***
— Ты отправляла папе открытки? — Кармен, открыв коробку, увидела почерк Бетти на некоторых открытках. — Ага, особенно когда открывала нечто новое для себя. Но обычно мы висели на телефоне, — Бетти улыбнулась. — Мне это казалось очень романтичным. При этом мы тогда не думали о том, что в будущем будем женаты. Скажи мне лучше, как ты? — Со мной-то всё в порядке. А вот Мэгги… Но думаю, что ей стало лучше, раз она снова начала писать, — Кармен поджала губы. — Надо папе спасибо сказать: он нашёл какие-то слова для Мэгс. — Ну, он её проводник по жизни, — Бетти принялась перебирать стопку открыток. — Так всегда было. Почему-то я порой не могла для неё найти нужные слова. А у него всегда получается. — Что это за фривольная открытка? — Кармен отдала чёрно-белый кусочек картона Бетти. Девушка в купальнике улыбалась, а подпись гласила: «Я не могу плавать в бассейне одна», — и год стоял тысяча девятьсот семьдесят седьмой. Этой девушкой была сама Бетти, и она казалась на фото такой юной и неискушённой, словно она впервые вышла на публику в столь открытом купальнике. — Это такой тонкий намёк? — Намёк на что? Я вообще не имела в виду ничего пошлого, — Бетти заулыбалась. — Я не думала, что твой отец её сохранил. Я отправляла её, когда мы были в Лос-Анджелесе, а Роберт спал со своей Одри Гамильтон. Он больше уделял внимание ей, чем мне. — Вот уж удивительно, — протянула Кармен. — А что тут удивительного? Он боялся меня после той чепухи, которую наговорил мне в Чикаго. А мне хотелось, чтобы мы веселились как прежде. Ладно, отнеси это Мэгги. Поразвлечётесь, что ли. — Это была хорошая идея — разобрать семейный архив, — Кармен взяла коробку из-под обуви. — Главное, чтобы скелеты случайно не выпали из шкафов на свет божий, — пошутила Бетти. — А они есть? — Кармен поправила копну кудрявых волос. — Они у всех есть, — Бетти нахмурилась. — Скажи, а откуда у вас эта почтовая открытка? Это был сияющий Мадрид тысяча девятьсот тридцать шестого года, изрытый окопами после того, как началась война, истощившая Испанию, словно выжатый лимон. Страна, в которой власти никак не могли договориться между собой, оттого и выиграл деспот Франко. Кто бы ни взял верх, Испанию ждала смерть, и тут появился он — генерал, предлагающий жизнь. Этого Мадрида больше нет. Напоминание о потерянном навсегда, о трагедии, которая до сих пор обуревает и разделяет страну. Бетти провела пальцем по печати Икаса и почувствовала, как наворачиваются слёзы — это был почерк Френни. Как этот привет из прошлого мог оказаться здесь? Дорогой Роберт! Не знаю, помните ли вы меня, но напишите мне на этот адрес: «Роуз-Хаус, Мелбери-роуд, Лондон». Это вопрос жизни и смерти. Франциска Икаса — Я впервые вижу её. Надо спросить у мамы, — Кармен забрала пожелтевшую открытку. — Твоя мать писала на тот адрес, по которому тогда жили мама с папой у друзей? Как она узнала? — Твой отец оставил ей номер телефона друга, — Бетти судорожно вздохнула. — Она, видно, узнала адрес. Не забывай, у женщины её статуса хватало связей и возможностей. Морин помнила эту открытку. Она не поняла ни её смысла, ни намерений женщины. Подумала, что на Роберта может посягнуть некая богатая дама, заманить в свои липкие сети, опутав словами об успехе и счастье. Она испугалась, пусть и понимала, что Роберт всё равно будет музыкантом, но это явно было что-то совсем другое. Френни отправила открытку в декабре тысяча девятьсот шестьдесят восьмого, её получила Морин, но почему-то не сожгла, а просто убрала в коробку к остальной корреспонденции и забыла об этом на долгие годы. Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на время, место и обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвётся. Френни всегда говорила об этом. Встретила ли она свою судьбу? Трудно сказать. Она считала, что никогда не любила по-настоящему и мимо неё прошла целая жизнь. Возможно, Роберт Данлер был её билетом в жизнь, она должна была встретить его, чтобы он стал её красной нитью. Но любила ли она его? В определённый отрезок жизни мы встречаемся с определённым человеком, необходимым именно в этот период. Такой странный закон притяжения, такое взаимовыгодное спасение. Проводим определённое время вместе, потом обязательно расстаемся. Или всё же нет? Потому что каждому из нас надо идти дальше, входить в новый, следующий период своей судьбы. Наверное, редко всё складывается так, как планируешь. Иногда судьба бывает на твоей стороне, иногда ты сам творишь свою судьбу, но в любом случае надо верить: то, что должно случиться, обязательно случится, и в конечном итоге рядом с тобой окажется тот человек, которого уготовила тебе судьба. Френни искренне верила в это, верила, что не судьба в руках человека, а человек в руке судьбы. До сих пор трудно сказать, что именно она увидела в Роберте, почему решила, что ему надо познакомиться с её дочерью? Может быть, она понимала, что они сотканы из одной материи? Чувствовала в них одну энергетику? Теперь уже точно никто не узнает ответа. — Что у неё вообще было в голове? — Мэгги подняла глаза на Бетти. Недавно девушка коротко постриглась, решившись на объёмное каре, которое делало её чуть взрослее и серьёзнее. Было видно, что Мэгги стало намного лучше, раз она начала часто улыбаться, а ещё почти каждый день писать свой роман. В общем, жизнь налаживалась, и это было самое важное. Главное, что она смогла найти гармонию в себе и обрести своё счастье. — Трудно сказать, — Бетти разлила всем какао со сливками. — Я никогда её особо не понимала, да мне и было некогда. Я всё своё детство провела за станком да в школе. Наверное, поэтому у меня нет друзей детства. Мама же всё время торчала в своей галерее или же проводила время с любовниками, а их у неё было предостаточно. Наверное, своим распутством я пошла в неё. В общем, мы с ней пересекались лишь время от времени. — Мне кажется, ей было очень одиноко, — робко сделала вывод Мэгги. — Возможно. Она была чужестранкой. Испанцы и англичане такие разные, что порой кажутся друг другу инопланетянами, — Бетти отпила немного какао. — Вероятно, они с отцом мало понимали друг друга. Она думала, что у нас с Фредди будет так же. В чём-то она была права. — Он был иностранцем, — прошептала Мэгги. — Проблема заключалась в том, что мы росли в разных условиях. Две одинаковые розы можно вырастить только в одной среде. Так было и с нами. Мама это понимала, а я была тогда такой глупой. — Скажи, а мы с тобой росли в одной среде? — на пороге появился Роберт, явно подслушавший их разговор. — Мне вот иногда казалось, что я не дотягиваю до твоего уровня. — Не переживай, мы с тобой всегда были сделаны из одного теста, — Бетти широко заулыбалась. — Да, но Хосе испанец… — Маги, у детей хиппи нет границ, — подбодрил её Роберт. — Я же всегда учил тебя смотреть на мир шире. Их дом в последнее время немного опустел. У Мэгги и Кармен были свои семьи, а Логан почти не жил с ними: он предпочитал обитать в Кардиффе, занимаясь футболом и готовясь поступать в Университет Уэльса. Роберт ничего не говорил по этому поводу, он старался вообще не вмешиваться в жизнь сына, считая, что тот сам должен найти свой путь. Логан собирался стать спортивным массажистом, понимая, что долго гонять по футбольному полю не сможет. Бетти слабо верила, что это то, чего ему так нужно, но как в случае с Мэгги предпочитала молчать. Она не стала стенать, что дочь бросила колледж, прекрасно понимая, что образование — хорошо, но не в этом счастье. Логан старался как можно чаще бывать у отца, но у него была любовь по именно Лиззи, которая была