Истинный Владыка

Т Каждый житель XXII века знает, что в человеческом мире нет ничего важнее природы. Эта та неоспоримая аксиома, с которой согласен каждый человек, не отягощенный местом в совете директоров какой-нибудь корпорации. Они узнали об этой истине не от проповедников-природников, заламывающих руки и кричащих о глобальном потеплении, не от родителей, с печалью вспоминающих, как их родители рассказывали им о свежем горном воздухе и красоте лесистых склонов, не от государства, к этому времени уже и не заботящемся об остатках окружающего мира, ведь можно ли сделать еще хуже. Нет. Каждый житель Аркологий, с раннего возраста мог увидеть остатки прежнего мира, за прозрачным куполом осколка старой цивилизации. И увиденное потрясало детский ум, особенно, если перед этим им показывали документальные фильмы о временах, когда в прямом смысле трава была зеленей, а небо безоблачней. Увиденное зачастую вызывало два противных друг другу чувства — скорбь о потерянном и ненависть к потерявшим. Если поколение, уничтожившее природу, достать было уже невозможно, ибо даже их скелеты не лежали в земле, ведь ее слишком мало, чтобы тратиться на такую роскошь, как кладбище. То вот своих современников экологические террористы убивали с особенной жестокостью. Жестокий, беспощадный и зачастую бессмысленный акт вызывал к ним лишь отвращение. Что они могли исправить, взорвав машину с функционером китайской корпорации, когда-то там отравившей Байкал? Ничего, лишь потешить свое чувство потери. Катастрофа уже свершилось, а вот деятельность эко-террористов вызывала лишь новые беды. В то время как одни проливали кровь во имя природы, скорбящими двигали более созидательные мотивы. Для многих желание прикоснуться к тому, что навсегда потеряно, являлось лучшим стимулом к освоению стези художника виртуальных миров. Творческим душам не хватало духа природы в стерильности большинства Зеленых Зон. Они, словно птицы, некогда во множестве обитавшие по всей Земле, стремились к тем вершинам, которые им не было суждено покорить в реальности. Поэтому они создавали эти вершины в виртуальном пространстве. Начиная от простых симуляторов воссозданной природы самых разных мест на Земле до потрясающих воображения пейзажей в многопользовательских играх. Дизайнеры сотворили множество прекрасных картин, восхваляющих природу самим своим существованием. Одним из таких художников был Блу Планет, член гильдии Аинз Оул Гоун и один из тех немногих, кого Тиранор искренне уважал. Мастерство виртуальной кисти русского живописца-природника воплотилось в самом красивом Этаже всего Назарика. Джунгли являлись такими лишь по названию, в большей своей части представляя собой лиственный лес. Будучи в массе своей обычными жителями Аркалогий, согильдийцы разделяли ностальгию по ни разу в реальной жизни не виденным красотам природы, поэтому каждый был рад иметь кусочек собственного леса на своем «заднем дворе». Больше многих этому был рад тогда еще простой человек, Микор Вект. Ему, любителю уединиться от людского общества среди деревьев Зеленой Зоны, как никогда по вкусу пришлось такое приобретение, поэтому он попросил лично у Блу Планета создать для него небольшой тихий уголок. Место получило ироничное название Демоническая Роща, хотя от демонического в ней были разве что красные листья на деревьях. На самом берегу большого озера эти огненные деревья образовывали широкий круг, заключивший в себя просторную поляну, устланную зеленым травяным ковром. Песчаный пляж с восточной стороны создавал великолепный вид на умиротворяющую озерную гладь.Зеленые кроны деревьев по ту сторону водоема, казалось, стремились закрыть собой горизонт. В центре свободного от деревьев пространство, стоял один единственный дуб. Древний и высокий, его толстые корни бугрящимися венами вырывались из земли, захватывая пространство во круг себя. Его могучие ветви, руки древних гигантов, защищали смертных на земной тверди от дождя, ветра и пекущего солнца. Хотя, стоит признать, до Инцидента ни о чем из вышеперечисленного не приходилось даже задумываться, не то, что искать защиты под кроной древнего дерева. Однако отличительной его чертой, доставшейся от своего реального трехсотлетнего прообраза на территории Первой Британской Аркологии, был пугающе уродливый и глубокий шрам от молнии, лишь чудом в прошлом не разорвавшей ствол надвое. Именно