***
Засыпаю на диване еще до того, как Эрик заканчивает готовить ужин. Я не хотела этого делать. В одну минуту я заканчиваю читать свою главу в надежде найти способ легко разобраться с остальными моделями, а в следующую минуту мои веки закрываются. Я слышу бормотание Эрика на заднем плане и повторяющийся звон посуды, когда он заканчивает то, что готовит. Последнее, что я помню, это ощущение его пальцев в моих волосах и его низкий голос, рычащий на меня. — Я начинаю думать, что у тебя нарколепсия. Мои глаза закрываются окончательно, и я больше его не слышу.***
Я вздрагиваю и просыпаюсь. Сажусь в постель и жду, пока мое сердце замедлит свой бешеный ритм. Кошмар все еще свеж в моей памяти, образы проигрываются в каком-то замедленном цикле, и я сбрасываю с себя слишком теплое одеяло. Мне требуется всего секунда, чтобы понять, где я нахожусь. Эрик выполнил свое обещание, уложив меня спать в своей постели. К моему удивлению, его здесь нет. Мгновение сижу, пытаясь справиться с разочарованием, которое жгучей болью отзывается в моей груди. Пытаюсь опустить его, но это бесполезно. Я не могу отрицать, что в глубине души хотела, чтобы он был здесь. Неожиданный звук смеха врывается в приоткрытую дверь. Я соскальзываю с кровати, игнорируя тот неприятный факт, что на мне нет ничего, кроме одной из его рубашек. Теплое чувство скручивается внизу моего живота. Мысль о том, что он снимет с меня тренировочную одежду и каким-то образом оденет меня перед сном в свою собственную рубашку, вызывает у меня легкое головокружение. Игнорируя внезапную вспышку тепла, распространяющуюся по всему моему телу, медленно подкрадываюсь к двери его спальни и останавливаюсь у дверного косяка. Из его комнаты я вижу гостиную, и вид его, откинувшегося на спинку дивана рядом с парой незнакомых мне парней, шокирует меня. Он выглядит более расслабленным, чем я когда-либо видела его, и я чувствую себя немного виноватой в своем наблюдении. Почти несправедливо наблюдать за ним без его ведома. Наблюдаю, как он делает глоток из темно-янтарной бутылки, стоящей перед ним, и на его лице появляется кривая улыбка. — Значит, она номер один, да? — вижу только затылок мужчины, и я узнаю его по диспетчерской. Его булочка делает его легко узнаваемым. — Как, черт возьми, тебе это удалось? Эрик лениво улыбается в ответ и ставит свой напиток перед ним. — Ты ожидал чего-то меньшего? — он пожимает плечами, и рыжеволосый мужчина рядом с ним фыркает. — Ты только что обучил ее, да? На самом деле я в это не верю. Ты уверен, что вы с Фором правильно рассчитали счет? — забудь о моей прежней доброй воле по отношению к рыжему. У меня возникает желание ударить его кулаком в горло. Эрик бросает на него злобный взгляд. — Конечно, я обучал ее, — огрызается он, раздражение пересекает его черты. — По большей части, она хорошо слушала и понимала направление. Теперь мужчина громко смеется. — О, держу пари, ты очень хорошо научил ее ориентироваться. Мой друг, который только и ждет, чтобы ему перерезали горло, хихикает. — Она здесь? Мы можем ее увидеть? Чувство ужаса захлестывает меня. Он хочет видеть меня, как будто я какой-то второстепенный аттракцион. Эрик бросает на него убийственный взгляд, его лоб морщится. — Ну, это определенно жутко, — он делает глоток своего напитка, прежде чем прищурить глаза. — И нет, ты можешь ее не видеть. — Раздается негромкий смех темноволосый друг Эрика, теребит свой напиток. — Ты собираешься объяснить, почему она указана под твоей фамилией? Рыжий бросает взгляд на Эрика, его рука застыла на полпути ко рту. — Что? Почему у нее твоя фамилия? Позволь взглянуть на рейтинг, — он ставит свой напиток и нащупывает планшет, который, как я знаю, лежит на столе перед ним. Эрик отмахивается рукой, прежде чем бросить на него холодный взгляд. — Брось это, — рычит он. Я слышу фырканье мужчины. — Я скажу тебе, почему. Потому что у Эрика здесь, похоже, развилась какая-то микроскопическая привязанность к маленькой Дружелюбности. И он заполнил ее документы и решил, что его фамилия лучше смотрится вместо ее. В комнате воцаряется тишина, и я наблюдаю, как дергается мышца на челюсти Эрика. — Пошел ты, — бросает он, но за этим нет злобы. — Я заполнил его в спешке. Я не обращал внимания. — О, ты не обращаешь внимания? Действительно? Ты уверен, что просто не думал о своем предстоящем браке? — мужчина явно не верит ответу Эрика. На этот раз Эрик пинает его, каблук его ботинка грубо соприкасается с коленом мужчины. Он визжит от боли, и я смотрю, как Эрик