Melted Sugar

.✫*ﾟ･ﾟ｡.★.*｡･ﾟ✫*. Юнги неуклюже набирает код на двери, удерживая сумку с продуктами в одной руке и пачку банкнот в другой. Наконец звенит замок, и он переступает порог, с легким вздохом снимая ботинки. По мере того, как он продвигается дальше в их квартиру, аромат их объединенных запахов доносится до него, ослабляя оставшееся после работы напряжение, которое он носил в своей груди. Мин издает тихий, радостный звук, он глубоко вдыхает, бросая ключи от своей машины на стойку, когда начинает шарить по сумке с продуктами, быстро сортируя предметы в назначенные места кладовой. Он вздыхает, проходя мимо их гостиной в спальню, телевизор все еще включен, рисуя случайные, голубые световые образы на соседнем диване. Юнги улыбается, заметив небольшой беспорядок, улавливая знакомый запах ванильного крема и какао, пропитывающий ткань одеял лежащих возле дивана на полу. Дверь их спальни приоткрыта, альфа тихо просунул голову и оглядел комнату, только чтобы обнаружить Чимина закутанным в кокон из всех одеял, которые могли быть дома. Юнги подходит к нему со смешком, тыча в комок одеял с тихим: — Мин? При звуке его голоса и успокаивающем запахе, из-под кокона раздается тихий полувой, а затем мурлыканье, и маленькая рука тянется к толстовке, когда-то украденной у Мина, чтобы застегнуть ее на груди. Чимин тянет руки вперёд к Юнги, пытаясь распутать массу одеял вокруг него. Из-за небольшой борьбы с убежищем, Юнги хихикает, слепо наклоняясь, чтобы обхватить руками гибкую талию другого, прижимаясь с поцелуем к губам сонного Чимина. — Юн, — приветствует его Чимин, лениво обнимая руками за шею, чтобы сильнее прижаться носом к пахучей железе альфы. Юнги выпускает еще несколько своих феромонов, чтобы услышать, как другой приятно урчит в его ухо, практически растворяясь в хватке. Именно тогда Юнги улавливает запах омеги. Боже, Чимин пахнет просто восхитительно, как расплавленный шоколад (все еще теплый от плиты) и свежесорванная клубника. Черт возьми, это ошеломляет. Просто по тому, как Чимин прижимается к его боку, как будто не знает, насколько чертовски головокружительно он должен пахнуть для альфы, Юнги может сказать, что что-то не так. Черт возьми, он в состоянии предтечки. И Юнги не было рядом с ним, весь день. Его бедный ребенок. — Мин, — Юнги справляется с собой, стараясь не дать рычанию заглушить его слова, — Ты хорошо себя чувствуешь, детка? — М-м-м, Юн, — невнятно бормочет Чимин; Юнги отодвигается ровно настолько, чтобы закутать мальчика обратно в одеяла. Чимин все еще сидит с закрытыми глазами, все еще в полусне. Юнги устало улыбается своей очаровательной омеге. — У меня болит живот… — он скулит, сжимая рукава своей толстовки (той, которая была у Юнги, когда они еще учились в колледже), когда он зарывается обратно в ткань, — у меня весь день были судороги, хотя я ещё не промок. Ещё нет. — Бедный малыш, — хрипит Юнги, устраиваясь поудобнее на кровати. Он стягивает свой рюкзак и куртку, просто бросая их на пол, когда пробирается под одеялами, к своему Чимин-и. — Что тебе нужно, детка? Теперь я здесь. Юнги и Чимин, съехались совсем недавно, но они встречаются уже на протяжении долгого времени. Они проходят через течки и гоны вместе — они проходят через всё вместе. Юнги стало известно с тех пор, как ему исполнилось 21, что течка Чимина нерегулярна и ненормально болезненна. Чимин ходил по врачам, чтобы провериться бесчисленное количество раз, но, несмотря на все сданные анализы и все такое, ничего опасного не было найдено. Иногда Юнги расстраивается из-за этого, он обеспокоен тем, что его детка должен проходить через столько боли каждый месяц. Он сделает для Чимина все, что угодно, и если это означает сидеть с ним в ванне часами напролет, просыпаясь среди ночи, чтобы достать ему обезболивающее, или делать ему массаж, пока он не заснет, так тому и быть. Сейчас один из таких моментов. — Массаж? — Спрашивает Чимин, его усталое лицо светлеет, когда он оглядывается через плечо, чтобы встретиться взглядом с Юнги, который нежно обнимает его. Юнги наигранно стонет в его изгиб шеи, выставляя это напоказ только для того, чтобы услышать, как Чимин хихикает в одеяла. — Только потому, что я люблю тебя, — ворчит он, наклоняясь вперед и прижимая Чимина к матрасу, чтобы поцеловать мальчика так, как он хочет. В конце концов, Чимин смеется ему в губы, извиваясь в руках Юнги, заставляя мужчину удерживать его. — Юн, — Чимин справляется между удушающим вниманием (a.k.a. Юнги, зарывающий свой нос в шею другого в каком-то ужасно собственническом альфо-самцовом проявлении), похлопывая другого по спине, — ты… м-м, бля.