в корнях этого дерева и сидел сейчас благообразный высокий старик в неброской одежде. Серая, непримечательная мантия сейчас служила ему удобной подкладкой под спину. Вытянув ноги в кожаных сапогах, он склонил голову на грудь. Взгляд ясных голубых глаз из-под сдвинутых к переносице кустистых бровей пристально следил за гладью озера, по которой, словно в танце, скользили рыжие водяные лисицы. Вновь и вновь Тиранора поражала жизнь, которой пропиталось все в его домене. Не сведущий человек никогда не догадается, что еще несколько дней назад абсолютно все существа Назарика были, хоть и не простыми, но наборами блоков параметров и характеристик. Каждый, от дешевого скелета с первого Этажа до уникального Стража, был лишь марионеткой, повинующейся строго ограниченному набору команд. Это было реальностью игры, необоримые правила которой многое запрещали, как игрокам, так и их созданиям. НИП не сдвинется без прямого приказа, если, конечно, ситуация вокруг мирная. Но вот кто сейчас приказал этим красивым животным резвиться под теплыми лучами солнца на золотистой водной поверхности? Не ограниченные, живые, прекрасные. Они услаждали его взор, и в то же время взывали к чувству потери. Он еще долго будет помнить, кого оставил в прошлой жизни. Конечно, глупо терзать себя мыслями о том, что с ней будет и как она выживет без него, не в его власти что-то изменить, он и так сделал все, бывшее в его силах. Если бы он остался там, охоту за ним открыли бы с куда большей охотой, чем за, в общем-то, безобидной девчонкой. Теперь лишь у Судьбы есть власть над ее будущим. Но даже от рационализации своих чувств легче ему не становилось, ведь осознание собственной беспомощности не снимало с него ответственности за когда-то спасенную девушку. — Господин Тиранор — вежливый и спокойный голос плеяды оторвал старика от тяжелых мыслей. Тиранор поднял голову и посмотрел на собеседницу. Нарберал Гамма сидела на коленях, в характерной японской позе, одетая в свой стандартный, черно-белый наряд горничной-плеяды.Черты ее лица, результат его кропотливой и долгой работы, были воплощением прекрасной аристократичности, подчеркивались красивыми, густыми, иссиня-черными волосами, убранными в высокий хвост и связанными красной лентой. Милая челка закрывала высокий лоб, а аккуратные локоны обрамляли лицо. Она была воплощением его трепетных чувств к женской красоте. Между девушкой и ее создателем в воздухе зависла шахматная доска. Сама обыкновенная, деревянная доска и, хоть и прекрасно вырезанные, и обработанные, но деревянные фигурки. Для Нового Мира и магии не было ничего необычного в таком материале для изготовления интеллектуальной игры, но это было непривычно для самого Тиранора. Последний раз он видел шахматы из дерева, а не из полимеров, когда приезжал еще совсем маленький с родителями в гости к дедушке и бабушке по отцовской линии. Старые русские, потомственные фермеры, никогда не одобряли его связей с Британией, но всегда очень тепло относились к единственному внуку. Дед научил его азам игры, а бабушка пристрастила к редким печатным книгам. Старики часто рассказывал ему о прежних временах, зеленой траве и голубых облаках, когда дышалось без труда и будущее казалось светлым и радостным. Дед даже обещал подарить свою доску, если мальчику когда-нибудь удастся победить его в игре. Микор не успел победить, его дед умер от рака, а бабушка, сломленная утратой, быстро сдалась под гнетом болезней, ненадолго пережив мужа. Поэтому, когда мальчик лишился родителей, единственное место, куда он мог пойти — детский дом корпорации. — Господин Тиранор, вы устали от игры, мне вернуться на свое место? — Нарберал как-то по-своему интерпретировала его молчание, ее голос звучал вежливо, покорно, но, кажется, немного разочарованно. — Нет, все в порядке, Набе, я просто задумался — отогнав от себя печальные воспоминания, Адский Князь, скрывшийся под личиной старика, в чьем облике стать, и доброта его деда слилась с коварством Рудольфуса Шива, силой телекинеза передвинул одну из своих фигур. Обменявшись несколькими ходами, Тиранор оставил свою соперницу обдумывать следующий шаг и отлевитировал себе в ладонь чашку горячего, красного чая, прямо с серебряного подноса, висящего в воздухе рядом с шахматной доской. Сделав глубокий глоток и ответив кивком на сделанный Нарберал ход, он заметил: — Ты делаешь