Black Dog

Август 1988 — Боже мой… — услышал Роберт, как выдохнула Бетти. Он потянулся к ночнику, чтобы зажечь свет, ведь в мягком мраке комнаты было трудно искать сигареты. Когда свет коснулся лица Бетти, Роберт увидел на нём печать удовлетворения и спокойствия. Робби не стал ничего говорить, хотя стоило бы поинтересоваться, сколько всё это будет продолжаться. Впрочем, он вряд ли получит ответ: Бетти в очередной раз пошлёт его, укажет ему на место и скажет, что это всего лишь секс, не имеющий ровным счётом никакого значения. Бетти уже делала это, когда он посмел заикнуться, чем всё это закончится. Роберт не мог сам поставить точку, и вместо этого в свой короткий отпуск отправился с Бетти в Португалию. В первую же ночь они снова переспали, словно между ними до этого и не было никаких проблем. Выпивая страсть большими глотками, они всё не могли разомкнуть объятья, приникая друг к другу сразу, как только просыпалось желание и внутри вспыхивало нетерпение. Роберт и Бетти проспали завтрак во всех ресторанах, выйдя из отеля лишь только к обеду. Они не говорили ни о чём, предпочитая не называть вещи своими именами, потому что боялись смотреть в будущее. После тех выходных в Дженнингсе между ними мало что изменилось. Бетти пусть и приезжала к Роберту, но старалась пресекать все его поползновения по отношению к ней. Роберт не терял бдительности, и однажды после концерта она пришла в его гримёрную, ведя себя, как все группиз. Он позволил ей быть такой нетерпеливой и несколько пошлой, и когда она, усадив его в кресло, быстро оседлала его, глядя в глаза, Робби понял, почему в последнее время Бетти так себя ведёт. Ей хотелось всё контролировать, не позволяя ему проникнуть в её душу и сердце, но отдавая на растерзание тело. Робби не сказал тогда ни слова, сделав вид, что ничего не случилось, понимая, что всё опять повторится. Так и было. Между ними всё случилось ещё раз, когда Бетти приехала вновь к нему. После ужина с вином и сигаретами они вместе поднялись в его номер и снова отдались страсти, что накрывала их. Наверное, поэтому, когда Роберт предложил съездить во время его небольшого отпуска в Лиссабон, Бетти согласилась, прекрасно понимая, что там они только и будут трахаться. — Будешь курить? — Ага, — она повернулась к нему, положив руку под щеку. — Робби… — М-ммм, — протянул он и закурил, глядя в потолок. — Я боюсь… — Чего? — Что ты мне снова сделаешь больно, — Бетти подняла на него глаза. Роберт дотронулся до её щеки, убирая пряди с лица. — Бэтс… — Нет, я хочу об этом говорить, иначе… — она села, прикусывая губу. — Я не смогу двигаться дальше. Я боюсь, что ты снова сделаешь мне больно, променяешь при первой возможности, потому что я не могу иметь детей. И мне страшно возвращаться к тебе окончательно. Я всё так же сижу на депрессантах и совершенно потерялась в жизни. — Бэтс… — он схватил её за руку, притягивая к себе. — Что мне сделать такое, чтобы забыть тебя? — Я не знаю. То, что между нами было, никак невозможно забыть, да и не стоит. Может быть, мы и правда те самые половинки из той легенды, где боги разделили людей на две части? Может быть, мы с тобой потеряем самое главное? Я не знаю, Кошка, но я не хочу, чтобы ты меня забывала. Бетти боялась, страдала, но не могла позволить себе вырваться из плена собственных предубеждений и пагубных мыслей. Обжигаясь на молоке, теперь дула на холодную воду, страшась снова стать ненужной женщиной. Бетти знала, что сама виновата, раз оказалась в такой ситуации. Однажды она позволила себе больше, чем следовало, и теперь, вкусив хорошо знакомый плод, никак не могла отказаться от него. Робби стал таким пылким, страстным, горячим, нежным любовником, словно постоянно убеждал её в том, что лучше него ей никогда не найти. Она подсела на это, а доктор Стивенсон постоянно советовала прекратить спать с бывшим мужчиной или же окончательно к нему вернуться. Но Бетти не могла себе это позволить: в глубине души ей всё так же было больно. Она ничего не обещала Роберту, предпочитая говорить о том, чтобы он не обольщался. Робби всё понимал, но ясно же, вечно ждать её не собирался. Бетти уже смирилась с мыслью, что однажды он не выдержит и тогда уйдёт навсегда из её жизни. Но как заставить себя снова ему доверять, когда внутри ещё жила тьма и боль? Бетти не знала. — Я не