ть, судорога. Юнги тут же отпрянул назад, наблюдая, как тело Чимина сворачивается в клубок, а его лицо исказилось от невыносимой боли. Юнги просто поглаживает его руками, чувствуя, как внутри все наполняется чувством вины. Единственное, что ему не нравится в том, что он является альфой: это то, как его внутренности скручиваются, каждый раз, когда его Чимин-и страдает. Он чувствует себя таким бесполезным — чувствует себя так ужасно из-за того, что не может забрать боль — чувствует себя так плохо, просто сидя там, поглаживая его, как будто это имеет значение. Глаза Чимина наполняются слезами, а на лице появляется неизлечимая обида. Он смотрит на Юнги с болью в глазах. Обычно небольшая судорога не приносит уйму страданий, но когда вам приходится испытывать такое буквально часами, это немного слишком, чтобы нормально существовать. Юнги издаёт рык из глубин гортани, поднося большой палец к лицу, чтобы смахнуть слезы со щек Чимина. — Теперь ты в порядке, детка? — Шепчет он, надув губы. Боже, он ненавидит видеть Чимина таким. — М-м-м, — отвечает Чимин, натягивая одеяло на себя, пытаясь восстановить свое гнездо там, где Юнги частично разрушил его своими ёрзаниями. Альфа успокаивающе проводит рукой по бицепсу: — Хочешь, я помогу тебе почувствовать себя лучше? — Да, — шмыгает носом Чимин, целуя Юнги в яремную вену, — пожалуйста. — М-м, хорошо, — отвечает Юнги, наклоняясь, чтобы поцеловать Чимина в розовые щеки, в нос, хотя бы для того, чтобы немного успокоить его, — все что угодно для тебя. Юнги садится на бедра Чимина, приподнимая одежду. Он намеренно избегает прикосновений к талии или бёдрам; если они собираются заниматься сексом в течение следующих трех дней, ему нельзя провоцировать его, прежде чем это действительно произойдёт. Говоря о следующих трех днях, ему нужно позвонить своему боссу и получить выходные. Самое плохое в течке Чимина — это то, что они такие неожиданные. Когда он уходил сегодня утром, он даже не догадывался, что Чимин будет лежать здесь весь день, мучаясь от боли. Чимин расслабляется, как только ладони Юнги касаются его тела, сладко прижимаясь к воротнику старой толстовки Мина. Он убирает руки, чтобы Юнги мог крепко прижаться к его животу, пытаясь унять боль. Мин делал это так много раз прежде, что вряд ли это желание— заставлять Чимина раствориться в одеялах, в безопасности и мягкости, и забыть о боли на несколько мгновений. Он невинно отодвигает край толстовки омеги после нескольких касаний по его животу, даже не удивляясь, что под ним ничего нет. Обычно, когда они были дома, Чимин просто слонялся вокруг в свитерах Юнги и паре трусиков… Это одна из вещей, которую Юнги любит в нем больше всего, задумывается альфа, когда Чимин стонет от особенно удачного нажатия его пальцев. Тот факт, что независимо от того, сколько времени проходит, Чимин всегда будет выглядеть, чувствовать и быть похожим на его дом. Так уютно и спокойно, так сладко и тепло в каждом прикосновении и каждом объятии. Боже, он так сильно любит Чимина. На этот раз он изменяет свои движениям, вкладывая немного больше силы в массаж. Он проводит ладонями по бедрам Чимина, наблюдая, как тот расслабляет челюсти, расслабляет мышцы, краснеет, закрывает глаза, поворачивается и тает под руками Юнги. Он хихикает, а Чимин снова стонет. Омега всегда говорит ему, что он особенно хорош в этом, но у Юнги есть чувство, что он может быть немного предвзят, видя, как Чимин почти каждый день говорит Юнги, что он его любимый человек, но тем не менее, это всегда прививает ему какую-то гордую альфа-эмоцию внутри него. Что-то, что заставляет его чувствовать себя хорошо, заботясь о своей будущей паре. Супруг Черт, это слово всегда делает его мягким. Он уже несколько месяцев думает о том, чтобы задать этот вопрос, но он хочет сделать этот момент особенным. Может быть, он пригласит Чимина пообедать, купит им что-нибудь вкусненькое и поднимется на крышу их дома, откуда они смогут наблюдать за мерцающими городскими огнями. В мечтах Юнги он бы позвал несколько друзей, чтобы развесить волшебные гирлянды и разбросать одеяла по полу, для того чтобы они могли расслабиться и погрузиться в красоту пейзажа. Он не позволит Чимину слишком сильно напиться, прежде чем спросить. Он хочет видеть, как эти глаза сверкают удивлением, когда он задаст свой вопрос. Боже, даже при одной мысли об этом, в его животе начинают порхать сотни бабочек. Он возвращается в реальность, когда Чимин мяукает, омега внезапно протягивает руку, чтобы сжать пальцами рубашку Юнги. Он экспериментально надавливает сильнее, наблюдая, как Чимин тяжело дышит. — Прямо здесь? — Спрашивает он. Чимин кивает, отчаянно постанывая, пока Юнги массирует его. — М-м-м, Юнги, — хнычет Чимин, наклоняясь к нему, — ты так чертовски хорош в этом. Эти слова — скорее глоток свежего воздуха. Юнги хихикает над тем, как расслаблен для него Чимин. — Нет, ты просто очень слаб для моих рук, — поддразнивает он. С тех пор как они с Чимином познакомились на первом курсе колледжа, он только об этом и говорит. Первое, что Чимин сказал ему, было: «Твою мать, у тебя такие большие руки». Он помнит, как чуть не задохнулся от собственного смеха, услышав неожиданный комментарий от незнакомца. Это побудило их сравнить руки, и, увидев, как чертовски восхитительно выглядят пальцы Чимина, поглощенные его собственными, Юнги принял ответственное решение держать его руку самым эротичным способом, возможным к концу семестра. И, в конце концов, он получил гораздо больше, чем сплетённые руки, и очень похожий комплимент