смеется. — Откажись от мечты. Это была просто ошибка, и я имел удовольствие иметь дело с последствиями этого всего блядского дня. Рыжий качает головой. — Макс предлагает провести церемонию? Эрик закатывает глаза в ответ, но даже я замечаю едва заметную улыбку на его лице. Уголки его губ приподнимаются на долю миллиметра. — Ты будешь цветочницей, Джейсон? Я стараюсь не смеяться. Не могу представить, чтобы Эрик был женат на ком-то, не говоря уже о том, чтобы знать, что такое цветочница. Я не имею ни малейшего представления о том, как Бесстрашие справляется с браками. Признают ли они церемонию принятия обязательств? Там, в Дружелюбье, празднования - обычное явление, и нет большего праздника, чем тот, который чествует двух людей, собравшихся вместе, чтобы поделиться своей любовью. Эрик точно не вызывает в воображении образы свадебной вечеринки в поле полевых цветов. Джейсон теперь привязываю известное имя к его лицу, или на самом деле к затылку его рыжеволосой головы и оно внезапно кажется серьезным. — Ты должен признать, что она хорошенькая. Она была бы не так уж плоха, если бы ее заставляли быть рядом, — в его голосе звучит немного зависти, и мужчина кивает головой. — Так и есть, — он внезапно поворачивается, чтобы посмотреть на своего друга. — Подожди, я думал, ты ее не видел? — Конечно, нет. Я вошел в диспетчерскую с Эриком после того, как Макс привел ее туда. Ты должен это знать. Ты тоже там был. Я просто хочу посмотреть, где она спит, — отвечает Джейсон. Глаза Эрика бессознательно устремляются к двери его спальни. Его друзья сразу же подхватывают это, и я вижу, как их головы поворачиваются в сторону его комнаты. Я крепче прижимаюсь к дверному косяку и безмолвно молюсь, чтобы они меня не видели. — Ни за что, блять, — слова Джейсона звучат громко, — Она сейчас спит в твоей постели, не так ли? Эрик выглядит так, словно изо всех сил старается сохранить нейтральное выражение лица. Я вижу, как он ковыряет этикетку на бутылке, стиснув зубы. — Она спит, — коротко говорит он, и его друзья издают что-то вроде радостного возгласа. Я прикусываю губу и стараюсь не издавать ни звука. Это совершенно новая сторона Эрика, которую я вижу. Никогда не видела его менее сдержанным. Даже сейчас, когда он разговаривает со своими друзьями, все еще ощущается некий дискомфорт, нежелание говорить открыто. — Хорошо, но ты действительно думаешь, что она хорошенькая. А ты нет? — мужчина, очевидно, хочет умереть сегодня вечером, и я наблюдаю, как все тело Эрика напрягается. Джейсон, не желая оставаться в стороне от этого драгоценного момента, вмешивается. — Ты можешь рассказать нам. Мы же не собираемся бегать по коридорам, выкрикивая твои секреты всему миру. Это не повторное посвящение. Эрик смотрит на них обоих, и я наблюдаю, как он, наконец, пожимает плечами и пристально смотрит на стену с яростной интенсивностью. — Да, — он делает паузу на мгновение и наклоняет голову набок, пока его позвоночник немного не хрустит, — она хорошенькая, — он говорит это очень неохотно, и в его голосе слышится тишина, которую я не узнаю. Его друзья не замечают этого, и мужчина сильно хлопает его по плечу, в то время как Джейсон устраивает еще одно пронзительное празднование. — Да, — кричит он, — мы ждали, когда ты признаешь это. Эрик, по-видимому, закончил разговор. Он встает и бросает на Джейсона убийственный взгляд. — Я сказал, что она была хорошенькой. Я не помню, чтобы признавался ей в любви. Так что успокойся, черт возьми, — он допивает свой напиток и с грохотом ставит его на стол, — сейчас вернусь. Дерьмо. Он обходит диван и направляется к двери спальни. Я слишком медленно добираюсь до кровати. Мое чрезмерное усердие в шпионаже оставило мне мало времени, чтобы предвидеть его внезапное возвращение. Он полностью открывает дверь, и я стою перед ним, мои глаза расширяются. Ему требуется секунда, чтобы понять, что я здесь, и его глаза сузились от удивления. — Что ты делаешь? — его голос заставляет меня дрожать. Голос достаточно низкий, чтобы только я могла слышать, и в нем есть намек на грубость, — Разве ты не должна была спать? В конце концов, ты все-таки выиграла свой бой, — его губы кривятся, глядя на меня, и я нервно сглатываю. — Я не знала, что у тебя есть друзья, — выпаливаю я и мысленно пинаю себя. Это было не то, что я собиралась сказать. Выражение его лица меняется на раздраженное, и он закатывает глаза. — Возвращайся в постель, Дружелюбная. Я считаю свои счастливые звезды, потому что он больше не задает вопросов. Эрик проходит мимо меня в ванную, а я неловко стою там, не зная, куда идти. Прежде чем я успеваю набраться храбрости и выскользнуть в гостиную под предлогом чего-нибудь выпить, появляется Эрик и ухмыляется мне. Прежде чем выйти из своей спальни, он на мгновение колеблется, поворачивается и смотрит на меня своими стальными глазами. — Спокойной ночи, Дружелюбная, — Эрик закрывает за собой дверь.***
