There's something wretched about this

Октябрь, 2006, Палермо. Мартин просто сходит, блять, с ума. Какое-то время Андрес ведет себя почти как любовник. Он ласковый, игривый, интимный. А потом что-то меняется. И теперь Андрес каждый вечер уходит куда-нибудь или уезжает на несколько дней во Флоренцию и всегда возвращается с какой-нибудь девушкой, повисшей у него на руке. Поначалу Мартин изо всех сил старается уважать очевидную гетеросексуальность своего друга и даже пытается быть вежливым с девушками. Но в какой-то момент он срывается. — Мария… Ой, это же не твое имя. Прости, это, должно быть, имя девушки, что была тут на прошлой неделе. Значит, Клара? Нет? Ой, извини! Ты так на нее похожа! — Андрес, ты должен пойти к врачу! Звонила Камилла. У нее хламидиоз! — Это твой сегодняшний выбор? Ах, Андрес, но я не люблю брюнеток, ты же знаешь… Неважно, из Испании эти девушки или из Италии — любовь Мартина к этой стране заставила его выучить итальянский язык. И он знает его достаточно хорошо, чтобы формулировать оскорбительные комментарии. Он видит, как Андреса пять раз бьют по лицу и трижды обливают напитками. К счастью, его друг реагирует не так плохо, как в Париже. Андрес время от времени бросает на него убийственный взгляд или прижимает его к стене и угрожает, но не более того. Прижимание к стенам даже довольно захватывает. Январь, 2007, Флоренция. Андрес переезжает во Флоренцию, а Мартин остается в Палермо, но они часто навещают друг друга, потому что планируют ограбление. К тому же, они хотят захватить поезд, который должен доставить произведения искусства из Уффици на временную выставку в Милан. — Конечно, я знаю, как пустить поезд под откос и не разрушить его полностью, неужели ты думаешь, что я какой-то идиот? — Мартин ухмыляется и что-то записывает в своем блокноте. Андрес стоит над ним, положив руку на спинку стула и потягивая кофе. — А сколько у нас будет времени? — спрашивает он, и Мартин может сказать, что Андрес взволнован этим планом. Он еще раз сверяется с картой. — Не более сорока минут, так что нет времени на лишние размышления, только действия, — говорит Мартин, ухмыляясь. — Все как я люблю, — ухмыляется Андрес, ероша волосы Мартина, который сразу же ластится, закрывая глаза, но, конечно же, именно тогда решает войти подружка Андреса. — Caro mio*, мы опаздываем! — напевает она, и Андрес отходит от Мартина, чтобы обнять ее. Кровь Мартина кипит, и он оборачивается, чтобы рыкнуть на девушку. — Разве ты не видишь, женщина, что мы очень заняты? Тебе что, совсем нечего делать? Например, красить свои долбаные ногти, разговаривать со своими глупыми маленькими друзьями? Изабелла, Джанна, Анджела — или как там ее там, черт возьми, зовут! — краснеет от гнева, и губы ее дрожат, когда она топает ногой. — Ну все! — кричит она, и Мартину кажется, что от этого высокого голоса у него сейчас пойдет кровь из ушей. — Я пыталась быть с тобой милой, но ты просто невыносим! Я не хочу видеть тебя здесь! —Cariño**, — прерывает девушку Андрес, все еще обнимая ее за плечи. — Пожалуйста, успокойся и прости бедного Мартина, он ведь совсем неандерталец. Мартин раздраженно фыркает, и внимание Андреса снова переключается на него. — А ты, мой дорогой друг, будь так добр, исполни мое заветное желание и убирайся отсюда. У Мартина рябит в глазах от злости, но он ничего не говорит. Он просто хватает свою куртку и уходит прочь, громко захлопывая за собой дверь. Апрель, 2007, Флоренция. Ее зовут Бьянка. Мартин запоминает только потому, что за последние три недели слышит это имя много раз. Она невысокого роста, с вьющимися темными волосами, очень нежная, мягкая, любящая. И Мартин ненавидит ее всеми фибрами своей души. Он считал себя неспособным на такую ненависть к тому, кто, объективно говоря, не сделал ему ничего плохого, но вот он стоит, презрительно кривя губы, когда она смеется вместе с Андресом за обеденным столом с невероятно вкусной едой, которую сама же и приготовила. Он допивает остатки вина из своего бокала и наливает себе еще один — он уже сбился со счета, — когда Бьянка бросается на Андреса, и Андрес улыбается. Но не ухмыляется, не скалится, он дарит девушке самую теплую улыбку и шепчет что-то прямо ей на ухо, отчего она вздрагивает и хихикает. Андрес бормочет что-то еще, и от этого звука у Мартина мурашки бегут по коже, а девушка отстраняется, задыхаясь, краснея, и, честно говоря, это уж слишком… — Перестань вести себя как глупая девственница, он, должно быть, уже трахнул тебя бесчисленное количество раз, — выплевывает Мартин, даже не поднимая взгляда, который прикован к столу перед ним, а руки сжаты в кулаки. — Нет причин притворяться, это чертовски раздражает. — Мартин, — голос Андреса тихий и предупреждающий, этот тон ясно дает понять, что Мартин в беде и должен немедленно заткнуться. Но он этого не делает. — Сколько тебе лет, двадцать шесть? Ты ведешь себя как школьница, нервничающая из-за того, что какой-то парень впервые прижал к тебе свои потные руки. Это жалко, потому что я слышал твои стоны, ты раздвигаешь