о своих руках в совершенно другой ситуации. На этот намек Чимин слабо шлепает его с хихиканьем, останавливая массаж на мгновение или два, поскольку они оба пробуждаются в припадках смеха. В конце концов, хотя, Чимин вернулся к тому, чтобы быть тающим беспорядком среди простыней, практически слюнявя их, когда Юнги потирает его плечи. — М-м-м, черт, — говорит он, сжимая подушку на груди, — ты так добр ко мне. — Потому что я люблю тебя, — хрипит Юнги, когда он щелкает один из суставов Чимина, омега изворачивается в его ладонях. В конце концов, слова ускользают от другого, слабые, прерывистые стоны срываются с его губ с каждым твердым нажимом. — Ю-юн, — настойчиво произносит Чимин, ерзая на кровати, чтобы попытаться схватить запястье Юнги в своей руке. — Что? — Спрашивает альфа, озабоченно глядя на своего парня, все еще осторожно массируя его кожу. — Н-нужно остановиться, — смущенно говорит он, лицо его полностью покраснело, а запах стал резким. — Но почему же? — Спрашивает Юнги, заглядывая мальчику в глаза, чтобы убедиться, что все в порядке. — Ты заставляешь меня всего… —Чимин останавливает себя, чтобы начать снова, — т-ты заставляешь меня промокнуть насквозь… там… Рот Юнги открывается в совершенно ошеломленной форме «о», глядя вниз на покрасневшее лицо Чимина с идентичным розовым цветом, начинающим покрывать его кожу. Он убирает руки с тела Чимина, так быстро, как будто он ухватился за что-то горячее. Он знает, что ему понравилось бы, если бы он продолжал, если бы он не остановился и превратил ночь во что-то незабываемое. Но опять же, их выносливость так себе, когда речь заходит о таких вещах, впереди них есть три дня, чтобы изнурить себя, нет смысла начинать так рано. Мин плюхается на кровать рядом с Чимином, стараясь не делать никаких глубоких вдохов, чтобы не начать что-то, что он не может закончить. Он вцепляется руками в волосы Чимина, омега сразу же прижимается к его боку, скуля, пока Юнги не поворачивает голову, давая доступ к своей шее. Он смахивает белокурые локоны, необычно подстраиваясь под то, как дыхание Чимина веет над его шеей. Когда Чимин почти полностью укладывается на его груди, Юнги заправляет несколько прядей за ухо и тихо нашёптывает: — Ты засыпаешь на мне, Мин? Чимин просто тихо бурчит в знак протеста, как будто говорит «нет», но его глаза уже закрыты, и он очаровательно тычется носом в пахучую железу Юнги. По крайней мере, на ночь он отключился. — Ладно, детка, — говорит он, целуя Чимина в щеку, — я буду здесь, когда ты проснешься. Чимин только бормочет что-то в толстовку, закинув руку за спину, чтобы притянуть альфу поближе. Юнги хихикает над этим милым зрелищем, обхватив руками талию Чимина, чтобы удержать омегу рядом с собой. Честно говоря, он не собирается спать сегодня вечером. Как только Чимин заснет, ему нужно позвонить своему боссу и взять что-нибудь поесть. Он, наверное, приготовит им пасту или еще что-нибудь. Что-то, что Чимин действительно любит и что-то, что его успокоит. Господь знает, что заставить его поесть во время его течки — это вызов, но, слава небесам, Юнги был благословлен умением готовить достаточно вкусно, чтобы вытащить даже смертельно возбуждённого омегу из постели. С этими словами он прижимается к шее любимого, просто наслаждаясь его домашним уютом. Чимин лежит здесь, на его груди, прижимая его к себе, потому что он просто не может насытиться им. Боже, что бы он делал без таких моментов, как эти? Что бы он делал без Чимина? .✫*ﾟ･ﾟ｡.★.*｡･ﾟ✫*. — Да… Простите, что звоню так поздно, я только что приготовил ужин… — бормочет Юнги в трубку наземной линии. Он бросает взгляд на часы. Черт возьми, уже почти полночь. У него суп на плите, хлеб в духовке. Мин действительно должен был начать раньше, но Чимин хотел понюхать его немного дольше, чем обычно, так что вот он здесь, готовит ужин посреди ночи. — Все в порядке, Юнги… Ах, я понимаю, что ты занят, — начинает его босс, мистер Бан, — но я должен спросить, почему ты звонишь мне так поздно? — Эм, да насчет этого, — начинает Юнги, прислоняясь к перегородке между кухней и прихожей, — так.у меня есть возможность получить следующие пару дней выходных? — Ну, это зависит от твоих причин… — Ну, я… — он начинает, прочищая горло, прежде чем объясниться. — Мой… э-э… парень сегодня вечером находится в предтечном состоянии, и он… э-э-э… не знает, что делать… я нужен ему здесь на ближайшие пару дней, чтобы… позаботиться о нём… — Юнги чувствует, как его лицо пылает от столь нескладной формулировки. Черт возьми, тот факт, что его босс находится на другом конце этого просто делает его еще хуже. На другом конце довольно долго молчат, альфа практически потеет там, где он стоит, в ожидании ответа. Но затем, после нескольких долгих, трудных секунд, он слышит задорный смех, пузырящийся из трубки, жесткий, желудочный смех, который заставляет его краснеть еще более яростно. — Все в порядке, Юнги-а, — мужчина умудряется говорить между приступами смеха, почти не раздражаясь, бля, слава богу, — я позвоню Хоби на счёт этого. Держу пари, что он от души посмеется над этой