Миротворцы

Такео уставился на струю воды: как она сбегает по стенке раковины, закручивается в маленький водоворот и исчезает в черноте сливного отверстия. Он хлопнул по ручке крана и заставил себя посмотреть в зеркало: на осунувшемся лице выделялись только глаза с тёмными кругами. Настороженные, колючие. Такео стянул резинку с волос, расчесал их пальцами и снова завязал хвост на затылке. Обычно ему нравилось собственное отражение: правильное лицо с тонкими чертами, но теперь во взгляде появилось нечто неприятное. Оно будто пряталось от него, показываясь лишь мельком, но он знал, помнил, как выглядит страх. Картины вчерашней ночи лезли из памяти, как муравьи из щели, как бы он ни старался запихнуть их обратно. Он сжал зубы и решил досмотреть до конца — может, отпустит. Через шумный живой город такси привезло его к погасшей глухой громаде без огней и вывесок. Здание Ando-Gallery, торгово-выставочного комплекса почти в самом центре, походило на выбросившегося на берег кита. Такое же большое и мертвое. Такео пропустили за оцепление, извинившись, что фонаря для него нет. Зачем ему фонарь, он понял только внутри. «Нападение» — так говорилось в уже разлетевшихся новостях, то же сказал ему по телефону напарник. Такео уже пару раз имел дело с нападениями: через полчаса на месте происшествия о них уже ничего не напоминало. Как от упавшего в озеро камня — круги разбегаются по воде и исчезают. Не остается ничего, кроме чьей-то сломанной жизни, потерянного здоровья. Здесь было иначе. Темноту высокого холла разрезáли холодные неживые лучи прожекторов. Они не могли осветить все пространство: выхватывали отдельные фрагменты, бросали яркие блики на странно блестящий пол — не место преступления, а театральная сцена, где все готово к началу спектакля. Внутри у Такео словно бы заклинило что-то: он застыл, потерявшись в реальности, и только оцепенело смотрел по сторонам. Казалось, что ему снова десять. Он сидит на балконе, спрятавшись за кондиционером, напряженно вслушивается: за стеной давно уже тихо. Но он словно прирос к стене, стал таким же холодным и плотным: шевельнись — растрескаешься. Сестренка Ами слишком мала, она спит в его закаменевших руках. Она не слышала шума и чужих голосов там, за стеной. Пока он тут, пока не вошел в комнату, ничего страшного не произошло. Ведь правда? Из темноты возникали люди в защитных костюмах с прыгающими огнями фонарей, переговаривались механическими голосами по рации. «Собирают улики», — пронеслось в голове отстраненно. Его окружал совсем не тот веселый, пронизанный светом центр, притягивающий школьников и студентов, где Такео бывал с Ами. Все, по чему скользили лучи света, было неузнаваемым, сломанным, деформированным. Разбитые стеклянные перегородки, рассыпанные по полу мелочи из перевернутых стеллажей: фигурки, заколки, карточки с рисованными героями. Низкие стенки бассейна были пробиты в нескольких местах — по всему холлу тонкой блестящей пленкой растеклась вода. Может, все это часть безумного перфоманса, заставляющего почувствовать себя астронавтом на обломках инопланетного корабля? Чудовища скрываются в его глубине, за лучами прожекторов, древние и чуждые, как сам космос. Может быть, кто-то ошибся, не понял, и это не сияющий огнями, шумный Ando-Gallery, а другое место — с пустым, черным провалом на месте входа и светлым ковром из стеклянной крошки под ногами, с... — Такео уставился на два укрытых тканью холмика, пойманных лучом фонаря, — с мертвыми телами под радостными рекламными плакатами. Это не может быть Ando-Gallery. Его позвали по имени, но он не откликнулся. Кто-то остановился рядом. — Оно всегда так. Банальнее и страшнее, чем на видео. Такео знал это. Слишком хорошо знал. — Наката, ты долго ехал — мы уже закончили с холлом. Пойдём, надо осмотреть другие помещения, — совсем другим тоном произнес Амон-сан. «Тут еще один!» — раздалось из черной глубины холла. Это никак не мог быть Ando-Gallery. Кто-то ошибся. Такео продолжал смотреть в зеркало, пока не привык к своему отражению. Не