Возможно, стоило

      Огонь успокаивающе потрескивал в небольшом камине, создавая с каплями бушующей за окнами стихии яркий и уютный контраст. Погода нынешней ночью хоть и была ранней осенней, но на севере страны вовсю веселилась: дождь лил еще с самого утра и продолжился в наступившей полной темноте, скрывая звезды, а сейчас к нему присоединился и холодный ветер, наверняка пробирающийся сквозь одежду случайных редких путников и замораживая до самых костей — в такую пору лучшим вариантом было находиться в своей привычной постели под теплым одеялом, но никак не на задании на другом краю страны в случайно попавшемся доме. Хозяева этих апартаментов были обычной пожилой парой, без знания о Черном Ордене, Священной Войне, Графе или экзорцистах, но за небольшую символическую плату и, в основе, из-за прекрасных навыков убеждения и схожести одного из путников на их сына, дверь была гостеприимно открыта, и две насквозь промокших души могли отогреться и даже немного перекусить, пережидая непогоду за приятным разговором, после чего, с благодарностью проводив стариков, тоже легли спать. Канда не особо был привязан к теплу, без лишних слов уступив место на полу у камина Лави, и вырубился почти сразу, из своей практичности решив не терять возможность, время и терпение за еще каким-нибудь очередным бессмысленным словесным бредом Лави, который он обязательно начнет просто потому, что может и умеет. Однако, даже так этот рыжий умудрился нарушить сон, пусть и неосознанно. Когда Канда лениво разлепил глаза, перед ним был знакомый силуэт на слабом оранжевом фоне, спиной к мечнику и отчего-то сидя. Не то что бы это волновало, но по ощущениям прошло определенно пару часов, а Лави никогда не отличался враждой со сном, тратя на него все свободное время, в основном, конечно, под утро, но иногда и ночью. Сейчас же, пусть и не двигаясь, но он явно игнорировал предоставленное одеяло позади себя. — Ты в курсе, во сколько завтра подъем? — перевернувшись на спину и зевнув, тихо пробубнил Канда. Разумеется, его бы наверняка услышали, даже проговори он это беззвучно одними губами — у Лави слух развит как у настоящего зверя (все еще кролика). И ведь непонятно зачем развивал — книги всегда были предметами молчаливыми, а кроме них, по сути, ни для кого тот больше стараться не должен. Хотя, эта рыжая голова также немало полнилась разнообразными слухами всех сортов обо всех классах населения и не только, чем её обладатель не стеснялся хвастаться направо и налево, в моменты подходящие и не очень. Лави в ответ не шелохнулся, только хмыкнув, и в сонном взгляде Канды будто бы еще больше наклонился вперед к огню. Не то чтобы это завораживало, но… Ладно. Канда вполне мог сознаться самому себе, что любит это сочетание пламени с рыжими прядями. Настолько любит, что, закатив глаза, приподнялся и ткнул ногой тому в спину, заставляя обратить внимание на себя. С каких пор этот кролик может его игнорировать? — Мне повторить? Я не собираюсь завтра весь день слушать твоё сонное нытье. Лави развернулся через плечо, взглянув молча и цепко поймав взгляд Канды, и тот на секунду чуть-чуть обмер с того, как красиво точно обрамляет лицо рыжего пламя на фоне, играя живыми узорами на его щеках и ресницах. У Лави вид всегда огненный, жаркий, дикий — сам похож на огонь более чем любой нормальный человек. Но обычно он — огонь-пожар, возникший случайно в древесном лесу, неконтролируемый никем, кроме самой природы, ветра, направляющийся в том направлении, куда подует или куда сам решит — даже Канда не мог бы его удержать на одном месте и хоть как-то контролировать. Последствий такого огня люди боялись, и Канда, на самом деле, тоже. А сейчас, с этим огоньком на фоне, Лави будто сжался до его размеров, стал частью этого маленького, несуразного, домашнего огня в старом камине одной пожилой пары где-то на краю страны, и стал таким уютным, таким, будто, уязвимым… Улыбался слишком слегка, мало, почти нет — не старался, а по-настоящему. И в единственном зеленом глазу, отражаясь, плясало что-то, чему Канда все ещё не мог дать названия. — Юу… А ты не боишься? Канда коротко двинул головой в стороны, не отводя взгляд, не особо задумываясь над вопросом — привык. По ночам Лави бывал странным, таким, как сейчас, тихим, молчаливым. Наверное, остальные бы даже не поверили, что так возможно. Лави наконец моргнул и развернулся обратно, подтягивая колени к груди и обхватив их руками, снова устремляя взгляд на огонь. Канда опустился рядом просто так, тоже смотря куда-то туда, но больше краем глаз на Книжника. — Я не мог уснуть, глаз снова болел, — шёпот ложился на слух легким бархатом. — Возможно, стоило отправить на это задание кого другого. — Все другие заняты, и ты прекрасно это знаешь. Канда зевнул. Все, как и всегда, на самом деле. — Ну. Огонь потрескивал, создавая с дождем и ветром за хрупкими стенами шумовую колыбельную. Наверное, завтра дороги будут в ужасном состоянии, придется ускориться, чтобы добраться вовремя. — Как думаешь, что с их сыном? Ну, который на меня похож. — Откуда мне знать. Раз пропал, то пропал. Случается. Канда не особо хотел думать, тем более, о совершенно незнакомом парне, который его не волновал. А Лави, наверное, действительно не мог придумать другое, о чем ещё можно говорить, пока они вот так молча сидят. Удивительно. — В армию… Грустно. Суп его матери был довольно вкусным. А отец учил охотиться. Они его все ещё любят. Канда, без слов, потянул Лави за плечо, роняя спиной на себя и опираясь на его макушку подбородком, и Лави прижался, положив ладони на чужие, обнимающие его поперёк груди. Прикрыл глаз, расслабленно выдыхая и кутаясь носом в шарф. — Давай следующую миссию выпросим у Комуи где-нибудь на юге. Хочу на море. — Хорошо. Лави бывает таким только по ночам, по таким, как сейчас, когда ночь они проводят вместе. Никто бы не поверил, что это возможно, но Канда бы и не стал делиться, и из-за того, что он, всё-таки, все ещё тот самый Канда, а ещё потому, что Лави был таким только с ним. Каждый раз это чувство согревало Канду где-то внутри. Интуиция Лави иногда очень обострялась благодаря способностям Книжников. Возможно, оглядываясь назад, им бы и стоило прислушаться, о чем именно она так кричала и искрилась в ярком глазу Лави той ночью на фоне завтрашнего долгого дня. Только вот оба тогда слишком устали, укрываясь в успокаивающих объятиях друг друга. Канда часто будет вспоминать ту ночь.