Black Dog

Октябрь 1986 Все Данлеры съехались на день рождения Виктора, которому исполнилось девяносто лет. Он всё ещё был в добром здравии и сохранял свою кипучую энергию, занимаясь поместьем и часто путешествуя. Виктор был из тех людей, что не привыкли жаловаться на жизнь, предпочитая заниматься делом. Он решил, что не стоит сейчас отсиживаться, и организовал праздник в Аллен-Холле. Робби забрал Кармен и Логана, чтобы провести выходные с Бетти и Мэгги, пусть в Кентербери и будет слёт Данлеров. Они с Бетти продолжали аккуратно помогать двум частям их несостоявшейся семьи сблизиться, создавая прочную основу для будущего. Оба полагали, что всё получится, если они будут сохранять терпение, надеясь на понимание их детей, ведь им всегда удавалось проводить вместе прекрасные дни. Всё лето и часть осень все они мало видели Бетти. Она моталась по всему свету, делая лишь короткие остановки, чтобы немного отдохнуть. Бетти словно пыталась всё успеть, будто опасаясь, что возьми она паузу чуть подольше — и все её моментально забудут. Роберт слабо в это верил, но знал: иногда и в чём-то Бетти сложно переубедить. Он лишь недавно остыл от шутливой новости Бетти, которая вызвала в нём целую бурю эмоций. Он понимал, что Бетти говорила несерьёзно и вообще, вряд ли думает об этом по-настоящему, но очень хотелось примчаться к Фредди и разобраться во всём, пресекая всякие поползновения в сторону его женщины. — Я не собираюсь за него замуж. Это вообще ширма для всех, — ответила она тогда. — Но его кольцо ты приняла, — Роберт бросил взгляд на её палец, на котором красовалось экстравагантное колечко в форме губ из рубинов и жемчуга. — Это просто ничего не значащий подарок, — Бетти улыбнулась, обнимая его за руку. — Да, Фредди кажется, что это решит часть его проблем и все перестанут трепаться об его ориентации. Собственно говоря, это такая ловушка для группы Queen и прочих людей. Но все знают, что я с тобой. И мне так проще будет отбиваться от прессы. — Чёрт, Бетти! — выдохнул Роберт. — Ты же моя женщина! Ты мне принадлежишь, и лично мне плевать, что все они думают об этом. — Я знаю и помню это, — Бетти потянулась к нему, чтобы поцеловать в щёку. — Мэгги, может быть, и понимает всё про нас, но пока пусть думает иначе. Всё равно она сама придёт к нужной нам мысли. И вообще, я за тебя замуж собралась. Женись на мне. — Ничего себе, какие наглые предложения! Женщина, это возмутительно! — Роберт посмотрел на Бетти. — И когда ты хочешь, чтобы я на тебе женился? — Следующей осенью, — предложила Бетти, понимая, что его буря стихла, а обида начала исчезать. — Осенью? — он провёл пальцами по её щеке от мочки уха до уголка губ. — Да, — выдохнула она, когда он целовал её за ухом. — И ты не сбежишь? — Роберт посадил Бетти на край стола. — Нет, — она потянулась к его ширинке, чувствуя, насколько он уже заведён. — Куда я от тебя денусь? — Ну, откуда я знаю? — её руки сомкнулись на его возбуждённой плоти. — Ты же принимаешь чужие предложения… — Они все не умеют… — она начала задыхаться от его ласк. — Именно они все не умеют, — но Бетти уже ничего не смогла ответить. Роберт недолго был зол, но всё же странная и витиеватая логика Бетти ему была понятна. Она хотела отвести от них внимание, ведь пресса всё настойчивей и настойчивей пыталась узнать, что между ними происходит на самом деле, и честно говоря, всё это уже начинало порядком надоедать. Роберт сам пока был в поисках своего места под солнцем, считая, что занимается всякой ерундой, которая помогала ему отвлечься от мыслей о своей несостоятельности. В это время жизнь Бетти била бурным ключом, и понятно, что она, как и он, искала момент, чтобы остановиться в этом безумном мире. Они оба понимали: в их случае свадьба — дело весьма затратное, и вряд ли все поймут, если они просто зайдут в церковь и обвенчаются, а через неделю всем объявят, поэтому стоило уже сейчас