отпускало чувство неправильности, ощущение, будто за дверью стоит человек, но Такео не желает впускать его и делает вид, что не слышал звонка. Он умылся ледяной водой. Потом ещё и ещё раз. Стало легче. *** Большой конференц-зал Центрального офиса TSC был полон до отказа. Если закрыть глаза, можно было представить, что ты на море во время прилива: голоса сотен следователей сливались в ровный, неумолчный гул. Такео отправился искать место в дальних рядах: главной задачей сегодня было не уснуть на совещании, иначе его едва начавшаяся карьера могла оборваться на первом же серьезном деле. Усевшись, он с силой потер глаза: мерзкий кофе из автомата нисколько не взбодрил, только оставил на языке привкус горечи. Такео не понял, спал ли вообще этой ночью: даже дома, пытаясь урвать оставшиеся три часа сна, он безнадежно долго бродил по черному, залитому водой холлу, пока наконец не натыкался на что-то мягкое. Он проснулся с головной болью и чувством, что страшно, непоправимо опаздывает. Директор TSC Маруде Ицуки собрал всех сотрудников Центрального офиса на экстренное совещание. Напряжение разливалось в воздухе электрическими разрядами, и, казалось, вот-вот заискрит. Маруде нервно прохаживался перед залом, нетерпеливо поглядывая на часы и на дверь, потом сделал знак никого больше не впускать и в два широких шага взлетел на возвышение перед экраном. Гул оборвался — следователи хорошо знали: когда директор не в духе, его лучше не злить. Маруде-сан окинул зал хищным злым взглядом. — Мы в полной заднице! О пристрастии Маруде-сана к сквернословию в TSC ходили легенды, и почти у каждого имелась собственная забавная история на эту тему, но сегодня никто не веселился. — Молчите? Нет возражений? — Он поискал жертву среди слушателей, а не найдя, продолжил: — Мы все просрали, господа миротворцы! Всех надо бы гнать отсюда к чертям собачьим. Проблема в том, что других следователей, получше, в Токио нет. Поэтому разгребать все это придется нам. Господин Савада, запускайте проектор. На экране возник новый, утренний снимок Ando-Gallery — ничего необычного, если не считать провала вместо выбитых с корнем входных дверей. За ним — вид разгромленного холла. Вчера вечером Такео запомнил его иначе: погасшее здание, хрустящее под ногами стеклянное крошево и фонтан, истекающий водой сквозь разбитую стенку. На длинной скамейке перед ним так и остались лежать брошенные в панике вещи. Они почему-то произвели большее впечатление, чем кровавые следы на стене или выхваченные лучом фонаря тела, прикрытые тканью. Сумки, рюкзаки, бумажные пакеты с едой — часть жизни, в одно мгновение ставшая мусором, а фонтан продолжал бить вверх высокими, торжественными струями. — Нападение произошло примерно в 18.30. Драконьи сироты вошли через центральную дверь Ando-Gallery и начали убивать посетителей. — Маруде-сан обвел зал долгим взглядом. — Свидетели утверждают, что прямо перед их появлением в центре погас свет. По рядам пробежал шепот. Такео сжал кулаки и шумно вдохнул. Маруде-сан продолжал: — Пока есть все основания предполагать организованную атаку: драконьи сироты, черт бы их побрал, не разумнее пятилетних детей и не способны скоординировать подобную операцию. Сейчас мы имеем спланированное нападение на один из крупнейших центров Токио. Восемнадцать жертв среди гражданских. У нас не было там людей, не было оперативной информации — ничего. Знаете, что это такое? Это самый большой провал TSC за все шесть лет его существования. И это значит, что все мы обделались по полной! Маруде прошелся вперед и назад. — В прошлом году нам дважды урезали финансирование. А теперь еще и это. Сейчас у нас нет права на ошибку. Он сделал паузу, зал молчал. — Миротворец особого класса Амон Котаро соберет основную группу и возглавит расследование, отчитываться будет мне лично. Вы все при необходимости будете участвовать. Надеюсь, не нужно объяснять, что общение с прессой ведется только по официальным каналам, — последнее было сказано таким тоном, будто Маруде лично придушит любого, кто