думаю, что это хорошая идея, — Эбони прищурилась, глядя на Бетти. — Не стоит ехать с ним в Лиссабон. — Потому что мы будем там трахаться как кролики? — в голосе Бетти была слышна лёгкая ирония. — Потому что тебе никогда не станет лучше, если ты не перестанешь отрицать очевидное. Да и вообще, я знаю, что вы постоянно трахаетесь по углам. Не забывай, я всё вижу и всё знаю. — Эбс… — Бетти прикусила губу. — Это сильнее меня. — Тебя всегда к нему влекло, даже тогда, когда ты всех убеждала, что любишь пламенной любовью Фредди, а сама постоянно позволяла Роберту то, чего не стоило позволять. Уж не знаю, что он такого с тобой делает, но определенно, тебе его всегда хотелось. Прости его уже окончательно. — Я не могу… — Тогда ты его потеряешь. — Ну и пусть… — Нет, Бетти, не пусть. Ты просто не имеешь права потерять то, что между вами есть, — Эбони знала, что сейчас переубеждать подругу было бессмысленно, но ещё надеялась, что здравый смысл возобладает над её терзаниями и сомнениями. Бетти не стала слушать Эбони и поехала в Лиссабон. Роберт сразу же пообещал, что у них будет номер с двумя спальнями, и вообще, он будет вести себя прилично, но всё с самого начала пошло к чёрту. Ещё в арендованном «рено» они оба поняли, как их тянет к другу. Они нетерпеливо поднялись в свой номер и сразу же кинулись в объятья друг друга. Бетти знала, что оказалась в странной форме зависимости, но у неё всегда вспыхивало желание под кожей, стоило только оказаться рядом с Робертом. Всё же между ними было то, чего она не могла до этого найти с другими мужчинами. — Надо уже выйти куда-нибудь. Мы тут два дня сидим, — Роберт провёл ладонью по обнажённому бедру Бетти, белеющему в голубом полумраке спальни. — Конечно, — она приникла к нему, понимая, что Робби добровольно ввязался в отношения, когда они сходятся и расходятся. — Можно сходить поужинать и послушать фаду . Лиссабон был городом, который вдохновлял создавать. Тихие, наполненные солнцем пейзажи полны выгоревших красных крыш, бело-голубых фасадов, шпилей древних соборов, белоснежной кальсады под ногами и кораблей, проходящих под красным мостом по реке Тежу. Речной город, который пах солью, хвоей, рыбой, пряностями, кофе и свежей выпечкой. Город на семи холмах, в котором легко было затеряться и найти своё место, где каждый день захочется встречаться со своим любимым, чтобы выпить кофе и съесть сладкую выпечку. В Лиссабоне открывалась потрясающая возможность быть собой и в то же время почувствовать себя литературным героем из плутовских романов. Лиссабон был городом шести чувств, наполняющим, заряжающим и не отпускающим. Здесь они оба чувствовали себя счастливыми, словно никогда между ними не лежал камень несчастья, выросший за прошлый год. В историческом центре, квартале Байша, Роберт и Бетти первым делом прошли сквозь символические врата города — Триумфальную арку, ведущую к площади Коммерции. С трёх сторон она была окружена зданиями с министерствами и ресторанами и выходила к берегу реки Тежу. Именно там они и решили остаться, глядя на реку, слушая фаду, песни о тоске по дому и путешествиях в море. В Португалии им было трудно: местные прекрасно владели испанским, но упорно отвечали на родном языке, а Роберт и Бетти не понимали его. Приходилось двигаться по наитию или же искать тех, кто знал английский или французский, но спустя пару часов они всё же привыкли местной речи и даже стали улавливать смысл каждой сказанной фразы. Заказали крепкий портвейн, крокеты из трески, сардины на гриле, шоколадную салями, запечённого осьминога, так что Роберт сразу же пошутил, что не будет завтра нянькаться с Бетти, если её желудок это не примет. Она не обиделась на него, ведь их снова охватил прежний любовный запал, когда они находились в начале своего романа и им страстно хотелось сливаться с остальным миром, чтобы никто не мог понять, кем они являются. Бетти старалась это контролировать, но у неё никак не получалось, потому что накатывало слишком много знакомых ощущений. Она снова, как в те времена, сидела рядом с Робертом, положив голову ему на плечо, куря и ощущая, как его ладонь нескромно скользит по её бедру. После ужина они пошли в отель, предварительно немного побродив в округе. Лиссабон сильно отличался от того же Мадрида, пусть между ними и было нечто схожее. По сути, один