Первая любовь — это истинная любовь

"Разлука для любви — то же, что ветер для огня: маленькую любовь она тушит, а большую раздувает ещё сильнее" (А. И. Куприн) Наверное, цену любви, как собственно и счастья, мы познаём, лишь теряя её. Ребёнок, выросший в атмосфере полной любви, гармонии и радости, никогда не узнает, как дороги эти чувства, если не познает горечь потери, жестокость реального мира, безразличие людей. Только стоя на похоронах своих родителей, мы понимаем, насколько были счастливы будучи детьми, окружённых их заботой. Вот и я. Три-четыре года назад никогда бы не смогла в той мере понять, как это дорого стоять рядом с любимым. Насколько эти мгновения бесценны. Моя надежда было уже пропала, как впрочем и смысл жизни без него, но случилось настоящее чудо. Непонятно каким образом, но он здесь. Зейн рядом со мной... он невероятным образом вернулся. Солнце, что весь день так сильно грело, уже зашло за горизонт, оставляя на своём месте красно-оранжевые разводы. Остальная же часть небосклона потемнела, там уже даже серебряные звёзды проскальзывают. Жизнь готовится ко сну и словно перед этим стремится показать всё многообразие оттенков. Чайки, так нагло кричавшие до этого, постепенно затихают, океан успокаиваются и по звуку понятно, что волны с белыми гребешками пропадают, сменяясь непривычной водной гладью. Ночной прохладный бриз обдувает мои почти обнажённые плечи, Зейн, замечая, как я рефлекторно ёжусь, прижимает к себе ещё сильнее. Его взгляд, как и мой, направлен вдаль, на горизонт. Сами же мы стоим крепко обнявшись: моя голова покоится у него на груди, я слышу размеренное биение его сердца. Глубокий вдох, и до меня доходит запах дорогого, немного горьковатого парфюма. Многие скажут, что сейчас мы должны были бы делать друг другу самые страстные признания в любви, просить прощения, кричать от радости. Но зачем? Зачем эти глупые слова? Я знаю, что от них ничего не изменится, а стоять вот так, глупо в обнимку, намного важнее. Казалось за эти годы именно этого мне и не хватало. Да потом мы, уверена, будем говорить без умолку, но сейчас это лишние. Боже, я же вчера ему столько гадостей наговорила, причинила огромную боль. Ведь, как считается, слова ранят сильнее кинжала. А тогда три года назад сбежала. Ему было намного труднее, чем мне. Чуть отстраняюсь от Зейна, он вопросительно поглядывает на меня, мягко поглаживая по щеке. -Что? Ох, с детства не любила извиняться, но теперь сама считаю, что это просто необходимо. -Зейн... пожалуйста, прости меня,-мои руки, покоившиеся на его шее, сжимаются в кулаки. Истинное изумление, на миг появившееся на его лице в виде поднятых бровей и удивлённых глаз, быстро сменяется улыбкой. -Просишь прощения? За что? Ты что головой сильно ударилась?‐с одной стороны мне стало смешно от самой ситуации и её концепции, а с другой-желание извиниться только усилилось. Стараясь придать лицу серьёзный вид, убираю улыбку. -Я серьёзно. Прости за всё: за ужасные слова, за безразличие, за тот побег, за боль, что причинила!-слова бурным потоком срываются с губ и с каждым из них становится легче, как если бы с моих плечей падали тяжёлые камни. Он глубоко вздыхает. -Рикки, я не в чём тебя не виню. Знаю, что и сам не подарок. Давай просто забудем все эти ссоры и крики, необдуманные действия и поступки? Я, как завороженная от счастья, киваю головой. Он не держит на меня обиды. Расстояние между нашими лицами стремительно сокращается. И вот снова поцелуй. Только теперь более нежный, лёгкий, но в то же время такой же ненасытный. Снова задувший, но уже в разы сильнее, ветерок как бы говорит, что уже поздно и пора уходить. Мурашки пробегаются по плечам и спине. -Пойдём,-его пиджак быстро оказывается на моих плечах. Я просовываю руки и сразу отмечаю, как становится тепло. Так и не разомкнув объятья, мы подходит к его байку. --Куда поедем? --Не знаю, но точно не в Перту там ты теперь будешь жертвой у хищников,-снова усмехаюсь от его сравнения, но, наверное, сегодня на свадьбе я была скорее хищницей, чем жертвой. Той