прекрасный чай, Набе. — Благодарю вас, повелитель, узнав ваши предпочтения в еде и питье, Су-шеф, опечаленный тем, что вы предпочитаете есть только на своем рабочем месте и приготовленное у вас на виду, научил меня всему, что потребуется для удовлетворения ваших потребностей в пище — горничная почтительно склонила голову. Искренний ответ и признание чужой помощи был характерен для той честности, которую он изначально прописывал в ее характере и которую сам уважал, однако Тиранор не думал, что вор и лжец Энрай сохранит такую противоречащую ему самому черту личности. — Признание собственной слабости в каком бы то не было вопросе — первый шаг к исправлению недостатка — Тиранор сделал еще один глоток и вернул чашку на место — ты со своей слабостью справилась прекрасно. — Этим мы, верные слуги Высших Существ, и отличаемся от своих создателей. В глазах старика, скрытых за блестящими стеклами очков-половинок, промелькнула искорка смеха. Сделав следующий ход, он спросил: — Ты правда думаешь, что Высшие Существа не имеют слабостей? Наши слабости порой убийственны не только для окружающих, но и для нас. Все в мире под луной имеют слабости, Набе, даже боги. — Тиранор вспомнил, к чему того же Энрая привела его слабость к воровству и злорадно усмехнулся про себя. Все же выпасть из вертолета посреди пустоши без средств связи и всего необходимого — великая неудача. Великая и случайная. — Владыка, разве это может быть правдой? — маска аристократического спокойствия треснула и разлетелась, обнажив искреннее изумление, недоверие и какую-то по-детски наивную обиду. Сама она напряглась, сжав кулаки, готовая вот-вот встать в боевую стойку, чтобы защитить честь Высших Существ, почти забыв, что сейчас именно Тиранор главный в пантеоне Назарика. Главный и последний, не считая, конечно, Момонги, который еще долгое время не будет представлять опасности. Этим она не удивила своего создателя, ведь одна лишь фраза Тиранора ставила под сомнение непогрешимую божественность Высших Существ. Это была опасная игра, которую он бы не позволил себе с любым другим обитателем Назарика. Однако в общении с собственным творением он хотел позволить себе некоторую вольность, которой ему так не хватало в общении с другими Стражами, ведь вольности были пока что недопустимы для его образа жестокого, отстраненного и требовательного повелителя, их величественного и богоподобного Высшего Существа. Поддерживать этот образ было необходимо еще долгое время, сейчас не время для мягкости, как бы не было тяжело во всем своему образу соответствовать. — О, Набе, ты не представляешь, как хорошо я знаю каждого из Высших Существ — еще бы он не знал о них все, ведь паранойя, взращённая годами службы корпорации, заставила его в свое время проверять личность и прошлое каждого согильдийца, что было не очень трудно, ведь личные данные давно перестали быть чем-то недоступным. — мои братья и сестры не могли не иметь изъяна, ведь по своему образу и подобию они создавали Стражей и прочих слуг. А если в вас есть слабости, значит и ваши создатели не безгрешны — с этими словами Тиранор указал на доску, по поверхности которой двинулась фигура, повинуясь его воле — ходи, Набе, давай закончим партию. — Простите мою несдержанность, владыка, тяжело представить, чтобы наши могущественные создатели могут быть хоть в чем-то слабы — и, хотя, Нарберал внешне успокоилась, взяв себя в руки, в голосе ее сквозило недоверие — сколько бы я не находилась рядом с моим многоуважаемым создателем, господином Нисики Энраем, он ни разу не показывал никаких слабостей или недостатков. Старик сохранил ровное выражение лица при упоминании этого вора, однако это было сделать оттого труднее, с каким почтением девушка отзывалась о нем. Ему искренне хотелось честно рассказать ей все, что он знает и думает об этом скользком японце, принесшем ему столько неприятных чувств, но понимание катастрофических последствий для их с Набе отношений, не давало ему сглупить. Она, конечно, не предаст его и Назарик, не тот склад характера, но вот о желаемом доверии и создании духовного родства создателя и творения придется забыть. Ему придется работать куда как тоньше, чтобы донести до нее правду и не разрушить появляющуюся близость. Благо, ростки сомнений были пущены еще до Инцидента, ведь, как выяснил Тиранор, бывшие НИПы хорошо помнят яркие события из