Когда я просыпаюсь, Эрик в душе. Я не могу понять, спал ли он рядом со мной или нет, и это не дает мне покоя. Я пытаюсь отогнать эти мысли. Опоздаю на симуляцию, если не буду готова сейчас. Я выскальзываю из его кровати и возвращаюсь в свою комнату. Быстро приняв душ позже, я засовываю ноги в ботинки и собираю волосы в конский хвост, который вьется скорее сбоку от моей головы. Эрика уже нет, когда я вхожу в гостиную его друзья спят. Джейсон и мужчина развалились на диване и громко храпят. Они оба мертвы для этого мира, и я выхожу из квартиры до того, как они проснутся. К моему удивлению, Эрик стоит в коридоре, уставившись в свой планшет с мрачным выражением лица. Он поднимает глаза, когда я закрываю дверь, и выключает планшет. — Я провожу тебя в комнату моделирования. Его рука задерживается на моем локте, пока мы идем, теплая даже сквозь мои длинные рукава. Фор управляет симуляцией моего страха, в то время как Эрик отправляется снова встретиться с Максом. Я удивлена, что Фор наблюдает за этой частью обучения. Я думала, что все мое обучение будет проходить с Эриком, но оказалось, что Макс хочет, чтобы Эрик тоже выполнил свою настоящую работу, вместо того, чтобы просто тренировать меня. Так что Эрик, к большому сожалению, оставляет меня с Фором, но не без последнего взгляда в его сторону.***
Игла легко скользит в мою шею, рука Фора задерживается на моей коже всего на секунду дольше, чем нужно. — Почти готово, — его голос тихий и теплый. Пальцы на моей шее неудобны, и я хочу оттолкнуть их. Закрываю глаза и пытаюсь не обращать на него внимания. Сыворотка должна подействовать в ближайшее время, и я вернусь, чтобы бороться с тем, что мои мысли подкинут мне сегодня. Кажется, прошла целая вечность, пока я не почувствовала сонное притяжение симуляции. Слова Фора последнее, что я слышу. — Почему ты не боишься Эрика? Внезапно открываю глаза. Фор сидит за компьютером и печатает, его хмурый взгляд выражен сильнее, чем когда-либо. Я моргаю несколько раз и чувствую, как у меня дрожат руки. Симуляция вызывает у меня беспокойство, почти дурное предчувствие. Фор наконец поднимает глаза. — Отличная работа, — его голос звучит скучно, и я с любопытством смотрю на него. Требуется секунда, чтобы тревожное чувство прошло и мой разум прояснился. — У тебя немного несчастный голос. Разве я не преуспела? — соскальзываю со стула и встаю. Он качает головой, глядя на меня, затем подходит ко мне, скрестив руки на груди. — Ты справилась исключительно хорошо. Что сделал Эрик, чтобы помочь подготовиться к этой части тренинга? — теперь его голос звучит сурово, — Почему тебе так легко по сравнению со всеми остальными? Смотрю на него в замешательстве. — Мне нелегко. Я просто... не знаю... прохожу через это. Я не очень хорошо это помню, когда закончу. Фор, похоже, мне не верит. — Он не сказал тебе, как пройти через них? Я качаю головой и пожимаю плечами. — Он даже почти не сказал мне, что такое симуляция. Фор внезапно кивает, его губы растягиваются в полуулыбке. — Конечно, он этого не сделал, — останавливается на секунду, прежде чем поймать мой взгляд, — Могу я спросить тебя кое о чем? — Думаю, да, — отвечаю я, не совсем уверенна, что сказать. Я же не могу сказать ему "нет". — Насколько вы близки с Эриком? Я чувствую, как мне становится теплее от его вопроса. В моем сознании вспыхивают нечеткие образы нас с Эриком, свернувшихся калачиком под его одеялом, его рука скользит вниз по моей спине. С моей стороны есть невинность, но даже я больше не до конца в это верю. Он может согревать меня, но я перестала пытаться отвлечь его надуманное внимание. Мне неожиданно полюбились его большие ладони на моей спине и ощущение его прикосновения ко мне. Я сглатываю и пытаюсь придумать ответ, чтобы удовлетворить любопытство Фора. — Эрик тренирует меня только для того, чтобы доказать, что он лучше тебя, — ловлю себя на том, что говорю. Я не уверена, верны ли эти слова на данный момент. — Уверена, что как только тренировка закончится, он покончит со мной. Фор переносит свой вес и сжимает губы в тонкую линию. — Я в это не верю. Приподнимаю бровь и пытаюсь казаться раздраженной. — Ты же знаешь, что на самом деле он не хочет меня тренировать. Он просто делает это, чтобы вывести тебя из себя. Фор качает головой, на его лице мелькает разочарование. — Возможно, так все и началось. Теперь это что-то другое, — он делает шаг вперед, его рука тянется и находит мою руку, — Тебе нужно быть осторожной. Я обнаружила, что не могу придумать хорошего ответа. Я киваю головой, прикусив губу. — Хорошо.***