историей. — Слава богу, Мистер Бан. Вы даже не представляете, как много это значит для меня, — Юнги не упоминает Хосока. Черт, бета определенно устроит ему Ад за это позже, но у Юнги сейчас в голове более неотложные дела. (A.k.a., как, черт возьми, он собирается выжить в следующие несколько дней с Чимином, выглядящим так великолепно.) — Ах, Не волнуйся об этом, мальчик, — успокаивает он, звуча добродушно на другом конце провода, — думаю, ты мог бы взять несколько дней отпуска от доставки пиццы, чтобы позаботиться о своем парне. Еще раз, как его зовут? — Его зовут Чимин, сэр, — отвечает он, услышав тихий скрип где-то в глубине квартиры. — Ну, Хосок всегда говорит мне, какой он приятный парень, как он делает тебя счастливым. Думаю, если я не слышал этого от Хосока, то могу услышать это от тебя. А как у него сейчас дела? Я слышал, что у него были некоторые проблемы со здоровьем некоторое время назад… — О, ему уже лучше, — Юнги справляется с собой, его нос и уши гораздо лучше реагируют на звук шагов по половицам и этот божественный аромат в воздухе, чтобы позаботиться, — мы пошли к врачу, и там действительно все в порядке, так что я думаю, что это хорошо. — Ну, это замечательно, мальчик, — добавляет Мистер Бан искренне, но Юнги уже почти не слушает его. Чимин определенно проснулся.  — Так когда же ты собираешься спариться с ним? Юнги автоматически брызжет слюной в трубку, щеки его пылают. — Нет… сэр, я… э—э… я определенно думал об этом, но я просто… — Небольшой пучок светлых волос и простыни выглядывает из-за перегородки, в поле зрения появляется больное и усталое лицо Чимина, с любопытством всматривающегося в него. Юнги смотрит на Чимина. — Детка, ты в порядке? — Юнги, — начинает Чимин сдавленным голосом, — мне нужно, чтобы ты пришел сюда и трахнул меня прямо сейчас. Юнги чуть не выронил телефон в спешке, чтобы прикрыть трубку. Боже, теперь, когда он полностью сосредоточен на другом, а не на том, чтобы быть хорошим коллегой, он может чувствовать запах скользких капель, стекающих по ногам Чимина и пятнающих его нижнее белье. — Мистер Бан… сэр, я… мне очень жаль, но мне действительно нужно идти, если я только могу… Мистер Бан уже смеется, прежде чем Юнги успевает сказать еще одно слово: — Нет, все в порядке, альфа. Щеки Юнги пылают от его дразнящего тона, но его сердце колотится от необходимости сделать то, о чем просил Чимин. — Иди и позаботься о своем парне, Хосок заменит тебя. Юнги должен сопротивляться тому, чтобы повесить трубку прямо здесь и сейчас и прижать Чимина к ближайшей плоской поверхности; он жадно облизывает губы, едва имея силу воли, чтобы поддержать этот хороший фарс мальчика-посыльного, который он имеет в данный момент. — Б-большое спасибо, сэр, я вернусь, как только смогу. Мистер Бан хихикает еще несколько раз, прежде чем окончательно попрощаться, Юнги делает то же самое. Он практически швыряет трубку, вены на его руках уже напряжены и выпирают там, где они очерчивают его кости и мышцы. .✫*ﾟ･ﾟ｡.★.*｡･ﾟ✫*. — Чимин… подожди… твою мать! — Юнги морщится, когда он ударяет себя по ноге, Чимин практически тащит его в спальню, останавливаясь время от времени, чтобы дать слюне запятнанные поцелуи Юнги. — Быстрее, быстрее, — Чимин тянет его за руку, надув губы на альфу, чтобы тот двигался быстрее. Юнги еле поспевает за ними, стараясь не дотянуться до омеги, чтобы обнять его за талию, прежде чем они доберутся до кровати. Вместо этого он удовлетворяется тем, что прижимает головокружительный поцелуй к горлу Чимина, хватает его за запястье и, прихрамывая, тащит их обоих в спальню. Он почти распахивает дверь, хватая Чимина за бедра и тут же прижимая его к матрасу. Черт возьми, он так много работал, чтобы держать животное внутри себя под контролем— держать своего внутреннего альфу запертым в клетке. Именно там, где он и должен быть. Он не может удержаться, чтобы не позволить рычанию сорваться с его губ, какая-то туманная смесь раздражения и нетерпения, готовая подняться внутри него, когда он чует еще одну каплю скользкого пятна на одежде омеги. Чимин только хнычет, впадая в свою роль так же, как Юнги поддается своему собственному животному. Как бы сильно он ни хотел обнажить свою шею и позволить альфе позаботиться о нем, как он надеялся весь этот вечер, Чимин знает, что это тяжело и для Юнги. Вот почему он неуверенно поднимает обе руки, изо всех сил стараясь не скулить и не подчиняться прямо сейчас, используя их, чтобы обхватить нежные изгибы подбородка Юнги. — Все в порядке, Юнги, — шепчет он, глядя прямо в эти вращающиеся глаза, — ты можешь это сделать. С этими словами Мин любовно отодвигает нос Чимина в сторону, обхватывая своими уже распухшими губами его пахучую железу. Омега кричит — уже чрезвычайно чувствительный и нуждающийся —ослабевший в руках Юнги, шея обнажена, так что альфа может распространять свой собственный запах. Юнги мягко впивается в него, наслаждаясь тем, как декадентский, успокаивающий аромат Чимина практически поглощает его вместе с движением. Боже, он ничего так не хочет, как иметь это навсегда, чтобы держать