Глава 1
14 мая 2020 г. в 18:00
Весь класс был на экскурсии в Британском музее. Гарри с удовольствием променял бы эту поездку на что угодно, ведь скрыться от Дадли в поезде было решительно невозможно. Избить мальчика у всех на виду не дала бы пожилая и строгая мисс Стрит, но это не мешало кузену сесть рядом, щипаться и говорить гадости. Дадли доставал мальчика столько, сколько он себя помнил. А окружающие почему-то слушали только Дадли, а его нет. Даже строгая и справедливая мисс Стрит лишь не давала жирному Дадли его бить, а на мелкие пакости кузена не обращала внимания. В школе – точнее, после школы – хотя бы можно было убежать. А куда убежишь в чужом городе?
Мисс Стрит не дала первому классу полноценно поглазеть на Лондон. Большинству детей было по пять-шесть лет, и многие из них были в столице впервые. Малышня была склонна отвлекаться на огромные здания и величественный вокзал, но мисс Стрит и помогавшая ей мисс Браун быстро загнали детей в подземку. Тут уж притих даже гиперактивный Дадли, никогда не видевший такого количества людей. Но громада Британского музея перекрыла все предыдущие впечатления. Огромные строгие колонны, торжественные скульптуры над ними — музей подавлял. Внутри открылось пространство с потолком, терявшимся на уровне неба. В холле дети более-менее пришли в себя, и Дадли, кажется, был настроен продолжить свою любимую игру «Достань Гарри». Сегодня его настроение было особенно мерзопакостным.
Жизнь и так не радовала Гарри хорошими впечатлениями, и последнее, чего ему хотелось, испортить еще и такой замечательный день, когда получилось хоть на время вырваться из кошмара, которым была его жизнь. Мальчик признал, что мысль выбраться куда-то была не такой уж и плохой, как он думал вначале. Он был, конечно, благодарен мисс Стрит, но для хорошего продолжения дня ему решительно необходимо было что-то предпринять. Мисс Стрит будет беспокоиться, и за это было стыдно, но мальчик просто должен был это сделать. Гарри воровато оглянулся: мисс Стрит отчитывала дружка Дадли — Пирса Полкисса. По счастью, и Дадли, и мисс Браун отвлеклись на эту довольно громкую сцену, а Гарри, окончательно решившись, оперативно затерялся в толпе и быстро покинул вестибюль. Вход в музей для детей был бесплатным, так что его просто как-то пропустили в залы.
Гарри абсолютно потерял чувство времени, он ходил от экспоната к экспонату, прилипая к стеклу и разглядывая древние египетские мумии, золотые изделия кельтов, статуи североамериканских индейцев и четки династии Тан. Холодом и какой-то потусторонней красотой на него смотрели древнегреческие скульптуры, таинственно улыбались боги древней Индии.
«Поди-ка, этого Хорнеджитефа кузены не обижали! Такого попробуй обидеть! Целый жрец!» — думал мальчик, разглядывая золотую маску со смешными ушами на нарядном саркофаге. Внезапно Гарри как будто провалился в себя. Огромное помещение было сделано из песчаника, в прикрытое циновкой окно заглядывало заходящее солнце. На полу тоже было множество циновок. У одной из стен был расположен смешной низенький стульчик, точь-в-точь как на некоторых фресках из музея. На этом стуле сидел низенький сухой и очень загорелый старик. Он был лыс, лицо сморщено и похоже на косточку от персика, но плечи были расправлены, и пререкаться с ним совершенно не хотелось. Из одежды на нем была только белоснежная набедренная повязка, а в руках он держал посох, богато украшенный золотом. Старик пристально смотрел на закат, потом повернулся и посмотрел прямо в глаза мальчику. Глаза его отражали заходящий свет и как будто горели тяжелым красным золотом. «Обижали, пока не умерли во славу Анубиса», — спокойно прокаркал он и вернул взгляд к окну.
Гарри помотал головой, стряхивая очень реалистичное видение. «Внутренний саркофаг жреца Хорнеджитефа, Египет, 240 год до н.э.», — ещё раз прочитал он прилепленную к стеклу табличку. Он поёжился. Гарри не очень много знал о древних культурах, но, кажется, добротой они не отличались. На секунду мальчик задумался, а что если бы Дадли тоже так… Ну… Во славу Анубиса… Мальчик пробежался по залу и нашел фреску с соответствующей подписью. Шакалоголовый с хитрым прищуром бог за руку вел человека в белых одеждах к зеленомордому мужику на троне.