народ был разделён историей, которая была у них общая, но не всегда симпатичная друг другу. Бетти никогда не бывала здесь до этого, даже концерты никогда не давала, но помнила много разных рассказов тёти Джулии, которая любила ездить сюда, особенно после того, как четырнадцать лет тому назад в стране пал фашистский режим Салазара. Лиссабон и правда очаровывал. Оказавшись в своём номере, Бетти сразу потянулась к Робби. Она была немного пьяна — крепкий портвейн давал о себе знать — а ещё голову кружил запах соли, исходивший от кожи и одежды Роберта. Робби резко прижал её к стене и поцеловал в губы, ощущая, как она сразу же капитулирует перед ним. Он не стал ждать, играть с ней, потому что чувствовал, как она возбуждённо дрожит в его руках. Робби завёл ладони под шёлковое платье Бетти, закидывая к себе на бёдра её ноги. Овладев ею одним резким движением, Роберт почувствовал, как Бетти ещё больше подаётся ему навстречу. Она закусила нижнюю губу, обнимая его за шею. Внутри раскручивалась и обратно закручивалась спираль наслаждения, и Робби слишком хорошо знал, что нужно делать, чтобы Бетти сошла с ним с ума. Вздрагивая каждый раз от его нового толчка, Бетти подумала, что стоило бы всё прекратить, но это было выше её сил и возможностей. — Ты так вкусно пахнешь, — спустя некоторое время сказал он. Этот аромат обращал на себя внимание всех присутствующих. По-настоящему изысканный, сочетающий силу и уверенность с каплей непринуждённости. В нотке лесного ореха чувствовалась природная свежесть, словно бы слышался хруст гравия под ногами, как во время прогулки вдоль розария в облаке аромата цветов, впитавших свежесть дождя. Невидимой нитью сотканное полотно из ароматов — корица и миндаль аккуратно вплетались в верхние ноты, образуя тонкую композицию, которую так и хотелось попробовать на вкус. Это кружило голову Робби в последнее время, но он всё не решался спросить, почему Бетти решила сменить «Nino Cerruti Eau de Toilette Cerruti», которому она не изменяла в последние годы после того, как он подарил ей заветный флакон. Роберту нравилось, что от Бетти пахло полынью и базиликом, травами из сада и свежестью. Но сейчас аромат её кожи волновал его ещё больше: это был запах женственности, изящной эротики. — Это «Elisabethan Rose» от «Penhaligon's», — ответила Бетти, продолжая обнимать ногами его бёдра. — Перестала пользоваться мужскими одеколонами? — Они более меня не вдохновляют, а у «Penhaligon's» есть и прекрасный мужской парфюм, — она опустила ноги на пол. — Пойдём в постель, — портвейн быстро выветрился из крови, словно его там никогда и не было, но всё равно трезво мыслить рядом с Робби никак не получалось. — Ты моей смерти хочешь, женщина? — он стал наматывать тёмную прядь волос на палец. — Я говорила о сне. Тем более ты и сам знаешь, что со мной способен на подвиги. Робби не стал ей возражать, напоминая, что она сама настояла, чтобы у них были разные постели. И вот теперь Бетти предлагает ему, как в старые добрые времена, пойти в кровать, чтобы вместе заснуть. Впрочем, он уже свыкся с мыслью, что Бетти придется долго мариновать, чтобы она вернулась к нему окончательно, отдав снова все ключи от своего сердца и души. Утром они решили позавтракать в городе, а потом отправиться на прогулку. Иногда им обоим казалось: всё повторяется. Вот они вдвоём в новом для себя городе, вместе открывают нечто прекрасное, чтобы потом снова дать друг другу восторженные клятвы или признаться в чувствах, а потом вместе закрыть дверь своего номера и пылко заняться любовью. Это было их дежа вю. Но как говорится, нельзя войти дважды в одну реку, как и нельзя склеить разбитое. Их тянуло друг к другу, а значит, чувства ещё не успели окончательно остыть. Они решили начать день с поездки на трамвае. Когда-то этот вид транспорта был основным в Лиссабоне, но теперь большинство трамваев начало исчезать с улиц города под действием натиска времени и более совершенной техники. Но жители и гости Лиссабона всё так же могли наслаждаться поездкой на старинном трамвае на знаменитой линии «28» — самой красивой из всех, что существовали в городе. Исторический «eléctrico» провезил пассажиров через самые старые сектора города, мимо некоторых очень популярных мест. Туристы часто доезжали на трамвае до замка Святого Георгия на вершине