Paris — London

      Есть одна старая поговорка, что все дороги ведут в Рим. Мой путь пролегал через мощённые улочки Парижа мимо старинных соборов, замков и величественных монументов прошлого, среди которых я мечтала однажды затеряться, чтобы на вопрос «где твой дом?» отвечать с величием и гордостью «Париж и есть мой дом, mon chéri».       После окончания войны и освобождения Франции от оккупантов, семья бабушки переехала в Живерни. Спустя двадцать лет она вышла замуж за французского лётчика и архитектора, и вскоре пара переехала в Париж. Они свили любовное гнёздышко под крышей чудом уцелевшего после бомбёжек дома эпохи Людовика XIV. Именно в то время, в маленькой квартирке с видом на Сену, началась моя история. Почему именно тогда? Потому что в Париже все истории начинаются с большой любви, а любовь этой молодой пары подарила миру трёх дочерей, одной из которых была моя мама.       Во Франции существует нетленная традиция бережно хранить генеалогическое древо семьи, чтобы в поминальные дни зажечь свечу в Соборе Парижской Богоматери и вспомнить тех, кто покинул мир живых. Поэтому я знала имена бабушек и дедушек с обеих сторон, чтила память о них и благодарила их за возможность жить в этом историческом городе.       Нам с братом было уготовано счастливое детство, в котором мы не могли посетовать на недостаток любви со стороны родителей или скудность жизни. Ещё до нашего рождения отец занялся сталелитейным бизнесом, поэтому в благополучии своих детей он был уверен. Мы получили лучшее образование, на которое только можно рассчитывать и, как предполагалось, в скором времени брат пошёл по стопам отца. Компания была под надёжным крылом двух амбициозных, сильных мужчин. Как потомки Геракла восхваляли великие подвиги своего легендарного прародителя, так и я гордилась успехами семейного дела. И хотя собственные притязания были не столь грандиозны, страсть к архитектуре, которая была у меня в крови, предопределила дальнейший род деятельности. После удачно спроектированных бизнес-центров в новой части города, я почти заполучила в свои руки проект мечты – музей современного искусства под началом известного в Европе архитектора. Но загаданному не дано было свершиться.       За неделю до начала основных работ как гром среди ясного неба меня поразило известие о внезапной кончине отца. Я отказалась от работы и на долгое время забыла о любимом деле. Всё стало таким несущественным перед лицом смерти.       На похоронах были сотни людей, которые подходили, чтобы выразить соболезнования и скорбно похлопать по руке. Я не знала и половины из них. Тогда-то брат и представил мне нового партнёра компании. Им оказался элегантный мужчина – Рудольф Бонье. Ему было не более тридцати пяти лет, гладковыбритый, с невероятными глазами цвета свежей травы. Он простоял рядом со мной до конца мессы и оказывал значительную поддержку. Я была благодарна ему за сдержанную учтивость, с которой он держался. Когда всё закончилось, Рудольф предложил отвести меня домой. Тот момент у церкви, как мне казалось, проложил путь нашим отношениям.       Известие о громкой и пышной свадьбе (совсем не той о которой я мечтала и которую хотела) прогремело на весь Париж уже следующим летом. Модные журналы ещё долго смаковали новость о том, что самый завидный жених Франции порвал со своим холостяцким прошлым. Рудольф только криво скалился на кричащие заголовки газет и целовал меня, словно просил прощения за доставленное неудобство.       Спустя пару месяцев после свадебного путешествия по Каймановым Островам, теперь уже мой супруг, сообщил, что нам необходимо в ближайшее время переехать в Англию.       — Мой бизнес расширяется, главные точки поставки и отгрузки товара расположены в Лондоне, - сказал он, поверх газеты. – Это не обсуждается, милая. Я не хочу оставлять тебя здесь одну.       — Но Париж - моя жизнь, - попыталась я возразить и тут же была осажена.       — Теперь твоя жизнь связана со мной, милая, - он послал мне улыбку и вернулся к чтению. – Завтра поедем смотреть дом, который для нас нашёл мой человек в Лондоне.       