Ревность

Одно из моих преимуществ перед другими вожаками Дома — это то, что никто из других стай не станет заводить со мной праздные разговоры и не рискнет бесцеремонно плюхнуться рядом, дымя дешевой сигареткой. Никто, кроме Рыжего. Даже мои бывшие собратья по Чумной Гвардии более деликатные люди, уважающие чужое личное пространство, в отличие от расписной крысы. Только я занял стратегически выверенную позицию, как ко мне на диван припёрся Рыжий. — Стервятничек, я пропал! — с ходу заявил он, влезая с ногами на сиденье и вынуждая отодвинуться. — Ты его видел? — стонал крысиный вожак. — Эти волосы, кудряшечки, а глаза, походка, улыбка — я таю! — Я не могу ни о чем думать, кроме как о его руках. Ты видел его руки? Такие пухлые мягкие ладошки, ноготки отшлифованы. У меня всё горит! Рыжий с тоской уставился на свои шершавые ладони и пальцы с заусенцами и обкусанным ногтями. Мне было не до эротических фантазий вожака второй, потому что мимо нас прошёл Р Первый и скрылся в кабинете. С учетом того, что минут за двадцать до этого Ломовоз и Розанчик ушли на обед, меня очень волнует, что наш воспитатель остался наедине с этой… С этой женщиной. — Птица, я в отчаянии, — гундосил Рыжий, а я думал о том: пойти постучать, нарушив их приватность, или подождать? Конь подковылял к двери и припал ухом к косяку, судя по тому, как сосредоточенно мой лупоглазый птенец ковыряется в носу, ничего сверхординарного в комнате не происходит. — … у меня-то такого шмотья нет, сам знаешь. Ну так как, одолжишь? — Что? — Штаны с люрексом и пиджачок у тебя такой зелёненький с вышивкой. Все в Доме знают, что я ненавижу, когда берут мои вещи. Никто и никогда в Гнезде не наденет мою рубашку, не попытается тронуть мой носовой платок, даже грязные носки под запретом от сторонних прикосновений. — Ты пойми, — опять заныл Рыжий, ковыряя нитки из дырки в обшивке дивана, — он такой элегантный, утончённый, а я в штанах в цветочек и рваной бабочке! На его месте я бы тоже на меня такого не посмотрел. Что-то они там долго сидят. Как будто у Ральфа нет других обязанностей? Вот у четвёртой химия сейчас будет после обеда, кто будет за порядком следить? Нервничаю и щелкаю ногтями. — Прекрати! — крыс лупит мне по рукам. — Так дашь? Только я собираюсь отказать и заодно пырнуть Рыжего ногтем в бочину в профилактических целях, как заветная дверь распахивается, и Конь, увлёкшийся содержимым своих ноздрей, отлетает к стене. Они идут рядышком по коридору, и Р Первый покорно выслушивает, как эта дамочка, похожая на бодрый поплавок в своей белой блузке и красной юбке, что-то выговаривает ему. — Ну так дашь? Я ж в долгу не останусь, ты же знаешь! Каблук Мормышки попадает в паркетную щель и — о мерзость! — Ральф нежно придерживает её за руку, оберегая от падения. Мой желудок скрутило в жгут вместе с кишками и медленно отжимает содержимое. — А ещё бы мне маникюр сделать, — Рыжий подсел поближе и теперь сопел в ухо, перебирая мои волосы. — Ты же себе делаешь, вот и мне бы ручки поправить, облагородить. — Ты когда последний раз занимался сексом? — звенит женский высокий голос, и мои внутренности запускает в центрифугу, а Рыжий наконец-то затыкается и теперь пялится на парочку на Перекрестке. Какая бестактность! Как вообще это понимать?! Что это? Непристойное предложение или пресловутое праздное женское любопытство? Не припомню, чтобы Чёрный Ральф от чего-либо смущался, оно и не удивительно — столько лет в Доме. Он видел всё. Но тут мы с Рыжим воочию наблюдали, как непоколебимый Р Первый забормотал, будто ученик, не выучивший урок. Он повёл ее к лестнице, а мы остались сидеть. — Пророческие слова, Птица, — первым в себя пришёл, ожидаемо, Рыжий, — вот у тебя самого когда он был последний раз? Или точнее спросить: первый? — Отвали. Макс опять хохочет, сгустком тьмы колыхаясь у кадки с фикусом, и показывает мне три пальца на призрачной руке: Мормышка, Розан и я. Мне достаётся самый невзрачный палец — безымянный, и Тень усмехается, шелестя сухой листвой. Только ты, братец, забыл, что на этом пальце обручальные кольца носят. Так-то. — Конкуренция серьёзная, — опять дымит Рыжий дешёвым горьким дымом, — у неё есть сиськи, а это, я скажу тебе, Стервятник, серьёзное преимущество, поверь моему опыту. Переплюнуть очень сложно, но можно. Никогда не рассматривал женскую грудь в ключе «переплюнуть», но Рыжий прав. Противоположный пол технически укомплектован гораздо лучше нас. — Плюс ты ещё учти визуальные эффекты, — раздухарился голохвостый, — туфли на каблуках, чулки, кружево, шелка, бальзамы для тела всякие. — Вот ты чем пахнешь? — сука-Рыжий бесцеремонно нюхнул мне за воротом. — Пылью какой-то, горшком цветочным, «Фениксом», чтоб он сдох! А она? Чуешь? И правда, в воздухе до сих пор висит чуть уловимый шлейф духов. Приятный. — Давай так: ты мне штаны и пиджак, а я тебе всякие постельные примочки покажу.