самой, что ни за что не отступит от своего, даже если придётся идти по головам. -Тогда давай просто прямо,-мы садимся на его мотоцикл, и он его заводит. Всем своим телом я прижимаюсь к его спине, а руками плотным кольцом обхватываю её. Господи, как мне нравится к нему прижиматься, чувствовать тепло его тела, знать, что он рядом. --Я люблю тебя,-шепотом на ушко срываются с губ мои такие заветные для него слова и вижу сбоку, как на лице замирает улыбка. -Я тоже. Эти слова, последние минуты, его невероятный приезд кажутся настолько нереальными, что поверить сложно. Вдруг мне всё это причудилось или я сплю, а потом будет больное пробуждение в серой палате психиатрической больницы. Но опять нельзя же отрицать и всю реальность происходящего: все запахи, что доносятся до носа, все звуки, все тактильные ощущения... Что дальше? Дальше мы просто едим. Куда? Никто из нас не знает. Просто прямо, ну или как произносится в пафосных фильмах "в горизонт". Я же просто желаю, как можно дальше укатить от этой ненормальной, глубоко внутри прогнившей семейки Харрис, хочу забыть всё, что здесь было, вернуться домой и всегда быть рядом с любимым человеком. Домой? В Брисбен? Ох, сколько лет, я буквально запрещала себе думать, не то что говорить, об этом месте, о близких моему сердцу людях, что оставила там. Теперь все эти запреты сняты. Всё закончилось. Эти три года "взрослой жизни", как я тогда считала, прошли. Они не принесли мне ни счастья, ни любви только боль. Жизнь в этом мире не стала яркой и живой сказкой, наоборот с каждым днём цвета угасали, становясь серыми и блёклыми. Я не добилась, чего хотела. Но этот урок, знаю, не пройдёт даром, он останется на всю жизнь. Ветер, что образовался от езды, лишь укрепил мои мысли. Всё, эти скитания закончены. Чуть вырвавшись из плена моих мыслей, отмечаю, что на улице уже очень темно, сумерки, которые я проглядела, давно прошли, наступила тёмная пора. -Сколько мы уже едим?-стараюсь перекричать шум мотора. -Долго, часа полтора-два,-он замедляется, чтобы не приходилось перекрикивать друг друга.‐Может заедим поесть? Как только он заговорил об еде, то живот неприятно забурлил. Сколько я не ела? Уже очень давно. Наверное, со вчерашнего дня. -Давай. Минут через десять мы доезжаем до какой-то захудалой закусочной. Яркие неоновые цвета, в каких она была сделана, давно уже посерели. Но свет в окнах, несколько выходящих посетителей и звуки жизни давали понять, что заведение рабочее. Мы слезаем с байка, Зейн по-собственнически прижимает меня к себе. Так в обнимку, с улыбкой на лицах и часто бросавшими друг на друга взглядами мы вошли в заведение. -Что ты будешь?-он целует меня в макушку и продолжает.-Выбор, конечно, невелик, но всё же. Посмеиваясь, поднимаю на него глаза. -У тебя есть деньги? С собой? -Да,-он просовывает руку в карман пиджак, которые всё так же лежит на моих плечах, и достает купюры.-Так что ты будешь? -Давай равиоли и картошку-фри. -Девушка, нам равиоли, две картошки-фри и курицу-гриль,-молодая особа, всё это время смотрящая на нас, быстро записала под диктовку и вопросительно посмотрела на Зейна. -А из напитков что? -Мне капучино. --Тогда две колы и капучино. Она кивнула и произвела небольшие вычислительные операции. -С вас 18 долларов,-Зейн всунул ей деньги. Дальше мы уселись за уединённый столик в углу, в стороне от всех остальных. Первые минуты между нами витала тишина, но той самой неприятной неловкости не было, наоборот говорить хотелось много и беспрерывно. За эти годы ведь у обоих столько произошло, наша жизнь кардинально поменялась на 180 градусов, всех событий просто не счесть. Столько нужно сказать, спросить, сказать и ответить. Но с чего начать? Первой завести разговор решилась я. -Так как ты всё-таки там оказался? Как нашёл? Почему поехал?-это не были быстро сорвавшиеся с губ слова, наоборот, я говорила медленно, с паузами. Он долго изучающе глядел на меня, после взял за лежащую на столе руку и переплёл наши пальцы. Как я скучала по этим милым прикосновениям и глазам, что и сейчас смотрят с любовью. Какое облегчение, что не нужно теперь фальшиво и лицемерно улыбаться, притворяясь кем-то, но никак уж не собой. -Знаешь, я всё ждал тебя в отеле... А когда ты не пришла, я уже было улетел, но после подумал...