своей прошлой жизни, а значит и Набе тогда услышала и запомнила их разговор с Судзаку. — Да, мой брат по оружию Энрай всегда стремился выглядеть воплощением добродетели — Тиранор признал правоту ее слов, стараясь голосом своим не выдать истинного отношения к ее предполагаемому создателю, ведь оскорбив его, он может резко отвернуть Набе от себя — но в силу определенных обстоятельств, произошедших незадолго до твоего рождения и моего ухода из Назарика — в этот момент, тонкие и женственные пальцы девушки, обхватившие фигуру, едва заметно дрогнули, что не укрылось от пристального взгляда Высшего Существа — мне пришлось узнать его лучше, чем кому-либо другому в гильдии. Заведя разговор об Энрае, Тиранор больше не мог концентрироваться на шахматах, отдавая всего себя грамотному подбору слов о рано почившем японце. Он должен был укоренить сомнения и не дать Набе уйти в отрицание, характерное для той преданности, заложенной в ее характер им самим. Сосредоточившись на своих словах и реакции Нарберал, Тиранор отстранился от игры, обнадеженный предыдущими победами, и уверенностью в себе, поэтому, в какой-то момент увидев возможность поставить сначала шах, а затем и мат, передвинул одну из фигур в нужное положение. Резкое чувство неправильности принудило его на мгновение освободить голову от лишних мыслей и еще раз окинуть взглядом всю доску. Открывшаяся картина заставила его скрипнуть зубами от досады. Он попался в довольно простую, но от того не менее действенную ловушку Набе. Он потерпел поражение. — Вы проиграли, повелитель — с легкой улыбкой, в которой читалось довольство, произнесла девушка, смотря на него и сбивая черного короля на резном троне. Деревянный венценосец в абсолютной тишине упал на зеленый травяной ковер. Плохо скрываемое торжество горничной продлилось недолго. Еще раз оценив произошедшее, она резко склонилась к земле, так низко, что еще чуть-чуть и кончик ее носа коснется травы. Тиранор, смотря на это и забивая табаком трубку, лишь молча вздохнул. Не нужно быть гением, чтобы понять чувства, пронзившие ее разум. Как же, победить Высшее Существо, навлечь на фактически последнего создателя позор поражения перед слугой. Нет унижения больше в ее глазах, да и быть честным, в глазах всего Назарика эта ситуация была бы отражена точно так же. Что-то в глубине его новой, демонической души было довольно такой реакцией, ведь никто не смеет ставить под сомнение величие и превосходство его богоподобной сущности. Его гордость была попрана позорным проигрышем, значит обида должна быть смыта кровью виновной. Мысли гордого, но слепого в своей гордыни глупца, жалкого труса, прячущего свою ничтожность за ширмой из превосходства. Тиранор считал себя гордым, но не глупцом. Нет величия в том, чтобы трусливо прятать свое поражение за спинами других. Как нет превосходства в убийстве той слуги, что предана ему так сильно, как Набе, и которая смерть свою примет, как нечто справедливое. Враг должен быть врагом, он должен молить о пощаде и бояться смерти от руки Тиранора, а сама гибель его должна быть мучительной сверх всякой меры. Нет позора в том, чтобы проиграть партию в шахматах такой умной девушке, как Нарберал Гамма, им самим созданной с таким высоким уровнем интеллекта. И нет унижения в том, чтобы признать это, признать слабость, о которых он только что так возвышенно рассуждал, хотя бы перед самим собой. Есть лишь раздражение, да и то, на самого себя за то, что так глупо подставился. — Простите меня, господин Тиранор, я готова принять любое наказание, чтобы смыть с себя этот грех! — искренность ее слов не оставляла сомнений в том, что она видела происходящее именно так, как и предсказывал владыка Назарика. И, конечно, как верная слуга, готова была понести любое наказание, чтобы исправить нанесенную обиду. — Твоему возрасту идет такая наивность, Набе — Тиранор выпустил изо рта яркий золотистый дым и улыбнулся — нет позора в поражении, если играешь с другом — по мановению его руки, шахматы сами собой собрались и исчезли в инвентаре — почему я должен злиться на тебя, если ты лишь в очередной раз доказала мне, как умна и то, что я не зря возложил на тебя такие тяготы, как прислуживание мне? — без преграды в виде шахматной доски, Тиранор дотягивался до горничной, поэтому, в подтверждение своих слов, нежно коснулся опущенной макушки девушки, проведя своими