Храните ваши секреты подальше от братьев

— Отец, матушка, возможно это действительно не его вина. В прошлый раз это ведь он спас нас в городе И. В этот раз он, похоже, снова пришел помочь… Вэй У Сянь посмотрел в сторону голоса и увидел, что говорил Оуян Цзы Чжэнь. Однако его отец тут же принялся бранить сына: — Ты еще ребенок! Нечего говорить то, чего не понимаешь! Ты хоть знаешь, что это за место? Ты понимаешь, что за человек перед тобой?! Отведя взгляд в сторону, Вэй У Сянь непринужденно бросил: «Ясно». Вопреки желанию, взгляд его наткнулся на Цзян Чэна. Тот уже довольно долго стоял в стороне, наблюдая издалека за воссоединениями семей, облегченными возгласами родителей, нашедших наконец своих детей, слезами радости от воссоединения с братьями и сестрами и бесконечными объятиями. Цзинь Лин, освобожденный наконец от длительного плена, стоял теперь подле него, однако ни дядя, ни племянник не выказывали радости от долгожданной встречи. И дважды вопреки желанию, взгляд Вэй У Сяня встретился со взглядом Цзян Чэна. На короткий миг Вэй У Сяню почудилось, что в прищуренных глазах главы Ордена Цзян мелькнула искра боли — той самой, которую обычно прячут за семью железными замками, делая вид, что рана уже давно не кровоточит. Скорее всего, Вэй У Сяню просто показалось, ведь секунду спустя эти же глаза не выражали ничего, кроме своего обычного холодного величия, подобающего главе Ордена, с легкими нотками, кажется, презрения. В конце концов, за пятнадцать лет без всякого общения с человеком очень легко растерять способность читать его эмоции. Вэй У Сянь не выдержал и отвел взгляд. — Снова ты лезешь туда, куда не просят, — донесся до него голос Цзян Чэна. — Вообще-то я спас адептов ваших орденов, — устало отозвался Вэй У Сянь. Он уже объяснял это сегодня. — Оживив по пути пару-тройку мертвецов. Подумаешь, ведь Старейшине Илина дозволено творить все, что ему вздумается. — Кажется, Су Шэ сказал, что если бы не наши следы, вы бы сюда нескоро наведались? Что ж, я готов принять ваши благодарности. — Ты… По всей длине Цзы Дяня пробежали с глухим треском фиолетовые искры, а рука, которая его держала, сжалась с такой силой, что побелели пальцы. Было ясно, что она с такой же легкостью сомкнется на горле Вэй У Сяня, если тот проронит еще хоть слово. В планах последнего изначально не было никакого желания вступать в спор с нынешним главой Ордена Цзян: он слишком хорошо помнил удары Цзы Дяня, которых ему с лихвой доставалось от мадам Юй. Место удара всегда горело огнём, а на глаза против воли наворачивались слёзы. Вэй У Сянь чувствовал эту впивающуюся в мозг боль даже сквозь года и даже будучи в другом теле. Но и молча выносить нападки было не в его характере. — Цзян Чэн. Говоришь, я лезу, куда не просят? Но ведь и ты… — Что я? — перебил его Цзян Чэн. — Ты смеешь говорить, что я лезу не в свое дело? Я Глава Ордена, если ты еще не забыл. — Да я не спорю. Но так ведь было не всегда. Цзян Чэн, промолчал, все еще сжимая в пальцах Цзы Дянь. Он не совсем понимал, к чему клонит Вэй У Сянь. Вэй У Сянь, видя это, состроил хитрое лицо и поспешил выразить свою мысли. — Но знаешь, даже Главе Ордена не стоит заходить к людям в комнату как раз тогда, когда они занимаются весьма интимными делами со своим супругом. Стоящие рядом заклинатели внезапно прервали свои разговоры и уставились на них, а следом за ними замолчали и остальные. Тишина распространилась по всей пещере, словно волны от брошенного в озеро камня. Цзян Чэн отчетливо ощутил, как под пристальным взглядом десятков пар глаз его уши краснеют. — Я… Чёрт возьми, это было давно! И это была случайность! На лице Вэй У Сяня засияла нахальная ухмылочка, и он чем-то стал напоминать нашкодившего кота. Смутить Главу Ордена столь неподобающим, но простым способом дорогого стоило. Более того, Вэй У Сянь своего добился: Цзян Чэн оказался настолько растерян, что даже забыл про Цзы Дянь, ожидающий работы в его руке. — Конечно это была случайность. Ну или тебе было интересно. Ничего такого, конечно же… — Вэй У Сянь! — Да-да, припоминаю, уши многоуважаемого главы ордена Цзян тогда были такими же малиновыми весь день! Цзян Чэн все же вспомнил о существовании Цзы Дяня, однако Вэй У Сянь легко уклонился от его удара. Тем временем, внимание каждого заклинателя в пещере оказалось единолично приковано к ним двоим. Выражение лица как минимум половины можно было бы при желании интерпретировать как «Вам что, по двенадцать лет?», однако, разумеется, мы никогда не узнаем наверняка. — Ну-ну, Цзян Чэн, — Вэй У Сянь, вопреки серьезности ситуации, заливисто захохотал. — Это все равно всяко лучше, чем зацепиться за дверь и остаться без штанов на глазах у всей делегации из Лань Лин Цзинь. Правда ведь, Цзян Чэн? Кое-кто из толпы хихикнул, а кое-кто поспешил заверить соседа, что действительно слышал такие слухи. Но лишь взглянув на яростный взгляд Цзян Чэна, все снова притихли. Сам Цзян Чэн был взбешен и растерян. Чего, черт