Белые крылья

— Малыш, я вернулся. Рыжеволосый демон с размашистым хлопком закрывает за собой дверь и плюхается на кровать. — Ты не представляешь, девчонки сегодня такое учудили! Я тебе говорил, не стоит Вики недооценивать, она настоящая дьяволица. Ади ухмыляется, разглядывая геометрический узор на потолке. — Да, я знаю, ты надеялся, что она будет хорошей девочкой, но кто тут устоит? Что-то вспомнив, парень мрачнеет, из позы «звёздочки» переворачивается на бок и смотрит на другой край кровати, уложенный подушками. — Мне не хватало тебя сегодня. Бродить одному по этим коридорам — тоска. Считал минуты, чтобы вернуться. Он проводит пальцами по покрывалу, но находится как будто не здесь — зелёные глаза смотрят отрешённо, тускло, как будто два запылённых осколка бутылочного стекла. — Но сейчас ты рядом, и мне становится лучше. С тобой я нахожусь дома. Я так люблю тебя, Сэми. Ади прижимает к груди одну из подушек, утыкается в неё похудевшим лицом. — Скажи, что любишь меня. Пожалуйста, скажи. Разве может дать ответ пух, обтянутый оливковой тканью? — Почему ты молчишь, Сэми? Скажи хоть слово! Прошу тебя! Голос демона срывается на крик, исходящий из души, из сердца, израненного, разбитого, изодранного в клочья. Мёртвого. Разве может дать ответ парень, которого в этой комнате не было уже неделю? Ади понимает это. И это понимание приходит одновременно с исступлённым воплем, с глухим ударом подушки о стену, понимание того, что он один — в комнате, в школе, в вечности. Понимание того, что то, что случилось неделю назад — не кошмар, не видение. Это чёртова суровая реальность. Эти белые крылья, распластанные по земле и залитые кровью ангела, — замерший кадр киноплёнки, накрепко застывший перед глазами парня, словно вытатуированный на обратной стороне век. Понимание того, что его Сэми, его милый ангел больше никогда не взлетит. Крик обрывается, переходя в сдавленный хрип, и Ади обхватывает голову руками, снова рухнув на кровать, только уже без сил. Без сил, без смысла дальнейшего существования, без желания продолжать что-либо делать в мире, где нет его любимого мальчика. Если кто-то думает, что демоны не плачут — это огромное заблуждение. Этот парень, свернувшись в позу эмбриона, уже не пытается сдерживать слёзы. Последний раз он дал им свободу именно в тот день. День, когда рухнул его мир. День, когда его малыш не вернулся домой. Ади вспоминает всё, до последней маленькой детали. Кровь на белых перьях. Бледную кожу, как мел или бумага. Погасшие серо-голубые глаза. Чей-то крик, наверное, Мими или Вики, а скорее всего его собственный. Вспоминает, как не подпускал никого к телу, всё ещё пытаясь защитить, только не понятно, от чего. Как рухнул рядом, будто тряпичная кукла, звал его, хрипел, плакал. Как даже не пытался сопротивляться, когда девочки попытались отнести его в безопасное место — словно тоже умер, отправился в место вечного сна. Да и почему «словно»? Сэми был для него всем, даже больше, чем всем. Больше чем друг, чем просто любовный интерес, чем семья. Больше, чем весь этот грёбаный мир, которому теперь придётся противостоять одному. — Эй, иди к своим, ангелок! — закричал кто-то, увидев незнакомую фигуру на входе в пещеру, которую облюбовали для игр демонята. — Это место только для крутых ребят! — Да ладно вам, — произнёс Ади, с интересом рассматривая худого черноволосого мальчишку, за спиной которого подрагивала пара нежных ангельских крыльев. — Пусть с нами играет. — Против своих идёшь, Ади? — нахмурился Люцифер, самый старший в компании юных демонов. — Тебе жалко, что ли? — подала голос Мими, спрыгнув с каменного уступа. — Иди сюда, приятель! Ости пренебрежительно фыркнула. — Ангелы нам не друзья, Мими. Пора бы уже запомнить. Ади вспыхнул от злости, но решительным шагом поспешил к пареньку, который наверняка уже сам не был рад, что случайно набрёл на резвящихся демонят. Мими последовала его примеру, и вот уже они оба стояли по обе стороны от ангела, и выражения их лиц выражали самые серьёзные намерения — уйдут они или останутся, но мальчик будет с ними. — Может, я пойду тогда? — пробормотал ангелочек, но Мими схватила его за руку и прошипела: — Без нас никуда не пойдёшь! — Вот вы как, значит? — выгнул бровь Люци, скрестив руки на груди, — друзей меняете на этого ангельского заморыша? — Всё-таки лучше мне пойти, — снова зашептал мальчик, — у вас из-за меня проблемы намечаются. — Кому сказали, уйдёшь только с нами! — теперь за вторую руку его крепко держал Ади. — Лучше с ним, чем с вами, злыдни! — крикнула Мими и скомандовала ребятам: — А теперь — бежим! — Ну и валите! И они втроём рванули подальше от пещеры, а Ади успел показать язык и ещё кое-что похуже оставшейся в пещере «честной компании». Только остановившись в паре сотен метрах спустя, запыхавшиеся, но довольные демонята спросили у нового знакомого: — Зовут-то тебя как? — Сэми. И с этой минуты они и стали теми Ади, Сэми и Мими, от которых на ушах стояли и Рай, и Ад. Теперь и Рай, и Ад снова стоят на ушах, только не из-за невинных детских шалостей. Две смерти. Два убийства. И если первое еще можно было пережить относительно спокойно (разве что на Энди лица не было, но это не удивительно), то второе отняло у Ади самое дорогое. Он кое-как поднимается с кровати, но тело подводит парня, и он опускается рядом, прижав к груди колени, вытирая слёзы дрожащими пальцами, пока в голову не прокрадывается мысль: это ты во всём виноват, словно озвученная голосом Сэми. — Нет… Нет! — выкрикивает Ади в пустоту, — Я любил тебя, я до сих пор люблю тебя! Если бы мы не поссорились, я был бы жив. — Что ты… Что ты такое говоришь? — демон закрывает уши ладонями, надеясь, что это поможет, но голос не замолкает. Ты убил меня, Ади. — Я… Я не… Он захлёбывается собственными рыданиями, а голос в голове повторяет, как заклинание: ты убийца, ты убийца, ты убийца. Боль рвёт на части, рвёт изнутри, железными когтями разрывает то, что осталось от сердца, а навязчивая фраза въедается кислотой в мозг. Ты виноват в моей смерти. В поле зрения, размытое от пелены слёз, попадает висящее на стене зеркало, и Ади не думает долго, он вообще не может ни о чём думать, пока в его голове голос Сэми обвиняет его в своей смерти, а перед глазами мельтешат белые крылья. Демон собирает последние оставшиеся в его когда-то крепком организме силы, ударяет кулаком по гладкой поверхности, ударяет ещё и ещё, не обращая внимание на боль от разбивающихся в кровь костяшек — боль внутри него гораздо сильнее. Ударяет до тех пор, пока зеркало не осыпается покрытыми кровью осколками ему под ноги, словно в подтверждение тому, что это он всё разрушил. За разрушением следует искупление. А смерть можно искупить только смертью. — Прости меня, Сэми, — еле слышно шепчет Ади, опускаясь на колени и подбирая с пола самый большой и острый осколок. Ему не страшно умирать, ему страшно жить в мире без Него, жить с виной в Его смерти. Нет, не жить. Без Сэми это определённо не жизнь, это бессмысленное, бесцельное существование, это блуждание в темноте, когда погас единственный источник света. Ангел был тем, кто поддерживал жизнерадостный огонёк в душе рыжика, а теперь он потух и больше никогда не загорится снова. Ещё совсем немного боли и всё будет кончено. Вдох. Пальцы правой руки крепко сжимают осколок. Выдох. — Прости… Новый вдох. Осколок пронзает кожу, мелкие веснушки тонут в разливающейся крови, парень кричит от резкого импульса боли, пронзившего тело, но доводит дело до конца, дочерчивает линию от запястья до локтя, через каждый сантиметр выпуская свою жизнь, а потом всё резко становится белым. Вспышка. Сэми и Ади сидят на крыше, плечо к плечу. Молчат, закатом любуются. Им не нужно говорить — они понимают друг друга без слов. По крайней мере, Ади надеется, что Сэми понимает его чувства. Даже демоны чего-то боятся, и этот рыжий демон больше всего на свете боится быть отвергнутым, потерять своего ангела навсегда. Интересно, ангелы умеют читать мысли? Сэми отрывается от созерцания оранжево-розового неба. — О чём думаешь? — Да так… — смущается демон, отводя взгляд, — о том, как красиво. Небо… и ты. Он не успевает пожалеть о том, что сказал, потому что в следующую секунду происходит что-то невероятное. Никак иначе это объяснить нельзя, но губы парней встречаются, смыкаясь в осторожном поцелуе, который начал