холма, чтобы полюбоваться панорамными видами, но и местные жители также использовали эту линию для ежедневных поездок. Бетти и Роберт зачарованно следили за тем, как мелькают витрины и фасады домов. Они стояли, сплетая стыдливо пальцы, в самом конце трамвая, и слушали португальскую речь, надеясь, что никто их не узнает и не станет донимать. Замок Святого Георгия, являющийся одним из старейших сокровищ Лиссабона, расположен на вершине холма в районе Алфама. Эта самая популярная достопримечательность города напоминает о периоде, когда Лиссабон находился под мавританским владычеством, но на самом деле это место было укреплено за несколько веков до того — когда к власти пришли римляне и вестготы. После изгнания мавров португальцы использовали замок в качестве королевской резиденции, где находился музей с археологическими экспонатами. Восхождение на крепостные стены входило в список обязательных мероприятий каждого гостя португальской столицы, и легко понять почему: виды, открывающиеся с бруствера и зубчатых стен, просто захватывали дух. — Ничего себе! — выдохнула Бетти. Её тёмные волосы развевались на ветру. Она снова казалась той самой беззаботной девчонкой, которую Робби впервые привёз на свою ферму, чтобы познакомить с семьёй. — Это так красиво! Он стоял позади неё, обнимая за талию, подбородком прижавшись к её плечу, и чувствовал, как лёгких касается пряный аромат её одеколона. Робби направил подзорную трубу к морю, где сейчас проплывали парусники и корабли; он чувствовал, что Бетти заулыбалась ещё больше. Всё же у их отношений есть будущее, подумал Роберт. Да, возможно, сейчас они будут сходиться и расходиться, чтобы просто потрахаться и провести упоительные каникулы, но стоило верить, что однажды это закончится. Да, она не сразу позволит ему быть частью своей жизни и примет его кольцо обратно. Они потеряют время, которое могли бы потратить на то, чтобы быть парой, а может быть, мужем и женой, но разве это сейчас главное? Бетти слегка повернула к нему голову — Роберт поцеловал её в губы, ощущая трепет под своими пальцами. Бетти оторвалась от него и принялась смотреть в подзорную трубу. Она не прогоняла его, а это было самое главное. На большёе Роберт пока не смел рассчитывать. Он ждал, но не верил, будто бы Бетти вот так просто вернётся к нему. Кармен твердила, что ему нужно ждать и надеяться, но пока Роберт страдал без Бетти. Она была рядом, но не принадлежала ему. В центре города находилась башня из кованого железа. Лифт Санта-Жушта был построен в начале века, во времена моды на производство разных подобных механизмов, вдохновленной знаменитой парижской башней. Вблизи верхней платформы, куда лифт поднимал своих пассажиров, начиналась дорожка, ведущая к руинам монастыря Карму, который был частично разрушен во время великого землетрясения тысяча семьсот пятьдесят пятого года. Посетители могли подняться по лестнице на вершину лифтовой конструкции, откуда открывался восхитительный вид на прекрасный Лиссабон. Это романтично и захватывающе, волнующе и очень красиво. Бетти держалась за локоть Роберта, ловя себя на мысли, что она страдает без него, и по сути, все правы — ей надо его простить окончательно. Собственно, она так и не смогла простить Фредди, обида в ней была такой глубокой, отчего она так и не решилась остаться в отношениях с ним. Хотя вряд ли стоило вообще снова возвращаться к нему. Но с Робертом всё было иначе. Она знала, что он изменяет ей, и всегда прощала ему это, потому что эти женщины не смогли пробраться в его сердце. Но сейчас Бетти грызли сомнения: то, что было между Робби и Суоко — это любовь или всё же нет? Роберт и Бетти обходили стороной все соборы, бросая на них лишь краткие взгляды и думая о том, что могли быть женатыми или снова повторить свои клятвы, данные восемь лет тому назад в Мадриде. Но они боялись говорить о таких вещах. Оба понимали, что между ними было нечто особенное, что сейчас почти растерялось, и в поисках этой хрупкой гармонии они и находились сейчас. Роберт и Бетти решились взять яхту напрокат, чтобы полдня провести в море. Капитан всё пытался завлечь их историями о морских похождениях, а они всё думали, как бы остаться в каюте и предаться под качку любви. Робби зачарованно смотрел на силуэт Бетти, облаченный в полупрозрачный халат, под которым был