Twilight

Дом встретил Исина оглушающей тишиной и тревогой, которая клубилась в каждом темном уголке, проникая в сознание ядовитой иглой. Знакомое, ненавистное чувство неизбежности вылезло наружу, снова сжимая вампира в тисках. Все-таки оставлять маленького ребенка, пусть даже он наполовину вампир, было плохим решением. Но и оставаться голодным тоже было нельзя, Исин не охотился уже несколько месяцев, и кто знает, чем бы это обернулось для маленького Тэхена. - Тэхен-и! – мертвую тишину дома нарушил громкий оклик вампира, а следом раздались его поднимающиеся по лестнице шаги. Нервно и со спехом открыв дверь комнаты, Исин остолбенел. Тэхена не было в кроватке. Пытаясь не поддаваться панике, мужчина подошел поближе, внимательно осматривая все, что попадалось на глаза, но, увы, безуспешно. Не было ребенка и в комнате. Стало трудно дышать, легкие, которые давно не требовали кислорода, опалило огнем. Таким же, в котором погибла его семья. Что если и за Тэхеном пришли они? Страшная мысль подкосила колени, заставив Исина пошатнуться и, попятившись, он слепо ухватился за угол старой тумбочки, пытаясь удержаться на ногах. Он знает этого ребенка от силы день, но уже успел настолько к нему привязаться, что даже невыносимо больно думать о том, что ему угрожает опасность. Тэхен сильный, бесстрашный и все понимающий мальчик, который в первые секунды своей жизни успел познать ее жестокость. Он не заслуживает смерти, равно как ее и не заслужила семья Исина. Вот, что привязало его к этому мальчишке. Чуткий вампирский слух уловил еле слышный шорох где-то в коридоре. Внутри все сжалось от болезненной надежды, которая царапала острыми краями, и мужчина слабыми ногами выбежал из комнаты, держась руками за стену. В секунду привыкнув к темноте, Исин увидел около окна маленькую, хрупкую фигурку, осветленную лунным светом. Цепко держась за низкий подоконник, малыш уверенно стоял на своих ножках и пытливо всматривался в белый диск, словно выискивая на нем что-то или кого-то. От мертвого сердца отлегло, стоило только увидеть, что с ребенком все хорошо. Даже его внезапный скачок в росте и развитии не волновал Исина, ибо он все прекрасно понимал. Дампиры очень быстро растут, однако, их развитие речи и умственных способностей может варьироваться от обычного человеческого до моментального, который занимает день-два. Толчком к такому росту может выступить любой фактор, но чаще всего – смерть матери. Человеческие женщины редко могут выносить и родить вампирского ребенка, при этом сохранив себе жизнь. Лучший способ – это обратить ее во время родов, но, увы, у матери Тэхена не было такого шанса. - Мама… - спокойную, умиротворенную тишину нарушил детский голосок, - Мама?.. Тэхен показывал пальчиком на луну, вопросительно склонив головку и смотря прямо в глаза Исину. От пытливого взора ребенка невольно становилось жутко, ведь у детей не может быть такого взгляда. Сломанный. На дне теплых карих глаз залегла усталость, присуща только старикам, которые прожили нелегкую жизнь и ненавидящие ее всей душой. Дети не могут ненавидеть жизнь, но Тэхен уже ее ненавидел. Он один и рядом нет никого, кто любил бы его так, как может любить только мать. От осознания горя, которое сейчас испытывает этот ребенок, Исину стало горько на душе. Он не сможет понять малыша, который своим рождением обрел самого родного человека на смерть. У мужчины была любящая семья до обращения и была после. Пусть их отняли у него, но он успел понять, что такое любовь и забота семьи. А Тэхен не смог, не успел. Он сам лишил себя этой возможности, как только появился на свет. И очень скоро он это поймет, а после вся его ненависть, что сейчас клубиться внутри, выльется на себя самого, что приведет к трагичным последствиям. Дампиры не выживают, и виноваты в этом зачастую они сами. - Да, Тэхен-и, - осторожно и бесшумно подойдя к ребенку, прошептал Исин, - Мама сейчас там, она наблюдает за тобой, и всегда будет оберегать. Глупо говорить такое дампиру, который уже переступил порог детского сознания и мышления, но по карим глазкам Тэхена, которые вспыхнули ярче звезд на небе, Исин понял, что сказал нужные слова. - А ты? – снова пытаясь