Не по плану

      Фура вежливо дала вправо, пропуская меня вперед, о чём я сразу же пожалела — теперь мне в лицо светило уже успевшее подняться над горизонтом солнце, так что я благодарно подмигнула в зеркало дальнобойщику, но снова спряталась в тени его прицепа. Он, кажется, ничерта не понял и все продолжал жаться к полосе. Вот зараза, обычно они мотоциклистов вообще не видят, а тут на тебе, джентльмен на дороге. Я выглянула из-за его бока и сквозь слепящее солнце и полосы ещё не стаявшего снега на обочине едва разглядела здание придорожного кафе. А вот и остановочка!       Пару лет назад дороги на среднем и южном Урале внезапно начали приводить в порядок и между городами появились вполне приличные автомагистрали, так что я даже начала засматриваться на лёгкие недорогие туреры и подавляла желание скататься по Чуйскому тракту на своей Ниндзе. Однако сейчас я едва проехала сотню, а зад уже болит и ноги с непривычки затекли — работая дома на фрилансе, я катала на байке хорошо если раз в неделю, в кино или недалеко за город. Куда уж там мечтать о круизёрах да турерах, когда с поллитровкой справляться уже напрягает.       Я съехала с трассы, и, переступая как ковбой после долгой поездки на лошади, подкатила байк прямо к кафе, которое оказалось закрытым. Сняв шлем и рюкзак, тяжело опустилась на лавку у входа и привалилась спиной, проверив на всякий случай, что косичка по-прежнему заправлена под куртку и не зацепится за вагонку. Перед поездкой я собиралась с духом, чтобы написать одно очень важное письмо, но сила воли почему-то проснулась позже остального организма, а может, это дорога и полузабытое ощущение полёта по полупустой и прямой как стрела трассе вселили в меня некоторую уверенность в том, что старая жизнь закончена и необходимо наконец проставить точки там, где раньше я осмеливалась только на запятые. Сняв перчатки, я вытащила телефон из кармана и долистала длинный список бесед в Телеге до нужного контакта. «Лупоглазая» — моя месть за её вечное «Белобрысая», хотя лупоглазой я её никогда не считала. Я зачем-то встала с лавочки, неловко переминаясь на месте, затем опять села, не сводя глаз с экрана. А, к чертям собачьим, совсем не то настроение чтобы тексты строчить. — Привет, милая. Кххх. Кх… Я закашлялась, замолчала, всё ещё держа кнопку на записи, затем чертыхнулась, отменила и начала заново. — Привет, милая. Эмм… прежде чем ты вывалишь на меня гору возмущения, что я вновь напоминаю о себе, когда ты заперта с мужем и ребенком, и вообще это опасно и неправильно… позволь мне сказать. Это последнее моё сообщение к тебе, — я запнулась, уронив руки с телефоном на колени. Заблокировала кнопку, чтобы дрожь в руках не сбила мне запись и весь настрой. Голова потяжелела, а желудок свело тупой липкой болью. Вдохнула побольше воздуха. — Да, понимаю, предыдущее и ещё несколько перед ним я тоже называла последними, мне стыдно признаться, я и тебя, и себя обманывала. Но в этот раз всё, конец, точно-преточно. Хотя, честно говоря, я совсем не уверена что ты хочешь чтобы я пропала с радаров…       Я глубоко вздохнула. Поболтала ногами, теребя телефон в руках. Ну же, это же так просто. Просто честно рассказать то, что замалчивала несколько месяцев и перестать винить себя. Между нами давно нет ничего общего, кроме секретных переписок и очень редких встреч, которые она так ненавидит, отрицает, но снова возвращается ко мне. Я надеюсь, что после моих сообщений она вздохнет с облегчением и может лишь совсем немного погрустит. — Короче, в октябре умер отец… Да, такие вот дела. Мне не хотелось тебя грузить этой историей, но она напрямую связана с тем, что я не только перестану писать тебе, но и уеду из города, насовсем… — я нахмурилась и начала расковыривать защитную плёнку на телефоне, в