виден купальник. Издалека она выглядела как модель на журнальных снимках, только на её лице он видел отпечаток скорби и не понимал, то ли он был тому причиной, то ли она всё не могла пережить потерю Ричарда. В любом случае между ними была пропасть, которая стиралась на время лишь только в постели, но так вечно продолжаться не могло. Сколько ещё они смогут трахаться по углам, не говоря об будущем? Даже самые страстные любовники, которых вроде не заботят такие вещи, всё равно рано или поздно заводят разговоры на подобные темы. Им приходится думать о будущем. То был прекрасный во всех смыслах день. Было приятно ловить себя на мысли, будто бы они снова оказались в том самом романтическом периоде, когда только постигали друг друга, надеясь, что так будет вечно. Но у всего есть свой финал. — Поедем в Мадрид? — спросил Роберт, когда они ужинали, а с моря дул прохладный ветер. — Зачем? — Бетти сделала глоток жанжиньи , глядя на него поверх бокала. — Просто повидать Беллу. Бетти догадывалась, чего он хочет. Белла могла бы повлиять на её решение и заставить вернуться к Роберту, но Бетти не стала высказывать своё предположение. Она продолжила пить вишнёвую настойку, чувствуя, как внутри неё снова поднимается целая буря. Нет, она не собиралась возвращаться к Роберту. Если она сделает это, то наступит на те же грабли. — Я готов тебя ждать, — зачем-то сказал Роберт. — Я знаю, что сделал тебе очень больно. И я виноват перед тобой, но я понятия не имел, что ты так страдаешь из-за того, что случилось с нами. — Робби, — в голосе Бетти звучал укор. — Ты сам хотел от меня ребёнка, а потом взял и изменил мне, когда его не стало. Я не хотела, чтобы ты видел всё то, что со мной тогда творилось, потому что ты бы точно сразу же побежал к Ширли или ещё какой-нибудь девахе. — Бэтс… — Всё уже хорошо. Это вообще не имеет никакого значения. Хотя бы потому, что некоторые вещи так и должны остаться в прошлом. И я не хочу более возвращаться к этому. В ту ночь она не спала с ним, впервые за эти дни оставшись в своей постели, и обдумывала, что он пытался ей сказать. Для Бетти всё это было слишком трудно, и она не знала, как ей преодолеть собственные страхи. Мужчины и правда всегда ищут недостающие вещи в других местах, и что бы Роберт ни говорил, но некоторая истина лежала на поверхности. Но Бетти согласилась поехать с Робертом на два дня в Мадрид, прежде чем они вернутся в Англию, чтобы отпраздновать его сорокалетие.

***

Бетти чувствовала недовольство Беллы. Роберт явно успел ей рассказать, что на самом деле между ним творится. Но Белла молчала, делая вид, что ничего не происходит. Она помнила прекрасно, как и почему рухнул брак её дочери, как и по сути, собственный. Белла всё видела, но не получив от внучки возражения насчет общей спальни для них с Робертом, поняла, что Бетти совершает ту же ошибку, что и Френни. Роберт и Белла весь вечер перекидывались взглядами, и последняя старалась скрывать сговор тем, что постоянно задавала вопросы гостям. Её волновало, что они делали в Мадриде, а слуги рассказывали, как видели парочку, пробирающуюся в дом далеко за полночь, явно пьяными от вина и друг друга. Всё было бы ничего, если бы Роберт не пожаловался на Бетти. Почему-то Белла сразу же встала на сторону Роберта, а не внучки: она слышала в его словах истинное раскаяние, благодаря чему даже самое ледяное сердце могло бы растаять. Роберт и Бетти ехали поездом в Мадрид. Находясь в одном купе, они старались преодолеть мучительную тягу друг к другу, но в итоге просто сдались бушующему желанию, отдавшись на волю случая. Эти двенадцать часов в поезде только запутали всё ещё больше, оставляя лишь вопросы и не давая вообще никаких ответов. Оба были словно подвешены над пропастью, и стоило лишь только ожидать, что один неверный шаг приведёт их на дно. Каждый из них давал себе слово не продолжать это безумие, и они постоянно его нарушали. Роберт и Бетти собирались задержаться в Мадриде ещё на день, и в последний вечер Белла решила поговорить с внучкой. Они остались одни, надеясь, что их беседа навсегда останется в стенах гостиной. — Что творится между тобой и Робертом? — спросила Белла. Бетти сразу же скривила губы в недовольной усмешке. — Белла? — Какое это имеет значение? — она посмотрела на бабушку. — Белла, ты доиграешься и добьёшься