Главное - не влюбиться

      Нью-Йорк в сентябре сходит с ума. Это город, которым управляют психотерапевты, и в сентябре у него сезонное обострение. Много всего планируется, открывается, начинается, и это после безумного лета, у кого-то проведенного в путешествиях по миру, у кого-то засевшего в гламурной деревне — Хэмптоне, из которого привозят новые отношения, финансовые проблемы и туфли Gucci. Однако все меридианы пересекаются, и вот он — сентябрь, сводящий с ума каждого.        Свел он с ума и мою Людмилу, которая с пакетами от Chanel и двумя кружками кофе из Starbucks уже мчалась в квартиру на окраине Манхэттена. Обычно, после уикенда мы встречаемся в какой-нибудь кафешке на Парк Авеню, но сегодня новости недели, а это «Секретно. Важно. Не терпит отлагательств». И так как квартиры-студии на пятой Авеню не раскрывают секретов — это всем известный факт, стыдно не знать — она пришла именно сюда. Как оказалось, помимо кофе, в её руках была ещё пара пакетов уличной еды, а помимо пакета с платьем от кутюр, ещё пара пакетов с обувью. А это уже звоночек, товарищи. — Блейк Лайвли и Райан Рейнольдс расстались? — уточнил я, пока ураган рушил мою квартиру. — Что? Нет, господи, Кир! Надеюсь нет. — Тогда к чему столько картошки? — Я напугана, обескуражена и голодна, поэтому мы начнем с тебя, — Людка грозно ткнула в меня сосиской от хот-дога и уселась в позе йога на мою кровать. — Так как у тебя со «Зверем»? Вы уже того самого? — Людмила! — поправил я ехидно хрюкающую подругу. — Ничего пока «того самого», где бы ты такой терминологии не понахваталась. — Я беременна, — выдохнула миссис Бегемотик и продолжила как ни в чем не бывало. — Но он тебе уже позвонил? — Ты…? Что, погоди?! — Беременна, говорю же. Так позвонил или нет? — И как мы к этому относимся? — Я пытался очень убедительно на неё смотреть, но она смотрела ещё убедительнее, взглядом «я-не-буду-повторять-вопрос-трижды», — Нет, не позвонил. У него же нет моего номера. — Это как? И вы, наверняка, задались тем же вопросом. Ну, то есть, не все, конечно. Кто был внимателен? Молодец, возьми конфетку у себя на кухне. Я не оставил телефон, почту или адреса где живу. Я даже фамилию не назвал. Почему? Слишком просто. Не интригует. Вы не подумайте, что я какой-то абсолютный гуру, что вещает Вам свои истины в последней и единственной инстанции, но… Уверен, что чем крупнее рыба, тем больше должен быть подогрет интерес. И Стас — кит. А я — одинокий привлекательный юноша, что подарил ему прекрасную прогулку и исчез меж небоскребов и бутиков. И встретимся мы случайно, будто по велению судьбы, что сводит предназначенных друг другу. Эх, какой же я, все-таки, романтик. — И как же невзначай вы встретитесь? Будешь истаптывать город вдоль и поперек? — уточнила моя коллега, когда я ей все изложил. — Ну, вообще-то, я планировал сегодня завтракать с ним в его любимом кафе, где он завтракает каждое утро, как и я, но… — я вновь постарался смотреть на подругу более выразительно, чем она на меня и, к счастью, мне это удалось. — Бегемот узнал и он на седьмом небе от счастья. Имя подбирает. А я не знаю. Меня всю трясет, когда думаю, что стану матерью. Ну, то есть, матерью, понимаешь?! Да я даже с рыбками в прошлом году не справилась. А что-то мне подсказывает, что ребенок сложнее рыбок. — Согласен, примеры, в этом смысле, у нас были слишком не вдохновляющие. Но у тебя будут няньки, технологии и что-то там у Вас женщин ещё? Природа? Гены материнства? Третья чакра посреди влагалища? — Сказал человек, которому никогда в жизни не придется выталкивать из себя нового человека, — всхлипывая жевала картошку моя боевая подруга. — Да, — не без внутреннего ликования от этого безумно простого факта согласился я. — Однако, есть ведь и положительные стороны! — Какие? — подозрительно скосила на меня припухшие глаза будущая мать. — Ну, ребенок — гарантия того, что вы с бегемотом на всю вашу долгую и счастливую жизнь связаны. И он всю эту жизнь тебе обязан. Хотя бы материально. — Ладно, — сдалась Людка, открывая какой-то ядреный соус, не то, чтобы она уверовала в мои заверения, но ей хотелось тему поскорее прикрыть, — я вообще не для этого пришла. — Неужели? — недоверчиво кошусь на нее, но на самом деле понимаю. Иногда важное нужно просто сказать, чтобы это стало правдой, а не мусолить триста лет. — Я поговорила с людьми. И узнала, что бывшая Стаса умерла! Понимаешь? У тебя ещё есть шанс соскочить, пока не поздно. — Да брось, — умоляюще возвел я к небу глаза, да только ни одно божество не сможет остановить мою упертую подругу. — Ты же не хочешь сказать… — Что единственный, с кем проживал твой Стас мертв и не факт, что не от его руки? — О да, знаменитая русская мафия, которая только и делает, что убивает всех подряд. Уверен, что и ты по сплетням замочила всех конкуренток, претендующих на твоего бегемота. Люд, Он охуенный, — отрезал не менее упертый я. Так и подружились, как говорится. — Насколько? — Настолько, что я дал бы ему в такси тем вечером. — Но…? — Но все иначе на этот раз. И я не уверен, что выгорит, но если выгорит… — И каков план? А план был до безумия прост. Провести проверку заинтересованности. Могу Вас заверить, что и до предыдущего вечера Стас уводил со светских раутов понравившуюся кандидатуру. И эти отношения на одну ночь, нас с Вами абсолютно не привлекают, как формат.       Сейчас я сижу в его любимом кафе для завтраков, попивая фреш. Он зайдет с минуты на минуту и увидит меня. Заметит. На этот раз уж точно. И будет два варианта. Первый — сделать вид, что мы не знакомы. Потому что сейчас мы точно никуда не поедем предаваться животной страсти, а вновь заморачиваться, приглашать, проводить ещё один вечер — попахивает чем-то более… продолжительным. И если Он заметит и подойдет, Он покажет заинтересованность в этой самой продолжительности. — Неужели самый красивый мальчик города может позволить себе не сидеть на диетах? — раздаётся хрипловатый голос над ухом, после чего Он, не спрашивая, садится в кресло напротив. Намекает Стас, конечно, на мой завтрак с изобилием жареного бекона и мучного. — Может, — искренне улыбаюсь в ответ, — если компенсировать все активными физическими нагрузками.       И поверьте, сказать эту фразу так, чтобы все, включая не знающих русского официантов поняли, что я про секс, надо уметь. И Он понимает тоже. Отвечает кивком, на «Вам как обычно?» от подбегающей официантки и берет меня за запястье. — Именно поэтому ты так стремительно сбежал от меня? — звучит как упрек и рука на запястье ощутимо сжимается. Только я не против. — Я не сбегал! — деланно возмущаюсь. — Ты сам уехал! — Сбежал и не сказал как догнать тебя, — продолжает спокойно, все ещё не отпуская. — Может, потому что ты не спросил? — Или потому что ты куда умнее, чем хочешь казаться? — говорит, будто и не мне, лишь улыбаюсь в ответ, а Он неожиданно встает. Наклоняется к самому уху и берет мою руку в свою. — На перекрестке третьей и семьдесят восьмой, сегодня в семь. Не опаздывай. — Коротко целует мою руку и уходит за свой столик. А мне остается лишь больно закусывать губу, чтобы не лыбиться во все тридцать два. *** Ровно в семь тридцать я подъехал к указанному перекрестку. Если Вы вдруг зададитесь вопросом, то да, я опоздал на полчаса именно потому, что мне сказали не опаздывать. И ещё немного потому, что я был без понятия, что надеть. Ну, то есть, когда тебе не говорят куда вы идете, ты не особо понимаешь, как должен выглядеть, а это, в абсолютном большинстве случаев очень важно. Очень важно для тех, кто настолько пресытился жизнью богатых и оттого в меру знаменитых, что неудачный внешний вид незнакомого парня может стать самым обсуждаемым событием вечера. Во избежание всех этих неловких