В трудном положении

      — Ну, охуеть теперь. Я думал, сегодня хуже новостей не будет.       Дина не винила его за такую реакцию, более того — испытала что-то подобное накануне, когда отшвырнула в сторону чёртову пластиковую палку, стукнувшуюся о бежевую плитку ванной комнаты и издевательски приземлившуюся на пол кверху индикатором с отчётливо проступившим плюсом. Тогда она в бессильной злобе ударила кулаком по стене, будто бы та была причиной её особого положения, и разрыдалась, размазывая тушь по смуглым щекам.       Первые подозрения начали посещать её неделю назад, когда от ранее не беспокоившего и привычного запаха сигарет Зсасза желудок сжимался, посылая рвотные позывы, но мгновенно успокаивался, стоило возникнуть мысли о клубничном мороженом с горчицей, маршмеллоу и солёным арахисом. Ближе к вечеру у неё ломило поясницу, а на бармена в клубе, не доложившего пару кубиков льда в её коктейль, она наорала так, что даже Роман посмотрел с удивлением (и нескрываемым уважением). И только тогда до неё наконец дошло.       Силы для серьёзного разговора с Виктором у неё нашлись лишь на следующий день после пытки под названием «тест на беременность». Зсасз был не в духе — задержание одной банды, неподвластной Роману, прошло крайне неудачно из-за глупой ошибки, стоившей нервов и взорванного склада — и у Дины не входило в планы морально добивать его, но решение им так или иначе придётся принимать вместе.       Он вытащил сигарету, которую Дина поспешно отобрала и выбросила, невольно съёжившись под его мрачным взглядом.       — Только не при мне, а то меня стошнит, — попыталась оправдаться она, криво улыбнувшись.       — Собираешься мне так девять месяцев мозг ебать?       Ей поплохело даже от его агрессивного тона. Вряд ли она готова к ещё одному психопату в своей жизни. Но больше закурить он не пытался, только мягко толкнул её к машине, намекая на то, что не хотел бы обсуждать подобные темы на улице, где у каждой стены были уши.       — Нам обоим этот ребёнок нахер не нужен, — кратко выразил он своё мнение, и серьёзность в его голосе не позволила ей заикнуться о сомнениях.       В их случае не существовало никаких «а может быть…». Они будут худшими родителями в мире, в очень жестоком, несправедливом и злом мире, не предназначенном для чистых и невинных детских душ.       Хотя едва ли у них могло родиться что-то невинное.       — Пожалуй, ты прав.