То самое

      В комнате, освещающуюся лишь бледной луной, на большой и растрёпанной кровати переплетаются два тела - два пустых сосуда. Пытаются стать единым как могут, сцепляются ногами, руками прижимают как можно ближе к себе тепло, лежащее рядом. Пытаются забрать как можно больше чужой энергии, но так же не жадничают, отдают свою с удовольствием, чувствуя связь всё сильнее и ярче, чувствуя другого более родным и своим.       Слова кажутся не нужными. Слова кажутся страшными, страшными как ствол у виска. Слова, кажется, могут сломать всё умиротворение, строившееся настолько долго, что они уже не помнят, когда легли, и не знают, когда встанут. Хоть атмосфера и покрывается новым слоем, уже беря в радиус всю комнату, она является и вправду тонкой, очень тонкой и ни капельки не эластичной, но всё же выдерживает совсем еле слышный голос: - Мне хорошо с тобой.       Кирилл чешет нос о чужую футболку, потому что руку с сильной груди убирать совсем не хочется. А Диль чувствует, как открывается и закрывается челюсть младшего. - Мне тоже.       Парень почему-то не улыбается по-дурацки как обычно. Он сам не понимает, но просто боится поменять своё выражение, будто разрушит что-то, будто будет не хватать какого-то пазла. Он продолжает поглощать волны спокойствия, что не нахлынывают, а распластываются ровным морем. - Останешься на ночь? - они уже проверили, шёпот - их спасение.       Младший кидает взгляд на незашторенное окно, не двигаясь, поворачивая глазные яблоки в его сторону, лицезреет уже сумерки и месяц, чьё одиночество прерывает маленькая звёздочка. Ему помнится, что когда он заходил в эту квартиру был ещё день с намёками на вечер, где-то час пятый, может шестой. - Поздно, идти домой смысла уже нет. - Да и я тебя бы не отпустил.       Парень молчит, никак не реагирует внешне, но внутри что-то тёплое, зародившись под рёбрами, пускает свои струйки, заполняя собой всё. Он не понимает почему, ведь друг другу они просто друзья, если умолчать про несколько поцелуев по пьяне и таких ситуаций, как сейчас. Но понимание этого не делает больно, наоборот на душе царит чувство счастья свободы, обрамляющее возможно зарождающейся любовью. - Я скучал по тебе.       Всего лишь было по-человечески одиноко, как и Кириллу, пришедшему именно по этой причине. - Я тоже.       Хоть это и иллюзия, всё ощущается довольно реально. Может они достигли пика самовнушения чувств, а может это на самом деле то самое, то к чему стремятся многие люди. Но не сейчас им об этом думать.       Сейчас мужчина вытаскивает руку из взъерошенных, к чему имеет прямое отношение, волос, переходя к наверное слишком ласковому поглаживанию маленькой спинки. Мальчик под рукой немного ластится на встречу прикосновениям, в какой раз за вечер напоминая котёнка. Пальцы сжимаются на бедре у коленки, напоминая о себе, а Кирюша начинает понимать к чему всё идёт и только с удовольствием поддаётся, как тёплый пластилин в умелых руках, не смотря на то, что половые практики со своим полом у него просто напросто отсутствуют.       Младший поднимает голову, прекращая прослушивание биения чужого сердца, и опускает, немного вспотевшую, но на удивление всё ещё холодную, ладошку на скулу мужчины. Они заглядывают друг другу в глаза почти одновременно, будто пытаются прочитать человека напротив, будто пытаются понять, что между ними.       У Диля - чёрные дыры, чаще всего повествующие о безразличие, но сейчас наоборот наполнены чёткой искренностью, заботой и каким-то страхом. Казах и правду боится, что это чудо напротив либо испугается, либо разозлится и уйдёт, ведь на трезвую голову они до этого так не делали, но мальчик лишь посылает своими кружками - частичками пасмурного неба разрешение, в конце концов первым припадая к чужим губам.       Поцелуй выходит скромным, больше похожий на детский, чем двух взрослых людей. Но так и надо. Им нравится. Они просто не хотят чего-то пошлого, скорее стремятся к какой-то вершине духовности и невинности.       