старше него на два года и уже училась в колледже. В их доме теперь был слышен только детский смех Френн и Бобби. Джесси Ширли стала приводить чаще, она как-то охладела по отношению к Бетти, перестав вести себя как агрессивная львица. Возможно, Ширли просто поняла: Роберт всё равно никогда не будет её, а у неё есть его сын, и это куда важнее, чем выяснение отношений с новой женой её бывшего возлюбленного. Френн теперь ходила в школу Элмфилда Рудольфа Штайнера в Стоурбридже, где училась Кармен и где однажды хотел преподавать литературу Роберт. В школу брали обычно с пяти лет, но Роберт уговорил учителей взять Френн на учебу, потому что её пытливый ум уже просто задыхался дома. Недавно она умудрилась расписать стену в своей комнате, изобразив цветы и насекомых. Родители сразу и не заметили, как она потихоньку преображает стену, а когда увидели полработы, изрядно удивились. Правда, Френни никто не ругал: Роберт решил, что это будет жестоко по отношению к ней. Френн приняли в школу, пусть и обещали, что посмотрят на то, как она будет справляться с нагрузкой. Она была слишком маленькая, чтобы сидеть в школьном классе, и порой её было жаль будить по утрам, но Роберт решил, что ей нужны некоторые ограничения, чтобы потом не выросла похожей на свою чудную бабушку. Они вместе с Бетти отвели дочь в первый день в школу. Френн держала за руку отца, боясь отпустить его ладонь, и смотрела на детей, уныло встречающихся со своими одноклассниками и учителями. Бетти легонько подтолкнула её к миссис Глэдисон, милой пухленькой женщине в розовом жакете и белом платье. Френн бросила последний взгляд на отца и, держась за лямки рюкзака, пошла к остальным ученикам. Вечером, когда Бетти забирала её из школы, она всю дорогу до дома бурно делилась впечатлениями. Дорога, правда, занимала всего лишь пятнадцать минут, и поэтому уже дома Френни тараторила о том, что сегодня успела пережить. — А я верно говорил, что ей это нужно, — сказал вечером Роберт. — Даже тебе трудно справляться с её неугомонным характером, — заметила Бетти, снимая серёжки. — Да, но ты справлялась с этим без меня, — нашёлся Робби. — Потому что мы с Фло — двое строгих плохих полицейских, а ты играешь роль хорошего, — она улыбнулась, глядя на своё отражение. — С Бобби этот номер не пройдёт. — Это почему же? — Потому что ей нравится таскаться везде за твоим отцом и заниматься отнюдь не типичными женскими вещами. При этом она охотно идёт со мной к станку. Обещай мне, что не будешь её отговаривать, если она захочет серьёзно заниматься балетом. — Бетти, мы не убережем её от сравнения с тобой. Жить в чужой тени — тяжко, — он поднял на неё глаза, внимательно следя за тем, как она раздевается. — Каждый должен сам найти свой путь. — Иди лучше сюда, — он протянул ей руку. — Потом смоешь свою штукатурку. — Только ты можешь переходить с серьёзных вещей на пошлости, — Бетти позволила увлечь себя на кровать. — Ты же не против? — Нет, — выдохнула она, потянувшись к его губам. Теперь редкий день в их доме было полно людей. Наверное, в этом было нечто привлекательное. Можно было насладиться собой, а не пребывать в вечных заботах, но все знали, что это тихое счастье будет продолжаться недолго и очень скоро Роберту всё это надоест. Пока они не делились своими планами, потому что и сами не знали, куда занесёт их жизнь. Бетти только вернулась с гастролей, а Роберт пока не мог решиться на продолжение сотрудничества с Джимми. У него в голове было много идей, но пока он ощущал, что потерял свой прежний запал и нить вдохновения. Джимми приехал к ним домой спустя пару дней после возвращения Бетти из тура. Он собирался с ней поговорить, прекрасно зная, как она умеет влиять на своего непутёвого мужа. Джимми в июле снова стал отцом: его новая жена