***
Виллан смотрел на округлившийся живот матери как на личного врага. Как будто его жизнь не была достаточно ужасна и без этого… (этих – поправил он себя, – доктор сказал, их двое) …Этих недоразумений. Его мать уже не была молода, была совершенно незамужней и работала с опасными растениями. Шансы безопасно родить у нее были ниже среднего, позаботиться о детях – это Виллан знал по своему опыту – совершенно непредсказуемы. На вопрос о предполагаемом отце близняшек, который Виллан задал, брезгливо кривясь – об этой стороне жизни матери он предпочел бы никогда не знать – Марта только покрылась румянцем и по-партизански промолчала. На фоне таких новостей даже стресс от неудачного признания Рейвену отошел на второй план. В конечном итоге Виллан, который не отличался большим количеством близких друзей, нашел в себе силы позвонить Фэнгу и договориться о встрече в парке. Ему было жизненно необходимо поделиться с кем-то своими переживаниями, пусть даже придется отбросить на время гордость и обиды. Рейвен был хорошим слушателем, мягко выражал свою поддержку и делал лучше одним присутствием. Они оба негласно решили сделать вид, что между ними не было никаких трудных признаний.***
Услышав удивленно-болезненный вскрик матери, Виллан сразу начал вызывать такси до больницы. У нее уже несколько раз случались ложные схватки, но в этот раз по замершей тишине дома в момент вскрика он сразу понял – это оно. В дверь постучали. – Марта мне написала, уже пора? – Калеб Ваторе, давний друг матери, которого Виллан даже немного подозревал в отцовстве, торопливо прошел в дом и не раздеваясь поспешил наверх, откуда постанывая сквозь зубы спускалась Марта. Аккуратно поддерживая ее под руку, он помог ей преодолеть лестницу и повел к как раз остановившемуся на улице такси. – Лилит уже в больнице, все будет в порядке, не волнуйся, – мягко проговорил он ей голосом профессионального гипнотизера. Судя по чуть успокоившемуся дыханию Марты, это подействовало. Виллан проводил взглядом почти сразу скрывшееся за деревьями на повороте такси. Взглянул на время на телефоне – с момента вызова такси прошло ровно 4 минуты. Калеб с сестрой жили в соседнем городе, но каким-то образом он всегда оказывался там, где нужен, вовремя. Привычно выкинув мысль об этой странности из головы – правда, друзья матери все были немного странные, – парень поднялся на второй этаж, вернул на кровать валяющийся на полу плед, прикрыл дверцу шкафа, поправил подушки и одеяльца в колыбельках, стоящих в материнской спальне. Ему было страшно, на самом деле страшно, что мать может не вернуться из больницы. Конечно, о ней позаботятся лучшие врачи, весьма обеспеченная семья Ваторе договорилась об этом заранее, но все же… Все же это было опасно. Что ему делать, если он останется один, наедине с этим домом, в который была так безумно влюблена мать, но который так никогда и не стал настоящим пристанищем для самого Виллана? Спустившись вниз к себе, он забился в нишу под окном (это было его любимое убежище с самого детства) и трясся в тихих бесслезных рыданиях, пока силы окончательно не закончились. Дом успокаивающе скрипел половицами, невесомая полупрозрачная штора мягко укрыла заснувшего на полу подростка. Пусть Виллан никогда не чувствовал дом на том уровне понимания, что Марта, но он все еще был его семьей. И как всякое существо именно к семье дом тянулся, когда ему было страшно.***
Виллан проснулся в глубоких сумерках. Атмосфера изменилась – мама явно была дома. Едва преодолев головокружение от резкого подъема с пола (шея отозвалась негодующим хрустом на попытку ее размять), Виллан бесшумно пошел наверх. Марта обнаружилась у колыбелей. Заговорщицки сверкнув на сына глазами, она приложила палец к губам и поманила его к себе другой рукой. – Знакомься, это твои сестры, – едва слышно шепнула она, заглядывая через его плечо в колыбельки. Виллан отстраненно заметил, что для этого ей пришлось приподняться на цыпочки: медленно, но верно он перерос мать где-то на полголовы. Сначала он даже не понял, что увидел. В одной кроватке спал розовощекий младенец, явно пышущий здоровьем. Легчайший светлый пушок на голове и фарфоровая кожа выдавали еще одну рыжую представительницу семейства Авен. В другой же… сначала Виллану показалось, что это кукла. Землисто-серая кожа плотно обтянула скелет ребенка, даже глазницы, казалось, запали внутрь. То, что парень изначально принял за паутину, было по всей видимости тонкими светлыми волосами. Эта мумия смотрелась особенно жутко, завернутая в розовое мягкое одеяльце. «Мама сошла с ума? Ребенок умер внутри? Она притащила куклу? Где дядя Калеб? Что мне делать?» – вопросы оглушили Виллана, совершенно вышибая почву из-под ног. Ведомый ошеломленным любопытством, он протянул руку и нерешительно коснулся маленького щуплого тельца, подсознательно ожидая почувствовать твердость пластика. Цепкие костлявые пальчики мягко ухватили его указательный палец. Из окруженных сизо-черными тенями глазниц взглянули насыщенно-желтые глаза, будто светящиеся на фоне лишенного цвета детского личика. Скелет вдруг тихонько агукнул и счастливо улыбнулся ошалевшему Виллану, видимо, каким-то загадочным образом опознав в нем свою родную кровь и безопасного взрослого. В голове парня образовался и тут же схлопнулся вакуум. О, Смотрящий. Оно живое.