Сэми, а продолжил Ади, обхватив рукой тонкую шею ангела и притянув его к себе. — Ты тоже очень красивый, — говорит ангел, чуть оторвавшись от Ади, а потом снова касается его губами, вкладывая в поцелуи всю свою нежность. Вспышка. Белые крылья на зелёной траве. Кровь. Реки струящейся крови. Спокойное, как будто спящее лицо. Снова крик, стоящий в ушах: — Нет! Сэми, нет! Очнись! Ты нужен мне! Ты не можешь умереть! Вспышка. — Сэми? Они снова на крыше, и вот он, рядом, как будто бы и не умирал, не засыпал, не исчезал. — Ади, я здесь! Рыжеволосый заключает ангела в объятия, по его щекам снова текут слёзы, но уже от того, что всё это оказалось сном. Просто сон, просто кошмар. Такое случается. — Сэми, я так рад, что ты жив! — Но, Ади, — начинает брюнет, но демон не даёт ему ничего сказать, он всё продолжает бормотать вперемешку с всхлипываниями. — Я так люблю тебя, эта неделя была худшей в моей жизни, я так соскучился. — Ади, подожди! Сэми резко отталкивает его от себя, так что демон еле-еле удерживается с помощью крыльев. — Что… Что такое, малыш? — Меня здесь нет. Я умер, Ади. Лицо ангела спокойное и серьёзное, прямо как в тот самый день. На белых крыльях, снова замечает Ади, алеет кровь. — Но… — рыжеволосый замирает в недоумении, — я тогда тоже? Сэми бросает взгляд на руку демона. — Пока нет. По руке все ещё струится тёмная кровь, капая на черепицу из резаной раны, медленно и вязко. — Я хотел снова быть с тобой, — шепчет Ади. Ангел касается пореза своими (холодными) пальцами, словно пытаясь заживить, остановить кровотечение, но что может сделать видение? — Не смей. Не смей, слышишь? — Я хочу снова быть рядом, я так много прошу? — всхлипывает демон, и Сэми прижимает его к себе. — Я хочу, чтобы мы снова были вместе, ты и я, навсегда. — Я рядом. Я всегда буду рядом, вот здесь, — брюнет чуть отстраняется, кладёт ладонь одной руки на грудь Ади, а другой вытирает слёзы с его щёк. — Я всегда с тобой. — Но мне так не хватает тебя. Ты ушёл, и я потерял всё! — Мне тоже не хватает тебя, Ади, — тепло улыбается ангел, — но теперь моё место здесь. А тебе нужно вернуться и жить. За нас двоих. — Я не могу… Не могу! — Ты должен. — Сэми, сжалься! — Ты ещё нужен им. — Но тебе я нужен больше, я знаю! — Ади пытается удержать Сэми, но тот мягко отстраняет его, хотя у самого в глазах стоят слёзы. — Тебе нужно вернуться. Сегодня не твой день. Он ещё не настал. Ади сглатывает комок, вставший в горле, вытирает с лица оставшиеся мокрые дорожки. — Как мне спасти тебя? — хрипло произносит демон. — Боюсь, это невозможно, — Сэми опускает глаза — чтобы скрыть то ли стыд, то ли печаль, то ли все вместе. — Можно тогда одну просьбу напоследок? — Хорошо, — кивает ангел. — Можно тебя поцеловать? — Конечно. Они переплетают руки, и Ади словно впивается в губы парня, целует его страстно, настойчиво. Когда-то это могло привести к тому, что делает каждая пара ночью под одеялом, но сейчас цель этого поцелуя состояла в другом. Прощание. Самая тяжёлая часть любой любовной истории. Сэми отвечает ему, подаваясь вперёд. Поцелуй — не просто прикосновение кожи к коже, это проявление любви, а то, что чувствуют эти двое, никак иначе назвать нельзя. — Прощай, малыш, — одними губами произносит Ади, глаза которого уже в который раз становятся влажными. — Прощай, рыжик. Береги себя. Теперь я буду твоим ангелом-хранителем. Вспышка. Боль в руке и яркий свет, бьющий по закрытым векам, заставляют поморщиться и открыть глаза. Он жив. Вокруг — светлое помещение лазарета для ангелов и демонов, рядом что-то настойчиво пищит, и стоит только пошевелиться, раздаётся радостный возглас: — Мими, я же говорила, он живой! Девчонки. — Живой, живой, — бормочет демон, — куда я денусь. Вики и Мими аккуратно обнимают пришедшего в себя Ади с обеих сторон. — Как же ты нас напугал, рыжий ты засранец! — заявляет Мими. — Ты так закричал, я сразу поняла, что-то не так, — вздыхает Вики, — страшно подумать, что было бы, если бы мы тебя не нашли. — Теперь глаз за глаз за тобой нужен! — Спасибо, — устало выдыхает Ади, прикрывает глаза и думает: пара глаз уже за мной смотрит. Я буду сильным. За себя и за Сэми. За его белые крылья.