подарила ему девочку, которую назвали Зофией, и теперь он понимал, что испытывал Роберт, который боялся бросить дом надолго, особенно зная, что дома у него беременная жена. Разница была лишь в том, что Дженна была молода и прекрасна, и некоторые вещи ей давались несколько проще, чем Бетти. — Уговори Роберта возобновить тур, — попросил Джимми, сжимая между ладоней большую чашку с чёрным чаем. — У нас всё хорошо получалось, и надо пользоваться моментом. — Джимми, я не могу давить на него, — Бетти отрезала кусочек брусничного пирога и подала его Джимми. — Но ты можешь уговорить, — продолжил Джимми. — Мы с тобой оба знаем, что если Роберт сомневается, то всё бесполезно. Он вернулся из тура не в самых лучших чувствах. Ответственность за доходы всех тех, кто ездит с ним, договор, который он подписал, желание снова быть на коне после прошлой неудачи — всё это давит на него. Я впервые увидела у него панические атаки, хотя обычно подобными вещами страдаю я. Он устал от всего этого. — Думаешь, что он сейчас посидит-посидит, запишет альбом и всё у него будет хорошо? — фыркнул Джимми. — Я ничего не знаю, — Джимми постригся, и теперь его было не узнать. Так и случилось, когда он появился на публичном мероприятии и многие не сразу разглядели в нём известного гитариста. — Он со мной своими планами не делится. — Бетти, он спит с тобой! — возмутился Джимми. — Раньше он женщинам доверял хотя бы только поэтому. — Хочешь совет? — Бетти посмотрела на Джимми, их взгляды скрестились. — Хочу, но лучше сделай то, о чём я тебя прошу. — Для начала перестань от него что-то требовать и хотеть. Ну, если хочешь вернуть его в свою жизнь, то предложи записать новый альбом. Именно новый, а не обновление старого материала. Тогда он весь твой. — Ты уверена, что он согласится? — Господи, Джимми! Роберт всегда презирал группы, которые паразитируют на старом материале, ничего нового не делая. Он никогда этого и не скрывал. Не согласишься — добьёшься того, что он потащит меня в студию. — Потому что ты, как всегда, предложишь ему райские кущи и руководство всем банкетом, — пробурчал Джимми. — Как вообще ты делаешь это? Так, что он весь твой? — Я сплю с ним, ты сам дал ответ. — Как же я раньше до этого не додумался, — и они оба засмеялись.***
На улице сегодня шёл дождь, поэтому на душе было так же промозгло. Подкинув поленья в камин, Роберт бросил взгляд на Бетти. Она продолжала рассматривать коробку с открытками. Наверное, ей не хватало романтики, как раньше, правда, Роберт подумал, что будет несколько глупо, если он начнёт заваливать её подарками каждое утро. Человека можно узнавать каждый раз с новой стороны до бесконечности, и это всегда было интересно. Робби постоянно подмечал нечто новое в характере Бетти. Наверное, и она частенько была занята тем же самым, раз всё так же пылко признавалась ему в чувствах.. Если нет интереса к изучению внутреннего мира другого человека, то в отношениях быстро станет скучно обоим, и неудовлетворённость обязательно приведёт к разрыву. Трудность может заключаться в том, что человек, узнав свои потребности и желания, ищет другого, кто бы их смог реализовать и начинает совершать ошибки. В поисках чего-то нового можно потерять нечто стоящее. — Раньше ты мне часто присылала всякие открытки, — Роберт через плечо посмотрел на Бетти. — Ну, я это делала только в семидесятые, а потом умер Карак и мы несколько потеряли нить, — Бетти закрыла коробку. — Да, в то время мне казалось, что я потерял тебя, а сам бесился оттого, что ты не любишь меня, — Робби провёл ладонью по своей копне светлых волос. — Я, можно сказать, тоже умирал в то время. — Вот уж я в это неохотно поверю, — она встала, чтобы взять с журнального столика чашку недопитого кофе. — И всё же я страдал. Когда я понял, что