Мне хотелось возразить. Я рвалась спросить, почему это дело не доверили мне, ведь, если человек Рудольфа занимался поисками, значит решение о переезде было принято многим ранее. Соответственно, это значило, что меня просто ставили перед фактом. Я хотела возразить, но не стала. В конце концов, мы были женаты и теперь наши судьбы тесно переплелись, связав нас вместе.       Переезд отнял все силы и положительный настрой, который я так настойчиво пыталась создать. Высокие потолки и чрезмерная вычурность выбранного дома вводили в уныние. Я могла часами слоняться по дому, в поисках пятого угла, но так и не найти себе места. Всё казалось чужим, инородным и Рольф, как теперь я называла мужа, почти сутками пропадал на работе, и дозвониться до него было невозможно: если у него не проходило особо важное совещание, он обязательно был на объекте и секретарь отказывался соединять с ним. Через неделю я готова была лезть на стену от тоски. Несколько дней подряд улицы и гладко подстриженные газоны заливал моросящий дождь. Свистящий ветер гнул ветки деревьев, добавляя элегичности. Наступил сезон дождей.       Чтобы хоть как-то занять себя, я решила посвятить досуг готовке. И к огромному удивлению преуспела во всём, что касалось десертов. Торты и пирожные, сладкие вафли и муссы, безе и мороженное, итальянское бискотти и французские профитроли – раньше я и подумать не могла, что способна приготовить нечто подобное. Но к собственному разочарованию поделиться этим достижением было не с кем – кроме молодой горничной Марты в доме больше никто не жил.       С первыми солнечными днями, примерив платье от «Flolove Paris» и кардиган, я решилась выйти из дома, чтобы познакомиться с ближайшими соседями. Вооруженная сладким подкупом и приветливой улыбкой, я постучалась в дверь соседей слева от нас.       Роскошный коттедж принадлежал пожилой паре Браунов, которые с радостью приняли меня и даже угостили классическим Эрл Грей с лимоном. Наша беседа затянулась до позднего вечера, но, к сожалению, когда я вернулась Рудольфа еще не было. Он пришёл среди ночи, оставил липкий поцелуй на щеке и рухнул спать; утром он уехал раньше обычного, оставив распоряжение горничной передать мне, что ему пришлось улететь по делам в Штаты. На несколько дней я оказалась предоставлена сама себе. Будь я находчивым подростком эта новость порадовала меня, но я была молодой, замужней женщиной и потому кипела от злости.       На следующий день я собралась совершить прогулку. Марта рекомендовала взять зонтик, потому что в это время года погода была непредсказуемой и переменчивой.       — Если будет звонить мой муж скажи, что я скоро вернусь.       — Хорошо, мадемуазель.       — Марта, такое обращение приемлимо только к незамужним девушкам, - возразила я, и сразу ощутила неловкость.       — Да, мадам. Простите меня.       — Всё хорошо. Я вовсе не возражала против «мадемуазель» раньше. Это звучит мило, - я замешкалась, прежде чем продолжить. – Но теперь следует говорить «мадам».       — Мадам Бонье, - попыталась исправиться девушка.       Фамилия мужа показалось для меня чужеродной, будто за несколько месяцев брака я ещё не свыклась с мыслью о том, что прежней Эдит Невё больше нет, и что теперь я замужняя дама — Эдит Бонье.       — Просто «мадам». Так лучше.       Марта кивнула, кажется, устав от моих замашек богатой француженки, впрочем, мне и самой был не в радость наш разговор. Зачем вообще подняла эту тему?       На улице было ветрено, но небо оказалось чистым, без единого облачка. Взяв зонтик под мышку и спрятав руки в карманах плаща, я двинулась вверх по улице. Прогулка была долгой. Мне понравилось гулять вдоль широких тротуаров, разглядывая дома, каждый из которых отражал сущность своих хозяев столь же явственно, как и их гардероб или выбор литературы.       Обратный путь я держала по противоположной стороне улицы и прежде чем перейти дорогу, мой взгляд зацепился за ворота дома напротив. Маленькая табличка гласила, что здесь проживал некто по фамилии Смит. За высокой изгородью проглядывались очертания превосходного дома в современном классическом стиле, где каждая деталь была на своём месте. Постояв какое-то время, всматриваясь в зашторенные окна, я почувствовала, что за мной кто-то наблюдает. Странное совпадение, ведь отчасти и я занималась тем же. Сделав глубокий вдох, я спешно перебежала на противоположную сторону улицы, где находился наш дом.       