гарри, они были очень эффективны. Если закрыть глаза, Роджер мог представить, что идёт по лесу один. Вид родной стоянки настолько приободрил вымотанных людей, что они с оглушительным шумом рванули вперёд. Роджер не отставал. Они все попадали на мягкую траву и счастливо смотрели на вечереющее уже небо. Силы оставались уже только на то, чтобы поесть и расползтись по палаткам. Молчание становилось уже каким-то привычным.