том месте, где она затерлась и начала отставать от экрана. Наверняка микрофон ловит эти звуки, но мне, если честно, пофиг. — Папа, перед тем как все случилось, доделал заказ от своего друга, но так его и не отдал. Друг попросил сохранить его байк до начала мотосезона и уже начало апреля, так что мне нужно ехать в М-ск. Отдам байк, продам свой и папашины два, его станки и что там ещё в мастерской найдётся, может и дом продам. А, и отца навещу, закажу ему нормальную плиту гранитную. Я, знаешь, на похоронах не была… Мы в последние года 3 не общались, как бы, не в его привычке с ненормальными водиться, ну ты понимаешь. Смешно сказать, я о смерти его узнала через неделю только.       Черт, я было подумала, что выскажу основное и сразу станет легче. Надеюсь, мой голос не звучит так жалко, как его слышу я. Оторвала плёнку с экрана окончательно. Да какого черта я делаю?! — Ээээм, в общем, мне наверное на руку даже вся эта тупая ситуация с карантином, тут на выезде документы проверяли, а у меня прописка, как ты знаешь, в М-ске, меня легко домой пропустили, только я обратно в Ебург не вернусь, собираюсь за всё это время привести дом и остальное в порядок, а потом распродам всё и свалю, чем черт не шутит, в Москву или Питер, ну как там получится, в любом случае не вернусь. Я аренду не продлевала и вещи мои уже в М-ске.       Я замолчала. Понятия не имею как лучше заканчивать такие послания. — Ты мне не отвечай лучше. То есть, если очень хочешь, ответь, только я не хочу ничего менять в любом случае, я уже всё решила и не сказать чтобы это было просто, но ты понимаешь, да? Это необходимо. Береги себя и…       Обычно, заканчивая свои сумбурные послания к Лупоглазой, я говорила «люблю», но сейчас я всерьёз задумалась — а люблю ли, если вот так отпускаю, если трусливо прощаюсь аудиосообщением (которые она ненавидит, потому что нужно искать наушники и это может вызвать подозрения у мужа), а не в личной встрече?       Оправдываю себя, конечно, тем, что пересечься с ней сейчас всё равно бы не вышло. Бороться за неё? Уже боролась, все зубы обломала и единственное, что выгрызла — редкие свидания в захолустных отелях, где мы обе, оставшись наконец вдвоём, бросались навстречу друг другу, как оголодавшие, только после она становилась ещё грустнее и холоднее и игнорировала мои сообщения, бывало, по нескольку месяцев, чтобы потом самой внезапно написать сразу с датой и местом. И я, как верный пёс, радостно бежала к ещё одному витку общей созависимости и боли. Нет, в самом деле все к лучшему, нужно разорвать наконец эти недоотношения, они давно зашли в тупик. —… И не болей там. Удачи.       Я отправила сообщение и убрала телефон. Надела перчатки и шлем. Немного поприседала. В голове совершенно пусто, но где-то внутри я чувствовала нарастающую дрожь от горя пополам с освобождением. Закинув на плечи рюкзак, я села на байк и торопливо тронулась с места — скорее, пока вместе с нутром не начали дрожать руки.       Трасса всё ещё почти пустая — из-за карантина поток машин упал раз этак в пять, остались в основном большегрузы. Будь я более безбашенным райдером, была бы рада возможности навалить, но я потому и нечастый участник местных мототусовок, что не кайфую особо от скорости, я скорее из любителей созерцать окрестности и наслаждаться ощущением дороги. Потому и разъезжаю в своих мечтах на круизерах, а в жизни гоняю (хотя в рамках спортивного байка — тащусь) на Ниндзе, купленной когда-то отцом на моё 20-летие.       