того, что он уйдёт от тебя совсем. — Да вы все сговорились, что ли?! — вспылила Бетти. — Не ваше это собачье дело, что сейчас происходит между мной и Робертом! — Белла! Он тебя любит, а ты просто вытираешь об него ноги! — Да что ты вообще об этом знаешь? — Бетти поднялась с дивана, бросив полный ненависти взгляд на бабушку. — Он меня предал! Он просто взял и предал меня! Позволил себе втюриться в эту японку, словно меня никогда и не существовало! — Ты сама виновата, — скупо вынесла вердикт Белла. — Ты сама довела его до этого. — То есть, ребёнка потеряла я и я же сама виновата, что кто-то не умеет держать свой член при себе! — Белла встала следом за внучкой. — Ты вообще представляешь, как это выглядит со стороны? Я нуждалась в его понимании! Хотя нет, я нуждалась в грёбаной помощи, которую мне никто не оказал. Все вокруг только и твердили или выдавали простую истину взглядом: мол, ничего страшного, ещё забеременеешь. А я не могу родить ребенка. Мне досталось это адово проклятие, каким меня наградила ты! — Тогда какого чёрта ты сбежала от него? — Белла вышла из себя, что Бетти никогда не замечала за бабушкой. — Ты сбежала от него сама, а теперь говоришь, что тебе была нужна помощь. — А Роберт не очень-то и старался. — Ты ничуть не лучше своей распутной матери, — выплюнула Белла. — Может быть, даже хуже неё. Пакита была такой же дурой, как и ты. Но её оправдывает то, что она никогда не была такой приземлённой, как ты. Твоя вторая покойная бабушка, царствие ей небесное, была очень умной женщиной и постоянно пыталась вправить ей мозги. Пакита довела твоего отца до мысли, что ты не его дочь, сделала всё, чтобы отношения между тобой и ним были невыносимыми. Надеюсь, она не успела втереть тебе прекрасную мысль, что нужно бегать за Робертом по всему миру, потому что ей показалось, что он — твоя судьба. — Я знаю об этом, — просто сказала Бетти. — И это бы ничего не изменило. Ревность и амбиции разрушили мои отношения с Фредди, и да, как ты выразилась, но я такая же распутная, как моя мать. Я спала со своим менеджером, заигрывала с Робертом, говорила о любви Фредди. Потом предала и того, и другого, изменяла Роберту, а теперь не хочу его прощать. — Зачем он тебе? — Не хочу трахаться со всеми подряд. А он хотя бы знакомый и проверенный, — это прозвучало цинично и чудовищно, задев Беллу. Она скривила губы в злой насмешке. — Так ничего не подцепишь и самое главное, никто не будет трепаться обо мне на каждом углу. — Ну и дура ты, — Белла собралась уходить. — Ради своей чёртовой гордости ты готова потерять самое главное в жизни. — Как говорила Диана, мужчины всегда ищут то, что им не достаёт, в другом месте. Я не хочу, чтобы меня снова променяли на другую. — Ты не пробовала подумать: может быть, Роберту не нужно то, что ты ему приписываешь? — Белла пошла в сторону галереи. — Нет, чёрт возьми, не пробовала, потому что я знаю, что ему нужна своя Френни. Он сказал мне об этом восемь лет тому назад — здесь, в Мадриде — и это никак не изменилось за столько лет. — Какая же ты глупая, — Бетти лишь услышала шаги Беллы. Им больше нечего было сказать друг другу. Бетти пошла в спальню. Она открыла дверь — Роберт собирал чемодан. Бетти пугливо посмотрела на него, понимая, что он слышал часть разговора с Беллой, и у неё всё похолодело внутри. Он сделал свои выводы, и скорей всего, не в её пользу. Был на стороне Беллы, такого же мнения, будто её страдания и боль ничего не стоили, словно это всего лишь её прихоть. Каприз, который она заставляла исполнять во имя какой-то цели. Роберт оставил свой чемодан и сделал шаг к ней. Бетти испуганно опустила глаза, понимая, что ссоры не избежать. — Скажи, ты хоть любила меня когда-нибудь? — Ты знаешь ответ, — Бетти вся сжалась. — Нет, я хочу услышать это от тебя, — потребовал Роберт. — Я любила тебя, ты это знаешь. — Я знаю только то, что нужен тебе, чтобы снимать напряжение. Лучше же со мной трахаться, чем непонятно с кем, так ведь? — Бетти вздрогнула от его тона: Роберт никогда так не выходил из себя. — Я же только с этой целью тебе нужен! Чёрт возьми, почему ты не попросила у меня помощи, почему ты просто взяла и закрылась от меня? — Потому что ты бы этого не выдержал! — выпалила она. — С чего ты взяла?! — Я знаю, что было с тобой, когда умер Карак. Ты бы просто сбежал от