Сборник драбблов и рассказов по BNHA

      Сердце замерло, мир буквально перестал существовать, сконцентрировавшись только на одной точке. Он не успевал. Был чертовски медленным, мощности его причуды не хватало, чтобы успеть дотянуться до него. Выполнить, казалось бы, простецкое задание.       Защитить Деку.       Но Бакуго не смог. Удар был настолько сильным и молниеносным, что Мидория, отлетев, едва развернулся, чтобы зацепиться Черным Кнутом за Шигараки, потянув его за собой. Приняв несколько жестких ударов о землю, он на мгновение остановился, уперевшись в камень ногой, и рывком устремил злодея вперед, по инерции следуя за ним.       Томура впечатался первым в осколок какой-то разрушенной высотки. Кривые концы арматуры проткнули его тело, шею и ноги в нескольких местах. И его дикий крик боли смешался в воплях предстоящего ужаса героев, которые и глазом моргнуть не успели, как это все произошло.       Изуку летел прямо на него, не пытаясь даже затормозить. Черный Кнут покрылся зелеными молниями и уплотнился, обвиваясь вокруг куска бетона и не позволяя злодею и с места сдвинуться. А затем раздался глухой звук, и хрип словно оглушил в обрушившейся тишине.       - Деку! - Кацуки не заметил, но ноги уже несли его к этому проклятому месту. Он не слышал, что кричали другие герои, кого звали и что хотели. Не видел ничего и никого вокруг, кроме одного человека. - Деку!!       И он едва не упал, споткнувшись о свои собственные ботинки, когда поднявшаяся в их битве пыль окончательно осела, и ему удалось разглядеть это чертово место. Воздух застрял где-то в горле, сердце пропустило несколько ударов, а глаза раскрылись до боли.       Нет. Нет! Этого не могло быть!       Чертов ботан не мог...       - ДЕКУ!       Голос сорвался, и, заплетаясь ногами, Бакуго в паре рывков оказался рядом, буквально в трех метрах от них. Скованных одной черной плетью, пронзенных одним железом. Их кровь, смешиваясь друг с другом, стекала на землю, окрашивая все вокруг в темно бордовой. А Черный Кнут словно сходил с ума, обвивая их и никого не подпуская ближе, чем на несколько метров.       О дьявол...       Руки опустились, колени мгновенно ослабли и, не выдержав, столкнулись с землей. Камни тут же впились и вспороли кожу, где защита была давно сорвана и разбита.       - ... почему ты все портишь, Мидория?... - услышал он тихие слова Шигараки. Такого бессильного и будто бесконечно уставшего. Готового раствориться здесь и сейчас. Его раны пытались затянуться, но тут же открывались снова, все больше разрывая сухую, как бумагу, кожу.       - Потому что... я должен, - прошептал Изуку, давясь подступившей кровью. - Больше ты никому не навредишь.       - А ты никого не спасёшь.       Больше он никогда никого не спасет. Потому что Кацуки опоздал и теперь мог только смотреть, не чувствуя ни слез, обжигающих раненые щеки, не слыша последних слов, которые пытался сказать ему Деку. С этой улыбкой, вдохновляющей, обещавшей спокойствие и защиту. Он что-то говорил, но слова не доходили до Бакуго, только этот невозможный изгиб губ и протянутая рука ему навстречу.       Память превратилась в какое-то дрянное слайдшоу, на которых он пытается поймать его руку, дотянуться, сказать, что все хорошо. Что сейчас будет помощь. Вытянуть его из этой ловушки. Но вместо этого плети Кнута не давали ему приблизиться, коснуться. А затем...       Обмякшее тело с той самой улыбкой, умиротворенной и застывшей. И угасающие черные нити с зелеными искрами.

