В твоём плену

Я счастлив был, лишь наблюдая, но мне того теперь так мало.

– Эй, парень! - хриплый свист, - Чёй-та у тебя? Юноша, лет 18-ти, крепко сжал толстую тетрадь и поправил лямку сумки. Он постарался сделать вид, что не услышал столь дерзкого обращения, продолжая путь и лишь прибавив своему шагу скорости и решительности. Откуда взялась эта сумасшедшая мысль сократить путь в такой поздний час? Как он, вроде умный человек, позволил ей реализоваться? Но было поздно. Три недоросля, потерявших жизненный путь, и не думали оставить свою жертву в покое. – Парень! Эй! Закурить не найдётся? - один, судя по всему главарь, нагнал юношу. – Нет. - коротко отрезал Рылеев холоднее, чем хотелось. – А куда это мы так спешим? - поинтересовался бандит, делая знак своим товарищам. Отморозки окружили Кондратия, заставив его остановиться. – Выворачивай карманы. - потребовал лиходей. Рылеев оглянулся, поняв, что убежать не сможет. – На что вам бедный студент? - он попытался включить несчастную мину, - Может вам нужны конспекты? - Кондратий покосился на свою сумку, - Могу даже объяснить некоторые темы. – Ты, пацан, не нарывайся. - в руке человека что-то блеснуло. Кондратий поджал губы. – Сумку на землю. Одежду тоже. - продолжал грабитель, приметив, что вещи у поэта довольно интересные. – Что?.. – Живее! Что за бред? Рылеев помотал головой. – Жалко будет испортить твою рубашку, но, может, пиджак уцелеет. - произнёс налётчик, крепче вцепляясь в холодное оружие. – Погоди! - вдруг робко воскликнул другой, - Мы же не хотели никого убивать! – А у меня настроение плохое. - отмахнулся главарь. – Что?! Постойте! - Кондратий начал пятиться, - Зачем? Послушайте меня! – Заткнись, парень... – Немедленно отойдите от него! Именем закона! - прогремел чей-то голос. В конце переулка показался тёмный силуэт. Преступники на мгновение остолбенели, но главарь вдруг сделал выпад... Крик боли смешался со страшным воем отчаяния. Взор поэта затуманился. Удар. Визг. Топот. Темнота!.. Голоса. Кто-то сильно обеспокоен. Острая боль! Перед глазами мелькнул белый человек. И снова тьма. – ...Ему нужен покой! – Да-да, я понял, спасибо большое! Я позвоню вам, если что. – Конечно. Высокий, тёмноволосый и симпатичный парень закрыл входную дверь, щёлкнул замком и поспешил обратно. Большая богатая квартира, выполненная по последней моде, но сохранившая глас истории в своём образе. Далёкие потолки, красивые стены с аккуратными узорами и тёплые тона. Брюнет вошёл в спальню, где на широкой кровати лежал поэт. Его тело плотно перевязано. На Кондратии не было верха. Голова покоилась на мягкой подушке в несколько запрокинутом положении, будто Рылеев корчился от боли. Но сейчас лицо было абсолютно спокойно. Он спал. Юноша так и не приходил в себя после получения удара ножом. Владелец квартиры сел на кровать рядом с поэтом, долго изучал его лицо и не мог насмотреться. Вдруг он осторожно поднял руку Рылеева и приложил её к своим губам, закрыл глаза. – Я так испугался. - прошептал брюнет и шумно выдохнул, прогоняя напряжение. В голове всплыло одно воспоминание... – А сейчас первокурсник Кондратий Рылеев исполнит песню собственного сочинения! - от волнения очень звонко сообщала девушка со сцены, - Давайте поддержим нашего дебютанта аплодисментами! Девочка прыгнула за кулисы, а Кондратий под ленивые хлопки уже уставшей публики поднялся на сцену. Он окинул спокойным взором зал, коротко склонил голову в знак приветствия и опустился за фортепиано. Студенты давно громко переговаривались, почти не обращая внимания на представление. – Ребята, прошу потише! - девочка вновь высунулась, стараясь навести порядок. Рылеев покосился на неё и вдруг с силой вцепился в клавиши, издав несколько мощных и пугающих аккордов. Присутствующие смолкли, чуть оторопело уставившись на Кондратия. – Благодарю. - он мило улыбнулся и мягко положил руки на клавиатуру. Кто-то одобрительно рассмеялся. Поэт на мгновение закрыл глаза и запел, аккомпанируя себе. Его голос был прекрасен. Так мелодичен и чувственен! Он пропускал