ситуаций, я вытащил из шкафа любимый кашемировый джемпер DOLCE & GABBANA бежевого цвета и джинсы. Очень узкие джинсы какого-то молодого дизайнера. Настолько узкие, что я не сразу понял, мои они или от Людки достались. В общем, Вы все уже догадались — беспроигрышный вариант. Стас же был в коллекционном костюме от Brioni, который стоит тысяч семь баксов. Но почему-то, я больше, чем уверен, что сам Он не в курсе, ни об уникальности, ни о цене. Во-первых, потому что могло оказаться, что мы идем на какое-нибудь великосветское мероприятие, по типу оперы, где нужно изначально заучить рецензии критиков, чтобы вести диалог. И да, все так делают. А во-вторых, потому, что Стас, облокачивающийся на какой-то фонарь и разглядывающий циферблат своих часов был явно… раздосадован. Однако, при том, улыбался. Хищно так, и во все тридцать два. Начинаю понимать, откуда у него это милое прозвище. — Ты опоздал, — начал с очевидного Он. — А ты не сказал, куда мы идем, — очевидностью на очевидность? — Так и будем обмениваться упреками или все же начнем приятно проводить вечер? — Ты просто не был внимателен, — куда мягче улыбнулся Он и почти привычно, будто как всегда, подхватил под локоть. Он вел меня меж улиц, дворов, переулков, которых я не знал, и это даже немного пугало. Да и Нью-Йорк непредсказуем. Стас непредсказуем. Я уже слышу все Ваши вопросы, друзья, не беспокойтесь. Что делать на первом свидании? Как себя вести? И, конечно же «дать» или «не дать»? — вот в чем главный вопрос раскрепощенного двадцать первого века. Однако, терминология, конечно, так себе. Ибо, рано или поздно, общество, наконец, дойдет до простой мысли о том, что секс — акт для обоюдного удовольствия, в котором нет принимающей и отдающей что-то бесценное сторон. Секс — важная часть жизни пары, бесспорно, и об этом мы как-нибудь ещё поговорим, однако… Не перегибайте. Секс может быть кульминацией первого вечера или не быть, это неважно. Главное — не трахайтесь в день знакомства, чтобы не угодить в отношения на одну ночь, когда всё, включая имя и номер телефона, вылетит из памяти, стоит двери захлопнуться. С этим разобрались? Теперь про первое свидание. Ничего критично сложного, уверяю Вас, в нем нет. Сейчас Вы сами все поймете. Давайте рассмотрим его функционал. Что Важно? Важно подтвердить Ваше предположение о том, что Вы друг другу подходите и создать нечто уникально-ваше. Поэтому, ради Маковца, Вас прошу, не врите. Не стройте из себя невесть что. Да, может быть, на первых этапах, Ваши попытки быть лучше и выше себя, создадут некое дополнительное очарование, однако, мы ведь смотрим на продолжительную перспективу, так? И, поверьте, нет ничего более разрушительного, в такого рода отношениях, чем разочарование в Вас позже. Не будет никакого «он уже на крючке, никуда не денется». А вы не сможете строить из себя все время доктора математических наук, если едва справляетесь с таблицей умножения. И либо Вы подходите ему какая\ какой есть, либо нет. Конечно, не стоит на первом свидании вызывать у объекта симпатии негативные эмоции. Рассмешить, удивить, возбудить — прекрасно. Разозлить, расстроить, разочаровать — не наша история. Но это ведь вы и без меня прекрасно понимаете? Тем временем, мы сошли с основной трассы куда-то во дворы. Признаюсь, на Него я смотрел чаще, чем на дорогу. Если Он хочет запутать меня всеми этими улицами с цифрами, чтобы похитить, то у него все равно получилось уже давно, я могу заблудиться и в своей однокомнатной квартире. Однако, он просто затащил меня в какой-то подвал с покосившейся вывеской. Поэтому, можем вернуться к истории с похищением. В подвал, где была чертова куча веселых людей, и все они мои ровесники. Подвал, который я узнал, ой как не сразу, но подвал, который наверняка помнит меня. Это был тако-бар, если вы понимаете о чем я. И да, Он прав. Кажется, пора привыкать к