возьми, добивался этот клоун? Он хотел уронить его репутацию в глазах всего мира заклинателей? Возможно. Он хотел сконфузить его и толпу и сбежать под шумок? Тоже вероятно. Он просто сбрендил и творил ерунду в своем репертуаре? И такой вариант Цзян Чэн не спешил списывать со счетов. Все, что Цзян Чэн понимал, — так это то, что его образ строгого правителя был беспощадно замаран. Отступать было некуда. — Ох, ну надо же, какая хорошая память у Старейшины Илин, — съязвил Цзян Чэн. — В таком случае, надеюсь, Старейшина помнит, как в тот же день навернулся с дерева в повозку с навозом и предстал в таком виде перед той же делегацией. Вэй У Сянь, пораженный собственным оружием, ненадолго замолк. Толпа заклинателей наблюдала за ними двумя, как за теннисным матчем. — Зато у меня не было воображаемых собак! Никаких Милашечек, Пусечек, Господина Лапки… — Ты… — Ох нет, Мистер Лапка был плюшевой игрушкой, без которой ты не мог заснуть, не так ли? — Лучше расскажи, каково это, устраивать целое музыкально-тетральное представление, думая, что тебя никто не видит, и быть застуканным прямо посреди особо нелепой сцены? — Всяко лучше, чем прятать под подушкой слезливый любовный роман и втайне плакать над ним ночью! Цзян Чэн опешил: он был абсолютно уверен, что полудурок Вэй У Сянь этого не знал. По правде говоря, за прошедшие годы он успел многое забыть. Но сейчас ему определенно пришлось напрячь свои мозги, ведь он не мог проиграть эту битву, какой бы нелепой она ни была. Да как они вообще до этого дошли? — И это мне говорит человек, который вместо свитка с переписанными правилами сдал Лань Ци Жэню сборник порнографических иллюстраций. На краткий миг Старейшина Илина стал похож на пристыженный помидор. — Я… Между прочим, Глава Ордена Цзян, вы тоже подобным увлекались! А уж если вспомнить, как вы пытались выпереть меня из комнаты с утра пораньше, потому что кое-у-кого кое-что вста… — Да заткнись уже, ты! Если бы вам нужно было сравнить цвет лица Главы Ордена Цзян с чем-либо, то, боюсь, лучшим кандидатом для этого была бы переспелая свекла. — Да-да, и не пытайтесь отрицать, многоуважаемый Глава Цзян, что были по уши влюблены в Не Хуай Сана. — Ну да, конечно, в этом столько же правды, сколько в том, что те рисунки с Лань Ван Цзы без одежды и в весьма непристойных позах рисовал не ты. — Не я! — Как же, ага. — Зато я никогда не путал алкоголь с водой. И не оговаривался. — Оговаривался? — Тот раз, когда ты сказал «член» вместо «челн». — Я хотя бы не думал, что умираю, каждый раз как заболевал обычной простудой. — Да ты сам больше за меня переживал! — Неправда! — Как же, ага. И тот раз, когда мы задержались на охоте с дядей Цзяном, а ты распереживался, как преданная жёнушка. — Ох, да? А не ты ли как-то взял всю вину на себя только затем, чтобы меня не коснулся Цзы Дянь? Оба замолчали, осознав, что зашли в этот лес слишком далеко. Были вещи, которые не хотелось вспоминать еще больше, чем компрометирующие и позорные ситуации. Они оба были уверены, что думают об одном и том же. В тот раз, когда Вэй Ин взял на себя вину за потерянные на охоте стрелы, мадам Юй так выпорола его Цзы Дянем, что он хромал целый месяц. Цзян Чэн не смог его защитить, и после извинялся целый час, пока Вэй Ин спал. «Прости, — повторял он одно и то же, как завеленная музыкальная шкатулка. Из глаз против воли стекали слёзы, и сам не зная зачем, Цзян Чэн сжал руку брата. — Это я должен был быть на твоем месте. Прости. Я так виноват». Вэй Ин не спал. Они никогда об этом не говорили. С тех пор Цзян Чэн покрывал каждый проступок Вэй Ина, хоть и частенько грозился рассказать всё матушке. Он знал, что не вынесет, если ещё раз увидет Вэй Ина таким. Он злился на него из-за потерянных собак и смеялся каждый, как Вэй Ин почти что лез на стену при виде крошечной дворняжки. Но каждый раз прикрывал. Его рука до сих пор рефлекторно прикрывала идущего рядом, если вдруг слышался собачий лай. Даже если рядом больше никто не шёл. И конечно, он никогда не рассказывал, почему тогда попался ищейкам клана Вэнь. Казалось, они молчали целую вечность. Но прошло всего несколько секунд. Вэй Ин бросил опасливый взгляд на Цзы Дянь. По нему по-прежнему бегали искры, хоть и гораздо слабее. «Значит, золотое ядро все-таки хорошо прижилось, — подумалось Вэй Ину. — Это хорошо». Они еще раз окинули взглядом заклинателей, с раскрытыми ртами наблюдавших за их перепалкой. Неловко, конечно, вышло… Вэй Ин как ни в чем не бывало ухмыльнулся и поспешил убраться из пещеры, оставляя Цзян Чэна наедине с его замешательством. Цзян Чэн вздохнул. Он хотел бы стереть память всем, кто видел этот дурацкий спор, но еще больше хотел стереть память себе. Об этом дне и о всех предыдущих. В которых был Вэй Ин и особенно о тех, в которых его не было. Ничего, конечно, уже не будет как раньше. Но — Цзян Чэн знал это, как то, что осень следует после лета, — без этого ходячего недоразумения жизнь была бы слишком нормальной.