Мне придется повторить симуляцию страха после обеда, чувствую себя немного неуверенно после допроса Фора. Я проскальзываю в столовую и внутренне стону, когда замечаю группу лидеров за столом. Сегодня здесь будем не только мы с Эриком. К нам присоединяются Макс и Тори, плюс еще двое, которых я не знаю. Макс решает использовать это время, чтобы поговорить о делах с Эриком. Я не совсем понимаю, о чем они говорят, но улавливаю обрывки и обрывки. Время от времени Эрик сдвигается, и его нога прижимается к моей, или его рука касается моей. В четвертый раз, когда это происходит, Макс бросает на меня улыбку и понимающий взгляд. — Я слышал, что все идет очень хорошо, Эверли. Мы действительно впечатлены вашим прогрессом здесь. — он резко сменил тему, теперь все его внимание сосредоточено на мне, и я немного нервничаю под его пристальным взглядом. — Спасибо, — отвечаю я ему. — Я очень стараюсь. — Я уверен, что это так. Помогает то, что вы с Эриком хорошо работаете вместе. — его тон легок, но я подозреваю, что за его словами кроется какой-то подтекст. Он довольно искусен в тонкостях. — Вы двое, похоже, у вас хороший тренер и хорошие отношения. — он подчеркивает последнее слово, и рядом со мной я почти чувствую, как каждый позвонок в позвоночнике Эрика встает на место, когда он выпрямляется. Я пытаюсь проглотить свой куриный наггетс, но он, кажется, застрял у меня в горле. К черту это, Макс ужасен в тонкостях. — Это было здорово, — отвечает Эрик, и в его голосе слышится цинизм. Я чувствую себя немного оскорбленным. Я не думаю, что мое обучение было слишком ужасным для него. Макс издает тихий смешок, и Тори бросает на него злобный взгляд. Один из других лидеров прочищает горло, и на мгновение в воздухе повисает напряжение. Затем все просто исчезает, и они возобновляют обсуждение множества способов, с помощью которых Отречение могло бы расслабиться.***
В третий раз, когда я завершаю симуляцию страха, меня начинает трясти и тошнить. Чувствую, что у меня сильно кружится голова, в голове кружатся ужасные образы. — Не вставай пока. Голос Фора звучит обеспокоенно. Он яростно печатает на компьютере, пока, наконец, не останавливается и не подходит ко мне. — Ты выглядишь немного бледной, — он хмурится, в его глазах беспокойство. Это было худшее из всего, что было до сих пор. Их интенсивность возросла, но пройти через них также становится немного легче. Сегодняшний день сбил меня с толку. Я наблюдала, как снова и снова раскачиваюсь, а затем грациозно соскальзываю с края возвышающегося стеклянного здания. Все еще чувствую, как мое тело врезалось в землю, как неприятно хрустнули кости. — Мне нужно… Мне нужно немного воды или еще чего-нибудь. Смотрю на него, и меня охватывает паника. Этого не может быть. У меня все хорошо, очень хорошо, по мнению всех, кроме Эрика. Я не могу позволить себе такую неудачу. Фор помогает мне встать, и я на мгновение останавливаюсь перед стулом. — Я попрошу Карла отвести тебя в кабинет Эрика. Не думаю, что тебе стоит возвращаться одной. — он осторожно наблюдает за мной. — Я пришлю ему твои результаты. Не беспокойся об этом. Чем дальше мы продвигаемся, тем больше мы вас подталкиваем. Следующие несколько могут быть хуже, чем сегодняшние. — Он делает глубокий вдох и выглядит почти извиняющимся. — Ты справишься с этим, — я улыбаюсь ему и молча киваю, когда Фор провожает меня до двери. Он зовет Карла, и мой большой друг с планом военных игр неторопливо приближается ко мне. Его глаза загораются от восторга при моем присутствии. — Иди с ней в кабинет Эрика. Она немного не в себе, — говорит ему Фор. Я бросаю на него злобный взгляд. Мне не нужно, чтобы он кому-нибудь рассказывал, что симуляция добралась до меня. За дверью сидят посвященные из обоих классов. Класс Фора и класс Лорен, рожденной в Бесстрашии. Я чувствую, как они смотрят на меня, пытаясь разобрать, что говорит Фор. Рядом со мной Карл, кажется, доволен своей миссией, поэтому я не протестую. Мы тихо идем по коридорам, и я удивляюсь, что он знает, куда идти. — У всех лидеров есть офисы на