его близко и никогда больше никого не подпускать к себе. — Ш-ш-ш, Чимин-и, — шепчет он омеге в шею, прижимаясь губами к закрытому поцелую в синяк, который слегка образовался над железой, — теперь ты у своего альфы. Боже, Чимин уже плачет. Юнги знает, как это должно быть больно для него. Альфьи гоны обычно не так эмоционально или физически утомительны, как течки, поэтому для него было настоящим сюрпризом видеть Чимина таким измученным после каждой из них. Там были слезы, иногда даже кровь. Это было не очень красиво, но независимо от того, что происходит во время этого, Юнги знает, что он всегда будет делать все возможное, чтобы сделать его лучше для Чимина, даже если это означает, что он будет твердым и готовым «помогать» в течение 72 часов подряд. Чимин только шмыгает носом, яростно кивая, когда Юнги тычется своей шеей в изгиб шеи омеги, удостоверяясь, что тот хорошо его впитал. Блять, Юнги уже расстроился. Боже, после этого Чимин будет пахнуть точно так же, как и он. Ни один альфа, блядь, не посмеет приблизиться к нему. Он знает, что это звучит глупо (это течка влияет на них обоих), но черт, если это не совсем то, что он хочет прямо сейчас. Мин чувствует, как руки Чимина слабо обхватывают его плечи, его стройное тело уже сильно перегрелось и ужасно дрожит. Чимин скулит на него пронзительным и отчаянным голосом. Он наклоняет свои бедра вверх, неуклюже обхватывая бедра вокруг талии Юнги, только чтобы он мог загнать свою задницу обратно в растущую палатку в тренировочных штанах Юнги. — А-альфа, — кричит Чимин, икнув от удовольствия, которое едва заглушает боль. — Все в порядке, детка, — произносит он низким голосом, переходящим на другую октаву, которую он не привык слышать сам. — Сделай что-нибудь… хоть что-нибудь, — рыдает Чимин, протягивая руку, чтобы погладить себя через свои мальчишеские шорты. Юнги замечает, что они уже насквозь промокли от смазки, и это зрелище пробуждает в его животе что-то опасное. Чимин тщетно пытается заставить себя чувствовать себя хорошо, но Мин прерывает его неуклюжие движения, закидывая руки за голову с угрожающе громким рычанием. — Детка, просто позволь мне позаботиться о тебе. Сразу же он скользит вниз по телу Чимина, чтобы зависнуть над его промежностью, очерчивая ствол его подергивающегося члена через ткань с помощью языка, его слюна просачивается через материал и просто добавляет к беспорядку их постельное белье, когда они закончат с этим. Чимин остро ощущает красное горячее возбуждение, проходящее по его телу с каждым ударом языка другого, две блуждающие руки спускаются вниз, чтобы схватить волосы Юнги, пытаясь притянуть его рот ближе к своему члену. — Ю-Юнги, это больно… — Чимин дуется над ним, стараясь не разрыдаться. Юнги мурчит у его члена, протягивая руку, чтобы переплести их пальцы, пытаясь успокоить его. Он коснулся языком головки, пробуя горький вкус предэякулят на своем языке. Чимин почти кричит, когда он добирается до головки. Другой рукой он трет влажную ткань о нижнюю сторону набухшего кончика, языком рисует грубые круги вокруг шовчика и головки. Он искренне удивлен, что Чимин до сих пор не вырвался из его хватки. Обычно в этот момент он ужасно извивался. Чимин всегда был слаб для его языка, но когда у него течка, он держит себя на совершенно новом уровне дерзости и нетерпения. Юнги использует два пальца, чтобы дразня мять его член через штаны, целуя его в бедро, просто чтобы дать ему знать, что он делает хорошую работу. — Ю-Юнги, — дрожащим голосом произносит Чимин, и маленькие ножки в носках по-детски скользят по простыням, пока Юнги продолжает играть с его мокрыми трусиками. Альфа поднимает глаза и видит, что омега сосет собственный палец, а по хорошеньким румяным щечкам катятся слезы. Юнги мурлычет, все еще вылизывая омегу через ткань. Чимин вздрагивает, непроизвольно стонет, его руки тянутся вперед, чтобы сжать одеяло двумя крепкими кулаками. — Я-ты заставишь меня… заставишь меня кончить!.. Он едва успевает закончить до того, как Юнги снимает с него нижнее белье, синие трусы мальчика абсолютно пропитаны комбинацией слюны Юнги и омеги, протекающей и скользкой. Чимин скулит от неловкого звука, который он издает, когда соскальзывает с его кожи. Юнги воркует на восхитительное зрелище, которое делает взволнованный Чимин. Бедра по обе стороны от его головы уже дрожат, когда Юнги бросает грязное белье на пол. Но если он думал, что это было мило, то, как они положительно дрожат, когда Юнги, наконец, обхватывает рукой твердый красный член Чимина, возможно, самое прекрасное зрелище, в которое он когда-либо был посвящен. Как только его длинные, тонкие пальцы соединяются вокруг плоти, Чимин кончает, постанывая что-то красивое и разбитое в воздухе, как полосы жемчужно-белой краски через его пресс. Чимин, кажется, не может контролировать себя, смазка образует темное пятно на простынях под его мягкой задницей. Он снова плачет, шмыгая носом, когда спускается с высоты. Юнги просто продолжает медленно гладить его, прижимаясь поцелуями к его бедрам и нижней части живота, когда он шепчет постоянный