***
Дадли пыхтел. Дадли периодически пускал слезу. Дадли очень, ОЧЕНЬ себя жалел, но всё это не переставая разбирать завалы в своей бывшей комнате. У него даже на секунду не возникло сожаления, что с комнатой придется расстаться. Комната была не нужна. Совсем. А вот кузен… Дадли не хотел даже представлять, что пришлось бы пройти через вчерашний ужас одному. Он бы умер прямо там, в своей комнате. И отпускать Гарри далеко от своей комнаты не хотелось совершенно. На всякий случай. Поэтому Дадли убирался как проклятый, молясь, чтобы папа не передумал переселять Поттера поближе к нему. И Пирсу он морду набьет, если тот кузена обидит! Дадли развил столь активную деятельность, что успел не то что к приезду мамы, а к приезду папы и Гарри. Папа лишь одобрительно хмыкнул, заглянув в Гаррину комнату. — Марш на улицу! И чтобы до вечера не возвращались! — настроение Вернона пришло в полную норму: до приезда Петти было еще полтора часа, а из машины в гостиную уже была перемещена его новая хорошая подруга — бутылочка прекрасного Балантайнса. Он заслужил эти полтора часа! А Дадли и Гарри были уже на улице. Тут возникла некоторая неловкая пауза — в прошлом эта территория делала их врагами. На этот раз первым пришел в себя Дадли. — Пошли! — бросил он и потащил кузена в близлежащую рощу. Там в кустах скрывались ступеньки, которые вели к настоящему домику на дереве. Было неизвестно, кто его сделал. Дадли нашел это сокровище полгода назад и не поделился находкой даже с Пирсом. Похоже, домик делал кто-то из взрослых, и давно. Он был очень надежный, но уже несколько обветшалый. Гарри воровато оглянулся, положил ладонь на плечо Дадли, и к домику они просто подлетели. — Круто, — протянул Дадли. — А с этим, — он оглянулся назад, стараясь увидеть спину, — сделать можешь что-нибудь? — Дадли всегда умел быстро находить выгоду в любом положении. Гарри с грустью помотал головой. А потом задумался. «Черный медведь…» — робко и с вопросом позвал он. Черный медведь был самым любопытным из новых жильцов его головы. Светлейший Хорнеджитеф постоянно молился, а спокойнейший Ван Юншен — медитировал. Обоим была не слишком интересна варварская культура. Они были уверены, что всё важное уже изобрели в их время и в их стране, а всё остальное — просто суета и бредни диких народов. Черный медведь же почти всегда ощущался за плечом. Он с живейшим интересом всматривался во всё вокруг. Дадли принял новость о том, что кузен умеет летать, со спокойствием шестилетнего ребенка. Он же был уже взрослым, он видел мультик про Питера Пена, поэтому знал, как это бывает. Спросить про решение их проблемы после этого было логично. Кузен сначала помотал головой, а потом произошло что-то странное. Гарри задумался, замер на миг, а потом оглянулся вокруг. И оглядывался вокруг уже не Гарри. Это было странно и страшно. Не настолько страшно, как папа в гневе, но тоже очень боязно. Этот другой Гарри был опасен, как розетка. Пока не суешь пальцы — всё в порядке. Но если всё-таки сунул, то всё — без вариантов. Другой Гарри проворно спрыгнул с платформы перед домиком и напрочь скрылся в не такой уж густой листве городского парка. Вернулся он буквально через пять минут с несколькими разными листьями. Совершенно не смущаясь, сдернул с Дадли штаны, положил его на пол и начал проводить разные манипуляции с принесенными листьями: выдавливать сок, перетирать в кашицу, дуть на них. В итоге получилось зеленая мякоть, которую Гарри разделил на две части, одну из которых уверенно намазал на попу Дадли, а вторую, сняв штаны полностью, на свою. — Полежи, пока не подсохнет, — совершенно чужим голосом — тихим, шелестящим, похожим на голос ветра — сказал кузен. А потом стал собой. Обычный Гарри с совсем небольшим удивлением огляделся и лег рядом с Дадли. — Это что такое было? — Дадли никак не мог определиться, возмущаться ему или бояться, поэтому по интонации предложение получилось очень странным. — Нууу… — Гарри замялся. По большому счету, им обоим прилетело из-за его выходки в музее. Признаваться в этом совершенно не хотелось. — Понимаешь… Там в музее кое-что произошло… — Гарри решил, что раз уж он теперь жрец, то он должен говорить правду. Кто-то в его голове