задуматься о самом празднике, как бы им не нравилась эта мысль. Роберт с детьми встретил Бетти и Мэгги у лестницы, ведущей в дом. Осенью Аллен-Холл был таким же прекрасным, как и ранним летом: яблони в садах были усыпаны спелыми плодами, а многочисленные цветники — поздними розами. Сквозь пёструю листву проглядывали поздние яблоки, а цветы пусть уже и начали увядать, всё равно наполняли сад яркими красками. Небо сегодня было изумительно чистым, и белый особняк на это фоне казался греческим храмом. — Сколько тут ступенек? — спросил Логан у Бетти. — Вроде бы сорок две. Но вообще на самом деле кажется, что больше, потому что они широкие. С другой стороны дома ступенек ещё больше, но там садовые площадки. Аллен-Холл — весьма обширное поместье, — объяснила Бетти. — Это как Аргоед? — Кармен подняла глаза, посмотрев на дом. — Нет, это дом восемнадцатого века со всеми вытекающими приметами стиля. Дед купил дом, когда мне было лет шесть. Это были трудные времена, но у него водились деньги, и тогда начался долгий ремонт. В Аргоеде всё несколько старомодно, а вот тут почти как в историческом кино, поражает своим великолепием и бережным отношением к прошлому. Ладно, пойдёмте. Там кто-то приехал, но я не знаю, чья это машина. На террасе у дома стояла женщина в сером костюме и белом пальто. Она курила и пила вино, задумчиво глядя вдаль; увидев их, она улыбнулась. Роберт перевёл взгляд на Бетти — её глаза светились счастьем и радостью. Бетти быстро кинулась вверх по лестнице — женщина обняла её. Они о чём-то стали оживлённо говорить, громко смеясь при этом. — Я тебя хочу кое с кем познакомить, — услышал Роберт. Бетти взяла женщину под руку, и только спустя некоторое время он понял: тётя Джулия приехала из Европы. — Так, это моя дочь Мэгги. — Похожа на Френни… — Нет, на Беллу, — возразила Бетти. — Это прекрасная девушка — Кармен, это Логан. Ну, и Роберт. А это… — Тётя Джулия, — закончил Робби. — Ну да. Не смогла отказать Виктору. А я была на вашем самом последнем концерте в восьмидесятом году. Жаль, что всё закончилось, — Роберт и не сомневался, что она узнала его. Джулия Данлер была яркой представительницей богемы. — Ну, иногда многому приходит конец. — Я потом покажу одно фото из своей коллекции. Кажется, я сделала его году в шестьдесят седьмом, когда снимала юных борцов за право курить марихуану. Робби прекрасно понял, о чём именно говорила Джулия: о пикетах, на которые он ходил с сёстрами Уилсон. Опять очередное совпадение и пересечение с Данлерами. Кажется, и правда Френни была права: они с Бетти и есть те самые луна и солнце. Джулия была очень красивой, просто глаз не отвести: высокая, статная, утончённая, темноволосая, с горящими зелёными глазами. Джулия давно уже не жила в Англии, предпочитая странствовать по миру, лишь иногда возвращаясь домой. — Ладно, пойдёмте на ужин, — Джулия взяла под руку Бетти, а с другой стороны Роберта. — Я умею хранить секреты, голубки. — Так сразу заметно? — тихо спросила Бетти. — Именно. Иначе зачем на день рождения деда привозить чужого мужчину, да ещё и с его детьми. И потом, я смотрю твои интервью и читаю их, и за твоими слежу, — она посмотрела на Роберта. — Всё читаётся между строк. Ребята, но вы же те самые moitiés de pomme , как это всегда называла Диана. На ужине никого не было: остальные обещали приехать завтра. Джулия всё рассказывала о Европе и своей жизни странницы, полной удивительных моментов, которые она с лёгкостью сохраняла на плёнке. Она выставлялась во многих местах и водила дружбу со многими мастерами камеры; её работы всегда вызывали массу критики, которой она нисколько не боялась. Джулия курила и пила вино, смеялась, заряжая всех своим творческим запалом. У неё была удивительная судьба, впрочем, как и у всех Данлеров. Бетти с ней иногда виделась за границей, если удавалось пересечься, хотя в последнее время племянница и тётя