меня. — Тогда я не понимаю упрёков в свою сторону. Чёрт, я бы никогда не спутался с Суоко, если бы ты дала мне понять одной фразой, что я нужен тебе. — Я писала тебе! — выпалила Бетти. — Отправила письмо в Дженнингс. Наверное, твоя мать решила, что лучше избавиться от меня. Это случилось в начале октября, когда Бетти стала ходить к психотерапевту, и ей немного полегчало. Доктор Стивенсон просила об этом, посчитав, что так будет проще отпустить прошлые обиды. Бетти написала длинное письмо, где просила Роберта подождать, пока она не обретёт прежнее равновесие. Это письмо, если бы оно дошло до адресата, изменило бы слишком многое, но оно затерялось в пути, так и не добравшись до Роберта. — Не впутывай сюда мою мать! — его голубые глаза зло сверкнули в полумраке комнаты. — Я не получал никаких писем от тебя. — Ну конечно, теперь проще всего сказать, что ничего такого не было! — обиделась Бетти. — С самого начала я была не нужна тебе! — Я был готов душу продать, лишь бы остаться с тобой! Я на всё был готов пойти. Ради тебя я разрушил свой брак! А ты… — А что я? Давай же, скажи, что я ни на что не годная. Давай, скажи это! — Я не буду этого делать. — Господи, как же ты ничтожен сейчас, — выдохнула Бетти. Роберт смерил её тяжёлым взглядом. — Не надо думать, будто я сейчас грохнусь тебе в ноги и буду просить у тебя прощения. Потому что за мной нет никакой вины, ясно тебе? — Бетти же думала иначе, она замахнулась, чтобы дать ему пощёчину. Роберт успел перехватить её руку, больно заведя ту за спину. — Лучше не играй с огнём. Я любил тебя. Я всё тебе отдал, а ты просто взяла и растоптала всё это! Я не позволю больше вытирать об меня ноги! — Да иди ты к чёрту! Ненавижу тебя! Роберт зло впился в губы Бетти, сминая всякое сопротивление с её стороны. Она стала вырываться, но Роберт не отпускал её. Резко развернув Бетти к себе спиной, Роберт толкнул её к подлокотнику дивана. Ему хотелось проучить её, показать, что даже такой спокойный человек, как он, может выйти из себя. Такую грубую откровенность он позволял себе лишь однажды — с Ширли, потому что их отношения часто находились на какой-то странной грани. Ширли подавляла его, всегда давя на его честность, совесть, пытаясь получить то, что ей было нужно. И вот сейчас во второй раз в жизни он был в такой ярости. Бетти что-то жалобно пискнула, но Робби проигнорировал это. Придавив одной рукой её спину, второй он принялся расстёгивать брюки. К чёрту! Пусть ненавидит его потом. Он терпел все её выходки последние четырнадцать лет. Робби был сыт по горло всем тем, что с ним творила Бетти все эти годы. Отодвигая в сторону кружевные трусики, Робби понял, как она заведена. Он знал, как подобная грубость бросает её в жар, но не думал, что многие её слова — просто уязвлённая гордость, примирение с которой будет найти не так уж и просто. Толкаясь в Бетти, Робби ощущал не знакомое облегчение, а скорее, некоторое раздражение. Но его поглотил процесс: то, как ушей касались вздохи и стоны Бетти, то, какую бурю реакций в его организме поднимали сжимающиеся вокруг его члена внутренние мышцы его случайной любовницы. Роберт совсем не хотел быть зверем, а Бетти довела его до этого состояния, что привело его в ужас, когда он кончил, а к нему пришло осознание произошедшего. Роберт отпустил Бетти, застёгивая брюки, и вернулся к своему занятию, за которым она застала его. Он не собирался теперь оставаться в Мадриде ни на день, ни на эту ночь, ни вообще рядом с Бетти. Она была права: всё кончено. Бетти запросто могла бы обвинить его в насилии, но он слишком хорошо знал её. Его Бетти была немного сумасшедшей, и у него не было никаких сомнений, что всё это ей пришлось по душе. — Куда ты? — она посмотрела на него. — Домой, — просто сказал Роберт. — Робби… — её голос звучал ласково. — Я давал тебе шанс. И даже не один. Но я не могу терпеть подобное отношение к себе, — отрезал Робби. — Я… — Не думай, что слезами сейчас поможешь. — Робби!.. Голос Бетти печально дрогнул. Вот он и почти добился своего, но на душе всё равно было так же погано. Ему не нужна была именно такая победа. Роберт направился к двери, испытывая чувство вины, но он понимал: если сейчас не уйдёт, то потеряет сам себя. Пора бы покончить с этим и поставить жирную точку, как он это сделал с Ширли. Ещё недавно в нём