одобрительно хмыкнул. — Мне кажется, мне открылась память предков. Ну как в том фильме, помнишь? — то, что Гарри жрец, совсем не значило, что он должен говорить всю правду. Этот же кто-то хмыкнул ещё более одобрительно. Тем более ведь любой из новых жильцов в его голове мог бы оказаться его предком. Ну, хотя бы теоретически. В этом… в глобальном плане. Дадли эта концепция устроила. Кузен теперь мог проваливаться в транс и делать всякие неожиданные штуки. Это было удобно: его собственная задница недвусмысленно одобряла открывшиеся навыки кузена. Боль практически сошла на нет. — А что еще ты умеешь? — как и говорилось, Дадли умел очень быстро находить выгоду в любой ситуации. — Ну, не знаю… А что надо? — Гарри подозревал, что перечисление навыков, которыми владеют три очень старых волшебника из трех разных культур и времен, займет несколько дней. Только перечисление. — Ну, не знаю… — открывавшиеся перспективы были слишком радужными, чтобы вот так запросто сообразить, что надо. Но Дадли твердо обещал себе подумать. Вообще, хотелось бы обезопасить себя от таких ситуаций, как случилась вчера. Но в этом направлении было страшно даже думать. А ничего другого в голову не приходило. Гарри тоже задумался. Безрезультатно. И светлейший Хорнеджитеф... И Черный медведь... А прозорливый Ван Юншен не стал задумываться, ведь у него был полководческий опыт! Мудрость гласила: не знаешь, что делать — тренируйся. — Будем делать зарядку! — это опять был Гарри-но-не-совсем. Голос был командирский, интонации не предполагали никаких возможных возражений или откладывания отданного приказа. Сам мальчик проворно вскочил, стер почерневшую субстанцию с попы и сделал какое-то хитрое движение, от которого жижа испарилась. Потом так же бесцеремонно стер жижу с попы Дадли и так же удалил. — Встать! — приказ буквально подбросил мальчика, сам Поттер-не-совсем-Поттер также шустро одевался. — Будем работать с внутренними энергиями! — это опять не было похоже на вопрос или предложение. — Ноги на ширину плеч! — а это было похоже на мистера Боуни — их учителя физкультуры. — Руки вперед! Выдыхаешь, одновременно с этим наносишь удар с выводом энергии от сердца через кулак! Вот так! — на столе в домике лежала какая-то деревяшка, которую Гарри-не-совсем-Гарри подбросил в воздух. Когда она пролетала на уровне груди мальчика, он ударил кулаком с резким выдохом «Ха». Деревяшка продолжала свое падение уже в виде мелких, похожих на пыль щепок. Дадли впечатлился. Он расставил ноги и попробовал повторить. Гарри-не-совсем-Гарри не стесняясь (вообще не было похоже, что этому Гарри знакомо данное слово) поправлял, иногда обидно и болюче тыкал в бок или куда придётся и командовал, командовал, командовал. А потом выполнял те же движения сам, периодически переходя от Гарри-не-совсем-Гарри к Просто-обычному-Гарри и обратно. В течение трех часов по всему городскому парку Литтл-Уингинга раздавались короткие весомые команды: «Ноги!», «Резче!», «Выдох!», «Энергия!», «Удар!» – и тому подобные. А потом любой желающий (которых, к счастью, не было) мог наблюдать, как два измотанных до предела шестилетних малыша бредут, едва не падая от усталости. Один из них выглядел смущенным, а второй что-то непрестанно бормотал под нос. Если бы этот гипотетический желающий обладал идеальным, нечеловеческим слухом, он мог бы разобрать: «Что бы я… Ещё раз… Просить о чем-то этого сумасшедшего… никогда в жизни… убейте меня!»Глава 4
15 мая 2020 г. в 14:15
Утро следующего дня продолжало приносить Гарри множество открытий. Например, после ремня попа очень сильно болит даже на следующее утро. И единственное положение, в котором удобно лежать — это полет. Кстати, именно в этом положении он находился, когда проснулся. Солнце только-только появлялось над горизонтом, из взрослой спальни доносился могучий дядин храп. Дадли тоже еще спал, ерзая на животе и то ли посапывая, то ли похныкивая. Одеялом он, естественно, не накрывался, чтобы не раздражать пострадавшую кожу, так что Гарри сверху было особенно хорошо видно, насколько сильно зол был вчера дядя Вернон. Он извернулся, чтобы сравнить. Да, на Дадли он, кажется, был больше зол, чем на Гарри. Кузена стало жалко.