Кирилл оказывается под старшим, как только в ход дела идёт язык, что скорее наслаждается, чем изучает чужой ротик. Адиль прижимается всем телом, придавливая грудную клетку, а парень под ним чувствует всю его мощь и какой-то избыток нежности, что хочется в стену врезаться или хотя бы просто во что-то вцепиться, для чего оказывается прекрасно подходят плечи мужчины, в которые малыш впивается под корень подстриженными ногтями.       Диль шею хрупкую ласкает, сначала языком ведёт, потом прихватывает губами, присасываясь, а напоследок тихонько кусает, кажется не задумываясь о только что лопнувших капиллярах. Юноша сам отключает мозг, не следя за действиями партнёра, предпочитая подрагивать и тяжело дышать.       Но в себя прийти всё таки приходится, ибо мужчина сам от возбуждения на ухо порыкивать начинает и трётся пахом о чужой. Кирилл тянет с себя футболку, понимая, что казаха от него совсем ведёт, в чём оказывается совершенно прав, ведь у Адиля уже перед глазами пелена от их близости. И он уже ничего не видит, только бледное дрыщавое тельце под собой, набрасываясь на новые оголившиеся участки, ни оставляя ни сантиметра, где не побывал бы его язык, его губы, прерываясь только на свою майку, которая исчезает тут же.       Ад тянет резинку свободных штанов вместе с нижним бельём вниз, прослеживая их путь пальцами до самых щиколоток, которые в конце целует, откидывая вещи в сторону. А Кирюша за короткие волосы верх тянет, потому что немного стесняется своего тела, потому что не привык, что его так рассматривают, да изучают, потому что не привычна ему такая роль, но сейчас на душе ни одного осуждения, чувство, что всё так и надо, что всё правильно.       На действие младшего, Диль лишь улыбается как-то с теплом и умилением, отстраняется, чтобы и самому освободится от оков ткани. Вновь соприкасаются губами и языками они уже кожа к коже, максимально чувствуя противоположный манящий жар, поэтому надо ближе, даже если ближе уже некуда. А в голову окончательно ударяет, обволакивая туманом, что ни одну мысль не делает видной, что все проблемы затмевает. И Киря, кажется, все свои загоны по поводу внешнего вида забывает, послушно сгибая и разводя коленки, открывая себя всего мужчине, что между ног устроился.       Из прикроватной тумбочки на кровати появляются смазка и презервативы. Парень хочет сказать, что впервые у него такое, что пожалуйста помягче, но это застывает каким-то комом в горле и вовсе забывается. Но Адиль сам понимает, после того как, выдавив на пальцы содержимое тюбика и предусмотрительно разогрев, ведёт по колечку мышц, что в последствии не хочет пропускать и одного. - Почему не сказал, что девственник в этом плане?       Вопрос не звучит как-то зло или строго, скорее с какой-то усмешкой, а Кирилл и сказать ничего не может, только густо краснеет и хочет закрыть лицо, но желание смотреть на Диля пересиливает, потому что зрительный контакт стоит выше шёпота, выше того, что им дозволенно понять.       А Ад только выливает смазки побольше, да с какой-то довольной улыбкой снова тянется к дырочке. На этот раз не пытается сразу протолкнуться, а только чуть-ли не подушечками оглаживает вход, по чуть чуть заползая внутрь. К лицу младшего снова опускаясь, целуя везде, пока тот снова в плечи впивается, пытаясь с ощущениями новыми свыкнуться. - Расслабься.       Ушко опаляет чужое дыхание, а свое сбивается ещё сильнее, и, кажется, он забывает как дышать, но жадно хватает воздух уже через пару секунд. Правда пытается расслабится, что выходит честно говоря плохо, потому что не умеет пока этим местом обладать, не понимает как взять себя в свои руки, поэтому и отдаётся в мужские, что уже последнюю фалангу ввели, за что в висок прилетает похвала в виде очередного поцелуя.       Адиль не спешит, изнутри гладит, только потом, добавив ещё жидкости, в дело пускает и второй палец, что, внутри оказавшись, с первым и расходится, и присоединяется к нему, и трахать начинает редко, но всё пытаясь глубже залезть, а вскоре к ним присоединяется и третий, чего Кирилл уже не замечает, походу начиная понимать и ловить кайф от растягивающихся мышц, и думая, что это предел, но осознаёт свою ошибку, дёргаясь от будто тока, что по телу прошёлся. А Диль это конечно замечает, возобновляя улыбку, и опустошает мальчика, сам пристраиваясь.       