допустит утечку. — Мы должны прекратить все разговоры о несостоятельности TSC, а не подливать масла в огонь. Все ясно? Работайте. *** Команда собиралась в комнате совещаний. Доктор Чигьо, специалист по куинке и всему, что касалось гулей, а теперь и драконьих сирот, одним глазом смотрел на планшет, другим — в блокнот и что-то быстро записывал. Высокая атлетичная Гори Мисато, с короткой стрижкой и прямым взглядом, которую Такео поначалу принял за мужчину, уткнулась в ноутбук. Ее напарница Като Минори — чуть старше самого Такео — смотрела на него с нескрываемой неприязнью. Как и всегда. Она кивнула и слегка улыбнулась, превращая обычную вежливость в подобие вызова. Като не любила людей, казалось, так же сильно, как он сам — гулей. Хотя свою напарницу она, похоже, уважала. Такео вспомнил, как мечтал когда-то стать следователем, работать вместе с теми, о ком читал в новостях. Многие из них пожертвовали почти всем — семьей, здоровьем, нормальной жизнью — ради защиты людей. И он восхищался ими, хотел стать достойным, хотел... Но шесть лет назад мир перевернулся с ног на голову: лидеры CCG, много лет возглавлявшие борьбу с гулями, сами оказались гулями, а безумец, захвативший власть, устроил в Токио локальный конец света. Остатки разгромленного CCG возглавил Маруде-сан, но сил катастрофически не хватало, и он принял помощь гулей — тогда это было разумно и оправданно. Безумно и не оправдано ничем было то, что за этим последовало: долгосрочный союз с гулями, чертова преступная амнистия и решение дать им те же права, что были у людей. Дать их тем, кто расправлялся с соседями ради свежего обеда. Такео не мог ни принять этого, ни оправдать ничем, смириться тоже не получалось. CCG (Управление по борьбе с гулями) превратилось в TSC (Комитет защиты Токио) и стало принимать на службу гулей наряду с людьми. Такео решил тогда, что ему категорически не по пути с ними. Но потом, когда смог мыслить более спокойно, понял, что лучшего места, чтобы защищать людей, все равно нет. И теперь, когда следователей-людей в TSC стало вдвое меньше, он тем более был нужен здесь, чтобы не дать гулям перетянуть одеяло на себя. Да, он даже готов был работать в паре с любым нелюдем (и присматривать за ним). Любым, но не с Амоном Котаро. Не с тем, кто когда-то не вылезал из передач на радио и телевидении, то и дело возникал в интернете ради одного — доказать необходимость союза людей и гулей, одобрить преступную амнистию (говорили, что ради собственного дружка), пока он, Такео, плакал от бессильной злости и несправедливости. Надо было собраться и вернуться к совещанию. Над длинным столом экран транслировал новости в беззвучном режиме. Такео уставился в него. Когда международная политика и бесконечные выборы сменились местными новостями, он чуть не подпрыгнул на месте и поспешил включить звук. Подростки на берегу залива пугают прохожих. Это продолжается уже месяц, но никто не останавливает безобразия. В пресс-службе TSC нам сообщили, что выясняют личности молодых людей. — Какие там подростки! Здоровые лбы! Наглые! — рассказывает Акико-сан, бабушка семилетнего внука. Они встретили двоих в масках недалеко от парка Оморив Ота. Молодые люди громко смеялись, не скрывали какуганы[1], показывая, что готовы к охоте, преграждали прохожим дорогу. По словам уважаемой Акико, молодые гули называли их с внуком «обедом». — Они просто дети, которым не хватает внимания, — комментирует гулий психолог, господин Оота. Но мы обратили внимание на маски, которые использовали агрессивные подростки. Приходилось слышать утверждение, что многие гули — как раньше, так и теперь — используют маски знаменитого мастера Уты-сана. С ним не так легко встретиться, но нам удалось. — О, гульи маски не предназначены для таких развлечений. Мне жаль, что ребята не понимают их настоящего смысла. Когда-то маски заключали в себе самую суть гуля и значили больше, чем имя и должность. В этом было истинное уважение к жертве. Ты будто представлялся ей, прежде чем убить. Своеобразный дар жертве. Без