шестом этаже, — говорит он мне, гордясь своими знаниями. Я улыбаюсь ему, и мы входим в темный лифт. Он молчит, пока не нажимает кнопку нужного этажа. — Я действительно завидую, что ты тренируешься с Эриком, — со вздохом объявляет Карл. — Он кажется намного круче, чем Фор. Я имею в виду, не пойми меня неправильно, Фор - это нормально, и он хороший тренер и все такое. Но Эрику просто кажется, что он был рожден, чтобы быть Бесстрашным. — Карл с минуту почесывает шею, и я киваю ему. — Эрик действительно хороший тренер. Я действительно не знаю, что еще ему сказать. Меня спасает звон лифта и двери, открывающиеся в ярко освещенный проход. Никогда раньше не была в этом разделе и зачитала имена на табличках, прикрепленных к каждой двери. Кабинет Эрика находится в самом конце, и Карл громко стучит в дверь. — Что? — рявкает Эрик из-за двери. Карл слегка колеблется от этого тона, и я стараюсь не рассмеяться над его внезапным опасением. Интересно, думает ли он, что Эрик сейчас звучит круто. Судя по тону голоса Эрика, было бы приятнее повторить симуляцию, чем прерывать то, что он делает. Я открываю дверь, сбитую с толку ее удивительно тяжелым весом. Я вваливаюсь внутрь, чуть не спотыкаясь о собственные ноги, прежде чем восстанавливаю равновесие. Эрик наблюдает за происходящим из-за большого письменного стола, приподняв одну бровь на своем каменном лице. Выражение его лица темнеет, когда Карл врывается следом за мной. — Что-то случилось? — категорично спрашивает он. Я качаю головой и подхожу к его столу. Теперь, когда я нахожусь вдали от симуляционной комнаты, я начинаю чувствовать себя немного лучше. Останавливаюсь у стола, и Карл останавливается позади меня. — Фор хотел, чтобы я проводил Эверли сюда, сэр, — в голосе Карла звучит важный тон, как будто он сделал больше, чем просто прошел со мной по коридору. Эрик быстро смотрит на меня, прежде чем снова посмотреть на Карла. — Спасибо, — его тон пренебрежителен, и он снова наклоняет голову к столу перед собой. Карл возвышается позади меня, и я ловлю себя на том, что пытаюсь не улыбнуться. Проходит минута, прежде чем Эрик снова медленно поднимает голову, и его хмурое выражение появляется, как только он видит, что Карл все еще там. — Тебе что-то нужно, посвященный? - в его голосе звучит скука. Карл качает головой, и его мгновение на солнце медленно угасает, когда он крадется прочь. — Спасибо, Карл, — бросаю я, надеясь немного смягчить неловкость. Карл благодарно улыбается, прежде чем исчезнуть за дверью. Эрик бросает на меня взгляд краем глаза. Его руки никогда не отрываются от клавиатуры, и он продолжает печатать. — Что-то случилось во время твоей симуляции? Я не хочу говорить ему, что чувствовала себя ужасно, но он все равно узнает. — Мне стало немного плохо, — признаюсь я. Я плюхаюсь в кресло перед его столом. Он большой и холодный, и я вытягиваю ноги перед собой. Я смотрю на шнурки на своих ботинках. — Но сейчас я чувствую себя лучше. Я жду, чтобы услышать его лекцию, но она так и не приходит. Он просто заканчивает печатать, прежде чем вздохнуть и отодвинуть свой стул назад. — Хорошо. Тогда ты можешь пойти со мной по этому поручению, — он берет какие-то бумаги и с большим раздражением засовывает их в стопку. — Мне нужно присутствовать на собрании, и тебе, возможно, будет полезно это испытать. — Куда мы направляемся? — я смотрю на него и понимаю, что у него очень неприятная улыбка на лице. — Возвращаемся в твою старую фракцию.***
Дружелюбие сейчас прекрасно. Я стою на краю границы собственности и позволяю себе остановиться и полюбоваться видом. Весь день был на грани выпадения снега, и теперь ветер дует на мою открытую кожу. Воздух здесь свежий и бодрящий, а до захода солнца еще несколько часов. Здесь чувствуется почти электрический разряд. Наблюдаю, как члены моей бывшей фракции суетятся вокруг, работая с неосознанной радостью в своих движениях. Идея Дружелюбия для некоторых смешна. Когда я росла, я слышала всевозможные насмешки, в том числе комментарии вроде: "Кто хочет жить как какой-нибудь крестьянин, собирать урожай и сидеть у костра". Было также много шуток о банджо, хиппи и общем недостатке интеллекта. Все это ложь. В Дружелюбии живут одни из самых умных людей, которых я знаю. Многие перешли из других фракций просто для того, чтобы избежать давления чужого представления об идеальном жизненном пути. Хотя моя жизнь не была полностью свободной от стрессов, она определенно была легче, чем жизнь в других фракциях. Фермерство может быть тяжелой