почти не встречались. Но все знали, какие непростые отношения с сёмьей были у Бетти. — Если бы я знала, как поступил тогда с тобой Роберт, выставив из дома беременную и без денег, то я бы тебе помогла. Но ты тоже молодец — слишком гордая. Решила, что лучше молчать и не искать выход из того затруднительного положения, в которое попала, — Джулия стряхнула пепел с сигареты. — Впрочем, остальные Данлеры тоже хороши. Диана не этому нас всех учила. — О чём ты? Виктор уехал, а мы все были без денег. Мой отец просто отрезал всем пути к существованию, — немного вспылила Бетти. — Но если бы не он, то я сама никогда не встала бы на ноги. Сделала бы аборт, совершив самую худшую в жизни ошибку, а ещё никогда не познакомилась бы с Робертом. Для меня наша встреча подобна лучу солнца среди тёмного дня. Теперь я не знаю, как бы вообще справилась со всем, если бы не помощь совершенно чужих людей. — Сколько я ни смотрю на тебя, — Джулия обратилась к Мэгги, — всё равно вижу Френни. Те же глаза, те же губы, тот же наклон головы. Мы с Френни вообще плохо ладили, но какое-то время я помогала ей в её похождениях, хотя не знаю, почему это делала. Помню, однажды она мне позвонила ночью и сказала, что Джорджа не станет. Мы всегда считали её немного ненормальной и чуточку ведьмой. Впрочем, как всегда твердила Диана, никто из нас нормально в жизни не устроился. — Жалеешь, что так рано вышла замуж за моего сына? — встрял в разговор Виктор, просто наблюдавший за всем. — На дворе была война, а нам с Джорджем казалось, что мы можем зацепиться друг за друга. Но мы любили друг друга. Это я была пустая и сломленная. Я потеряла всё, что мне было дорого. Я вряд ли могла построить хоть с кем-то что-то прочное, и если бы не рождение Гарри, то я бы утонула в горе и злобе. Роберт горько улыбнулся. Он знал эту печальную историю — почему Джулия не любила Френни. Родители Джулии были в составе интербригад в Испании, оставались там до самого последнего вздоха республики. Джейсон Браун был потрясающим и талантливым хирургом, а мать Джулии тоже происходила из испанской аристократии, но её отец считал, что дочь должна получить должное образование, и отправил её в Англию, где она и познакомилась с будущим мужем. Ясное дело, что оставаться в стороне они не смогли. Беатрис франкисты расстреляли уже после победы, а Джейсон вернулся домой, но ощущая опустошение, снова отправился на войну. Пережив одну мировую войну, затем гражданскую, он нашёл смерть во Франции в первые недели оккупации. Семья Френни находилась на другой стороне конфликта, пусть она на всю жизнь и запомнила, что такое голод и презрение твоих соседей, которые были совсем за другое будущее Испании. Но этого хватило, чтобы жёны братьев друг друга не любили. — Диана всегда была права: мы все наделали слишком много ошибок, — выдохнула Джулия. — Ладно, я пойду прогуляюсь перед сном. Уже и забыла, как тут бывает прекрасно по вечерам. — Главную ошибку сделала я, — все посмотрели на Бетти. — Я рассказала ей, что жду ребёнка и поссорилась с отцом — конечно, ба не стала молчать. Он потом позвонил ей и наорал на неё. И всё закончилось тем, что у неё случился инсульт. Я не должна была вываливать на неё все свои проблемы. — Дорогая, ты ни при чём, — утешил её Виктор. — Правда. Мы бы всё равно узнали. И всё равно мы бы поссорились. Так уж должно было случиться. Ты была слишком хрупкой, чтобы выдержать предательство. Тем более, чёрт… Диана знала, что он тебе изменял, и мы все тебя берегли. Никто не думал, что ты никому ничего не скажешь и уедешь в Штаты. — Она мне всё сказала, но я надеялась, что она не вернётся, — Джулия взяла свой бокал с недопитым вином. — Девушки, — она обратилась к Мэгги и Кармен, — никогда не становитесь рабами чувств. Потом всегда больно страдать. Что ж, хотите со мной пройтись? Я покажу одно романтичное место. Вот Бетти про него знает: они там в детстве