самого убийства все это не имеет смысла. Но лишение жизни запрещено законом и отвергнуто нашим обществом. Маска — лишь память об утраченной навсегда культуре… Такео не мог поверить: «Что он такое несет?!» Ута-сан открыто смотрел в камеру, а на губах играла тонкая паскудная усмешка. — Вот ублюдок, — произнес Такео вслух. — Что случилось? — Гори Мисато оторвалась от ноутбука. — Да он же глумится, этот Ута! Разговор оборвался, как только вошел Амон Котаро. Такео выключил новости. Напарник успел только поприветствовать команду, как дверь снова распахнулась: на пороге стоял длинный худой парень, Окада Рензо, его ошалевший взгляд метался по присутствующим. — Простите, пожалуйста, за опоздание! — выпалил он громко. — Нам никто не сообщил, что мы тоже в команде. — А я говорил, что должны быть. — За ним возникла седая макушка его напарника. — Помолчите, пожалуйста, Такизава-сан. Извините, — поклонился Окада. «Что? И эти тоже?!» — Такео едва не выпалил вслух, но успел прикусить язык. Парочка была нелепой: следователь старшего класса Окада Рензо, человек, был на четыре года младше своего напарника, следователя второго класса Такизавы Сейдо. Второй перестал быть человеком и следователем еще до войны и только теперь смог восстановиться на прежней должности. В тридцать два года он снова получил свой второй класс — обычно только полные бездари задерживались так долго на этой должности. Не удивительно, что они никак не могли найти общий язык друг с другом. Очень громко и нервно не могли найти, так что об этом знало все Управление. — Проходите, и начнем, — прервал поток извинений Амон. — Пока у нас есть только опрос свидетелей и то, что мы видели на месте преступления, — начал Амон. — Свидетели говорят, что примерно в 18.30 погас свет и через центральный вход ворвались около десятка (некоторые упоминают двадцать и даже тридцать) драконьих сирот. Началась паника, люди бежали кто куда, мешали друг другу — сироты преследовали их, убивали на месте. Больше всего жертв в центральном холле — одиннадцать, в других помещениях — еще семь. Раненых около пятидесяти. Нападение длилось не более получаса — потом все сиротки и их пастухи просто исчезли. Амон передал остальным папку с фотографиями, но Такео заглянул туда лишь на мгновение, слишком живо было его собственное воспоминание. Он не мог поверить: как много жертв и прямо здесь, в Токио, где они знают каждого гуля! И едва ли не каждого гуля-ренегата. После Войны Дракона (тогда жертв оказалось более пяти тысяч и несколько сотен пропало без вести) случались отдельные нападения, но таких серьезных до вчерашнего дня не было, и это всегда считали неоспоримым аргументом в пользу интеграции гулей в общество. Амон будто повторил его мысли: — Это самое большое число жертв со времени Войны Дракона. И первое нападение с участием драконьих сирот. Раньше они действовали либо отдельно, либо в составе гульих группировок. Над столом повисла тишина. — Мисато, ты получила записи уличных камер? — Да, и кое-что интересное уже нашла. Фургон, похожий на авто службы доставки, привез группу наших сироток. Причем подъехали они за мгновение до того, как погас свет. С ними никаких сопровождающих. Те, кто их направлял, должны быть уже внутри. Амон задумчиво постучал пальцами по столу, начал рассуждать вслух: — Входит первая группа — так, чтобы люди увидели огромных черных тварей с оскаленными пастями, кто-то в это время вырубает свет, чтобы усугубить панику, и тогда, в темноте, входят гули, которые руководят сиротами, а после все скрываются под шумок. — К такому нужно долго готовиться, — прокомментировала Гори Мисато. — С сиротками непросто провернуть этот номер: они слишком бестолковые. — Да, а наши налетчики действуют так уверенно и нагло, будто не сомневаются, что все контролируют. Кстати, можно разглядеть номера машины? — Нет, — сказала Мисато, но по нарочитой паузе Такео понял, что это не конец. — Но есть фрагмент, — закончила она с явным удовольствием. — Отлично! Попробуем найти по нему. — Я отсмотрела камеры у