тому, что Он прав. Потому что он обещал напоить меня текилой, а здесь лучшая текила в городе! Все пятьдесят три сорта. Надеюсь не нужно пояснять, что я их все пробовал? И что три года назад у всех барменов был мой адрес, да номер тогда еще незамужней Людмилы, на случай, если все сорта придутся на одну ночь. — Это… Поразительно! Я обожал этот бар! — не смог сдержать эмоций я и увидел его почти смущенную улыбку. Признаться, я думал, что мы идем в место, которое более комфортно для Него. Не ну знаю, театр, ресторан, бизнес-центр? — Я рад, — усмехнулся он. — Однако, мне сказали, что столик здесь забронировать нельзя, но можно успеть занять, если приехать часов в семь.       Я расхохотался от всей души. Да, столик здесь не заказать, и все уже забито до отвала. Наверное, Стасу здесь весьма непривычно. И Он выбрал это место для меня. Это что-то, да значит. Вообще, не лучшее место, чтобы поговорить, на самом деле. Но лучше, чем кинотеатр, конечно. Да, запомните, пойти в кино, посидеть-помолчать — худшая идея для первого свидания.       Я расхохотался и очень захотел его поцеловать. Наверняка, он не понял бы почему. А я хотел. Чтобы все в этом баре видели, в идеале, чтобы весь город видел. Однако, поцелуй пришлось отложить, потому что хозяин бара, который также работает барменом меня узнал. И! Я договорился (на отвратительном испанском с моей стороны), что нас пустят на второй этаж, чему мой спутник сильно удивился.       Ещё сильнее он удивился, когда Эрнандо — сын хозяина — принес несколько видов тако, кесадилью, и штук десять шотов. — Я попросил принести все самое лучшее, — скромно (насколько это возможно в случае меня) улыбнулся я на немой вопрос. — Ты не против? — Нет, — серьезно ответил Он и взял меня за руку, заметив, как Эрнандо все ещё косится в нашу сторону. — Можно я тебе признаюсь? — Ты терпеть не можешь мексиканскую кухню? — отшутился я, потому что чертовски боюсь этих «признаний». Там, как правило, не кроется нихрена приятного. — Нет, — чуть менее серьезно ответил Он, и стал слегка поглаживать мою ладонь большим пальцем. — Я очень давно не ходил на свидания. С парнями, так и вовсе, никогда, наверное. На классические такие, знаешь. Даже не представляю, что на них сейчас делают. Теперь уже моя очередь была сжимать его руку. И хоть фраза должна была вызывать смущение, он также прямо смотрел мне в глаза, а я на него. — Давай сыграем, — улыбнулся я, надеясь, что это разрядит обстановку. И Ему будет комфортно. — А ты любишь игры, — вовсе не вопрос, но я ответил. — Да. — Во что играем? — «Правда или выпивка» — придумываю на ходу название, — Эта текила, — ядрёная штука, Эрнандо называет её «Слезы ангела». Будем задавать друг другу вопросы. Если отвечаешь, пью я, если предпочтешь промолчать, пьешь ты. И так по очереди. Только закусывай. — Идет, — теперь на лице зверя вновь играл оскал. Мягкий такой, скорее азартный, нежели злобный, но я невольно закусил щеку. — Ты первый. — Хорошо, что случилось с твоей первой женой? — да, давайте признаем, у меня было преимущество. Я успел о нем многое узнать. И да, соглашусь, что начинать с такого вопроса было слишком, однако верещащая Людмила в голове, кричала, чтобы я разобрался с этим. — Мы развелись двенадцать лет назад, — просто ответил он, но я почувствовал «как-ты-узнал» взгляд. — А три года назад она погибла. Какая-то генетическая болезнь легких. У нас есть дочь, и, к сожалению, я не знаю, как помочь девочке, которая лишилась мамы. — Прости, — отчего-то стало совсем не по себе, я выпил проигранный шот и он последовал моему примеру. Он не должен был, но кто ему запретит? — Ничего, — ровно ответил он, — Почему ты не назвал мне свою фамилию? — все-таки заметил. — Она мне не нравится, — пожал плечами я. Вообще, я ожидал вопросов о любимой позе в сексе или количестве половых, да потолочных партнеров, но мы сегодня