поток похвалы. — Ш-ш-ш, Чимини, ты так хорошо справился. Я так, так горжусь тобой, детка. Я просто здесь, чтобы заботиться о тебе; так повезло, что у меня есть такой красивый омега, как ты, чтобы вернуться домой. — А-альфа… — рыдает Чимин, икнув на полпути, когда уколы чрезмерного возбуждения пробегают по его позвоночнику. Юнги знает, что Чимину больно, но он также знает по опыту, что омега просто хочет покончить с этим, и предпочел бы, чтобы Мин двигался быстро, а не осторожно. — Я знаю, детка, — воркует он в ответ, стараясь не зарычать, когда омега стонет его званием. Боже, это слово раздражало его больше всего на свете, и Чимин это знал. Юнги просто продолжает гладить его, глядя на бусинки предеякулята, которые скользят по его пальцам с некоторым голодом внутри него, который он действительно не может объяснить. Все, что он знает, это то, что он хочет попробовать это — хочет толкнуть Чимина в кровать и заставить его взять три пальца (или около того), смотреть, как он извивается на кровати и плачет по нему, потому что узел Юнги просто чувствует себя так чертовски правильно внутри него. И, впервые за ночь, внутреннее животное Юнги берет над ним верх. Он прижимает трясущееся бедро Чимина к матрасу свободной рукой, наклоняясь вперед только для того, чтобы мягко обхватить губами набухшую головку члена омеги. Чимин одобрительно взвизгивает. Тут же пальцы Юнги касаются тазо-бедренной косточки, его ранг дает ему силу и доминирование, которые ему нужны, чтобы заставить другого подчиниться. Альфа позволяет рычанию вырваться из его горла, когда он вращает языком вокруг головки, младший дрожит с прерывистым мяуканьем, когда вибрации пробегают по его позвоночнику. Он перестал плакать, несколько его собственных пальцев поднялись, чтобы подразнить его нижнюю губу — как будто он хотел что-то пососать во рту, чтобы заставить себя замолчать — рот Юнги вокруг его члена на мгновение ослабляет боль. Юнги энергично качает головой, настраиваясь на то, как кожа Чимина нагревается от румянца, когда он берет его за основание, его нос задевает тонкие волосы у основания. Спина омеги выгибается дугой; еще один шорох скользких пятен на простынях под ними. Юнги старается сразу же не переключать свое внимание на что-то другое. Он рычит на кожу другого, позволяя ему неуклюже трахать в его отвисшую челюсть. Обычно Юнги не позволял ему делать что-то подобное без разрешения, но сегодня он очень щедр. Он отпускает бедро Чимина на минуту, омега скулит что-то красивое и разрушенное отсутствием контакта. Юнги заставляет его замолчать, когда он отстраняется, плюет на головку своего члена и погружает кончик пальца в щель. Чимин всхлипывает, а Юнги тем временем приподнимается на колени. Он нежно проводит руками по задней части бедер Чимина, сердце почти колотится в груди, когда он чувствует, как они мокры от влаги. Омега легко его понимает, закрывая глаза с протяжным стоном, когда он подтягивает колени к груди, обнажая свою великолепную блестящую задницу и дырку для альфы, чтобы он мог видеть. Боже, какой Чимин хороший мальчик. Чимин снова становится рыдающим, тающим месивом на простынях, когда Юнги проглатывает его прямо до основания, альфа хочет избавиться от желания задохнуться, когда он берет длину Чимина. Он рассеянно чувствует, как его член (твердый и чертовски забытый) дергается в штанах, когда Чимин стонет его имя, руки дрожат, когда они парят над его волосами, не уверенный, можно ли ему коснуться или нет. Юнги только усмехается, отрываясь от члена Чимина с гладким хлопком, струйки слюны висят между его губами и стволом омеги. Он проводит рукой Чимина по волосам, омега яростно краснеет, когда он замечает красные, искусанные губы Юнги. Сознательно он проводит языком по своему рту, слизывая любые остатки смазки или предварительной спермы, которые он получил на своё лице. Чимин выглядит таким униженным (таким смущенным), но Юнги почти не замечает, как сильно дергается его член в его руке. Чимин отворачивается от него со стыдливым звуком, альфа просто усмехается с низким смешком, когда он смотрит на член омеги. Он прижимается с влажным поцелуем к венам, бегущим по внутренней стороне его, просто чтобы посмотреть, как Чимин вздрагивает, какая-то инстинктивная гордость наполняет его сердце от того, что он может так сильно достать Чимина, сделать его таким счастливым. — Юнги… — другой шепчет мягко, звуча больше, чем просто значительно из него. — Хм? — Бормочет он, занимаясь тем, что подбивает бедра Чимина вверх и вниз обжигающими поцелуями. — Ты можешь… — он прерывает себя стоном, и альфа многозначительно целует его в промежность, — ты… перестань дразнить! Я же… я тут просто с ума схожу… Юнги только посмеивается над его удивительно четкой речью, поглаживая его член вверх и вниз, чтобы поддержать его. — Ты хочешь, чтобы я перестал тебя дразнить? — Повторяет альфа, широко улыбаясь Чимину. — Ну да! — С энтузиазмом отвечает омега. Юнги ничего не говорит вслух, он просто засовывает кончик своего среднего пальца в мокрое, пульсирующее отверстие Чимина. Омега мгновенно задыхается, его