работой, но в окружении тех, кто не разделяет ничего, кроме любви и позитива, это почти успокаивает. Эрик милостиво позволяет мне насладиться этим моментом. Я наконец встречаюсь с ним взглядом, и мы вместе взлетаем. Он дал мне куртку, чтобы я носила ее в тон его собственной. Толстый воротник тяжелее, чем ожидалось, и он намного теплее, чем тренировочные куртки. Вместо того чтобы распустить волосы, как я всегда делала в Дружелюбии, я собрала боковые части в свободный хвост на макушке с поднятыми волосами и в тяжелых ботинках мне трудно чувствовать себя так, как будто я когда-то жила здесь. Эрик жестом приглашает меня следовать за ним. Наши ботинки хрустят по сухим листьям, когда мы приближаемся к центру общины. Эрик идет с чувством пугающей целеустремленности, расправив плечи и выпрямив спину. Он практически источает ауру власти. Сохраняет довольно бесстрастное выражение лица, как будто окружающее его мало радует. Мы почти подходим к широким дверям сарая, когда передо мной появляются знакомые лица. Руки обнимают меня, и я понимаю, что прошло много времени с тех пор, как меня кто-то обнимал с чистой целью привязанности. Я вижу своих бывших друзей, их счастливые улыбки и длинные спутанные волосы, когда они кричат мне свои приветствия. Эрик выглядит совершенно недовольным их проявлениями привязанности. —Эверли! Ты выглядишь так по-другому! — визжит высокий голос. Я улыбаюсь Кортни, но это не совсем настоящая улыбка. Если не считать униформы и ботинок, я не могу выглядеть так уж по-другому. Их руки гладят мои волосы, все еще длинные и волнистые, и они с любопытством прикасаются к жесткой ткани куртки. — Эрик. Дружелюбие приветствует вас, - мягкий голос Джоанны прорывается сквозь группу девушек, и они разбегаются. Глаза Джоанны находят мои, и в них есть что-то мягкое, материнское. — Эверли. Так приятно снова тебя видеть. Она знает, думаю я про себя. Она знает, что моя семья не приходила повидаться со мной. Она делает шаг вперед и притягивает меня к себе в теплых объятиях. Одна ее рука прижимается к моим волосам, а другая прижимает меня к себе. Она пахнет свежим воздухом, теплым солнечным светом и соснами. Я неожиданно обнаруживаю, что близка к тому, чтобы заплакать. В то время как у меня были небольшие приступы тоски по дому здесь и там, на самом деле возвращение в мою старую фракцию выворачивает наизнанку. — Я тоже так рада тебя видеть, — говорю я ей. Меня не волнует, проявляю ли я какую-то слабость или я предатель гигантской фракции. Прямо сейчас мне это нужно. Кажется, она знает. Она убирает прядь моих волос с моих глаз и на мгновение крепче обнимает меня. Рядом с нами Эрик прочищает горло. Она отпускает меня, и выражение ее лица меняется, отражая скорее вынужденную вежливость, чем искреннее удовольствие. — Может, попробуем закончить это до захода солнца? Если у нас будет время, мы будем рады, если вы присоединитесь к нам за ужином.***
Ужин в Дружелюбии - оживленное мероприятие. Ночь темна, но костры горят, и на деревьях мерцают огоньки. Я помню, как несколько лет назад помогала развешивать яркие фонарики по деревьям. В столовой многолюдно и шумно. Семьи смеются вместе, а дети бегают назад и вперед между столами. Все добрые и отзывчивые, а главное, счастливые. Это ошеломляюще - вернуться сюда. Колено Эрика ударяется о мое, более или менее намеренно. Он кажется почти слишком большим, чтобы поместиться за шатким деревянным столом. Он выглядит здесь неуместно. Его глаза прищурены, когда он осматривает открывающиеся перед ним виды, а губы плотно сжаты с тех пор, как кто-то поставил перед ним тарелку. Он грубо толкает меня локтем, пока я не отворачиваюсь от женщины, с которой разговаривала. — Что это такое? — он смотрит в свою тарелку, его пирсинг туго натянут, а лицо морщится. Я издала тихий смешок. — Это хумус. Это нормально. Лицо Эрика искажается гримасой, и он смотрит на меня так, как будто я сказала ему, что хумус сделан из человеческой плоти. Я протягиваю ему кусок лаваша, и он тут же качает головой. — О, нет, я не буду есть этот хлеб, — издевается он. Я улыбаюсь ему и откусываю большой кусок от своего собственного лаваша. — Сыворотка есть только в булочках на ужин и хлебе для сэндвичей, — шепчу я ему. Эрик хмыкает в ответ и отодвигает свою тарелку. — Я не собираюсь рисковать. — Как тебе будет угодно, — пожимаю плечами в ответ на него. Он смотрит, как я доедаю свой лаваш, прежде чем наклониться ближе и потянуть меня за нижнюю часть волос. — Как только ты закончишь, мы уходим. Я