***
Когда прилежный студент-физик пришел в сто десятую аудиторию, все вокруг оставались на своих позициях: комнатные цветы понуро стояли в горшках на залитых солнцем подоконниках, ботаники строчили в своих тетрадках, лентяи спали, Катька и Алёна сплетничали на задней парте, а Виктор Иванович что-то вещал о древних китайцах, и никому не было никакого дела, что Миха только что подрочил на собственного преподавателя, возрастом годящегося ему в отцы. Миху передернуло, а мысли пошли уже о китайцах и каком-то дурацком Харакири, про которого с неимоверным упоением вещал грёбаный Витя. Вот кто этот Харакири? Какой-то китайский маньяк-убийца, блюдо, может, император такой был или, а вдруг, Харакири — это поза такая в Камасутре. А Миха не знает. Вот скажет ему девушка какая, что хочет в позе Харакири, а Миха не знает, куда что пихать и как загибаться! Впрочем, про то, что если он продолжит так выражаться, то пихать ему будет нечего, доходчиво объяснил Михе Виктор Иванович, который в довесок пару раз стукнул Никонова по ещё не отошедшей от сестринского удара руке, что против Михиной воли тянулась к ручке выхода на свободу — пропахший чужими телами коридор.***
Миха по вечерам работал в небольшом баре, в который попал по знакомству ещё три года назад. Бар был обычной пивнушкой без хороших вин и с совершенно дрянной закуской, но Миху это не волновало. У него кроме танцев никогда и не было никаких увлечений, и сейчас всё свободное время от учебы он проводил в этом захудалом баре, именовавшимся не иначе как «Гелием». На вопрос, почему бар так назван, Лиля, хозяйка пивного заведения — миловидная полная женщина с ярко-красными губами и вечной химической завивкой черных волос — лишь загадочно пожимала плечами и говорила совершенно не очевидное «влюбишься, узнаешь». Влюбляться Миха не спешил. И не то чтобы не хотел! Просто подходящей кандидатуры все как-то не находилось. Была лет в десять у Михи симпатия к одной соседской девочке, которая ходила вместе с ним в кружок по современным танцам, но потом это занятие он бросил, и симпатия прошла сама собой. Мама Михи, Валентина Петровна, будучи личностью романтичной, всегда говорила сыну, что все Никоновы влюбляются серьезно и только единожды. Но мамин печальный пример Миху не вдохновлял. Потому что если Валентина Петровна и влюбилась один раз в жизни, то ее партнёр, Михин и Маринкин папа, который передал детям свои альфа-гены, был не таким и ушёл из семьи, когда Михе было пять лет. Никонов своего отца не ненавидел. Тот поддерживал их с Маринкой и даже иногда приезжал на праздники, но и это вскоре прекратилось, и Миха перестал чувствовать хоть что-то к своему неудавшемуся папе. Миха вздрогнул. С этими мыслями точно пора было заканчивать. — Миша, — протянула Лиля и показательно зевнула, — сгоняй на склад, перетащи выпивки из фургона. Никонов кивнул и поплелся в сторону склада, где дверь выходила во двор. — И не думай о грустном, пока находишься здесь. От твоей тухлой рожи все цветы завяли. Миха остановился, задумался, а потом искренне улыбнулся, прогоняя глупые мысли до лучших времён. Всё-таки сейчас придётся потрудиться, алкоголь — это вам не кот чихнул! Если разобьёшь, все убытки с тебя, поэтому концентрацию включить, тупость отключить, руки напрячь, рубашку снять (только ради дамы, которая была водителем грузовика и постоянно таращилась на подтянутого Миху).***
Виктору Ивановичу удалось закончить отчеты в срок. Он проверил карманы на наличие флешки, стащил парочку чистых листов из университетской типографии (наученный горьким опытом и полным отсутствием какой-либо бумаги в районе трех километров от дома в предлекционный день) и поплёлся домой. В голове было кристально пусто, и Виктор Иванович наслаждался этим приятным ощущением, как тут раздалась мерзкая трель будильника, сообщившая, что начало «Голубых бесов», любимого телешоу для людей за тридцать, он пропустил. Легко выдохнув и так же легко смирившись с такой значительной потерей, Виктор Иванович закинулся первой вечерней порцией подавителей и завернул в ближайшее кафе, желая заесть проблемы карамельным мороженым. Проблем было несколько, и какую заедать первой, Виктор Иванович решить не мог. Ну, для начала, неделю назад его развели как первосортного лошка — после бурной ночи со светловолосым