***

      Кацуки резко открыл глаза и сел на кровати, тяжело дыша. Холодный пот, смешиваясь с бессильными слезами, стекал по шее, тут же высыхая на горячей коже. Его часто лихорадило с тех пор, как закончилась та провальная операция, особенно в такие ночи, когда воспоминания не давали покоя.       Прошло чуть больше месяца, но отголоски тех событий и последствия стали отчасти похожи на копившиеся снежные комки, готовые вот-вот сорваться с высоты и накрыть собой уже сейчас. Общество совершенно оказалось не готовым к тому, что произошло.       Большая часть про-героев или погибла, или стала инвалидами, что досрочно прекратило их карьеру. Некоторые, кто еще мог быть в строю, переквалифицировались в учителей или же вошли в группы силовых структур как консультанты. Но и над ними сейчас словно гильотина висела - все с замиранием сердца ждали вердикт Кабинета Министров, который и определит дальнейшую судьбу всей Геройской системы в Японии с оглядкой на затаившуюся Лигу Злодеев с Паранормальным Фронтом Освобождения.       Шигараки Томура и доктор Гараки Кюдай (как он называл себя сам, хотя был известен и как Шига Марута, и доктор Тсубаса, и еще несколько имен, затерявшихся в истории и бесконечных бумагах) были захвачены оставшимися героями и помещены в Тартар. По особому настоянию Старателя и Всемогущего их закрыли на разных уровнях. И если сумасшедший ученый не представлял особой опасности, то Шигараки круглосуточно пичкали подавляющими фактор причуды сыворотками, впрочем, как и его Сенсея. И на данный момент велись исследования трудов Гараки, которые были найдены, но в совершенно ничтожных количествах. Распад Шигараки почти ничего не оставил на месте бывшей больницы в Джакку. Но надежда, что нечто полезное для всего причудливого общества содержалось в этих работах, все еще жила.       Но как бы сейчас некоторые не отмечали положительно захват главных целей, это все равно напрягало. Потому что один из главных противников - Гигантомахия - скрылся вместе с остатками Лиги и Паранормальным Фронтом Освобождения. По всем имеющимся данным, гигант должен был броситься вслед своему новому хозяину, но он просто развернулся и ушел в другом направлении, не замечая героев и стажеров, которых раскидывал как котят совсем недавно. Поиски его следов по сей день ничего не дали толкового, словно никогда и не было этого огромного человека.       Кацуки тряхнул головой, зарываясь пальцами в волосы, сдерживая свой гнев. Хотелось взорвать всех этих ублюдков, и в частности самого поехавшего доктора. Он узнал его сразу, стоило их взглядам пересечься на тех развалинах в префектуре Киото. Они с Изуку ходили с его внуком много лет назад в начальную школу, а потом тот внезапно исчез. Но долго думать не пришлось, что с ним стало, когда Тсубаса сам сказал, что внук стал хорошим прототипом со своей мутационной причудой. И каким бы стал сам Бакуго, если бы его не вытащили из Камино. Но апогеем было то, что Гараки отметил про Мидорию, выказав сожаление, что вряд ли сможет изучить его феномен.       Причуда Айзавы, чудом сохранившего ее и свои глаза, буквально на мгновение остановила Бакуго. Но ему и не нужен был Взрыв, чтобы его кулак с лютой ненавистью почти сломал челюсть доктора. И если бы не Старатель, успевший перехватить своего стажера, то никто бы и никогда не смог распознать в том старике некогда известного ученого. Сущий Мик тогда пытался его вразумить, но затем просто крепко обнял, надрывно шепча успокаивающие слова.       Только нихрена это не сработало. Он не успокоился и больше никогда не сможет даже безразлично относиться ко всем этим злодейский выкормышам. Без исключений на безобидность или особые обстоятельства.       Хотя Изуку поступил бы иначе Но теперь некому так встревать в проблемы, закапываться в них, а затем на чистой удаче выпутываться с полностью поверженным противником.       Его кремировали через 4 дня, когда бардак в обществе немного разгребли, чтобы люди могли узнать своего Героя, который положил начало развалу организации РеДестро и Лиги Злодеев. Без сумасшедшего ученого и ходячего расщепителя, ставшего самым настоящим символом Террора, они притормозят свои революционные планы по свержению нынешней системы. СМИ обгладывали все это словно собака кость, но на удивление гораздо в меньшей степени проезжали по погибшему герою-стажеру. Основной жертвой была именно Геройская Комиссия, которая позволила детям участвовать в этой смертоносной операции - некоторые кадры были сделаны как раз в гуще событий, где кадеты сражались с именитыми героями бок о бок, а не просто содействовали в эвакуации. Это возмутило людей, привело их в ужас и разделило на два лагеря: те, кто поддерживают позицию Геройской Комиссии; и те, кто был категорически (даже агрессивно) против использования детей в подобных миссиях.       