подавляю фырканье в горле. Я могу сказать, что он насытился хорошими эмоциями за этот день. Эрик был серьезен и бесстрастен, когда разговаривал с Джоанной об отсутствии у нее документов по обслуживанию стены. У меня такое чувство, что Эрик счел нашу поездку сюда ненужной. — Хорошо, — говорю я ему. Честно говоря, я готов вернуться в Бесстрашие. Я поворачиваюсь к Лидии, чтобы вежливо попрощаться с ней, и встаю, хватая свою пустую тарелку. — Я сейчас вернусь, — говорю я Эрику и пробираюсь через лабиринт столов к кухне. Я рада, что не столкнулся со своими родителями, братьями и сестрами. Мне это кажется немного странным, но в Дружелюбии действительно большое население, и они, вероятно, решили пообедать дома. Есть вместе не обязательно, но это очень поощряется. Социальная атмосфера Дружелюбия - одна из его прелестей. Я улыбаюсь, передавая свою тарелку мужчине за стойкой, и поворачиваюсь, чтобы обнаружить, что чуть не врезаюсь в пару рук. — Эверли! - голос теплый и взволнованный, и я обнаруживаю, что его руки удерживают меня на месте. Лэндон стоит передо мной, его голубые глаза сверкают в холодной ночи. — Я так и думал, что это ты! Хотя я счастлива видеть его, я не могу не чувствовать, как во мне вспыхивает искра беспокойства. Я не проводила с ним никакого реального времени с тех пор, как мы расстались, за несколько месяцев до того, как я решила покинуть Дружелюбие. В основном это было взаимно. Лэндон был таким милым, добрым и счастливым, каким только могла надеяться быть любая дружелюбная, а я - нет. Его ухмылка такая широкая, что, должно быть, больно, и я смотрю на него сквозь челку. — Как у тебя дела? — Я улыбаюсь ему так тепло, как только могу. Его каштановые волосы длиннее, чем я их помню, и они собраны сзади в какой-то узел. Он высокий и худощавый, и его борода уже полностью отросла. Он все еще ухмыляется мне широкой глупой улыбкой, и мой желудок сжимается, когда он приближается на дюйм. — Я в порядке, Эверли. Я не могу поверить, что ты здесь. Я просто... я просто очень скучаю по тебе. —он берет одну из своих свободных рук и проводит ею по моей скуле, прежде чем запустить ее в мои волосы. Он заправляет его мне за ухо, его большой палец гладит мою щеку, — Ты прекрасно выглядишь. Я чувствую, что начинаю паниковать. Его руки чувствуют себя неправильно. Я привыкла к грубости прикосновений Эрика, к тому, как его большие руки легко скользят по моей коже. Лэндон делает еще один шаг вперед, не оставляя мне места для побега. Чувствую исходящий от него запах богатой земли, грубой пшеницы и нежного аромата садов. Все это неправильно. Он прикладывает палец к моим губам, и я знаю, что будет дальше. — Мы с Джоанной разговаривали сегодня вечером. Если ты не пройдешь посвящение, ты можешь вернуться сюда, — шепчет он. Я вздрагиваю. Это не то, что я ожидала услышать, и замираю, не уверенная, правильно ли я его расслышала. «Что?» Его глаза широко раскрыты и добры. — Эверли, ты такая милая и чистая. Ты не создана для Бесстрашия. Тебе не нужно никому доказывать свою храбрость. Если они попытаются сделать тебя афракционером, ты можешь вернуться сюда. Мы поможем тебе держаться подальше от их взглядов, — его слова разрывают меня на части, и я отчаянно хочу вырваться от него. — Твое место здесь, — говорит он мне. Я качаю головой, глядя на него. — Я не знаю. Мое место в Бесстрашии. Неудовлетворенный моим ответом, он вздыхает. — Ты не понимаешь. Я не знаю, почему ты этого не видишь. Неужели ты не поймешь этого, пока они тебя не вышвырнут? — c этими словами Лэндон наклоняется вперед и крепко прижимает свои губы к моим. Я почти сразу напрягаюсь и пытаюсь оттолкнуть его. — Лэндон! — я кричу. — Что ты делаешь? Я не собираюсь быть бесфракционером. Он качает головой, и в его глазах вспыхивает доброе раскаяние. — Тебе там не место. Я видел мужчину, с которым ты пришла сюда. Я вижу холод в его глазах, блеск на его лице. Ты совсем не такая. Я качаю ему головой и сбрасываю его руки со своих. — Как ты можешь так говорить? У меня там все очень хорошо получается. Лэндон выглядит так, будто не верит мне, и разочарованно вздыхает. — Возвращайся домой. — он говорит это так тихо, что я едва слышу его, — Я хочу, чтобы ты вернулась сюда. — его рука соскальзывает с моих волос, а глаза умоляют меня. — Вы двое закончили? — холодный голос Эрика прорезается в воздухе, почти такой же холодный, как сама ночь. Я отступаю на шаг от Лэндона, как будто нахожусь в середине совершения какого-то ужасного преступления. Мои глаза встречаются