Пшеничное поле

Был поздний вечер, когда Ребекка находилась в гостиной у камина. Мысли о Мэнди, об их расставании упорно не отпускали её. Неужто она и впрямь больше никогда в жизни не увидится с девочкой? Всё существо Ребекки наотрез отказывалось принимать жестокую реальность. Услышав позади себя шаги, Ребекка встрепенулась и, обернувшись, увидела Джона Рольфа — своего мужа. Взгляд его был крайне серьёзен. — Джон, я отвезла Мэнди обратно в приют, — произнесла Ребекка, обращаясь к мужу, — она сама этого хотела. — Я знаю, — глухим тоном отвечал ей Джон, — я слышал ваш разговор с Мэнди, — из груди его вырвался тяжёлый вздох. Сердце Ребекки забилось сильнее, она явно заволновалась. — Ты слышал? — переспросила она. — Всё, до последнего слова, — сказал Джон, — Ребекка, я знаю, что ты не любишь меня, а до сих пор любишь его. Джона Смита. Ты сама об этом сказала. — Джон, я… — попыталась было сказать что-то Ребекка, но муж не дал ей договорить. — Не отрицай этого, — ответил он, — я много думал об этом сегодня и должен признать, что мы с тобой совершили ошибку. Мы поторопились. Возможно, поэтому Господь и не даёт нам с тобой детей. Женившись на тебе, Ребекка, я до последнего надеялся, что ты всё ещё полюбишь меня. Я не должен был этого делать. Я не имел на это права. Ты же имела полное право вернуться к нему четыре года назад, когда до тебя дошла весть, что он жив. От этого ты стала бы только счастливее и не мучилась бы сейчас в браке без любви. Не мучился бы и я. Внимательно выслушав слова мужа, Ребекка ощутила, как к горлу её подступает комок слёз, с которыми она не в силах была справиться в это мгновение. — Джон, прости, — только лишь и сумела полушёпотом произнести она. — Покахонтас, — он впервые назвал жену её настоящим, индейским именем, — не стоит мучиться и дальше — ни мне, ни тебе! Иди к нему. Возможно, ещё не поздно, и с ним ты будешь по-настоящему счастлива. — Что? — переспросила Ребекка, не на шутку потрясённая его словами. — Я тебя отпускаю, — ответил Джон Рольф, — поверь, так будет лучше для нас обоих. Иди к своему Джону Смиту! Ты передо мной ни в чём не виновата. И хотя я всё ещё люблю тебя, я верю, что, возможно, со временем я сумею погасить в себе это чувство. — Джон, ты такой хороший! — в слезах воскликнула Ребекка и, бросившись к супругу, крепко его обняла, — ты удивительный! Спасибо тебе за всё! Ты ещё обретёшь ту, что полюбит тебя всей душой, я уверена! Ты будешь очень счастлив! — Будешь счастлива и ты, если вернёшься к нему, — отвечал Джон, обнимая её в ответ, — эта девчонка Мэнди в чём-то права. Может, стоит прислушаться к ней? Ребекка продолжала обнимать своего мужа, и слёзы долгожданного облегчения без конца текли из её глаз. Неужто всё это происходило на самом деле? Неужто Джон и впрямь отпустил её? Теперь, — она точно это знала, — всё обязательно будет иначе. Ибо теперь она была свободна. Наконец-то. Свободна.