длинными пальцами по ее волосам, в беспорядке покрывшими голову. Нарберал вздрогнула от его прикосновения и явно смутилась, о чем свидетельствовали покрасневшие кончики ушей. Тем не менее, вставала она уже со спокойным, но благодарным выражением на лице. О прежнем смущении свидетельствовало только слегка взволнованное дыхание и некоторая неловкость в движениях, когда она подняла поднос и встала слева от него. Тиранор еще раз улыбнулся тому, как удачно он разыграл выпавшую ему карту и вернулся к недочитанным отчетам, подняв их с травы, куда они были брошены, когда текст стал сливаться в сплошной поток перед его глазами. Пачка листов, скрепленная слишком обыденной для нового магического мира скобой сшивателя, зависла перед ним в воздухе. Еще несколько таких же ждали своего часа у его ног. Новая форма существования увеличила множество его параметров, в том числе и скорость поглощения и усвоения информации. Он всего раз успел проверить новообретенные преимущества на одной из книг в библиотеке, но результатом остался очень доволен. Достаточное количество канцелярии, раньше вызывавшей бы головную боль, сейчас пролетало перед его глазами за несколько часов упорной работы. Это чертовски грело душу, ведь власть — это не только права и привилегии, но и ответственность за жизнь каждого подданного, сопровождаемая горами бумажной работы, к которой бывший убийца был откровенно говоря не готов. Управлять такой махиной, как Назарик было намного труднее, чем сломать шею сопротивляющемуся террористу или какому-нибудь корпорату из враждебной структуры. Процесс создания работающего бюрократического аппарат внутри Назарика для дальнейшей переброски его на будущие завоевания шел тяжело. Альбедо, поставленная им изначально во главу местного управления, не поспевала за видением будущего своего повелителя, не имела специфических знаний. Конечно, считать в Назарике не умели только безмозглые скелеты, но одного счета недостаточно, если он хочет управлять отлаженным механизмом будущей империи. Одно дело внутри Назарика, где Альбедо все знала и не испытывала трудностей, но вот на перспективу стоило начинать работать прямо сейчас. Единственная же книга о современном менеджменте была Тиранором осмотрена и выброшена. Кому только в голову пришло оцифровать во времена Иггдрасиля сборник эротической манги про офисных работников? Спустя некоторое время нудной, но необходимой работы с бумагами, Тиранор облегченно размял шею, вслушиваясь в хруст застоявшихся без дела позвонков.Вкупе со старческим обликом, это смотрелось даже смешно, пришло ему в голову. Смешно, если бы нашелся глупец, посмевший смеяться над своим господином. Вложив в протянутую ладонь Нарберал последний отчет, свернутый на подобие свитка и предназначенный к помещению в создаваемый Архив, Тиранор откинул голову на ствол такого родного дуба. В тени его прообраза когда-то еще молодой Микор провел много времени с родителями. После их смерти он ни разу не зашел под его крону, не раз проходя мимо во время посещения Зеленой Зоны. Тиранор прикрыл глаза, наслаждаясь мягкими касаниями ветра, шелестом колеблющихся листьев и теплыми лучами искусственного солнца, иногда пробивавшегося сквозь густую крону. Лес жил вокруг него совершенно независимой жизнью, никак не связанной ни волей Тиранора, ни его властью. Прошедшее после Инцидента время показало, как быстро может надоесть повсеместное следование «придворному» этикету. Если в первый день поклоны и преклонения колен доставляли ему удовольствие и чувство исключительного превосходства, то уже сейчас он чувствовал тягость от такого упорного желания его подданных принизить себя перед ним. Особенно со стороны Набе. К сожалению, он родился намного позже того времени, когда подобное считалось обыденностью и прививалось с молоком матери. Он хотел слегка изменить ситуацию, сделать официоз не таким навязчивым, а раболепие заменить почтением достойного подданного перед господином.