Я ехала, размышляя о том, как же так всё быстро сложилось, как вышло, что я плавала в смятении, сомнениях, не могла спать ночами, брала всё больше заказов, лишь бы не задумываться лишний раз о своей жизни и о том что меня тревожит. Но стоило другу отца, дяде Славе, позвонить и напомнить, что нужно отдать ему мотоцикл, как все сложилось в непоколебимую уверенность, полузабытое чувство, знакомое мне с далёких времен камин-аута перед родителями, когда я тоже намертво вбила себе цель в голову и шла к ней с неожиданным упорством. Тогда я хотела перестать врать и изворачиваться, сливаясь с разговоров о мужиках и детях, сейчас, на самом деле, та же цель — не хочу больше вранья в отношениях, не хочу врать самой себе, что мне нравится мой город, моя работа, моя хата и мой мотоцикл. Звонок докинул последний кирпичик, сломал последнее (само?)оправдание и я несусь по намеченному пути как сейчас гоню по трассе, чувствуя дрожь нетерпения в теле и оттого выжимая почти до двухсот.       Ехать через городок у меня не было никакого желания, так что я не стала поворачивать сразу на М-ск и медленно покатила по объездной дороге. Сюрпризом было обнаружить новый, ровный асфальт, когда уже готовилась ехать на подножках. Где-то здесь разбился отец — гнал, словил скользячку на битуме, которым дорожники «чинили» ямы, и убрался головой прямо в бетонное заграждение. Шлем от перелома шеи не спас. Не из-за этой ли аварии тут первый раз на моей памяти обновили покрытие? В конце концов, весь город свои драндулеты у отца обслуживал. Я доехала до городской черты, попеременно оглядываясь и рассматривая валяющиеся кое-где на обочинах бетонные блоки, сама не зная зачем.       Домик, в котором я провела всю жизнь до универа, располагался сразу за объездной и выглядел крайне скромно на фоне примыкающей к нему мастерской. Да уж, продать такой по достойной цене будет сложновато. Я остановилась и, повозившись с ключами, сдвинула створку ворот, которые позволяли заехать с улицы на бетонированную площадку под навесом. На площадке лежали большая спортивная сумка и две картонные коробки — вчера я отправила их сюда через блаблакар, попросив перекинуть их в щель между навесом и забором. Рада, что человек попался порядочный и мои вещички не пропали.       Переложив вещи, а заодно шлем и рюкзак, на лавку около двери в домик, я закатила Ниндзю на площадку и закрыла ворота. Заходя через небольшие застекленные сени в дом, я достала мобильный, проверить чаты и сообщения от знакомых. Новость о своём внезапном отъезде я разнесла поздно ночью, сейчас 8 утра и пока в непрочитанных лежало только сообщение от матери. Нас обоих не особенно волновал мой отъезд, у неё уже давно другая семья и младшие дети, постоянно требующие внимания, а наши с ней отношения всегда лучше всего складывались на расстоянии, так что она лишь пожелала удачи и предложила встретиться перед тем как я окончательно уеду с Урала.       Дом внутри нисколько не изменился. Я всю зиму оплачивала счета, все помещения непрерывно отапливались, так что по идее ничего не перемерзло и должно работать исправно. Я прошлась по залу, соединенному с кухней, сняла пыльное покрывало с дивана, открутила над раковиной кран, чтобы пролить всю ржавчину. В техническом закутке около ванной проверила и включила бойлер и насос, в ванной выкрутила краны и слила бачок унитаза. В отцовскую комнату заходить не хотелось совсем, так что я забросила туда покрывало с дивана и закрыла дверь.       Закрыв все краны, я поднялась на второй этаж, где была моя комната и ещё один санузел — в старших классах мне захотелось иметь отдельный, «как в американских сериалах», так что мой отец как-то провел всю осень в работе над перестройкой второго этажа. Также «обновив» сантехнику, я оглядела комнату. Плотное синее покрывало на кровати, расшитое звездами, уберегло подушки и одеяло от пыли. Белье заменю на свое свежее, а в остальном… В остальном здесь почти пусто. Понятия не имею, что делал с моей комнатой отец после нашей ссоры и моего окончательного уезда из М-ска 6 лет назад, но порядок сохранял со свойственной ему педантичностью. Моя одежда в шкафах оказалась запакована в вакуумные пакеты с логотипами местной химчистки, всякая мелочевка рассована по коробкам, сложенным по углам комнаты. В остальном она напоминала номер отеля, настолько была безликой без моих постеров и вещей. Выбивался из картины только светильник у кровати — это была некая фантазия на тему бра из морды с фарой моего старого скутера. Отец приделал её прямо к стене, заменив цоколь с лампой.       