ноги каждую ночь, и твоя пизда, должно быть, уже растянута до размеров… Прежде чем он успевает закончить, Андрес хватает его за воротник и дергает наверх. Мартин уверен, что его вот-вот швырнут в бассейн или прижмут к стене, но вместо этого Андрес тащит его внутрь, наверх, в свой кабинет, где отпускает. Мартин слегка спотыкается, осознавая, насколько он на самом деле пьян. Он выпрямляется, и в этот момент Андрес бьет его по лицу открытой ладонью. Это не пощечина. Пощечину женщина дает мужчине в мыльной опере. Этот же удар достаточно сильный, и голова Мартина дергается в сторону, а сам он теряет равновесие, и ему приходится опереться на стол. Достаточно сильный удар, чтобы пошла кровь из губ, врезавшихся в зубы. — Ты отвратителен, Мартин. Голос Андреса холоден и жесток, но Мартин едва слышит его из-за звона в ушах. Он опускает голову, глядя, как капли крови падают с губ и разбрызгиваются по столу. — Оскорбил такую женщину… Ты печальная пародия на человека. Ничто иное, как, карикатура. Гротеск. Мартин осмеливается поднять глаза и видит хмурый взгляд Андреса, холодную ярость в его глазах. Он смотрит на Мартина сверху вниз, как будто тот самое грязное существо на планете. Губы Андреса дергаются, затем он разворачивается и выходит из комнаты, оставляя Мартина, который соскальзывает на пол и подтягивает колени к груди. Он ждет, что вот-вот польются слезы. Но на этот раз их нет. Через два часа уже темнеет, но Мартин не двигается с места ни на дюйм. Он просто смотрит в пустоту, позволяя алкоголю испаряться из своих вен. Он тянется, чтобы сковырнуть корочку, уже образовавшуюся на губе, и та снова начинает кровоточить. Глядя вниз на свою руку, он задается вопросом, как Андрес чувствовал себя. Из-за крови, конечно же. Чувствовал ли он себя победителем? Или он был слишком зол, чтобы чувствовать что-то еще? — Тебе, наверное, пора вставать, — Мартин слышит тихий голос Бьянки. Он, кивая и слегка покачиваясь, поднимается на ноги. Бьянка стоит, прислонившись к дверному косяку, слегка настороженная, но спокойная. Она хмурится, внимательно вглядываясь в его лицо. — Может, мне принести немного льда? Выглядит достаточно противно. Мартин отрицательно качает головой, проводит рукой по волосам и вздыхает. — Я не хотела, чтобы он причинил тебе такую боль. — Я знаю, что ты не хотела, — едва слышно шепчет он. — Я собираюсь сесть на поезд или еще на что-то. Мартин уже двигается к выходу, когда девушка останавливает его, кладя руку ему на плечо. Он смотрит на нее, слегка хмурясь. — Оставайся, — говорит она. — Уже поздно, а до Палермо путь неблизкий. Давай. Она берет своей маленькой холодной и успокаивающей рукой его руку и тянет Мартина в гостевую спальню, и он следует за ней. Он позволяет ей усадить себя на кровать и берет стакан воды, который она протягивает ему. Когда Бьянка разворачивается, чтобы уйти, Мартин чувствует, как волна паники сжимает его за горло. Стакан разбивается, когда он роняет его на пол, отчаянно рванувшись вперед, чтобы схватить рукав длинного платья Бьянки. Мартину хочется сказать ей так много: что он понимает, почему Андрес любит ее, что он благодарен ей за то, что она позволяет ему остаться после того, как он сказал те ужасные слова, что это не ее вина, что он безнадежен, отвратителен, нелюбим. Единственное, что срывается с его губ, тихий жалобный стон. Какое-то мгновение она удивленно смотрит на него. Мартин склоняет голову, не желая смотреть ей в глаза. Затем он чувствует, как она приближается и заключает его в объятия. Мартин никогда не знал, каково это, когда о тебе заботится женщина. Он знал только презрение своей матери, ненависть Анны-Марии. У него было что-то вроде дружбы с Люсией и другими девушками из Аргентины, но он никогда не подпускал их близко. У него никогда не было ни сестры, ни кузины, ни тети. Поэтому он не знал, какими добрыми, любящими, нежными и терпеливыми могут быть женщины, какими они могут быть сильными, оставаясь спокойными и открытыми, гораздо более смелыми в своей мягкости, чем любой мужчина. Бьянка садится на кровать, свешивая ноги в сторону, Мартин сворачивается калачиком рядом с ней и рыдает, когда она кладет его голову себе на колени. Она ни о чем его не спрашивает, ничего не говорит, и ему кажется, что его рыдания никогда не закончатся. В какой-то момент он обхватывает руками ее талию, словно пытаясь спрятаться в складках ее платья. Его истерика достигает критической точки; он сильно дрожит, воет, как раненый зверь, звуки хоть и приглушенные, но все равно тревожат тишину дома. Бьянка не двигается ни на дюйм, не пытается успокоить его какими-либо словами, просто держит его так близко, как только может, слегка раскачиваясь взад-вперед. Кажется, проходят часы, когда Мартин окончательно выдыхается. Он смотрит на нее, чувствуя, как все его тело немеет и тяжелеет. — Мне очень жаль, — всхлипывает он все еще со слезами на глазах, когда снова обретает дар речи. — Я не connaisseur***, но уверен, что твоя киска великолепна. Девушка смеется и легонько шлепает его по лбу.