четко произнести слова, спросил Тэхен. За всего ничего его разум почти достиг предела человеческого, теперь осталось только дождаться роста тела и внутренних органов, и его нельзя будет отличить от обычного молодого человека. Но пока это все не сформировалось, Тэхену придется ютиться в детском теле еще примерно несколько недель, а то и месяцев. - И я буду тебя оберегать, обещаю, - тепло улыбнувшись мальчику, Исин бережно поднял его на руки, - Больше не убегай, проказник, я ведь и поседеть могу. Мне белый цвет не идет, знаешь ли. Радостный детский смех вытеснил из груди вампира страх и тревогу, снова заставляя его биться в ненужном темпе. Тэхен не будет один и обязательно выживет. Пусть Исин и не так хорош в воспитании и заботе над детьми, но ведь и Тэхен не совсем обычный малыш. Теперь мужчина понял, что сподвигло его создательницу на тяжкое преступление. Хоть он и не догадывался о целостности всей картины тех событий, но он твердо знал, что Мария просто не могла бросить на смерть маленького, беззащитного ребенка. Так и сейчас Исин не мог оставить этого мальчика одного, что означало погибель для него. И пусть ему придется тщательно скрываться от бдительного ока правосудия Меин, мужчина готов. Ждать недолго, ведь когда дампиры, условно говоря, вырастают, они мало чем отличаются от настоящих вампиров, а в случае чего и от обычного человека их не так-то просто отличить. Так что, Тэхен с легкостью сможет затеряться в двух мирах, не опасаясь себя раскрыть. Вопрос лишь в том, сможет ли это сделать сам Исин?.. - Тэхен-и, хочешь, расскажу сказку о лунных кроликах? - Хочу! Атмосфера шумного веселья понемногу выводила из себя. Какой смысл оставаться здесь, в компании вонючих псов и не менее отвратительных людей, когда главные виновники торжества давно покинули их и сейчас летят в свою романтическую поездку в город влюбленных. Слишком много приторности, если бы была возможность, Дженни бы тут же стошнило. Наверняка, она бы не сдержалась еще до начала свадьбы. Один из плюсов вампирской жизни – всегда пустой желудок, он же и минус, кстати. И кто бы, что не говорил, сколько бы ни убеждали, минусов слишком много, чтобы Дженни могла наслаждаться своим вампирским существованием. Одним глотком допив бокал красного вина, девушка поднялась со своего места, дабы покинуть компанию уж слишком наглого незнакомого парня. С чего этот молодой человек решил, что она даст ему свой номер и решит познакомиться поближе? Принятие предложения выпить еще ничего не означало, но, видимо, парень решил по-другому и увидел зеленый свет. - Куда ты так спешишь, красавица? – крепкая хватка на тонком запястье заставила Дженни притормозить, - Мы ведь еще не закончили говорить. - Зато я закончила, - еле сдерживая раздраженный рык, вампирша пыталась вырваться из хватки парня, - Отпусти! - Ну, нет, - парень поднялся следом, насильно притягивая девушку к себе ближе, - Ты никуда не уйдешь. - Я сказала, отпусти меня, - чеканя каждое слово, Дженни отталкивала от себя пьяного парня, ощущая подступающую панику. Рядом не было никого, остальные все еще находились на улице, где примерно час назад провожали молодых супругов, и в этот момент девушка сильно жалела, что не пошла с ними. От наглых, грубых касаний, которые переходили в откровенное лапание, становилось мерзко, и в тоже время Дженни будто парализовало. Вся ее вампирская мощь покинула ее, растворившись глубоко внутри, уступая место удушающей панике. От бессилия хотелось разрыдаться, как маленькая девочка, и забиться где-то далеко в угол, чтобы никто и никогда не нашел ее. Все сознание затуманилось, как только девушку, царапая колючими ветками, затащили в кусты, где их бы точно никто не нашел. Последний рывок, попытка закричать, но тут же Дженни грубо затыкают рот, и валят на землю. Из-за высоких каблуков нога неудачно подворачивается и вампирша ощущает глухую боль в области лодыжки, но все это становится таким незначительным, когда холодные, скользкие ладони забираются под ее платье. Хочется оторвать их от себя и срочно смыть потные касания, натерев кожу до покраснения. Взор застилает плотная пелена, голова полностью абстрагируется от всего происходящего, а