ты все те годы встречалась с Фредди, был очень зол. — Ты же знал, что он… — Я сам не видел, а что другие болтали, то это другие болтали, — осадил её Роберт. — Нет, я не знал, что он между делом бегает по парням, — он замолчал, собираясь признаться Бетти. — Я решил снова вернуться к Джимми. Он предложил сделать свежий материал. — Это хорошая идея, — нашлась Бетти. — Только ты не очень-то рад, так ведь? — Меня всё же грызут сомнения. Я всё думаю, а есть ли у меня время на поиски новой команды? Своей новой нити вдохновения? Я не знаю точно, — он снова бросил на неё внимательный взгляд. — Я боюсь быть списанным в утиль, как это легко сейчас делается. — Ну, всегда можно отказаться, — подбодрила его Бетти. — Джимми предложил репетировать в Лондоне… Я не знаю, захочешь ли ты со мной поехать туда… Или я могу гонять каждый день туда и обратно? — Я подумаю. Мне надо решить, что делать с Френн. — Я могу ездить туда и обратно. Иногда оставаться в Роуз-Хаусе, чтобы не выгореть раньше времени. — Я подумаю, — твердо сказала Бетти. — Возможно, я сама стану записывать альбом. — О, это было бы занятно, — протянул Робби. Он хорошо знал, что она никогда не репетировала материал, чтобы потом просто свести его, а творила в студии, склеивая потом все идеи воедино. Конечно, процесс её записи занимает больше времени, чем их с Джимми студийная работа, но то, что Бетти будет с ним в Лондоне — это хороший знак. Ему так будет спокойней и комфортней, да и он уже мало представлял свою жизнь без крепкого плеча Бетти. Она была его опорой, и без неё он давно бы упал, скользнув окончательно в бездну. Она спасала его от излишнего самолюбования и гордыни, приземляя его, напоминая, что он такой же человек, как и многие, из плоти и крови. Бетти пошла открывать кому-то дверь. Вернулся Логан. Роберт почти не слышал, о чём они говорили, но они смеялись, явно подкалывая друг друга. Впрочем, Логан всегда уважительно относился к Бетти. Она ему нравилась хотя бы по одной простой причине: Бетти никогда не старалась играть роль злобной ревнивой мачехи, которая боится, что у мужа остались чувства к бывшей жене и та через детей вернёт его обратно. Это было так мило — то, как они относились друг к другу, и совсем не стоило переживать, думая: а вдруг мой сын любит мою новую жену. Это, наверное, работало, если бы Бетти была намного младше Роберта. — Я приехал не один, — крикнул Логан. — Это хорошо, — ответил Роберт. Логан вошёл в комнату. Робби обменялся с сыном крепким рукопожатем. Он был так горд тем, что Логан наконец-то стал взрослым мужчиной, способным принимать самостоятельные решения. Роберт смотрел на него и гордился тем, что смог воспитать хорошего сына. — Что ты там стоишь? Проходи, — Логан обернулся, позвав своего друга. Роберт на миг отвернулся, но уже по походке понял, что с сыном пришла девушка. Он улыбнулся, хоть и не особо любил этот момент знакомства. — Кстати, познакомься. Это моя девушка Лиззи Веймер, — Роберт поднял глаза на брюнетку и замер. — А это мой отец. — Очень приятно, — выдавил из себя Роберт. — Я отойду на минутку, — Логан поцеловал Лиззи в щёку. — Что ты тут делаешь? — спросил Робби, когда Логан оставил их одних. — Ты же не хочешь ко мне приезжать, — в её зелёных глазах появился знакомый бесовской огонь, который так сводил его с ума. — Я, кажется, ясно дал тебе понять: между нами всё кончено. Вместо этого ты решила завести интрижку с моим сыном. — Вот будет плохо, если твоя жена обо всём узнает. И Логан тоже. — Вздумала меня шантажировать? — Роберт вздёрнул бровь. — Нет, просто если я сказала, что ты будешь моим, то так и будет, — девушка улыбнулась. — Я всегда добиваюсь того, чего хочу. Роберту стало не по себе от её улыбки. Он заварил настоящую кашу и теперь не знал, что с этим делать.