Гарри аккуратно приземлился на пол. Действие вышло настолько же естественным, как дыхание. Мальчик представил, что дядя застал бы его в полёте. Предсказать его реакцию было не сложно. Гарри ещё раз потер пострадавшее место. Вчерашние слёзы на лице высохли и неприятно стянули кожу, нужно было идти мыться. Дадли проснулся и сразу тихо заплакал. Гарри почувствовал, что у него по лицу тоже потекли слёзы. Он потянулся к кузену, плакать вдвоем было не так горько. В процессе этих перемещений простыня задела место-которое-не-следовало-трогать-всю-ближайшую-неделю. У обоих. Оба заплакали интенсивнее.
— Пошли мыться, — Гарри пришел в себя первым. Они оба, морщась и стараясь ступать как можно более осторожно, двинулись в сторону душа. Возвращались они посвежевшие, уже значительно веселее шлёпая по полу босыми ногами. Они вообще решили не отягощать себя излишками одежды в этой критической ситуации. Излишками они посчитали всю одежду. В таком виде и застал их проснувшийся дядя Вернон. Удивительно одинаковыми жестами мальчишки прикрыли не то, что спереди (как было вроде бы логично), а то, что сзади (как подсказывала самая свежая память). При этом мальчишки выглядели даже веселыми. В душе они как-то разыгрались, брызгая друг в друга водой. Это был первый раз на памяти Гарри, когда они играли с Дадли вместе. Их довольный вид сильно успокоил совесть Вернона.
— Это еще что такое? Вы теперь всегда, что ли, так ходить собрались? Или решили Петунье похвастаться своим поведением? — Вернон говорил строго, но вообще-то чувствовал себя не очень уверенно. Он очень, ОЧЕНЬ переживал за свое здоровье, которое безусловно будет под угрозой, если Петунья увидит задницу Дадли. Поутру, успокоившись и осмотрев Дадли и Гарри, Вернон мог с уверенностью сказать, что и вправду проделал вчера впечатляющую работу.
По его ощущению, вчерашняя магнитная буря закончилась, потому что он чувствовал себя хоть и неуверенно, но прекрасно. Вернон был полон вдохновения, он готов был буквально начать новую жизнь и опробовать самые смелые педагогические идеи.
— Быстро оделись! Чтобы через пять минут выглядели прилично! — ровно через пять минут оба ребенка действительно жались друг к другу полностью одетыми. — Если о сегодняшнем узнает Петунья, я вас обоих так буду каждую субботу обрабатывать! — Вернон решил не уточнять, что если Петунья узнает, то он, скорее всего, не то что «обрабатывать» их не сможет, а вообще видеть их будет только под надзором полиции. — Дадли, чтобы до приезда матери выкинул барахло из второй гостиной и прибрался там! Гарри переезжает туда. Гарри, быстро одевайся и в машину! Купим тебе чего-нибудь по размеру.
Нельзя сказать, что Дадли волшебным образом полностью изменился по щелчку пальцев. Точнее, он бы точно никогда не изменился по щелчку пальцев, особенно по одному, а вот по щелчку ремня, тем более далеко не одному… Короче, с таким папой спорить он был не готов, да и его отношение к Поттеру за эту ночь претерпело значительное изменение, поэтому он резво (для его состояния резво, конечно) бросился на второй этаж выполнять поручение. Гарри тоже не медлил, чтобы оказаться в машине. И вот как раз в машине и обнаружилась вполне ожидаемая проблема. В машине предполагалось сидеть.
Они только выехали, Гарри старался поменьше ёрзать, чтобы не усугублять ситуацию. Он разрывался от двух противоречивых желаний. С одной стороны, полёт легко решал проблему сидения из жесткой кожи. С другой стороны, если дядя это заметит, то повторит вчерашнюю процедуру прямо тут, остановив машину посреди дороги. Отчего сидеть станет еще менее комфортно. Замкнутый круг. Гарри пошел по пути наименьшего сопротивления — спросить:
— Дядя Вернон, попе очень больно. Можно я взлечу?