руки быстро летят к волосам Юнги, где они хватаются вихры волос Альфа злобно ухмыляется. — О еб… альфа, — отчаянно кричит Чимин, качая бедрами вниз на неподвижный палец Юнги без изящества, — пожалуйста… о, пожалуйста, просто трахни меня, —слова звучат слезливо, пропитанно и отчаянно, его тело содрогается от жалких криков. — Я знаю, детка, я знаю — бормочет Юнги, прижимаясь губами к бедренной кости своего омеги, — ты был так добр ко мне; ты заслужил это, детка. Юнги поднимается на колени, облизывая губы, чтобы попытаться подавить голод внутри себя, который толкает его позаботиться об омеге перед ним, чтобы заявить на него права, когда Чимин так явно хочет этого. Но он не может этого сделать, особенно когда Чимин едва в сознании, и он уже на пределе своих возможностей. Он начинает расстегивать пояс, омега молча наблюдает, как эти скользкие пальцы небрежно тянут за кожаный переплет и металл, пока он не освободится от талии Юнги. Он стонет, когда расстегивает ширинку, настойчивое давление на его ноющий член, наконец, исчезло. — Блять, — рычит он, натягивая джинсы ровно настолько, чтобы подчеркнуть выпуклость спереди своих боксеров. Он случайно встречается взглядом с Чимином, который явно борется со своими инстинктами, чтобы представить себя, когда он смотрит на тело Юнги. Альфа наблюдает, как он втягивает мясо своей нижней губы между зубами, глаза цвета мокко выдуваются от возбуждения. При одном взгляде на него у Юнги помутился рассудок. Он бросает свою рубашку на пол, расстегивая ширинку боксеров, чтобы вытащить себя. При первом взгляде на его толстую, пульсирующую длину, Чимин скулит, практически пуская слюни там, где он лежит. — Альфа, — зовет омега, протягивая к нему руку, когда Юнги несколько раз поглаживает себя, предэякулят уже начинают оседать на кончике его члена. Честно говоря, он удивлен, что до сих пор не развязался узел, учитывая, как сильно Чимин его завел. — М-м-м, здесь… — шепчет он, наклоняясь, чтобы прикрыть туловище Чимина своим собственным. Он скользит руками вверх по внутренней стороне предплечий, омега получает сообщение и поднимает руки над головой. Юнги издает счастливый звук в глубине своего горла альфа-звук, и осознает Чимин беспрекословно подчиняется. Юнги утыкается носом в подбородок, омега обнажает шею со страстным мяуканьем, когда Юнги кусает его в изгиб челюсти. В тот же миг альфа тянется за ним, дразня поцелуями его грудную клетку, чувствуя, как эти острые зубы почти дразнят младшего, мысль о том, что он выложился так красиво для Юнги, отчаянный и готовый укусить, и все, что альфа должен будет сделать, это пройти через это, действительно добравшись до него. Юнги проводит рукой по его груди, несколько раз слегка ударяя по соску, чтобы услышать, как он стонет, прежде чем он опустится к его бедру. Чимин наблюдает, абсолютно взвинченный, как Юнги хватает основание его пульсирующего члена, располагая головку в Чимина. Он автоматически наклоняет бедра вниз, пытаясь заполучить своего альфу внутрь себя (чтобы избавиться от худшей течки) только для того, чтобы Юнги прижал его сильной рукой к груди и угрожающе зарычал в его яремную вену. На данный момент Чимин слишком взвинчен, чтобы заботиться о том, чтобы быть хорошим для своего альфы. — Пожалуйста, пожалуйста, трахни меня, пожалуйста, — хнычет он в уши альфы, слезы уже собираются в его глазах, когда Юнги направляет свою головку через текущего, мокрого Чимина по его промежности Он честно находится примерно в пяти секундах от того, чтобы рыдать прямо перед голым альфой из-за чистой необходимости, омывающей его, когда Юнги, наконец, толкается. Поначалу он едва вводит дюйм, но Чимину этого достаточно, чтобы икнуть, и боль внутри него успокаивается в ожидании того, что должно произойти. Он задыхается, когда альфа толкается вперед, постанывая что-то глубокое и пугающее, когда его бедра, наконец, встречаются с задницей Чимина. Черт, его ноги уже трясутся, а Юнги еще даже не трахнул его. — Блять, детка, ты такой тугой… — он задыхается, руки скребутся в поисках опоры вдоль покрытого пятнами пота обнаженного тела Чимина. Его пальцы, наконец, находят опору вокруг элегантной талии омеги, Чимин готовится к первому толчку, потому что он точно знает, что Юнги войдет жестко, и когда он это сделает, Чимин почти уверен, что это перебросит его через грань. Юнги выскальзывает своим членом, пока не остается только кончик, прежде чем безжалостно отталкиваться назад, влажное чувство из-за чиминовой смазки хлынуло вокруг его члена, заставляя его откинуть голову назад со стоном, когда он двинулся, чтобы повторить движение. Чимин кричит в темпе, который задает Юнги (честно говоря, он даже не знает, как альфа продолжает идти так, потому что это чертовски безжалостно). Это ослепляющее наслаждение, настолько сильное, что он едва может различить ощущения одного толчка от следующего. Все, что он действительно знает, это то, что руки Юнги скользят вниз к задней части его бедер, подтягивая его ноги вверх, чтобы он мог должным образом наблюдать, как его скользкая длина скользит в мокрую дырку