по ушам режет дикий, звериный рык, который пугает до дрожи. Дженни не сразу осознает, что это ее рык. Мерзкие касания исчезают, и все, что может видеть сквозь пелену девушка, это светлые, круглые от страха глаза парня, в которых исчез привычный алкогольный блеск. Тело двигается инстинктивно, хватая несостоявшегося насильника за горло, и вампирша не противится ему. В голове приятный туман, сквозь который, почему-то, виднеются одобрительные и довольные усмешки трех вампирских владык. Такие реальные, будто они стоят вот здесь, просто протяни руку. Зачарованная рубинами их глаз, Дженни и не замечает, как она теперь сама притягивает парня ближе к себе и, вдохнув его сладкий аромат, смешанный с запахом дорогого коньяка, вгрызается в его шею, ощущая на языке текучую, теплую кровь. Как же давно она не питалась настоящей, человеческой кровью. Лишь вкусив ее снова, она поняла, насколько неполноценно ощущала себя все это время, поняла, чего ей не хватало для истинного наслаждения. Усмешки владык говорили о том же, став еще ближе. Лишь когда последняя капля скрылась за воротом белой рубашки, Дженни поняла, что сделала и в ужасе отбросила от себя бьющееся в предсмертной агонии тело. Что она натворила? Как ей теперь смотреть в глаза своему клану, своей семье? В голове тут же возник осуждающий и разочарованный взгляд Сокджина, от которого хотелось самолично оторвать себе голову и придать свое грешное тело огню. Она не сможет смотреть ему в глаза, никому из них. Не сможет пережить тот ужас от осознания, что от нее снова отказались и бросили, как ненужную куклу. Только теперь она останется совсем одна, без сестер. Она убила человека, ни в чем неповинного человека. Не этому учил их Сокджин. Что теперь скажут сестры? Как отреагирует на ее проступок Чимин, когда вернется из своего медового месяца? Вернется ли он вообще, когда узнает обо всем? Вцепившись в свои волосы, Дженни подалась эмоциям и разревелась в голос, шепча себе: - Забудь, забудь!.. Но ничего не забывалось, а уже стеклянные, мертвые глаза словно насмехались над ней, доводя до истерики. Во рту все еще ощущался сладкий вкус чужой крови, но сейчас он был как яд для Дженни, который медленно отравлял ее разум. Почему никто не пришел ей на помощь? Почему она оказалась здесь одна?.. Чья-то бледная рука осторожно и ласково коснулась спутанных каштановых локонов. Нервно подняв затравленные глаза, в которых медленно расплывалось кровавое озеро, девушка встретилась со знакомым рубиновым взглядом, который подстегнул ее потерять тогда контроль. - Вы… - дрогнувшим от слез голосом прошептала Дженни, неловко отшатнувшись от бережных касаний. - Тише, девочка, все хорошо, - ласковым, успокаивающим тоном начал Тэен, аккуратно стерев красное пятно около чужих пухлых губ, - Все будет хорошо, я позабочусь о твоей маленькой проблеме, а ты сама поймешь, когда придет время мне отплатить. Договорились? И напуганная, растрепанная, Дженни вцепилась в протянутую ладонь Первого Владыки, как утопающий за спасительную соломинку. Накаченный адреналином и страхом мозг видел в этом единственный выход, даже не задумываясь, какие могут ожидать последствия. Но сейчас это было не важно. Никто не узнает про ее ошибку, она сможет сохранить еще один свой темный секрет от любимой семьи и продолжит свою борьбу за то, чтобы все было как раньше. Ни один смертный не смеет вставать на пути ее счастья, не смеет забирать у нее ее семью, ведь это самое ценное, что осталось у Дженни. И пора уже выходить из тени, подниматься из дна, делать свой первый шаг, пока еще не оказалось слишком поздно. Даже если придется приоткрыть свой ящик Пандоры, девушка готова, ведь без жертв победа не так сладка, как кажется. Особенно, если жертва со стороны врага. Ощутив цепкие пальцы на своем подбородке, Дженни резко подняла лицо и взволнованно посмотрела в игривые глаза Лукаса. - Вот незадача, - цокнул языком вампир, - Глаза уже краснеть начали. Придется помучиться, нося контактные линзы, но ты ведь не хочешь, чтобы твой дорогой клан что-то заподозрил? - Нет, господин, - дрогнувшим голосом ответила Дженни, покорно опустив глаза. - Хорошая девочка, - выгнул губы в усмешке Третий