через себя каждое слово своей песни, каждую ноту, вылетевшую из уст, прозвучавшую из глубин инструмента. Публика замерла, ловя каждое движение Кондратия. – Серёга, смотри, как я прокачался! - шепнул другу старшекурсник и толкнул его в бок, показывая экран телефона. – Тише, Паш. - слегка раздражённо шепнул Сергей, вдруг сосредоточивший своё внимание на сцене. Он, не отрываясь, следил за Рылеевым. Этот юноша... Он был невысок, но чудесно сложен. Статный, опрятный, одет со вкусом. Его стиль напоминал модернизированную моду 200-летней давности, но на нём это смотрелось ничуть не странно. Наоборот, очень красиво. Серёжа наблюдал как поэт умело перебирал клавиши и невольно проникался симпатией к Кондратию. Сергей Трубецкой. Звезда университета и этим всё сказано. В тот момент начинался его завершающий год. И первый для поэта. Отзвучала последняя нота, Рылеев мягко убрал руки с клавиатуры и зал взорвался аплодисментами. Кондратий поднялся и снова встал на середину сцены для поклона. Он широко улыбнулся и глазами случайно выцепил из толпы Трубецкого. Их взгляды встретились. Сергей замер, молча стараясь выразить восхищение, одарил поэта своей самой обаятельной улыбкой и подмигнул. Но лицо Рылеева внезапно превратилось в камень. Он чуть дёрнул головой вверх и отвернулся от Сергея. Попав в этот университет, трудно было не узнать о Трубецком в первый же день. Прекрасная половина сходила по нему с ума, но Рылеев видел в этом парне лишь избалованного циркача и бессовестного сердцееда. Только... Поэт совсем не знал Трубецкого и жестокий лаконичностью человек описал бы отношение Кондратия к Сергею как „Гордость и предубеждение”. – Кондраша! Как экзамены? - Серёжа, лихо перепрыгнув маленький заборчик, подбежал к Рылееву. Это было уже летом. Небо очаровывало своей голубизной, редкие белоснежные облачка проплывали мимо, не мешая светилу дарить тепло. Кондратий сидел на лавочке в саду университета и читал книгу. Его спокойное лицо, лёгкий ветер, игравший с золотистыми кудрями в свете яркого солнца... Брюнет с восторгом наблюдал за ним минуту назад и не выдержал. – Отлично. - произнёс поэт, не отрываясь от книги. В этот день они должны были видеться в последний раз. Сергей сел рядом. – Больше мы не встретимся, да? - он откинулся и печально уставился в ясное небо. Рылеев молчал, не обращая внимания. – Слушай, хочу завтра устроить вечеринку у себя. Ты придёшь? - Сергей положил руку на спинку лавки сзади Кондратия. – Нет. - коротко ответил поэт. – Почему ты всегда так холоден? Я знаю, ты не такой! – Откуда тебе знать какой я? Сергей потупился. – Мне хотелось стать друзьями. - начал Трубецкой. – Мы слишком разные. - равнодушно отрезал Кондратий. – Но противоположности притягиваются! – Плюс на минус - минус, Серёжа. Брюнет расхохотался: – И кто же из нас плюс, Кондраша? Рылеев посмотрел на Трубецкого и улыбнулся. Чуть виновато и лукаво. Глаза в глаза. Сергей расцвёл. Поэт впервые подарил ему улыбку и ласково его назвал. Они впервые по-настоящему болтали. Но почему так поздно? Почему это случилось именно тогда, когда у них уже нет времени? Рылеев вновь оставил вопрос без ответа и отвернулся, всё ещё улыбаясь. – Ты ведь сегодня ведущий на нашем корпоративчике? - Трубецкой подсел ближе и закинул ногу на ногу. Он неотрывно следил за каждым движением Кондраши. – Да. - поэт устало закатил глаза, - Не напоминай. – Не бойся, я буду рядом. Рука вдруг соскользнула со спинки и приобняла Кондратия за плечи, прижав к себе. Рылеев резко подскочил, сбрасывая руку. – Мне пора. - и направился к выходу из сада. Развлекательная часть закончилась и выпускники были предоставлены сами себе в большом зале для мероприятий торгового комплекса. Громкая музыка, разноцветные, мерцающие огни, фуршет с самыми разнообразными блюдами. Старшекурсники неплохо скинулись на свой корпоратив. Рылеев несколько минут ещё наблюдал за танцующими людьми, начинавшими вытворять всякую ерунду, и окончательно убедился, что ему тут делать больше нечего. Его соведущая вылетела отсюда как только