И большинство с этим были согласны. Родители учеников, сами учителя школ и академий выступали против введенных изменений в системе стажировки, обрушиваясь на Комиссию волнами критики, а СМИ подхватывали и разжигали костер. Столкновения активистов и полиции начали происходить повсеместно, но пока это имело более мирный характер с требованиями новых реформ в отношении беспрекословного сохранения жизней детей.       Бакуго поднялся с кровати, направляясь сразу в душ. Творящийся хаос в обществе хотел разрушить ЮЭй, но на его защиту встали сами юные герои, непосредственно участвовавшие в этой операции. Они не давали активистам более развернутых комментариев, чем: «кто, если не мы?». И этого было достаточно, никто не выпытывал подробности или какие-то факты, касающиеся погибшего одноклассника.       - Действительно, кто, черт возьми?! - прорычал парень, упираясь в раковину руками. Боль где-то в груди не утихала. Тяжело было осознавать, что его, близкого человека, больше не было. - Почему это всегда ты, Зуку..?       Он сходил с ума в те первые дни, вплоть до прощальной церемонии. Разрывался между желанием взорвать на куски Шигараки, закрыться от всех и забиться в какой -либо темный угол, или самому взобраться на высотное здание и прыгнуть ласточкой. Но приходилось держать себя в руках, стать опорой тем, кто нуждался в этом больше всего.       Всемогущий и тетя Инко. Наставник и мама его друга, почти брата. И когда он увидел их, он не сдержал своих слез, прося прощения. Что не успел. Не спас. Что был дерьмом, когда Изуку нужна была его поддержка. Что не видел никого и ничего дальше своего носа, не считался ни с кем. И в итоге, что стал ужасным человеком, недостойным права называться героем.       Один за Всех был потерян навсегда. Изуку пытался дотянуться до него, но Кацуки не смог поймать его руку, внутри надеясь, что помощь подоспеет и спасет этого сорвиголову. Он знал, что не смог бы нести в себе это наследие. И в итоге все исчезло в погребальном огне.       Тетушка и учитель обнимали его, держась как за последнее, что было в их жизни. А он за них. Бакуго знал, что всегда должен быть на их стороне, что бы ни случилось. Поддерживая их, быть рядом, защищать, если позволят. А если нет - то герой ведь всегда должен встревать в чужие проблемы, чтобы помочь, так?       Стиснув до скрежета зубы, Кацуки умылся и призвал себя к спокойствию через дыхательную гимнастику. Это стало одним из самых, наверное, любимых упражнений в последнее время. Он однажды подсмотрел его у Тодороки, который помогал справиться Урараке и Ииде с этим всем. Кто бы ему еще помог. Но стоило отдать должное, Шото был одним из тех, кто стал новой опорой класса, поддерживающей их хрупкий мир. По крайней мере то, что от него осталось.       - Мидория не хотел бы, чтобы мы все впадали в уныние. Мы должны идти дальше, - сказал он однажды, на последних словах пряча взгляд.       Но половинчатый был прав, Бакуго это понимал как никто другой. Изуку всегда отбрасывал все то плохое, что с ним происходило, перешагивал это, и несся вперед, не оглядываясь. Любой другой наверняка сломался бы от всех тех издевательств и травли в младшей и средней школах, но не он. И это было загадкой.       Пока тетя Инко не попросила его два дня назад придти и помочь разобрать вещи сына.       Кацуки честно пытался держаться, но стоило перейти порог их квартиры, как в нем будто что-то надломилось. И если бы не тетушка, оказавшаяся внезапно такой сильной, он точно не смог бы даже и шага ступить. Горло сдавливало, дышать было трудно. Но только чуть дрожащие объятия могли его держать на поверхности. Такие теплые и родные.       А потом они вместе пересматривали почти бесконечную коллекцию героев, решая, что с ней делать: что оставить, что отдать. Выкинуть все это - рука ни у кого бы не поднялась. И тогда Инко предложила взять каждому из класса что-то, что могло напоминать об Изуку. Бакуго хотел уже возразить, но потом увидел одну карточку со Всемогущим и согласился. Когда-то в глубоком детстве им попались одинаковые изображения с Символом Мира, в то время как остальным из компании выпали совершенно другие герои. Пожалуй, тогда это был один из тех самых мирных и ярких дней, пока Зуку не поставили диагноз по беспричудности.       