красавчиком в кошельке, неосмотрительно оставленным прямо на тумбочке любовного мотеля, осталась только кредитка да неиспользованный презерватив в фиолетовой упаковке. Но великим разочарованием для профессора это не стало. Виктор Иванович ни на что особенно не рассчитывал, связываясь с парнишкой на десять лет младше его самого в чате под символичным названием «Русская рулетка». Да уж, на кого тут только не нарвёшься, то садист с повышенной чувствительностью в подмышках, то поп с тремя уровнями бород, то маленький парнишка, проспоривший кому-то. В общем, подходящего партнёра с такими же предпочтениями, что и у него самого, было трудно найти. Почему же Виктор Иванович сидел на таком подозрительном сайте знакомств? Из этого вопроса вытекали две оставшиеся проблемы. Первая была в том, что Виктор Иванович очень любил секс. Под словом очень подразумевалось нечто вроде «жить-не-могу-без», а потому такая база случайных секс-партнёров предлагала настолько различные практики ненасытному Виктору Ивановичу, что тот пристрастился к «Русской рулетке» так же быстро и сильно, как к печеным уличным булочкам, мимо которых никогда не мог пройти. Вторая была в том, что, страдая от повышенного либидо, с годами только развившегося, еще и до невероятных размеров, Виктор Иванович вынужден был принимать сомнительные лекарства, выписанные его лечащим доктором, на сеансах с которым, правда, в голове у профессора вращались непотребные мысли о руках самого этого врача. И все бы ничего, но под этими лекарствами Виктор Иванович превращался в колючего и абсолютного импотента. Это мужчину бесило просто безумно, и когда сегодня один из его студентов вскочил из-за парты, демонстрируя свой внушительный, здоровенный стояк, профессору невозможно было сдержаться. Злополучного студентишку, не единожды портившего ему настроение своими выходками, Виктор Иванович бы мгновенно добавил в темнейший из чёрных списков, если бы тот не был харизматичным красавчиком с охренительными карими глазами. Злополучный, ко всему прочему, был альфой, да ещё и с яростным, каким-то озоновым, грозовым запахом. И если бы профессор не сидел на чёртовых подавителях, давно бы подрочил на эти сдержанные феромоны, закрывшись в аудитории на ключ. Как бы Виктор Иванович не корил себя за фантазии о собственном студенте, грёбаному либидо, даже сдерживаемому лекарством, не прикажешь. Поэтому вторую дозу вечерних таблеток Виктор Иванович планомеренно пропустил, желая предаться грязным извращениям со своей рукой. А что поделать, когда фантазия скачет впереди твоего свернувшегося комочком после рабочего дня мозга, и через минуту угрызений ты уже почти что ощущаешь на себе чужие пальцы и чертово грозовое послевкусие. Интересно, а что произойдет с его феромонами, если он возбудится сильнее, чем… Виктор Иванович вздрогнул. Щека горела от обрушившейся на нее собственной пощечины. Верно. Фантазии фантазиями, а романы со студентами — то, о чем даже задумываться не стоит. И не только потому что неправильно. Это просто невозможно!***
Миха улегся на кровать. Спинные мышцы покалывало, в голове мыслей крутилось больше, чем у потратившего все отпускные деньги на ковер путешественника, не давая перевернуться на бок и спокойно сопеть до утра. Было что-то же такое в этом Викторе Ивановиче, что у Михи на него встал, правильно? Может быть, глаза? Да нет. Обычные серые стекляшки, ничего примечательного. Может быть, волосы? Ну да, волосы у Вити были красивые и наверняка мягкие. Чёрные, никаких отливов или полутонов, волнистые, для стандартной прически явно длинноватые, наверняка пахнущие чем-то вкусным. Но не может же быть каменный стояк из-за каких-то волос в конце концов?! Что-то… вроде задницы? Точно! На задницу вполне может встать. Только вот Миха, как ни старался вспомнить, как выглядит драгоценная пятая точка профессора, не мог. Может, это просто из-за того, что он старше? Никонова перекорёжило. Уж каких-каких, но подобных предпочтений у Михи не было никогда. «А что? Все когда-то начинают…» — гаденько похихикало Михино сознание, но тут же замолкло. В общем, Михиной целью на завтра было узнать, что же такого привлекательного в грёбаном историке, и закрыть мутную тему. Это ведь стыдно, когда у тебя встает на кого-то, кто настолько старше тебя! Просто невозможно!