Владыка, - Ступай. Мы с нетерпением будем ждать от тебя хороших новостей. Бросив утомленно чемоданы на пороге отельного номера, Чонгук плюхнулся на кровать, раскинув руки и расслабленно выдыхая. Перелет занял всю ночь, и даже легкая дрема в частном самолете не восстановила требуемый заряд бодрости. От неудобного кресла ныли все мышцы. Чонгук сладко потянулся, ощущая, как Морфей снова утягивает его в свое царство, но тут ему в лицо прилетело мягкое полотенце, а следом раздался приглушенный хохот Чимина. - Сходи в душ для начала, ленивец, - светлая, искрящаяся улыбка украшала лицо вампира, которое будто украло для себя все солнечные лучики еще не скорого рассвета. Чонгук не мог оторвать восхищенного взгляда от своего мужа. Не верилось, что это произведение искусства согласилось стать его супругом. Должно быть, Чон спас минимум Вселенную в прошлой жизни, раз заслужил такое. Поднявшись с кровати, Чонгук подошел к раскладывающему вещи Чимину, и бережно обнял со спины, уложив голову на острое плечико, щекоча своим дыханием его шею. Вампир дернулся от неожиданности, но сбрасывать руки не спешил, заворожено вслушиваясь в громкий ритм родного сердца. Он не слышал его целый день из-за шума праздника и гомона гостей, а так хотелось просто положить ладонь на мерно вздымающуюся грудь и послушать, просто послушать любимую мелодию, утонув в нежных объятиях. Провести так вечность – слишком заманчивая мечта, жаль, что ее не удастся воплотить в реальность. Чимин бы все отдал, лишь бы сохранить человечность своего возлюбленного, чтобы эгоистично слушать темп его сердца. Прикрыв глаза, вампир тяжко выдохнул и развернулся в кольце рук: - Чонгук, душ. Тебе нужно отдохнуть от перелета. - Не хочу, - капризно выпятил губы парень, - Не хочу расставаться с тобой. - Давай, давай, - хлопнув по чужой груди ладошкой, отрезал Чимин, - Я не лягу с тобой в одну постель, если ты не смоешь с себя запах самолета. - Ты слишком жестокий, дорогой, - проканючил Чонгук, нехотя отцепляя руки от талии мужа. Подхватив брошенное полотенце, парень, демонстративно обидевшись, ушел в ванную. Закатив глаза, Чимин опустился на кровать и, заметив на комоде ванные принадлежности, ухмыльнулся. Минут через десять дверь в ванную снова открылась. - Что-то забыл? – подперев подбородок ладонью, поинтересовался вампир. Смущенно улыбнувшись, Чонгук взял забытые вещи и, подмигнув наблюдающему за ним Чимину, скрылся обратно, демонстративно сбросив на постель свою рубашку. Вампир присвистнул, отмечая, что его Чонгук-и так и не повзрослел. И он был рад этому. Чтобы не случилось в его жизни, парень всегда оставался собой, храбро встречая любую опасность, даже которая угрожала его жизни. От самопожертвования Чонгука хотелось плакать и смеяться одновременно. Чимин за свою долгую жизнь не знал ни одного человека или вампира, который был готов пожертвовать собой ради других. Он терпеть не может и одновременно боится эту черту в Чонгуке, но, как бы там ни было, это его часть, а значит, ему нужно ее принять и полюбить. И Чимин готов быть тем, кто будет жертвовать собой ради Чонгука. Даже переступит через себя и обратит его, ведь только так он может спасти их «долго и счастливо», которое только-только началось. Но сначала он разрешит себе насладиться счастливой, безбедной замужней жизнью. И первым пунктом была первая брачная ночь. Тревога поднялась из скрытых глубин, грозясь мигом прогнать хорошее настроение, но Чимин запретил себе портить такую чудесную ночь лишними переживаниями. Он сможет сохранить трезвую голову, и зверь не вырвется наружу, потому что он тоже не посмеет причинить боль Чонгуку. В этом они солидарны – Чонгук останется невредимым, как бы далеко они не заходили. От одной только мысли тело отреагировало неоднозначно, запуская давно забытые процессы. Жуть как вспотели ладони, а собственное сердце отчаянно забилось, пытаясь имитировать чужой, незабываемый темп. Отступать некуда, да и, страшно признаться, Чимину не хочется давать заднюю. Не тогда, когда к долгожданной близости остались считанные минуты. Ведь если не решится сейчас, то Пак боится, что он не решиться еще долго, вплоть до обращения Чонгука. Хочется, ужасно