Слова сами вырвались из его рта, а рассказ о тех их детских приключениях иногда разбавлялся чашкой чая или каким-то смешным воспоминанием, уже рассказанным тетушкой. Боль притуплялась, время шло, за окном смеркалось. Он должен был вернуться тогда в общежитие до комендантского часа, но сопровождающий его Цементос позволил задержаться.       Госпоже Мидории не раз предлагали переехать в общежитие ЮЭй, где жила малышка Эри и не редко заглядывал Кота-кун, о которых она, конечно, была наслышана. Но отказалась, сославшись, что планирует уехать за город, к своей дальней родне - здесь все напоминало о сыне, а раны тяжело затягивались, как бы она не была готова к такому, к выбранному пути своего ребенка.       Кацуки тогда растерялся, предложив переехать к ним, родители не были против и сами готовы протянуть руку помощи. Он тогда много говорил в волнении, запинаясь о слова - ему не хотелось терять и ее. На что она лишь ответила:       - Ты всегда был его главным героем, что бы между вами не происходило. И я хочу, чтобы ты им и оставался, и помнил, каким ты был для него, - и протянула пачку исписанных блокнотов. Тех самых, от детского альбома до подпаленной в средней школе тетради.       Это была последняя капля, чаша его самообладания была переполнена. И она начала крениться, выплескивая все наружу впервые за несколько недель этого эмоционального ада. Размазывая его, изничтожая.       Никто из них не говорил больше ни про Изуку, ни про героев или каких-либо других вещах, которые неизменно возвращали бы к нему. И лишь на прощание Бакуго обнял тетушку так крепко, бережно и нежно, как только мог. Как обнял бы сам Зуку.       Это был тяжелый вечер, полный воспоминаний и опустошения. И как бы его не утешали, как бы не уговаривали, в этом все была его вина. Он принимал ее, готов был отдать себя на растерзание, но почему-то все только и делали, что пытались его коснуться или поддержать молчанием или мимолетным взглядом. А Кацуки просто хотел добраться до своей комнаты. С большим желтым рюкзаком.       Вздохнув сейчас, освобождая голову от мыслей, Бакуго попытался причесать свои волосы, сделать их немного более опрятными и мягкими, чем это было всегда. Но отражение в зеркале лишь устало ухмыльнулось на пустую попытку, показывая все то, каким он был. С самого детства: за что бы не брался, всегда был безукоризненный результат. Амбиции превышали его самого, но вот с другими более важными вещами попросту не считался.       Каким же уродом он тогда был, зацикленным лишь на себе и своей причуде. В то время как сам Зуку был силен и без нее.       Да, Кацуки теперь это прекрасно понимал, видел и буквально чувствовал, читая всю ночь дневники и заметки своего друга детства. Такого яркого, невозможно сочувствующего и доброго. Готового спасти и обнять весь мир, протянуть руку каждому, кто будет в беде или несчастье.       И он действительно хотел, чтобы Каччан был таким же.       Бакуго закрыл глаза, вспоминая каждую строчку блокнотов, где Изуку расписывал всё: от плюсов и минусов, от возможных стратегий до исполнения и комбинаций с другими героями. И даже были психологические анализы, кому и с чем надо работать, чтобы стать тем самым идеалом, к которому каждый стремился.       Почему Кацуки все время считал, что Зуку был бесполезен?! Почему ни разу не спросил по-человечески, чем тот так увлёкся и что нового нашел? Почему он верил, что у него не было никакой... причуды?! Ведь судя по всем этим записям - все это лежало на поверхности и призывно махало рукой, ожидая, пока заметят.       Это он был самым большим идиотом из всех. Самым бестолковым и бесполезным. Но Изуку верил в него, всегда рядом с ним. И стал... нет, был равным и тянулся к нему вопреки всему. И теперь Бакуго придется догонять его, наверстывая то, что в свое время упустил.       Но для начала, решил он для себя, нужно всем раздать их причудливый анализ и предназначенную для каждого коллекционную фигурку. Так бы точно поступил Изуку, было бы у него чуть больше времени.       А потом стоит пересмотреть дизайн своего геройского костюма и... значение своего геройского имя. Начать с нуля, с новой стартовой линии, чтобы приблизиться к его сиянию и воплотить их мечты. От Бесполезного до того, кто смог стать нечто большим, чем просто героем.       Потому что его, Бакуго Кацуки, Герой верил в него.       - «DEKU», да? Так ты точно будешь жить, чертов ботан.