Я переоделась, сменив экип на джинсы с кедами и старую толстовку с принтом-радугой времен моего камин-аута и половину дня потратила на то, чтобы основательно прибраться в доме. Ещё я обогнула домик, оглядев участок за ним — отец, естественно, ничего не высаживал, так что делянка заросла высоченной травой, а сейчас все эти мёртвые заросли сухими стеблями и ветками даже будто пытались пробраться к соседям слева через забор. Справа и сзади соседей не было, за забором простираются поля, но я знала, что за зарослями есть дыра в штакетнике и кто-то не очень габаритный вроде меня может там пройти прямиком до местной пристани. Вернувшись в дом, я уставилась на дверь мастерской. Стоило бы позвонить дяде Славе и спросить, своим ли ходом он будет забирать мотоцикл или пригонит для него транспорт. Я вытащила телефон из кармана. — Алло, дядь Слав? — Вероника! Привет! — какой же у него голос прокуренный, жуть просто. — Ты уже в М-ске? Видела моего кр-р-расавца? — Ещё нет. — Слушай, ты его подготовь, я завтра-послезавтра приеду, как получится, сама понимаешь, с попутками сейчас вообще хреново. — Окей. Есть какие-то нюансы, о чем следует знать?       Дядя Слава хрипло рассмеялся. — Да ну, это пень карбовый на ремне, там говна понапихано меньше чем в твоей старой Ямахе, так что батарею посмотри, с жижей разберись, да обкатай немного. — Поняла. Гонять не буду, честное пионерское! — Хаха, да я в курсе, что ты ссыкуха, иначе б не доверил! Да и погонять на нем, чесслово, не выйдет. Ну всё, отрубаюсь, звони если что!       Я открыла дверь мастерской… И тут же закрыла, не поверив своим глазам. Лицо против моей воли растянулось в широкую улыбку и очень хотелось захохотать, но я пыталась сдержаться, поэтому выдавила только жалкий задушенный писк, постучав кулаком по стене. Я снова открыла дверь. В мастерской стоял Harley-Davidson, явно не новый, но сверкающий хромом как новогодняя ёлка.       Как и говорил дядя Слава, он оказался очень простым. Единственное, что пришлось гуглить — как быстро вытащить батарею. К болтам с внутренней стороны крышки было сложно подобраться. Аккумулятор за прошедшие месяцы подсел, так что я подключила его к специальному заряднику. Проверила свечи, фильтры, разъёмы электрики, уровень масла и прочих жидкостей, хотя была уверена, что отец всё менял и ничего за зиму не протекло. Обновила бензин в баке. Осмотрела подспущенные шины и докачала до рабочего давления. Проверила вилку, тормоза и амортизаторы. Полюбопытствовала и заглянула в кофры. Там обнаружились два комплекта дюймовых болтов и ключи, набор деталей к карбюратору, две свечи и ещё куча всякого барахла, включая, видимо, некоторые оригинальные запчасти, которые были заменены на кастомные. Мой отец чертовски предусмотрителен.       Ещё несколько часов, пока заряжалась батарея, я не находила себе места и была способна думать только о байке. Вообще-то, дел было невпроворот, но я открыла большую гаражную дверь мастерской, выходящую на бетонированную площадку, где стояла моя Ниндзя и всё время убила на чаты, сидя на трехногом табурете в углу и щурясь на хромированный бок Харлея, который освещало заходящее солнце. В чате местной мотобратии обсуждали мой уезд и ещё больше — продажу отцовского добра. Почему-то мне совершенно не захотелось писать о том, что сегодня покатаюсь на старом Харлее из тех, у кого двигатель крепится к раме на болтах, а не резине. Несколько товарищей находились в М-ске и обещали заехать на днях.       