хочется, дать возлюбленному почувствовать все радости человеческой жизни. Даже если эта радость может стоить ему жизни. Рыкнув, Чимин подскочил с постели, ругая себя за пессимистичный настрой, и принялся нервно мерить комнату шагами. Нельзя, нельзя допускать таких мыслей, Чимин! Соберись, возьми себя в руки, и сделай это, наконец. Отбрось свои ненужные страхи, иначе все старания Чонгука научить тебя принимать себя таким, какой ты есть, окажутся напрасными. - Чимин-а, все хорошо? – за самобичеванием Чимин и не заметил, как упустил тот момент, когда шум воды затих, и из ванной вышел Чонгук, вытирая влажные волосы полотенцем. Еще одно было повязано на его бедрах и, собственно, это все. Вампир потерял дар речи, восхищенно рассматривая обнаженное тело своего мужа. Не то что он раньше его не видел, Чонгук давно не стеснялся переодеваться при нем, но в этот момент все было иначе. Интимней, медленней. Чимин мог неспешно рассматривать каждую черточку тела, изучая, лаская ее потемневшим взглядом. И от этого у Чонгука подкашивались ноги, а внутри что-то загоралось, грозясь перейти в дикий пожар. Но было кое-что, что не давало ему покоя - потерянный, спорящий сам с собой в своей голове Чимин, которого он успел заметить, выходя из ванной. - Милый, посмотри на меня, - подойдя ближе и осторожно коснувшись ладоней мужа, попросил Чонгук, - Что тебя гложет? - Я не могу… - донеслось тихое до ушей Чона, - Я не могу с тобой серьезно разговаривать, когда ты голый. Смекнув, что плечи Чимина трясутся вовсе не от тревог, а от простого смеха, Чонгук залился краской. - Оу, прости, я сейчас… - парень кинулся к чемодану, дабы накинуть на себя хоть какую-то одежду, но его остановил хихикающий Чимин. - Я пошутил, - глаза-щелочки весело посмотрели на него, отчего пружина внутри Чонгука расправилась, позволяя ему улыбнуться в ответ, - Просто дай мне немного времени… - Мы можем сегодня просто лечь спать, - прикасаясь губами к ладоням Чимина, улыбчиво протянул Чонгук, - Правда, я совершенно не против. Засыпать рядом с тобой, и просыпаться, зная, что ты будешь все так же рядом, лучшая близость для меня. Неживое сердце Чимина пропустило удар и сладко защемило. Слова Чонгука приятной негой разлились по телу, заставляя зверя замурчать, словно большого, сытого кота. Такого удовольствия ни он, ни Чимин еще никогда в своей жизни не испытывали. Завертевшись внутри, зверь желал доставить ответное удовольствие. И Чимин не препятствовал ему. Подавшись вперед, он запустил ладони во влажные волосы Чонгука, накрыв его губы своими, и полностью отдавшись ему. Зверя нужно укротить, а у Чонгука достаточно сил для этого. Поцелуи Чонгука были осторожными, неторопливыми, но вовсе не из-за страха напороться на острые клыки. Он показывал свою любовь и трепет, которые вызывал в нем Чимин. Касался медленно, лишь одними губами, будто это он мог причинить боль, но зверю, привыкшему к сжигающей страсти, было все же мучительно больно. Чимин дрожал в руках Чонгука, но не из-за нежности, а из-за ненасытности. Хотелось повалить Чонгука на кровать и овладеть так, как привык, но вампир противился, и с каждым поцелуем это становилось делать все сложнее и сложнее. Мягко, но настойчиво усадив Чимина на свои колени, Чонгук продолжал ласку одними лишь губами, оставив руки лежать на крепких бедрах и не смея ими двигать. Рано. Зверь все еще думает, что он главный. Но главными всегда были, есть и будут только Чимин и Чонгук, и третьему лишнему в их мире не место. Заклеймить зверю пасть поцелуями, трепетными, словно крылья бабочки, чтобы больше не смел рычать без повода и под властью простого хотения. Запустить руки под одежду и медленно снимать ее, обнажая скрытого в потемках души монстра, а затем уложить на мягкие простыни, чтобы он задохнулся и утонул в нежности. Выжечь его изнутри горячими поцелуями по девственно белой груди и оставить свои следы, как знак того, что только Чонгук имеет над ним власть. Рука взметнулась с перин и зарылась в черные локоны, не сильно сжимая их, и Чонгук разрешил зверю этот жест, не отрываясь от клеймения груди Чимина, пытливо всматриваясь в глубь его черных, словно сама ночь, глаз. Чимина