теплилась надежда, когда они вместе решили сняться в её видео на «Ship of Fools». Бетти танцевала с тонким покрывалом на заднем фоне, и это было так трепетно и так прекрасно, а ещё на них постоянно накатывала страсть. Но Робби всегда хотелось большего. Он не хотел скрываться, потому что Мэгги и Логан были готовы к тому, чтобы их отношения окончательно перестали быть скрытными. Робби хотел именно семью. Хотел, чтобы они с Бетти поженились, чтобы у них был общий дом и общий быт. Он не думал больше об общем потомстве, да и для него всё это не было целью. Но он хотел обычную семью, а вместо этого Бетти предпочла лечить свои раны, просто затаскивая его в постель. Он ненавидел её за то, что она вовлекла его сейчас в подобные пагубные отношения. Таким можно было заниматься с группиз во время гастролей, простыми девчонками, которые всегда вешались на него, но не с Бетти. Потому что он любил её. Это было мучительно и больно — любить её. В последнее время точно. Нельзя вечно жить с жутким чувством вины, ведь Роберт носил его в своей душе. И уже не одно. Он не спас Карака, ведь всё могло быть иначе. Он не смог уберечь Джона, позволил ему бороться со своими демонами в одиночку. Он не смог вовремя понять, что стоит спасать Ричарда. Он не мог ещё быть виноватым перед Бетти за то, что хотел быть живым, любимым, чтобы его кто-то ждал и слушал. Он не хотел брать на себя ещё и этот груз. Не хотел и не будет этого делать. Даже выпуск сингла Бетти, где пелось о том, какие бы ни настали сложные времена, но она всегда будет следовать за ним и даст ему всё, что он хочет, не давал надежды. Всего лишь коммерческий ход и не более того, хотя видео на чёрно-белой плёнке, где Бетти играла на гитаре, а вокруг неё ходили кошки, казалось каким-то символическим. Но они изменились, а их отношения не выдержали натиска времени. Робби до последнего пытался сохранить остатки надежды, но кажется, это уже было бесполезно. — Робби!.. Бетти кинулась к нему и упала на колени позади него, прижавшись губами к его ладони. Роберт бросил на неё пристальный взгляд. Бетти плакала, и по идее, это должно было его тронуть. Он наклонился к ней, убирая волосы от её шеи. — Я не хочу тебя терять, — прошептала она. — Но ты меня потеряла, — закончил он. — Робби, не уходи… — Я не могу так больше. Я устал от всего этого. Я устал от того, во что мы превратили наши отношения. — Робби, — снова выдохнула она, целуя его руку. — Нет, Бетти, — он отошёл от неё. Бетти осталась на месте, рыдая, а он стал дальше упаковывать свой чемодан. Роберт не собирался задерживаться в Мадриде, потому что на него накатила такая усталость, что лучше всего сейчас избавиться от всех пут, которые тащили его на дно. — Робби… Он взял чемодан и направился к выходу. Бетти не сразу поняла, что он уходит. Она кинулась за ним, но лишь увидела его удаляющуюся фигуру в галерее. Она понимала, что теряет его. Если он прямо сейчас уйдёт, то уже никогда не вернётся. — Робби! — крикнула она, когда он оказался у лестницы. — Робби, постой!. — Нет, Бетти! — серьёзно отрезал он. Роберт вышел на улицу, а Бетти упала на мраморный пол, ощущая боль в солнечном сплетении. Она горько зарыдала, понимая, что ещё чуть-чуть, и сорвётся в прежнюю бездну отчаяния. — Ты сама виновата, — прогремел над ней голос Беллы. — Что ты вообще знаешь об этом? — выдохнула Бетти. — Он ушёл, потому что ты сама виновата. Роберт у тебя был очень терпеливым, но даже так можно довести мужчину до измены. Отношения, моя дорогая, — это когда друг другу подставляют плечо, когда оберегают друг друга, когда в самые трудные времена остаются рядом. И даже такую страшную вещь, как смерть долгожданного ребёнка, можно пережить вместе, если не закрываться друг от друга. Но ты эгоистично решила, что больно только тебе одной. Ты сама виновата. Нельзя так играть с чувствами мужчины. Нельзя так поступать с ним. Ни ты, ни твоя мать не понимали самых простых истин. — Что же мне делать? — Да ничего. В лучшем случае он отпустит всё и забудет. В худшем уже через месяц в его постели найдёшь кого-то другого. Давай поднимайся. Белла подала ей руку. Бетти встала на ноги, ощущая, как её бьёт мелкая дрожь. Она боялась, что Роберт и вправду исчезнет из её жизни навсегда. — Ба, что мне делать? — Для начала успокоиться. Может быть, ничего ещё не потеряно.