центрального входа: туда не вернулся никто из гулей или сироток, зато фургон доставки исчез. Амон подтвердил: — Холл сквозной — выходит на соседнюю улицу. Там эвакуационный выход, и дверь всегда открыта. Проверь все камеры с той стороны здания. Мисато кивнула. — Это пока все, что у нас есть. Версии? — обратился к следователям Амон. — Гули-ренегаты, кого нам ещё подозревать? — подал голос тощий Окада Рензо. Гули-ренегаты — отщепенцы, не желающие жить в мире с людьми и делаться частью общества. Опасные, озлобленные и хорошо организованные, они были главными противниками TSC, но именно поэтому версия казалась так себе: даже намек на их появление поднимал на уши все ближайшие отделения Управления. К тому же в Токио их давно не видели. — Ну да, — фыркнул Такизава. — Гули, которые не сидят на одном месте, а если и заводят постоянную базу, то живут там тихо-тихо и охотятся как можно дальше от нее. Они должны собрать и подготовить целую группу безмозглых сироток — и ради чего? Нападения на безоружных? Могли бы и сами справиться — маски нацепили и вперед. К тому же мы отслеживаем каждый их шаг, TSC любого района объявит тревогу при одном только подозрении, что ренегаты в городе. Уже год, как о них в Токио не слышно. — Или мы о них не знали. Не слишком ли ты их защищаешь, Такизава? — Нет, я всего лишь охотился за ними в одиночку и немного изучил их, Окада-семпай, — ответил Такизава язвительно. О нет, опять эти двое спорят. Такео ненавидел их стычки, хотя сейчас готов был принять сторону Такизавы. Токио слишком боялся призраков прежнего ужаса и не стал бы укрывать тех, кто мечтал свободно охотиться на людей. — Прекратите, пожалуйста. Тут не место для обвинений, — прервал препирательства Амон. — Доктор Чигьо, у вас есть какие-то данные? Доктор оглядел собравшихся из-под челки, свисающей на глаза, будто вспоминая, что он тут делает и какого ответа от него ждут. — Ах да... Все, что мы смогли собрать, — на изучении в лаборатории. «Ничего нового», — перевел его ответ Такео и вздрогнул, когда Амон обратился к нему. — Наката? — Я бы предложил рассмотреть банды гулей-подростков. — Такео не нужно было время, чтобы измышлять версии: у него с самого начала имелась только одна. — Они не скрываются, живут обычной жизнью, ненавидят все, что дало им человеческое общество. Им было бы гораздо проще, чем ренегатам, найти укромное место для тренировки сироток: на окраинах остались еще неразобранные и брошенные после войны здания. — Такео прокручивал в голове эти доводы много раз, и все складывалось как нельзя лучше. — Я просмотрел материалы о нападении гульих подростковых банд за год. Всего их было больше сотни, восемнадцать случаев с угрозой жизни и здоровью людей. Больше всего атак на счету Детей Совы, Своры Уэно и Выродков. Также есть отдельные случаи нападения со смертельным исходом, за которые никто не взял на себя ответственность, но вероятнее всего, это тоже кто-то из них. — Другие случаи нападений или антиобщественных действий ты проверил? — Мисато-сан перекладывала листки на столе, не глядя на Такео. — Проверил отдельных гулей, не связанных с бандами. Они реже нападают, зато есть смертельные случаи: в прошлом году гуль загрыз незнакомого человека, говорил, что испытывает непреодолимую тягу к человеческому мясу. Его признали невменяемым — звучит нелепо по отношению к гулю, но именно так значилось в деле. — Еще случаи? — Это все, что я нашел, Мисато-сан. — Как насчет людей? — Амон уточнил вопрос Мисато таким тоном, будто Такео не слишком хорошо соображает. — Я... Но ведь это другое! Мы не занимаемся... — Так значит, случаев, похожих на наш, ты не обнаружил? — с нажимом уточнил его напарник. Такео понял, что не надо спорить. Он прикусил язык, чтобы сдержать возмущение, длинно вдохнул, но отступить не смог: — Прямого сходства нет, но, думаю, стоит искать именно банду гулей: они часто нападали на людей за прошедший год, они недовольны своим положением и привыкли использовать силу против мирных граждан. Это только новый уровень... — Такео