Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно

      Когда Лукас возвращается из Каталонии, этот человек уже есть в их команде, и что-то ему подсказывает (наверное, довольный взгляд тренера и одобрение команды), что он здесь надолго. Лукас не имеет ничего против, первоначально отбиваясь от новичка припасённым для таких случаев улыбчивым радушием. Он сам, по сути, новичок здесь – Мадрид привычен и знаком, эмблему с короной он носит на сердце с шестнадцати лет, но играть на Сантьяго Бернабеу, с первой командой для него необычно, поэтому Лукас сосредоточен куда больше на том, чтобы устроиться самому.       Человек – Тони Кроос, напоминает себе Лукас - ведёт себя безукоризненно вежливо, так непринуждённо, с такой непробиваемой невозмутимостью, что это почти вызов. Вначале Лукас только наблюдает – выжидает, изучает жертву, как всякий порядочный хищник. Лукас не торопится. Он смотрит, запоминает: маленькие привычки, характерные жесты, особенные черты; и уже через несколько недель он абсолютно уверен – Тони Кроос, перфекционист до мозга костей, идеален во всём. Его причёска не растрёпывается даже во время жарких матчей и особенно тяжёлых тренировок, он упаковывает спортивную сумку так чётко и выверено, что Лукас грешным делом думает организовать в команде чемпионат по тетрису – Тони бы точно выиграл. Лукас наблюдает за ним краем глаза во время игры, разошедшись, даже находит пару записей с играми немецкой сборной, чтобы понять, не показалось ли. Нет… Лукас едко хмыкает, захлопывая ноутбук, и бормочет «чёртов Deutsche Maschine». Он увидел уже достаточно.       Он хочет знать, существует ли что-то, способное разрушить этот образ. Лукасу не приходится даже прикладывать усилия и делать хоть что-то намеренно, он просто расслабляется и позволяет себе быть собой – открытым, эмоциональным, наглым и абсолютно презирающим всякие авторитеты.       Первым делом Лукас проверяет очерченные границы – подходит чаще, встаёт ближе, занимает места в автобусах и самолётах рядом с ним, проявляет инициативу и всячески нарушает его личное пространство, впрочем, удивительно чутко чувствуя момент, в который по нагло протянутой лапе можно больно получить. Тони смотрит из-под светлых пушистых ресниц так пронзительно, будто всё прекрасно понимает, но ничего не предпринимает, чтобы его остановить, поэтому Лукас с чистой совестью воспринимает это как руководство к более активным действиям.       Мысль о том, что за ним наблюдают в ответ, к нему в голову не приходит.       Изначально это просто игра – подначить, поддразнить, ущипнуть посильнее, чтобы вызвать яркие эмоции. Лукас играет с ним, иногда даже бесстыдно заигрывает, и ничуть не стесняется того, что единственный в команде вообще рискует так откровенно его провоцировать. Тони тихо смеётся, фыркает под нос, качает головой, и не делает абсолютно ничего, чтобы избавить себя от Лукаса, который однажды в порыве эмоций даже зарывается пальцами в его идеальную причёску, растрёпывая золотящиеся на солнце волосы. Он видит периферийным зрением, как замирают, наблюдая за ним, Карим и Серхио, но сам смотрит только в лицо Тони, выискивая на нём эмоции. Тони ухмыляется, не сводя с него непривычно голубых глаз, – одним уголком светлых губ – так нагло и откровенно дразняще, что у Лукаса воздух из лёгких выбивает от осознания, что с ним играют в ответ. Он мягко отстраняет от себя Лукаса, поочерёдно отцепив его ладони от своей головы, пока сам Лукас тормозит, уставившись на неожиданно заводящий контраст его смуглой кожи и светлых волос Тони. - Не делай так, - его испанский, грубый и отрывистый, с явным немецким акцентом, вызывает в нём какую-то невнятную дрожь и раздражающую слабость в коленях. Лукас хмыкает, отражая его кривую улыбку, и молчит. Теперь, когда он знает, что под маской есть живые эмоции, он не успокоится, пока этот чёртов невозмутимый немец не будет его.

***

      Когда они сталкиваются спустя много месяцев, может, даже год (он не считает) на тренировке – грудь в грудь, вплотную, так что Лукас чувствует на своей коже жар распалённого упражнениями тела – он уже знает, что время игр и охоты между ними окончено. Лукас не помнит, с чего началась сейчас эта шутливая перепалка, но ему абсолютно точно нравится то, к чему она привела. Тони тяжело и чуть надсадно дышит, смотрит ехидно, спокойно, прямо в карие наглые глаза Лукаса, совершенно игнорируя тот факт, что их носы вот-вот соприкоснутся. Лукас, улыбаясь, бросает что-то язвительное, откровенно дерзит, ничуть не стесняясь делать это при всей команде, а Тони вдруг опускает взгляд на его губы и чуть вскидывает свои в подобии ухмылки, лишая Лукаса земли под ногами уже одним этим, а потом низко тянет с грубым акцентом, от которого уже почти избавился: - Не делай так, - повторяет он, как тогда, в начале их знакомства, и Лукас наконец может ответить ему нормально, не боясь своей странной реакции. Лукас вытягивает шею сильнее, касается кончиком своего длинного носа его на секунду, прежде чем отстраниться, будто ничего не произошло, и протянуть в тон, следя, чтобы Тони не сводил взгляда с его губ. - А если буду?       Когда после тренировки его вжимают в стену коридора и, не давая вздохнуть, затыкают агрессивным пылким поцелуем, Лукас точно знает, стиснув руками светлые обнажённые плечи, что их игры всё равно никогда не закончатся.