Конечно, он и не думал уравнивать себя и своих слуг, оставаясь божественным примером, он заставит их равняться на себя и служить ему с еще большей ревностью. Вообще, навязанная ему НИПами и обстоятельствами роль псевдобога была не привычна, но как же грела самолюбие и гордыню мысль, что с его именем на устах воины Назарика будут приводить Новый Мир под его власть, как когда-то это делали славные крестоносцы. Главное в этом деле было не заиграться в бога, всегда помня, кто он на самом деле. Гордыня, взращенная собственной безнаказанностью и превозношением окружающих, имела сладкий вкус и горькое послевкусие. — Господин Тиранор, Демиург просит аудиенции — спокойный голос Нарберал, служившей в том числе его секретарем, вырвал владыку Назарика из пространных размышлений, навеянных умиротворяющей обстановкой. — Пусть приходит сюда, срочных дел более не предвидится — вновь сосредотачиваясь на поддержании своего образа, давшего слабину при общении с Набе, Тиранор прислушался к интуиции, сулящей нечто очень важное впереди — пока мы ждем его, приготовь, пожалуйста, императорского британского на двоих и подай остатки дневного ростбифа с парой ломтей эльфийского хлеба, кажется мы засиделись… Д Демиург в последнее время был очень занятым существом. Пожалуй, из всех стражей ему повелитель доверил самое важное задание. Разведка и контрразведка — вот два столпа успешного функционирования государства, по мнению архидьявола. Армия Коцита не будет знать силу и возможности врага Назарика без его шпионов. Деятельность Альбедо была завязана на младших подчиненных, которые в будущем могут начать путать карман их могущественного повелителя со своим собственным. К тому же и саму Альбедо также стоило контролировать, конечно, на благо Высших Существ, ведь ее излишняя амбициозность нервировала привыкшего к упорядоченности Демиурга. Шалтир, сейчас отвечающая за оборону, не сможет подготовить достойный прием, не зная ничего о силе гостей. Он и его будущая сеть нужна все уже сейчас, но… Назарик сейчас, как бы не хотел архидьявол признавать этого, представлял из себя свернувшегося в шар шипокола, зверя из Иггдрасиля, способного окружить себя тремя проекциями магических шипов со своей шкуры, по всей окружности вокруг тела, наносящих разный элементарный урон. Превосходная защита нивелировалась потерей инициативы в бою, а также тем, что в таком положении шипокол мог ориентироваться только на свой чувствительный хвост, чего часто не хватало для выживания. У Назарика тоже был свой «хвост» — различные наблюдательные заклинания, без конца создаваемые по ближайшей округе. Мера недостаточная, но единственно доступная, пока в руках у старательного Демиурга не появится абориген, а желательно пару сотен разных, для максимальной эффективности допроса. Он, заглядывая на перед, уже представлял себе, сколько всего сможет сделать на благо Назарика, развязывая им языки. Он лишь надеялся, что среди массы попадутся достойные его талантов. К счастью, даже такого, конечно, недостойного величия Высших Существ, инструмента хватило, чтобы узнать кое-что очень интересное. Поэтому, оставив своих адъютантов организовывать планы создания структуры внешней разведки, о которой окружающим можно было знать, в отличие от разведки внутренней, Демиург направился к своему повелителю, желая лично отчитаться о проделанной работе и передать на рассмотрение важную, как ему верилось, новость. Ведь что может быть важнее обнаружения первых разумных жителей Нового Мира? Связавшись с Нарберал и сообщив о своих намерениях, Демиург телепортировался в небо 6 Этажа, где господин Тиранор уже второй день проводил большую часть времени, решая административные вопросы и отдыхая наедине со своей избранной плеядой. Девушка при их повелителе заняла одновременно множество важных позиций, например, она была его своеобразным подчашием, так как Демиург не раз видел, как она готовит и подает ему любые напитки, личной горничной, распорядителем, передающим его приказы Стражам, секретарем, обеспечивая связь Стражей с ним. Этот факт вызвал серьезное замешательство у женского крыла Стражей. И если с Альбедо все было понятно — амбициозная суккуба хотела сблизиться с единственным полноценно «дееспособным» из двух оставшихся Высших Существ, чтобы закрепить и упрочить свое положение в Назарике, и как бы непочтительно и непотребно не выглядели эти желания, Демиург понимал их, то вот почему так возмущалась Шалтир, архидьявол так и не смог для себя объяснить. Эта практика определенно шла правителю Назарика. Демиург абсолютно честно считал, что самому навязываться и отвлекать повелителя от его мыслей и дел — верх непочтительности и в целом непозволительно для добропорядочных слуг Высших Существ. Так считали и другие Стражи, хотя та же Альбедо