Чимина и выходит из нее. Сам Чимин едва держится на ногах, руки слабо сжимают наволочку под его головой, пытаясь успокоиться. Его бедра почти болели от напряжения, его задница показывала силу другого, звук их кожи шлепал так громко, что Чимин был бы смущен этим в любое другое время, если бы он не был так занят таянием из-за члена Альфы. — Альфа-а-альфа, ты такой… МММ, с-хорошо, — бормочет он, закрывая глаза, когда Юнги направлет свои бёдра в сторону омеги для изменения темпа, настойчивое, медленное ощущение еще более мучительное, чем то, что он получал, когда это было трудно и быстро. Он немного порван, не может сказать, хочет ли он, чтобы Юнги замедлился и трахнул его глубоко, держал его на краю, пока он не заплачет об узле, или он хочет, чтобы Юнги просто держал его и использовал его тело, пока почти не выйдет из него, даже не достаточно связанный для того, что он хочет. — Это хорошо? — Спрашивает Юнги, закидывая одну из ног Чимина себе на плечо, просто чтобы посмотреть, как спина Чимина выгибается при особенно хорошем толчке, член альфы так близко к этому единственному месту внутри него с каждым толчком вперед, что Чимин честно удивляется, что он еще не умолял об этом. — Д-да, — шепчет он на удивление интимно. — М-м-м, всегда так хорошо, альфа… Юнги теперь немного замедлился, тяжело дыша и рыча над ним, сосредоточившись на том, чтобы просто дать ему это жестко, а не быстро. В любом случае, Чимин уже обмяк в его руках. — Черт, — стонет Юнги, впиваясь прерывистыми поцелуями в пахучую железу Чимина; черт, он не должен был так сильно желать укусить, — что я сделал, чтобы заслужить такую омегу, как ты? Прежде чем Чимин успевает ответить, Юнги садится обратно на корточки, поднимает ноги Чимина вверх и плечи и тянет его задницу вверх, пока она не оказывается вровень с его тазом. Сам Чимин просто лежит там, стараясь не плакать от странной смеси удовольствия и боли, позволяя Альфе делать то, что ему нравится. Юнги крепко ухватил Чимина за бедра, прежде чем он резко двинулся вперед, спина омеги мгновенно шокировала в тревожном изгибе. И удовольствие не прекращается, член Юнги идеально тянется к его чувствительным стенкам; Чимин честно бредит. Он чувствует, как несколько капель предварительной спермы скользят по его прессу и рассеянно замечает, что его член дергается, но кроме этого, это похоже на единственное прикосновение, которое он может чувствовать, это бедра Юнги, которые бессердечно шлепают по его бедрам и заднице, набухание узла, начинающего дразнить колечко мышц. — Пожалуйста, повяжи меня, блять, — начинает Чимин, прерывая себя вздохом, когда Юнги каким-то образом ускоряет темп, бесспорно альфа-звук, звенящий в воздухе от жестокого движения. — Повяжи меня, Юнги!.. Чимин едва замечает момент, когда он кончает, брызги белого очерчивают края его пресса, но он не жалеет больше секунды на порочные волны удовольствия, разрывающие его позвоночник, гораздо более сосредоточенные на том, как толчки Юнги становятся более небрежными, грубыми, его узел почти в полном размере. Юнги с рычанием толкает Чимина обратно на матрас, садясь на него, когда он удовлетворяется, твердые руки Мина прижимают его тело к кровати, чтобы убедиться, что он не двигается и случайно не поранит себя. Когда он чувствует, что вот-вот потеряет рассудок от этого безжалостного чувства, то проталкивает свой узел в отверстие Чимина, связывая их вместе с заостренным стоном. Он чувствует, как кончает, тело Чимина выгибается на кровати, когда боль внутри него, наконец, утихает, тепло разливается внутри него. Юнги так устал, что едва может стоять на коленях, как сейчас. Слава Богу за его звание, иначе он не знает, где бы он нашел силы, чтобы продолжать в таком духе целыми днями. Даже если он немного одурманен от удовольствия, ему все равно удается благоговейно провести руками по бедрам Чимина, омега насытился и почти засыпает там, где он лежит, полный члена Юнги и спермы, яростно краснея. Честно говоря, Юнги не думает, что он когда-либо выглядел красивее. (Но опять же, это то, что думает Юнги каждый раз, когда он просыпается утром.) Он наклоняется, чтобы вовлечь Чимина в медленный, болезненный поцелуй, омега начинает мурлыкать рядом с ним. Черт, Юнги так счастлив быть единственным, кто может сделать это с Чимином. — Ты в порядке, детка? — Пробормотал Юнги у нижней губы Чимина, пробегая пальцами вверх и вниз по бицепсу омеги. — Мм, ага  — отвечает Чимин скрипучим и глубоким голосом, — хотя я и устал. — Хорошо, — шепчет Юнги, прижимаясь последним поцелуем к губам Чимина, прежде чем он перевернет его на бок и двинется, чтобы прижаться к его заднице. Омега откидывается назад в комфорт и защиту Юнги практически излучает, и, как всегда, он не может не думать, что Юнги очень мягкий сразу после таких моментов, как эти. Черт, он любит своего альфу. Руки Юнги свободно обвивают его талию, пальцы рисуют на коже легкие узоры. Чимин бессознательно улыбается, когда он переплетает их пальцы, кладя их сцепленные руки на его живот, засыпая, более влюбленный, чем он когда-либо. .✫*ﾟ･ﾟ｡.★.*｡･ﾟ✫*.