выполнила своё предназначение, хотя им было разрешено остаться и повеселиться. А к чёрту. Парень развернулся и направился за своими вещами, что оставил в небольшой комнате. – Серёгааа, - коварный смех, - Теперь ты! Правда или действие? – Действие. - усмехнулся Трубецкой. Друг изобразил задумчивость, хитро посмотрел сначала на него, потом на всю небольшую компанию, собравшуюся в отдельной комнате за игровым столом. – Помним главное условие! - сказал Паша и кивнул на кучу телефонов в центре стола, - Кто первый коснётся своего - покупает всем веселящую жидкость. Все снова заулыбались. – Так вот, Серёжа, - продолжал Пестель, - Поцелуй взасос любого человека в этом помещении. Раздалось дружное "Ооо!", парни захохотали, а девушки моментально покрылись краской. – Пошла жара. - выкрикнул кто-то. Сергей улыбнулся, пожав плечами. Дескать, это вовсе не проблема. – Любого? - лукаво переспросил брюнет. – Любого! Дверь открылась, и в комнату вошёл Рылеев, на несколько секунд пустив в неё грохот из зала. Сергей вдруг просиял, подскочил к Рылееву и потащил опешившего Кондратия к столу. – Я выбираю его. Не могу же я, дамы, заставить одну из вас стать объектом всеобщей ненависти. - отшутился брюнет. – Что?.. - не понял поэт. На мгновение повисла тишина и вдруг раздался новый взрыв хохота. Рылеев недоверчиво сканировал глазами присутствущих, пытаясь догадаться, во что его втянули. – Руки от телефонов! - рявкнул Паша. – Кондрашенька, - промурлыкал Трубецкой, повернув поэта к себе, - Спасибо за этот чудесный вечер. Твой голос очарователен. – Кто проговорится, должен тройную порцию. Молчание - согласие. - отчеканил Пестель, ухмыльнувшись. Сергей нежно обвил одной рукой утончённую талию поэта, другой поднял его подбородок на себя. И тут пришло полное озарение. Рылеев резко дёрнулся и с силой оттолкнул Сергея. – Идиот! - воскликнул Кондратий. Он схватил свою одежду и вылетел из комнаты. Трубецкой ринулся за ним. Рылеев быстро слетел на первый этаж, выпорхнул из задания и замер на пороге: шёл ливень. – Кондраша! - послышался сзади голос Сергея. Поэт в гневе крутанулся к нему и тут же оказался в крепких объятиях. – От-отпусти сейчас же! – Кондраш, прошу, не злись. - брюнет сжимал в руках его почти хрупкое тело. Дождь нещадно хлестал по земле. – Я не хочу тебя знать! - заорал Рылеев, вырываясь, - И никогда не желал! - он резко надавил на руки Трубецкого и мгновенно скрылся за плотной стеной водных потоков. С тех пор прошёл год. За окном была глубокая ночь. Сергей смотрел на перебинтованного Рылеева и сердце его сжималось. Рука робко потянулась к телу Кондратия. Он осторожно провёл ею по белой повязке, пальцы медленно поднялись к груди, затем ключицам. Его бледная кожа была такой чувствительной и бархатистой. Трубецкой забывал дышать. Он в нерешительности замер, подался вперёд и положил ладонь на щёку Рылеева, гладя её большим пальцем. – Кондраша... - всё шептал Сергей, - Мне жаль, но я так счастлив. - он на секунду поджал губы от переизбытка чувств, - Ты должен мне поцелуй. Ребята тогда поверили, что я выполнил задание. Он слабо улыбнулся и приблизился к лицу Рылеева. Поэт тихо посапывал. – Я люблю тебя, Кондраш. Люблю. Наверное, с первого взгляда, с твоей первой песни. Даже если тогда ещё не понимал. Между ними миллиметры... Сергей коснулся губ Рылеева и чувства захлестнули его. Тонкие, но такие мягкие... Трубецкой в упоении слегка оттягивал их и снова припадал. Нежно, без резких движений. Руки гладили тело. Сергей сдерживал себя, чтобы не прижать поэта к себе и не побеспокоить рану. Он спустился чуть ниже и стал посыпать поцелуями тонкую шею. Чувствительная кожа отзывалась лёгкими красными следами. Трубецкой, задыхаясь, вновь напал на желанные губы. – Кондрашенька... Рылеев вдруг дёрнулся и слабо простонал от подступивший боли, не открывая глаз. – Тише... Всё хорошо... - брюнет опомнился, отстранился и ласково провёл рукой по голове поэта, но Кондратий уже снова погрузился в сон. „Котёнок.” - пронеслось в мыслях Трубецкого. – Теперь я тебя не отпущу.