По попе как будто прилетел удар плетки из руки человека на троне. «Осирис! На троне Осирис, а не зеленомордый мужик!» — строго прокаркал знакомый голос. Гарри резко обернулся, одновременно потирая попу. Сзади никого не было. Следов на попе тоже не ощущалось. «Побольше уважения к богам, юнец!» — уже не так строго проворчал голос. Вокруг по-прежнему никого не было. «Тебе нужен посох, раз уж хочешь извести родича. Подойди к моему саркофагу!» Гарри всё никак не мог прийти в себя от произошедшего, но медленно вернулся к саркофагу Хорнеджитефа и прижался к стеклу.
— Повторяй шепотом за мной! — приказал голос. — Слава тебе, бог великий, владыка обоюдной правды.
Перед глазами Гарри предстал тот же бог, которого он так неуважительно назвал. Бог был недвижим и просто смотрел в сердце мальчика, но сердце сжималось, как котенок на морозе.
— Слава тебе, бог великий, владыка обоюдной правды, — тихие слова вышли очень проникновенно.
— Я пришёл к тебе, господин мой. Ты привёл меня, чтобы созерцать твою красоту, — продолжал голос у него в голове. — Я знаю тебя, я знаю имя твоё, я знаю имена сорока двух богов, находящихся с тобой в чертоге обоюдной правды, которые живут, подстерегая злых и питаясь их кровью в день отчёта перед лицом Благого. — Гарри с удивлением понял, что он действительно знает всех сорока трех богов, их имена и образы.
— Вот я пришёл к тебе, владыка правды; я принёс правду, я отогнал ложь. Я не творил несправедливого относительно людей. Я клянусь не делать зла. Не делать того, что для богов мерзость. — Знание приходило мальчику прямо в голову. И как-то быстро стало понятно, что современное зло от древнеегипетского отличается очень существенно. Потому что список мерзкого и злого для древних состоял ровно из одного пункта: богохульства. Всё остальное можно. Точнее, не так, всё остальное можно ему, тому, кто прямо сейчас становится жрецом.
— Не уменьшал я и не буду уменьшать хлебов в храмах, да не убавлю пищи богов, а только приумножу ее, да не исторгну заупокойных даров у покойников. Я чист, я чист, я чист, я чист.
Время под огромными сводами Британского музея замерло. Все посетители застыли, как мухи в янтаре. А вот статуи всех древнеегипетских богов, наоборот, встрепенулись ото сна, открыв живые глаза. Плоть очень странно смотрелась на каменных изваяниях. Вокруг мальчика распространялось золотое сияние. Он обнаружил, что на нем уже не поношенная одежда Дадли, которая сидела как на пугале, а белоснежная набедренная повязка. Ноги босы, в руках посох. Гарри присмотрелся: посох был высотой с него, чуть выше макушки. Он был увесистым, по ощущению — сделанным из металла. Металл был похож на золото, но Гарри знал, что это не оно. А еще он знал, что посох будет расти вместе с ним. Венчал посох анкерный крест — символ жизни и мудрости. Несмотря на то, что из одежды на нем была только повязка, холодно не было.
Гарри с трудом потом вспоминал, что он делал дальше. Кажется, он обошел весь огромный музей, простираясь перед каждой статуей ниц и принося молитву каждому из сорока трёх древних богов. Пришел в себя он на лавке в зале Китая и южной Азии. Посоха не было, одежда тоже была его обычной, вокруг ходили люди, поглощенные экспозицией, на него никто не обращал внимания. Мальчик бы принял произошедшее с ним за галлюцинацию, если бы не четкое ощущение, что в любой момент, когда ему будет нужно, в его руке окажется посох, увенчанный анкхом. Ощущение было настолько четким, что его даже можно было не проверять. Да и как объяснить окружающим людям, откуда у него эта вещь? К тому же где-то на заднем фоне Хорнеджитеф тихо бормотал своим каркающим голосом молитвы всем сорока трем богам по очереди.
Было немного страшно от того, что в его голове поселился пугающий старик (Гарри представлял его довольно четко: старик облачился в белые с золотом одежды, и теперь у него не было с собой посоха, зато за пояс была заткнута плетка). С другой стороны, с этим стариком он чувствовал себя как-то увереннее. У мальчика никогда не было друзей, ни к одному человеку он не мог обратиться за помощью. Теперь же, он был в этом уверен, он всегда сможет спросить совета Хорнеджитефа. А ведь тот не просто жрец, он еще и опытный взрослый! Гарри задумался. Да, Хорнеджитефу было больше трехсот лет. Это как? Люди же живут до ста! А еще он слышал, что в древности люди жили еще меньше.