Член у казаха не сказать, что маленький, но меньше чем у Кирюши. И парень бы выдохнул с облегчением, но тот заметно толще его, а ещё если учитывать, что у мальчика так-то по размерам больше нормы... Юноша смотрит вниз, как Диль войти собирается, и пытается расслабится, понимая, что нравится ему такая картина, что привлекает его всё это возможно сильнее чем надо бы.       Уже успевший немного сжаться сфинктер, вновь тревожат, проталкиваясь через него в горячее и влажное от лубриканта нутро. Киря держится, не сжимается, лишь губу нижнюю на автомате кусает, хотя мужчину вновь прижать, но тот слишком далеко, поэтому он за руки цепляется, что его за тазобедренные косточки сжимают.       Ад вошёл только на половину, а перед глазами уже всё пляшет от узости такой, да и вообще невинного вида под ним. Малыш в спинке гнётся, сам того не замечая, одними губами имя чужое произнося. А Диль понимает и склоняется, давая себя ручками тонкими обхватить, да в своём рту похозяйничать, ведь сам начинает с другим местом так делать.       Толчки медленные, с каждым разом углубляющиеся незаметно. Кириллу нравится. До потери пульса нравится. И ощущение в себе горячего органа, и руки сильные на себе, и сбитое чужое хриплое дыхание, и всё это чувство, что тобой обладают. Мальчик не стесняясь протяжно, возможно специально, высоко стонет, сам навстречу поддаваться начинает, замечая, что в нём уже до основания.       После такого жеста, Адиль нежничать перестаёт. Начинает темп набирать, пытаясь вспомнить в какой стороне заветная точка. И боже, Кирю никак не обижает это, наоборот он более открытым становится, особенно после чуть-ли не крика, когда разряд вновь по тушке проходится, а потом ещё и ещё, и кажется, что мужчина совсем не жалеет блондина, каждый раз проезжаясь под нужным углом.       Парень хочет к своей плоти прикоснуться, к тому где всё возбуждение собирается, да наружу желает выплеснуться. Но на его попытки так сделать, казах покидает такое приятное место, слыша сразу реакцию в виде стона разочарованного. Он объясняет своё поведение, малыша на живот переворачивая, после чего тот встаёт всеми известной позой, но ему на спину давят, приказывая лежать. Диль колени по бокам упругих ягодиц располагает. Шлёпает слегка, будто играется с каким нибудь крепким желе, что залипательно болтаться начинает. Врывается в юношу уже резко, сразу темп возобновляя, не давая поблажек. А Кириллу хоть и кажется, что для начала это уже слишком, но он всё равно только довольно стонет, иногда на крик переходя, иногда имя чужое тараторя и простынь в кулачках держит, пытаясь совсем не улететь, что плохо получается после того, как мужчина ещё и руки за спину заносит, одной рукой сразу две сжимая.       Член младшего мучительно об хлопковые ниточки переплетённые трётся, а сам он чувствует влажность от своих выделений. Его хватает только на пару тройку толчков, после которых сжимается сильно-сильно, глаза распахивает, да в немом стоне застывает, ткань серую пачкая.       Казах это замечает, останавливается, пытаясь зверя в себе сдержать, что от возбуждения проснулся. Целует загривок, проходится языком по позвонкам немного выпирающим, давая парню дух перевести. Но как только он чувствует, что хватка мышц на своём члене сбавляется, снова начинает трахать парня, но уже себя до разрядки доводя.       Кончает он прямо в парня, глубоко вгоняя, в ушко покрасневшее рыча гортанно. Обычно он с пониманием относится и спускает только после того, как выйдет, но с Кирей как-то он об этом и задуматься не успевает, да и как-то хотелось, чтобы между ними было по другому. Как и было изначально, было как-то непривычно и на эмоциях, чего мужчина точно не припомнит до этого.       Ад выходит из мальчика отдышавшись, тяжёлым грузом на правую половину кровати падая. На него блондинистая голова поднимается, улыбается так счастливо, что он не может удержаться, и за локоть на себя дёргает и в губы покусанные впивается долгим поцелуем.       Кирилл быстро засыпает на его груди, пока Адиль в волосах его роется. В его голове нет мыслей, кроме одного открытия, он понял, что даже после разрядки и возвращения тестостерона на место в спокойные количества к Кириллу интерес не пропадает и казах думает "вот оно, то самое" смотря на спящего парня.