приличные. Он осушил шот. Да, конечно он ожидал, что я все же её назову, но… так ведь неинтересно, котятки. — Ты молодец, — откровенно радовался раздосадованный аутсайдер импровизированной партии. И я чувствовал нарастающий азарт. — Почему ты переехал в Америку? — моя ведь очередь? — Потому что быть честным бизнесменом в России — гиблое дело. Тут тоже не так сладко, как кажется, однако, все лучше, знаешь ли. — Я кивнул и опустошил ещё одну рюмку. — Почему же уехал ты? — Грезил с детства Нью-Йорком, вот и перебрался. — Это ведь не вся правда? — улыбнулся Он, глядя на меня. Я заметил, как под улыбающимся взглядом пролегли глубокие морщины, и это отчего-то отозвалось приятным теплом под ребрами. Я пожал плечами, выпивая шот и заталкивая в себя самый острый тако, признавая Его правоту. Ради этой ядреной смеси я приходил сюда. Это и есть вкус веселья, скажу я Вам.  — Можешь задать ещё вопрос. — Кем ты работаешь? — не стал сопротивляться Стас. — Я учился в Нью-Йоркском университете на факультете «Социального и культурного анализа» два курса, а после отчислился, с тех пор в творческом поиске, — лихо выкрутился? И как я это делаю под не хилой долей текилы? Ох, дорогие, ответ на этот вопрос я заучил уже давно. Все пытаются упрекнуть меня в отсутствии «Самореализации», «Дела жизни» и прочей лабуды. В век достигаторства живем, чего уж. И куда делась старая добрая меркантильность? — А почему отчислился? — Потому что любовник перестал за меня платить, но это вообще-то уже второй вопрос — без заминки выдаю, на что Стас впервые за вечер искренне смеется. А что Вы на меня так смотрите? Я вроде доказал, что парень предельно честный. И, возможно, алкоголь слегка развязывает мне язык. — Что ж, теперь твоя очередь, — улыбнулся он, поедая очередной тако. — Я тебе нравлюсь? — возможно, я осмелел от выпитого, а может я просто смелый. В конце концов, игра нацелена именно на такие вопросы. Но он улыбнулся, и я расплылся улыбкой в ответ. — Нравишься, — кивнул он, и я, как послушный игрок, осушил ещё шот. — Что у тебя было с этим парнем? — спрашивает, вроде безобидно, слегка косясь на Эрнандо. — Он несколько раз отбивал меня у настойчивых ухажеров и заталкивал в такси. Почти интим получается, — хохотнул я, пододвигая стопочку к оппоненту. — А ты ревнуешь? — Наглец, — заключает Стас и выпивает дополнительный шот за не отвеченный вопрос. — Ты дашь мне свой телефон? — Секунду, — киваю, достаю из кармана айфон — хоть что-то из подарков осталось после Англии — и протягиваю ему. Конечно, он имел в виду номер телефона, ну так может взять его. Что и делает, пока я зажевываю ещё кусок кесадильи. Танцевать хочется безумно. Только туфли безумно жмут и Стас вряд ли пойдет со мной. Однако решаю, что за руку его взять, все же можно, хоть перепечатывать номер с телефона на телефон одной рукой и неудобно. Он послушно выпивает последнюю стопочку и целует мою руку, а после возвращает телефон. И мне становится слишком мало. Мало Его, мало веселья, мало воздуха, в конце концов. О чем Ему и сообщаю. — Кажется, я здесь, чтобы исполнять твои капризы? — кидает усмехаясь, вместе со стадолларовой купюрой. И забирает меня. Выводит из подвала, и я вдыхаю полной грудью, не отпуская Его руки. — Где ты живешь? — спрашивает тихо, своим хрипловатым голосом, что сквозь кипящую жизнь Нью-Йорка, и не услышать толком. Но я слышу. Пытаюсь даже отчего-то вдохнуть этот голос, но чую лишь запах кофе. Я называю адрес, а он предлагает прогуляться. «Прогуляться» затянется часа на два, но к чему возражать? Он что-то говорит про поиск места для встречи и в сотый раз спрашивает про бар, ассортимент и обитателей. А потом ещё что-то про свидания и про то, что в «его время» было принято приходить на «встречи подобного толка» с цветами и упаковкой хороших конфет. Про то, что манеры куда-то делись и… уходит. Оставляет меня