казалось, он говорит очевидные вещи, но на лицах следователей появлялось недовольство. — Это предположения, Наката. Ты манипулируешь информацией, чтобы продвинуть одну версию. Сколько было смертельных случаев с участием банд гулей? Нисколько. Сколько атак с использованием драконьих сирот? Не было случаев. — Амон говорил с досадой, будто Такео снова на экзамене в Академии и несет полную чушь. Хотя на экзаменах он бывал одним из лучших. — Но они могли... — Могли не значит сделали, — оборвал его Амон. — Пока эта версия ничем не лучше других, — поддакнула ему Мисато. — Разочарование новыми порядками, ревность, месть, зависть, конкуренция, желание уйти от налогов, политические цели или просто сумасшедший одиночка — все что угодно! Нам нужны факты. Без них мы слепы. Такео опустил глаза. Так на совещаниях его еще не отчитывали. — Като, что-то выяснила про центр? — переключился Амон на напарницу Мисато, будто хотел скорее забыть о его, Такео существовании. Та выпрямилась, хотя и так была прямая как палка, злорадно глянула на Такео и отчиталась: — Ando-Gallery – новый, современный центр, построен всего четыре года назад, считается модным местом среди молодежи. Там проводят выставки, театральные постановки, кинопоказы, конференции и презентации. Случались и скандалы, связанные с эпатажными представлениями и выставками, но ничего особенно выдающегося. Владельцы — Асано Такахаши и Кавамура Дайске — чаще высказываются о культурных событиях, чем о коммерции, и известны скорее в этой области. Претензий налоговых органов к центру и его владельцам я пока не обнаружила. — Спасибо, Минори. — Амон-сан, можно вопрос? Почему мы говорим только о гулях? Драконьих сирот могли натренировать люди и выдать это за нападение гулей. Разве нет? Стало тихо, Гори перестала клацать мышкой, и даже доктор Чигьо оторвался от планшета. Только Такизаве, кажется, было весело. — Думаешь, людям настолько наплевать на свою жизнь, а? — поддел он ее. — У них нет регенерации гулей, и любое резкое движение злобного переростка может стать для человека последним. Да, можно предположить, что они отмороженные самоубийцы, но... — Значит, вы со мной согласны, Такизава-сан! — оскалила зубы в довольной улыбке Като Минори. — Мы можем предположить, что это были люди, — с нажимом произнесла она. Такео заметил, как Такизава и Амон переглянулись, и отвел глаза. — Этот вариант нельзя отбрасывать, — заключил Амон. Такео едва не фыркнул вслух: предположение было сомнительным, но на сей раз вежливо отмахнулись не от него, а от Като, и это принесло некоторое удовлетворение. — Давайте выделим главное, — продолжил Амон-сан: — Преступление намеренно жестокое и провокационное, оно задумано так, чтобы напугать общество. Отключенное электричество, привлечение драконьих сирот, выбор места — все может свидетельствовать о желании сделать акцию страшнее и громче. Кто-то очень постарался ради этого, тренировался, добиваясь слаженной работы. — Они еще и смыться успели так, что мы не имеем понятия, где искать, — угрюмо добавил Такизава. — Именно. — Выходит, мы знаем лишь, что у организаторов было время на подготовку и желание сделать все как можно громче. Для чего? — Может быть куча вариантов: устрашение общества или конкурентов, желание повлиять на ближайшие выборы, — сказал Окада. — Или кто-то просто хотел славы, — хмыкнул Такизава. — Тогда он сам скоро объявится. Амон кивнул. — Мы слишком мало знаем. Нужны свидетели. Все, каких только найдем. И записи всех камер внутри и вокруг здания. И все про Ando-Gallery: кто владельцы, конфликты, сомнительные мероприятия, проблемы с налогами. На планшете доктора Чигьо что-то громко булькнуло, он открыл сообщение. Такео показалось, что выражение его лица мгновенно изменилось. Сердце забилось быстрее. — Вынужден вас прервать, — произнес доктор Чигьо глухо, даже не обратив внимания на то, что все молчали. — Это может иметь отношение к нашему расследованию. У двух пострадавших обнаружены признаки синдрома гиперсекреции RC-клеток. Стало тихо. Это меняло все.