-его карие глаза не сводили взгляда с моих голубых, старательно изучая мою реакцию на его слова.-А почему я должен всё так оставить? Почему должен перестать бороться за тебя? И вот я бросил всё и поехал за тобой. И не прогадал. Последняя фраза была сказана почти едва слышным шёпотом, но я поняла её. -Не прогадал. Но как ты узнал, где я? Добродушная ухмылка, перерастающая в смех, заиграла на его губах. -Что? -Догадывалась бы ты, что за переполох устроила на свадьбе. Выглядит как момент из американской комедии с несчастливым для антагонистов финалом. Тут, словно почувствовавши, телик, что до этого рассказывал о новостях из мира природы, включил новости светской хроники. Первой была, как выразились, "Свадьба или трагедия в доме Харрис". Там с первых же кадров говорила я. Зейн с интересом смотрел на всё это, а я, словно стыдясь, закрыла лицо рукой. И почему мне только стыдно? Далее включилось падение с моим безнадёжный писком в конце и слова репортёрши, что не скупилась на предположения. Всё дошло до того, что меня сравнили Катериной из какой-то книги русского писателя. На меня, впрочем как и на Зейна, накатил смех. Как можно было дойти до такого? Вскоре нам принесли заказ. И я с остервенением набросилась на равиоли. Еда, какая ты вкусная, и живот, как бы соглашаясь, проурчал в ответ. -А мы ведь останемся здесь, в Австралии? -Ага,-немного смутившись на вопрос, пробурчал Зейн, доедая кусок мяса. Несколько минут наш ужин проходил в тишине, каждый был настолько голоден, что на слова не было времени. Поэтому вскоре тарелки были пустыми и я пила кофе, а он колу. -Зейн, спасибо, что приехал, что не бросил. Не знаю, что делала если бы всё случилось хуже. -Рикки, я бы все равно вернулся,-широкая улыбка на моём лице и облегчённый вздох. Это всё, что можно из себя выдавить. Дальше я решаюсь перевести тему, ведь у меня ещё столько вопросов. -А как мой отец? Подруги? Как непривычно говорить об отце. Даже это слово для меня стало табу. -Отец твой всё там же на Золотом Побережье. Я его не часто вижу. -Он обижен на меня? -Не думаю,-ком застревает в горле, неприятно сглатываю. Зейна это настораживает и, вероятно, он переводит тему.-Как ты тут жила? -Сложно. Всё было не таким. Дальше вопросы поочерёдно срывались с наших губ, казалось время стало эфемерным и проходит где-то мимо. Слушать его голос было так приятно, на что накатывала какая-то тоска, но в то же время. Некоторые вопросы были глупыми и незначительными, а какие-то, наоборот сочились глубинным смыслом. -Знаешь, я должна тебе признаться... Мой любимый навострил уши, но я словно онемела, слова не могли даже появиться в голове. Джейсон. Я должна ему сказать, что я убийца. Приживая у Харрисов, это как-то мало беспокоило меня, считала, что у них грехов намного больше, а я всего лишь сделала то, что должна была. Но сейчас. Рядом с Зейном чувствую себя противно от этого. Что он скажет? Ведь знал он меня именно той доброй девочкой, а теперь... -О чём? -Зейн, я...,-мои пальцы нетерпеливо обхватывают его руки.-...Убила человека. Он замирает, а по моей щеке стекает неизвестная мне предательская слезинка. Считаю секунды, стараясь успокоиться. Один. Два. Три. Мой глубокий вздох. Четыре. Пять. Неожиданно слезу кто-то смахивает и начинает поглаживать щёку. Этот кто-то Зейн. —??? -Рикки, я уверен у тебя была веская причина. Да и что это меняет? Я всё равно люблю тебя!-он пересаживается рядом и обнимает. *** После мы вышли из заведения и снова поехали вперёд. Наверное, сказывалась бессонная ночь, но я даже не заметила, как мы припарковались у какого-то маленького отеля. А дальше оформление номера и вот дверь на втором этаже. Маленькая комнатёнка со старой мебелью и скромненьким видом на улицу. Как только Зейн закрывает дверь, то вся страсть, копившаяся столько лет выходит наружу...