с жестким взглядом Эрика, и я понимаю, что его руки крепко сжаты в кулаки. — Нам нужно вернуться в Бесстрашие. Если только у тебя нет других планов. Меня могло стошнить. Очевидно, он стоял там достаточно долго, чтобы услышать Лэндона, и то, как он продолжает стискивать зубы, говорит мне, что он тоже был там, чтобы засвидетельствовать поцелуй Лэндона. Я делаю еще один шаг назад, и Лэндон умоляюще смотрит на меня. — Было приятно тебя увидеть, — говорю я ему пренебрежительно, изо всех сил стараясь не смотреть на Эрика. Он выглядит безумным, настолько, что его губы скривились в оскале, почти обнажая зубы. — Подумай о том, что я сказал, — умоляет Лэндон. Я яростно качаю головой. Он только усугубляет ситуацию. Последнее, что я хочу, чтобы Эрик подумал будто я хочу остаться в Дружелюбии или что я в заговоре против него. Я спешу вслед за удаляющейся фигурой Эрика. Он не оглядывается на меня — и это впервые. Он идет впереди меня, и мне приходится бежать, чтобы не отставать от него. К тому времени, как я подхожу к нему, его глаза темнеют, и он игнорирует мое присутствие. У меня такое чувство, что если бы я не смогла за ним угнаться, он бы оставил меня позади. Это будет неприятная поездка домой.***
Он загоняет меня в угол на кухне. Я стою там, допивая свой напиток, когда чувствую его позади себя. Медленно поворачиваюсь и подпрыгиваю, когда понимаю, что он всего в нескольких дюймах от меня. Его взгляд все еще на месте, и он даже отдаленно не смягчает его, когда смотрит на меня. — Что он тебе сказал? — спрашивает он кислым тоном. Я немедленно качаю головой. Ужасные слова Лэндона возвращаются в мои уши. Я бы поклялась, что Эрик был достаточно близко, чтобы услышать оскорбительную мольбу Лэндона. — Он сказал мне, что мне не место в Бесстрашии. Выражение лица Эрика не меняется. — Почему? Я пожимаю плечами в ответ на него. Он так близко ко мне, что возвышается надо мной. Нахожусь на уровне его массивной груди, и мне приходится вытягивать шею, чтобы встретиться с ним взглядом. От него пахнет дровами и чем-то мужественным и пьянящим, что присуще исключительно Эрику. — Он сказал, что я не создана для Бесстрашия, — Эрик приподнимает бровь, глядя на меня. — он думает, что я провалю инициацию. — Невозможно. Я не позволю тебе потерпеть неудачу, — слова Эрика звучат грубо, и он смотрит на меня сверху вниз, прищурив глаза. — Кто он такой? — Что ты имеешь в виду? — я точно знаю, что он имеет в виду — кем Лэндон является для меня или был для меня. Если бы Лэндон не поцеловал меня, я могла бы выдать его за друга, но, судя по поведению Эрика сейчас, он, очевидно, был свидетелем ужасно продуманной попытки Лэндона заставить меня вернуться к Дружелюбию. Рука Эрика поднимается и медленно проводит по моей скуле. Он скользит мне в волосы, переплетая пальцы за моим ухом. Мое сердце на секунду останавливается, и каждая клеточка моего тела словно горит. Он имитирует движения Лэндона, но прикосновение Эрика кажется правильным. — Это был тот, о ком ты рассказала Арлин? — его голос теперь опасно низкий, а глаза прикрыты, потемнели от того, что можно описать только как неприкрытую ревность. — Он был твоим первым? Я не уверена, как я все еще дышу, но нахожу способ кивнуть ему, не в силах ничего сказать. Плечи Эрика напрягаются, но он не останавливается. Его свободная рука тянется вверх, чтобы найти другую сторону моих волос, пальцы сжимаются и притягивают меня к нему. — Почему ты написал мою фамилию как Коултер? — мне удается спросить его, поворачивая к нему свое лицо. Он так близко, но я хочу, чтобы он был ближе, и он это знает. Эрик ухмыляется мне сверху вниз, его губы изгибаются вверх. — На этой бумаге. Его ногти царапают мою кожу головы, когда его пальцы сжимаются. — На случай, если они обнаружили что-то неправильное во время твоего медосмотра. Результаты будут отправлены мне, а не кому-либо другому. Они ассоциировали бы это с моей фамилией, а не с твоей. Если бы что-то было не так, это дало бы мне шанс позаботиться об этом. — О, — теперь он в миллиметрах от меня, его голова наклонена вперед. Его нос касается моего, и, исходящее от него, действие неестественно нежное. — Ты не должна возвращаться в Дружелюбие. Это приказ. Я закрываю глаза и киваю, прижимаясь к нему. Кажется, что между нами проходит вечность. Он придвигается ближе, пока моя спина не упирается в стойку, и его тело почти на одном уровне с моим. Он колеблется долю секунды, прежде чем сократить крошечное расстояние между нами, прижимаясь своими губами к моим.