«С окончанием магнитной бури я сильно погорячился», — подумал Вернон. Еще вчера эта фраза вывела бы его из себя на неделю. Но именно в этот момент наложилось несколько факторов. Во-первых, он был за рулём. Вернон водил уже пять лет, и водителем был хорошим, так как за рулем сосредоточен был исключительно на дороге, редко отвлекаясь на сопутствующие глупости. Во-вторых, они ехали по Литтл-Уингингу. Практически летом. Во время завтрака. В хорошую погоду. Короче, количество сплетниц, которые пили чай на своих верандах, зашкаливало, можно было не сомневаться, что ни один его или мальчишки жест, ни одно движение не будет пропущено, а будет замечено и очень, ОЧЕНЬ подробно обсуждено со своими товарками. Чертовы гарпии! Вернон лишь молился, что никто из этой кровавой своры не умеет читать по губам. В-третьих, ну и что он сделает с мальчишкой? Он и так вчера выдал абсолютный максимум жестокости, на которую способен. И вчера он не сдержался, упомянув ненормальность ребенка, за что было стыдно. В конце концов, какие у мальчишки были варианты с такими родителями?
— Можно, — коротко бросил он, подводя итог своих размышлений. Через некоторое время он отвлекся от дороги, чтобы посмотреть на мальчишку. Тот действительно парил где-то в сантиметре над поверхностью. Если не присматриваться, даже не заметно. Вернон удовлетворенно кивнул и продолжил мрачно рулить.
Некоторое время ехали в тишине. Вернону потребовалось время, чтобы смириться, что ненормальное творилось в непосредственной близости от него.
Как известно, по приспособляемости с человеком могут конкурировать только крысы и тараканы.
— Твои родители были ненормальными вот в этом смысле. Могли всякое такое… Странное! Вообще ты не один такой, вас довольно много. Вы — волшебники — живете отдельно от нормальных людей. Скрываетесь.
От неожиданности Гарри даже приземлился, ойкнул и взлетел обратно.
— А мама с папой в автокатастрофе погибли? — Гарри спрашивал очень осторожно, как и требовала интуиция. Говорить на эти темы Вернону никакого удовольствия не доставляло.
— Нет, их убили. Там какая-то мутная история была. Вместе с тобой оставили письмо, но из него не понятно, что там происходило и как. В любом случае лет в одиннадцать тебя собираются забрать в их волшебную школу, там всё и узнаешь.
Остаток пути они проехали в тяжелом молчании. Машина припарковалась недалеко от большого торгового центра на окраине Лондона. Вернон как-то впервые подумал, что у мальчишки действительно погибли оба родителя и ему должно быть довольно тяжело. Мужчина не очень любил всякие телячьи нежности, но момент уж очень сильно располагал. Он повернулся на своем месте, взял мальчишку под мышки и прижал к себе. Ощущение было странным, так как ребенок ничего не весил. Буквально. Гарри сначала замер, как мышь, попавшая в объятия кота, а потом робко попытался обнять дядю в ответ. Так они просидели минут десять, потом Вернон с Гарри на руках выбрался из машины, закинул племянника на плечо и пошел в сторону магазина.
В магазине Вернон не мелочился и закупил с запасом всё. Он мрачно заявил продавцу, что мальчишка очень «удачно» постирал свою испачканную одежду. «Всю», — ещё более мрачно добавил он, и у продавца отпали все вопросы. Он только изредка ухмылялся, поглядывая на примерку брюк. На выходе из магазина получился приличный, по мнению Вернона, ребёнок. «Ещё бы шрам со лба свести», — по привычке подумал он, но, присмотревшись, понял, что и этот вопрос полностью решен. Вопрос «как?» его не интересовал. «Исчез и исчез, пускай с этими заморочками уже ненормальные разбираются, когда ребенок в школу пойдет», — решил он.
Все два часа обратной дороги Вернон физически чувствовал, как его настроение улучшается. Приходило понимание, что на самом деле ненормальность его не раздражает. Ведь парящий над креслом племянник — это просто чертовски ненормально! А он ничего — Вернон еще раз заглянул в себя — он совершенно спокойно относится к этому факту. Потому что всё выглядит прилично. А вот непорядок Вернона и правда бесит. Он еще раз посмотрел на Гарри — секрет крылся в одежде. И чего он раньше не догадался одеть его по-человечески? Вот так посмотришь: нормальный же ребёнок! Вернон взлохматил и так непослушные волосы Гарри. Волосы, конечно, были не в порядке, но такую мелочь он легко мог стерпеть. Даже можно сказать, что эта мелочь подчеркивала, что всё остальное в мальчишке в полном порядке.