вряд ли была до конца искренней, ведь теперь при желании обратиться к господину Тиранору, ей придется общаться с плеядой. Заприметив издалека круг из деревьев с алой кроной, он ушел в пике и остановился только над самой землей, едва касаясь мысками своих туфель вершин травяного покрова, быстро возвращая себе человекоподобный вид. Все же Демиург, как бы он перед самим собой не отрицал это, немного смущался своей летающей формы, так как видел в ней множество сходств с таким ничтожным животным, как лягушка. — Страж седьмого Этажа Демиург прибыл лицезреть своего господина — склонившись в глубоком поклоне, архидьявол исподлобья следил за лицом своего повелителя, стараясь уловить любые изменения. Губы же Высшего Существа искривила добродушная улыбка, идеально подходящая благодушному выражению, застывшему на его возвышенном и величественном лице. — Мой преданный слуга решил порадовать старика добрыми вестями? — все еще улыбаясь, владыка указал на висящий в воздухе серебристый поднос с изображением герба гильдии на лицевой стороне, две фарфоровые викторианские чашки уже были заполнены до краев ароматно пахнущей и очень горячей жидкостью, — присаживайся, раздели со мной прекрасный напиток. Демиурга напрягло такое поведение Адского Князя. Прежде господин Тиранор представал перед ним серьезным, жестоким и расчетливым правителем, сейчас же, прислонившись к коре векового дуба, перед ним сидел благонравный старик с небесными глазами, лучащимися расположением и добротой. Многочисленные морщинки его лица так и просили сравнить их с корой старого, мудрого древа. Тем не менее, проигнорировать предложение Высшего Существа было бы верхом неразумности, каким бы добрым сейчас не выглядел повелитель. — Что же ты пришел сказать мне? — старик подхватил перелетевшую ему прямо в пальцы чашку и поднес ее к губам. Все это время позади него стояла Нарберал Гамма, упорно изображавшая каменное изваяние, и, если бы ее грудь не поднималась в такт дыханию, ненаблюдательный человек мог бы действительно спутать их. Занявший предложенное место Демиург сделал один вежливый глоток, про себя отметив превосходный вкус, и вкратце рассказал Адскому Князю о своих успехах. Во время его монолога ни один мускул не дрогнул на лице старика, все также добродушно улыбающегося своему протеже. — Хорошо, что твоя работа продвигается без серьезных задержек — старик кивнул и отложил чашку в сторону — но, похоже, это не все, ты же не скрываешь ничего от меня, Демиург? — доброжелательный тон не изменился ни на йоту, но от такой доброжелательности у Демиурга на мгновение остановилось дыхание. Он как будто перед своими глазами увидел, как старик с такой же доброй, отеческой улыбкой снимает с него кожу и приговаривает, что неверные слуги заслуживают «особой» награды. Наваждение быстро прошло, но появившийся страх крепко осел в глубине его сердца. Если повелитель даже в таком образе может внушать ужас, то каков он в истинном облике? Только сейчас до Демиурга дошло, что Высшее Существо все это время игралось с ним, проверяя лишь ему одному ведомые теории. Нет никакого доброго старика, лишь жестокое чудовище, искусно прячущее оскал сотен острых зубов за доброй улыбкой. Воистину — демон, среди демонов. Господин Тиранор, увидев осознание в глазах Демиурга, лишь удовлетворенно прикрыл глаза. Его улыбка быстро трансформировалась в привычную усмешку. — Вижу, ты все понял, Демиург. Твоя проницательность делает тебе честь — голос тоже вернул холодные, величественные нотки — а теперь рассказывай, что узнал, именно лучшие слуги должны трудиться больше всех остальных. — Наши наблюдательные заклинания обнаружили поселение людей — польщенный архидьявол коротко поведал все, что им удалось узнать — предлагаю выслать карательный отряд и привести селение к покорности перед волей Высших Существ и Назарика! На секунду Демиург подумал, что господин согласиться с его предложением, но эта уверенность таяла, пока демон наблюдал за молчавшим Адским Князем. Тот бросил взгляд на Нарберал, а затем поднялся на ноги. Его старческое тело выпрямилось во весь свой великий рост, не имея в себя ни капли обыкновенной старческой слабости. — Нет, мы не готовы открыть себя миру, прикажи седлать для меня самых обычных коней. Я отправлюсь туда лично, хватит рассиживаться, впереди есть мир, а он только и ждет, когда я ступлю на его землю!