не было здесь, он был внутри, заперт в тесной клетке, и Чону это не нравилось, он хотел своего мужа, а не кровожадное животное. Прикоснувшись обжигающими губами к темной бусинке соска, Чонгук услышал жалобный скулеж, а затем спина вампира выгнулась, словно он хотел быть еще ближе, почувствовать больше. Зверь бы так не сделал, и знание этого наполнило парня сладким ликованием. Ниже, ниже, чтобы услышать еще именно того, кто ему нужен. Нужен был всегда, даже когда их встречу разделяли столетия. К черту истинность, к черту вампирские и волчьи законы, пускай катятся куда подальше и человеческие правила. Ничто не посмеет мешать Чонгуку любить его Чимина, его вторую половину, который ждал его, изломанный и оскверненный злом. Только Чонгук может излечить его раны и отмыть его руки от чужой крови. - Чонгук… - с рванным выдохом имя сорвалось с пухлых губ и покатилось вниз. Тонкий, сорванный голос шепотом стучался в голове, распирая грудь тягучей радостью. Это Чимин, его Чимин, не зверь, нет. Сверкая расплавленным золотом своих глаз, Чимин продолжал шептать его имя, и этот шёпот превращался в белый шум у Чонгука в ушах. Сознание перестало воспринимать звуки, находить в них смысл. Всё просто смешалось в одно целое. Осталась только прохлада мраморной кожи, от которой у Чонгука, как не парадоксально, плавились внутренности. Белая ладошка взметнулась вверх и ласково остановилась на щеке, мягкой подушечкой большого пальца осторожно погладила вдоль скулы… Остались лишь их переплетённые руки… Обнаженное тело в свете луны отблескивало серебром. И от этого сочетания с горящим золотом глаз перехватывало дух. Чимин выглядел как настоящее сокровище. Слишком драгоценный, с маленькими трещинами, из-за которых хотелось спрятать его в своих руках и медленно залечивать каждую. Слишком хрупкий сейчас, остался один, без своего внутреннего зверя, который всегда защищал его при малейшем намеке на опасность. В объятиях Чонгука было безопасно, он заполнял собой каждую клеточку шрамированного тела, проникал внутрь, вытесняя жестокость и принося покой и уют, которых так не хватало Чимину. Он задыхался от каждого движения, ловил волну блаженства, но даже в мыслях не было остановиться. Хотелось, чтобы этот рай внутри продержался как можно дольше, дабы Чимин мог вкушать его медленно и неспешно. Очередное несдерживаемое движение и мир вокруг Чимина взорвался яркими вспышками, лишая острого зрения. Его взор замылился и лишь очертание тяжело дышащего Чонгука с закрытыми в наслаждении глазами над ним было до неприличия четким. Он мог разглядеть как бешено пульсирует жилка на его шее, но уснувший внутри зверь боялся даже подумать о том, чтобы вцепится в нее своими смертоносными клыками. Чонгуку удалось приручить его, и от этой новости Чимину хотелось громко засмеяться, ведь даже ему не всегда удавалось контролировать его. Лежа вдвоем и переплетя вместе руки и ноги, влюбленные слушали пение ночного сверчка и мерный стук своих сердец. Чонгук с удивлением вслушивался, как в груди Чимина бьется его сердце, словно живое, словно Чимин был человеком. Убаюканный этим приятным звуком, парень и не заметил, как уснул, прижавшись к родному плечу, как когда-то. Чимин, увы, усталости и сонливости не ощущал, вампирам это не дано, особенно тем, кто прожил не одно столетие. Нежась в текучей тишине, вампир лениво перебирал ладошкой темные пряди, и смотрел, как медленно плывут по рассветному небу окрашенные, сначала в темно-синий, а позже в фиолетовые оттенки, облака. Точно так же текла его жизнь, пока ее не разукрасило солнце с милой, кроличьей улыбкой. Чем он заслужил его, Чимин не знает, но он твердо уверен, что будет беречь его, как самый ценный дар, посланный ему судьбой. Больше не было никаких страхов. Чимин знал, что может уснуть и кошмары не потревожат его, ибо больше не осталось ничего в мире, что может нарушить его покой. Чонгук рядом с ним, любит его, этого достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым и полноценным, собранным по кусочкам сильными руками возлюбленного. И он уснул, слушая под боком милое сопение своего мужа, родного и самого близкого человека, который всегда будет с ним.