Этим вечером я отправилась в гости к соседям по правую сторону высокого каменного забора с живой изгородью. Там проживала семейная пара с маленьким сыном и хотя они были весьма обходительны, было ясно, что мне не рады. Тридцать минут короткой беседы оказалось вполне достаточно, чтобы я пришла к выводу, что больше не пойду в тот дом.       На очереди был дом напротив, о котором миссис Браун сказала, что там проживает «обаятельный бухгалтер среднего класса», но мне точно было известно, что люди со средним достатком не могут позволить себе жильё в этом районе. И потому, заинтригованная соседом напротив, во второй вечер я приняла решение познакомиться с ним.       После звонка пришлось ждать ещё пару минут. И, честно говоря, я никак не ожидала, что мне откроет темнокожий мужчина с большими ручищами и красивыми тёмно-карими глазами. Когда первый ступор прошёл, я постаралась вернуть лицу приветливый вид и широко улыбнулась.       — Добрый вечер! Меня зовут Эдит, мы недавно переехали в дом напротив, - я неразборчиво взмахнула головой и протянула ягодный пирог. – Это для вас. Надеюсь, вы любите землянику и смородину? Здесь ещё есть малина и немного брусники для кислинки.       Мужчина проявлял заметный интерес, кажется, даже не помышляя о том, чтобы прервать меня. Когда я закончила его большой рот раскрылся в добродушной улыбке. Он был похож на огромного плюшевого медведя, который искупался в топлёном шоколаде.       — Я люблю малину, - пробасил он и открыл дверь шире, приглашая войти. – Мы как раз принялись за чай.       Стоило только шагнуть внутрь, как за спиной захлопнулась входная дверь и в нос ударил аромат жареного стейка. Мужчина прошёл вглубь дома, ласково поманив за собой. Что-то в этой ситуации казалось неправильным и даже пугающим.       — Мы? – переспросила я и тут же натолкнулась на изучающий взгляд за стеклом очков.       Комната, в которую меня пригласили, оказалась просторной столовой, совмещённой с гостиной. Высокие потолки, мягкие, спокойные оттенки стен и мебели придавали помещению элегантной утончённости, свет был приглушен, но над длинным столом из красного дуба горели маленькие подвесные лампы под гладкими затемнёнными абажурами из стекла.       — Рэй, это мисс Эдит, она твоя новая соседка. Она принесла пирог с малиной и брусникой, - радостно пробасил мужчина, отодвигая для меня стул.       Неуклюже переступая с ноги на ногу, я чувствовала себя до невозможного глупо. Мужчина, которого представили, как Рэй, сидел во главе стола. Широкие плечи, обтянутые светлой рубашкой и кардиганом представляли из себя произведение искусства и почему-то сразу отправили мыслями к одной из любимых скульптур Бернини. Она изображала сцену похищения могучим Плутоном юною Прозерпину. Работа скульптура была настолько искусна, что всякий раз поражала воображение; ему удалось оживить мрамор и иногда складывалось впечатление, что это твоей кожи касаются жадные объятия властителя царства теней и умерших.       Рэй не выглядел как человек, настроенный добродушно – его пытливые глаза сверлили во мне дырку. Похоже, я не очень-то ему понравилась, и, в связи с этим, настойчиво замотала головой, не желая напрашиваться.       — Знаете, я ведь зашла, чтобы вручить вам пирог и только, - голос дрожал, к щекам разом прилила кровь, вскружив голову и разрумянив щёки. – Я не собиралась.. Я не хотела мешать.       — Вы ничуть не помешали нам. К тому же, мы ведь не можем выгнать вас, после того, как вы принесли нам в подарок такой ароматный пирог, мисс Эдит, - голос Рэя звучал приятным, ласкающим баритоном и мгновенно заставлял окружающих внимать его твёрдому, но мягкому звучанию. Я будто оцепенела, глядя на него через разделявший нас стол.       — Прошу, останьтесь хотя бы на чай.       Шумно вздохнув, я подчинилась его просьбе, звучавшей во мне призывом и одновременно приказом. Взгляд Рэя сверкнул за стеклом очков, он одним глотком осушил стакан с виски, не выпуская меня из поля зрения, и когда я заняла место напротив, его губы дрогнули в хищной улыбке.       — Итак, мисс Эдит, расскажите же нам о себе.