«Профаны! Только профаны, не осененные светом великого Амона Ра, живут свои жалкие десятки лет! Жрецы, как ты, юнец, могут наблюдать разливы Нила сотни раз!» Жрец опять вернулся к молитвам. Гарри же решил, что обдумает это позже, а пока можно поискать в этом чудесном месте еще знакомых!
В этом зале никаких гробов или саркофагов не было, поэтому мальчик стал вглядываться в предметы и пытаться представить, кому они принадлежали. Зеркальце с нефритовым драконом на обороте вполне могло принадлежать какой-нибудь придворной даме. Закутанная в богатые одеяния хрупкая фигура презрительно отвернулась к столику со множеством флакончиков. Вот разноцветные пёстрые фигурки солдат, надпись сообщает, что они были специально сделаны для гробницы великого полководца. Темнота пустого пространства. Обломок меча и простая костяная рукоятка. Плотный воин погружает клинок в боевого коня, отчего меч ломается; на мальчика он не обращает никакого внимания. Вот длинные четки, такие должны были наматываться на руку. Высоко в горах на камне сидит старик с белоснежными волосами, заплетенными в косу, и длинной бородкой. Он одет в красный халат. За ним виднеются несколько башен, похожих на ёлки. Старик смотрит прямо в глаза мальчику и движением приглашает сесть рядом. Гарри несмело приближается и устраивается на том же камне. Оттуда открывается потрясающий вид на горы. Лес у подножия шумит, дует легкий ветер. Тут живет само спокойствие…
Гарри тупым взглядом смотрел в пустую витрину. Четки, только что лежавшие в ней, были намотаны на его руку. Отдавать их совершенно не хотелось. Мальчик испугался и хотел на всех парах выбежать из зала.
— Достоинство, юнец! — каркнул голос первого подселенца. — Жрец всегда сохраняет достоинство! Если побежит жрец, забегает всё царство!
— Дао никуда не торопится, но всегда успевает, — вторил первому голосу второй — мягкий, напевный, журчащий.
Мальчик остановился на секунду, а потом пошел так медленно, как только мог идти шестилетний малый, у которого сердце выпрыгивало из груди. Гарри вышел из зала и просто бродил по залам, даже не обращая внимание на экспонаты. Присматриваться к ним не хотелось. Потихоньку догоняло понимание, что он понятия не имеет, где их класс, как доехать до вокзала и что он будет делать, чтобы добраться до Литтл-Уингинга. Накатывала паника. Взгляд шарил по сторонам в поисках спасения. Выбраться, убежать. Или улететь. Как вот тот ворон с амулета.
Огромный татуированный индеец присел над трупом старика. Вигвамы вокруг были поломаны, кругом валялись тела. Мужчина аккуратно снял с шеи учителя подвеску и осмотрелся. Как давно это было. Нужно уходить. Отомстить можно и позже, когда враги расслабятся. Когда они не будут ждать нападения. Среди деревьев он заметил маленького мальчика. Тот боялся. Ему тоже нужно было бежать. Что ж, Черному медведю бежать не впервой, почему бы не помочь медвежонку? Черный медведь мягко отстранил мальчика и еще раз огляделся. Вокруг была странная пещера, явно построенная людьми. Индеец знал, как знал и мальчик, что они в центре огромного города (никогда такого не видел, но мысль была не сложной). Он оторвался от своих, и теперь нужно вернуться к племени. Медведь не боялся. Слишком долго бродил он в одиночестве по лесам. Настолько долго, что страх уже не мог пустить в него корни. Слишком часто менял он шкуры, слишком разные маски надевал на себя, чтобы теперь растеряться от нового мира.
Шестилетний мальчик шел по музею с уверенностью малыша, ни секунды не сомневающегося, что любящие родители в соседнем зале. Иногда он подпрыгивал, с интересом рассматривал то, что его привлекло, и вообще вел себя так, что практически все взрослые не могли сдержать улыбки, глядя на него. Мальчик же уверенно, хотя и не по прямой, шел к выходу. В какой-то момент его маршрут резко изменился, ребенок повернул на 180 градусов.
«Птах требует справедливости! Нужно подставить кузена нашего юнца», — Черный медведь внутренне кивнул каркающему голосу и стал прокладывать путь к оставленной группе. Старый шаман нащупал нить кровного родства и ориентировался на нее. Показаться упитанному и несколько неуклюжему мальчишке с его друзьями было несложно. Конечно, те не стали ничего говорить Смотрящей за щенками, а попытались догнать Медведя сами. Наивные попытки. Оставив мальчишек в месте, откуда сами они не вернутся к группе, индеец продолжил движение к выходу. Медвежонку нужна еда, иначе он не сможет стать не то что шаманом, а даже сильным охотником. А потом уж можно вернуться к Смотрящей за щенками.