ждать на перекрестке, а сам убегает. Я жду, медитируя, как все Нью-Йорковцы, под звуки пролетающих машин и запах хороших сигарет поблизости. Думаю, что город не так уж плох, а Стас слишком хорош. Допустим, мне льстит, что он сказал про давнее не хождение на свидания. Ведь, как бы я не был заверен в бессмысленности любви, не стану отрицать — все хотят чувствовать себя особенными и любимыми. Когда кто-то зависит от тебя и не может надышаться. Вся эта ванильная ересь не ранит, если не ты болен. Вся эта ванильная ересь очень льстит. А человек становится удобным и легкой мишенью для манипуляций. Вы не подумайте, я не злодей. Если мои предыдущие благодетели и испытывали ко мне симпатию, то в чувства до гроба с их стороны, я бы не поверил. Никто бы не поверил. Все мы прекрасно понимали к чему здесь. Да и самого факта, что мы выбрали друг друга, всегда должно быть достаточно. Но игра была важна. Полунамеки не вышли из моды и всем нам приходится учиться этому языку. Пока я летал в мыслях, Стас показался на горизонте. А я подумал, что вечер был бы идеален, если бы не чёртовы туфли. Так к чему эти неудобства? — решил, стягивая дизайнерскую пару с ног. — Где ты взял цветы? — изумился подлетевшему ко мне серьезному и взрослому бизнесмену с охапкой помятых жизнью Ирисов. Час, все-таки, не ранний для работы цветочных. — Купил у одной парочки за углом. — запыхаясь ответил он. — Ты купил мне цветы, которые кому-то подарили? — засмеялся я и Он засмеялся со мной. — С меня конфеты, — кивнул Стас, и, глядя на обувь в моих руках, стянул свои ботинки тоже. Так мы и шли — без обуви, марая дорогие носки о грязные улицы мегаполиса. Я нес обреченные на скорую смерть растения, а он держал мою руку. Прохожие косились на нас, забыв о пресловутой толерантности, но было до чёртиков насрать на всех. На всех, кроме Него. Так мы и дошли до моего дома. И давайте остановимся на важном. После свидания, особенно после первого, важно поймать обоюдное желание пойти на второе. Я, как хороший педагог, заготовил для Вас клише, помогающее зафиксировать эту мысль, но при этом не перетягивать инициативу на себя. — Когда мы увидимся в следующий раз? — запомнили? Умнички. — Я напишу, — прошептал он, вжимая меня спиной во входную дверь дома. — Хорошо, — почему-то также шепотом говорю я. Легкая эйфория вечера смешивается с грустью от его неминуемого окончания и я, неожиданно для самого себя, продолжаю. — Знаешь, я никогда так не делаю вообще-то, но мне очень хочется. И я правда так никогда не делаю. Позволяю моему будущему мужчине самому делать все важные или не очень шаги, принимать решения. Но мне ведь можно быть капризным хотя бы сегодня? Поэтому я тянусь к нему губами и коротко прохожусь поцелуем. Так, будто я и не целовался никогда в жизни. Так, будто все это совсем в новинку. Он улыбается и прижимается ко мне, уже серьезно. Не так решительно, как можно было бы. Не так настойчиво. Лениво целует меня огрубевшими шершавыми губами. Лениво и вовсе не по-французски. Лениво поглаживая одной рукой мою спину, а большим пальцем второй — скулы. Обувь из его рук падает, но Он не бросается её поднимать. Лишь кладет и вторую руку на мое лицо, прежде чем оторваться. Оторваться и долго смотреть мне в глаза, коротко вновь и вновь дотрагиваясь до губ. — Ты удивительный, — вновь шепчет и обнимает. Кладет мою голову себе на плечо, поглаживает волосы. — Моя Фамилия — Кириллов. — не знаю, зачем признаюсь. — Кириллов Кирилл — дебилизм. Не вижу Его лица, но знаю, что на нем улыбка. Не вижу Его лица, но чувствую короткий поцелуй в макушку. Знаю, что вечер пора заканчивать. Знаю, что клонит в сон, и к себе я его сегодня не приглашу. Поэтому отрываюсь и, улыбнувшись, иду к себе, едва справляясь с замком. А на следующий день курьер приносит мне большую коробку конфет, к которой прикреплена записка с временем и местом.