В конце концов, дождавшись приличного напряжения, я поставила аккумулятор на место и выматерила по очереди каждый болт на крышке. Наконец-то можно проверить зажигание. Я запустила двигатель и перещёлкала всё что можно. Минут десять понаблюдала за работой на нейтрали, убедилась, что всё ок, открыла ворота и выкатила мотоцикл на грунтовую дорогу перед домом. Уф-ф.       Байк на первой же передаче будто потерял свой вес и из-за низкого центра тяжести и отличной тяги на низких оборотах совершенно не чувствовался тяжёлым. Впервые в жизни я мысленно поблагодарила генетическую лотерею за свой рост. Мои костлявые почти-сто-восемьдесят отлично уложились в габариты, не пришлось тянуть руки до ручек и ноги комфортно разместились на подножках. Хваленые харлеевские вибрации ничуть не раздражали, да и шумел мотоцикл приятно и умеренно, благо не прямоток.       Намотав с десяток восьмёрок, я совсем осмелела и решила, что упускать шанс покататься на Харлее нельзя. Заеду в супермаркет за едой в городке и обратно. Отличный план, дорога на всём протяжении ровная и пустая. Я забежала в дом, по пути закинув забытые на лавке вещи в сени. Там же вытащила из рюкзака набедренную сумку с документами и деньгами. Надевать свой экип не хотелось, совсем он не вязался с Харлеем, так что я пробежала обратно через мастерскую, где сняла с крючка папину кожанку, застегнув её прямо поверх толстовки и прихватила перчатки и один из его ретро-шлемов. Выгляжу как мужик, но меня это не парит, скорее радует, не буду привлекать лишнего внимания на дороге. К этому моменту стемнело окончательно, и я стремилась поскорее оказаться на большой освещенной дороге, так как второстепенные улицы во всех местных городках освещались очень плохо.       Выехав через ту же объездную на трассу, я начала понимать, что же люди находят в старых Харлеях. На новом, набитом электроникой мотоцикле ты просто перемещаешься по дороге с заданной скоростью. Само управление машиной не приносит особых эмоций. Харлей же показался мне буквально живым, ты чувствуешь работу и жар двигателя, его неравномерные вибрации и то, как они меняются вместе с динамикой на разных оборотах, чувствуешь отклик сцепления и слышишь рёв выхлопа при повороте ручки акселератора. На нём совершенно неинтересно гонять, потому что любой отрезок пути и так насыщен. При этом ехать очень комфортно из-за прямой посадки и отсутствия необходимости сжимать коленями бак. Весь путь до маркета я ловила дзен и окончательно убедилась, что следующим мотоциклом после Ниндзи будет подобный старикан. Попетляв по улочкам на выезде из города, я припарковалась у магазина. Шустро закупившись едой на пару дней, я закинула пакеты в кофры и тронулась в обратный путь.       Я успела проехать лишь пару кварталов до выезда обратно на главную, как я увидела голосующего парня — нет, фара на мгновение высветила лицо и оказалось, что девушку — она шла вдоль обочины, нетвёрдо переставляя ноги, размахивала рукой с зажатой в руке бутылкой и что-то кричала. Стоило хотя бы притормозить и спросить, что случилось. Однако из темноты выбежали ещё две неясные тени и история приобрела опасный поворот. — Стой, пидрила! — тень оформилась в мужика и схватила девушку за куртку. Позади раздался рёв двигателя и за первым парнем вырулил ещё один, на скутере.       Одним движением незнакомка ловко зарядила бутылкой в лицо одному и кинула куртку на голову другого, затем буквально взлетела за мою спину и ткнула в ребра — мол, чего ждём. Ждать я не заставила и с испугу газанула с пробуксовкой, накидав скутеру в лицо из придорожной лужи.