постоянно прятались от всех. Хотя там самый чудный вид на местные красоты; когда восходит полная луна, то ничего красивее уже никогда не увидишь. — Ты просто не была у берберов, — Бетти улыбнулась. — Так кажется до того, пока ты не начинаешь таскаться по всему свету с Робертом. — Я знаю только, что в Марокко самая дурманящая марихуана, — Джулия заулыбалась. — Пойдёмте, а то упустим момент. Мне вот делали там предложение, а в это время люфтваффе где-то утюжили города. Но было так красиво и романтично. — А я бы хотела, чтобы мне сделали предложение не ради романтичного момента, — сказала Бетти. Роберт хмыкнул, прекрасно помня, как в позапрошлом году решился позвать Бетти замуж. — Без всякого пафоса и налёта романтики. — А я делал предложение Диане на следующий день после того, как провёл с ней ночь. В те времена было неприлично поматросить девку, а потом её бросить. — Да-да, мы все помним это романтичную историю о том, как ты спас её от нахалов в баре, — Джулия подошла к Виктору и поцеловала его в щёку. Данлеры были своеобразным народцем. Это Роберт понял уже очень давно. Они любили независимость и самодостаточность, не терпели чужого диктата и предпочитали делать то, что считали нужным. Возможно, когда-то они держались друг за друга, но сейчас такая необходимость отпала по многим причинам. Первая была в том, что все они жили в разных местах, а вторая — последние события заставили их полагаться лишь только на себя. Именно такой и была Бетти. Когда Роберт назвал её Кошкой, то оказался абсолютно прав, но сейчас понимал: вряд ли бы он вообще смог так долго находиться в таких крепких отношениях хоть с одной женщиной, если бы она не обладала столь стойким характером, способным выдержать самые яростные натиски судьбы. В Ирландии у Данлеров была родня, с которой они не общались и не собирались восстанавливать отношения. Недавно там всё состояние пустили с молотка за долги, а единственный наследник перебрался в Штаты. Трогало ли всё это Виктора? Вряд ли. Он был человеком, который построил свой мир с нуля, накануне войны сбежав из дома. Он много чем занимался в жизни, никогда особо не сидел на месте и научил этому всех в своей семье. У него и жена была такая, какую все считала сомнительной персоной, но мнение высшего света её никак не трогало. Да и сыновья сами решили идти своей дорогой. Конечно, все делали ошибки — это Данлеры умели признавать. Ну, почти. В любом случае в их семейном хитросплетении трудно было запутаться. И всё же они были другим народцем — несколько чопорным, холодным. Слишком уж англичане, как бы сказали у них в Бирмингеме. Хотя кровь в их жилах бурлила разная. Виктор был ирландцем, Диана — наполовину француженкой, и никто не знал точно, что было ещё намешано во второй половине. Ей в отцы приписывали и русских князей, и богатых немецких бюргеров. Джордж выбрал женщину, которая была наполовину каталонкой, наполовину англичанкой. Роберт вообще пошел ещё дальше, привезя жену из Испании. Нэлли предпочла сбежать во Францию, но не смогла жить с мужем. Их дети оказались куда проще. Гарри как самый старший женился на простой девчонке, которая своим трудом вырвалась из Дадли, где её перспективы были неутешительными. Мэри-Джейн недавно выскочила замуж за сценариста, хотя все мало верили, что её брак продержится долго. Флора сделала ставку на карьеру юриста. Джонатан недавно объявил всем, что женится — как сказала Бетти, ну хоть теперь её брат немного остепенится. Оставалась лишь она — самая публичная персона из всей семьи. — Нэлли — она какая? — Роберт помог Бетти расстегнуть платье. — Ну, она очень серьёзная. У неё же свои виноградники, — Бетти перешагнула через тёмный омут ткани. — Всегда была несколько замкнутой, сама в себе. Но я её плохо знаю. Когда мне было лет пять, она уехала из Англии. — Не думал, что у вас такие прочные связи с Испанией, — Роберт внимательно наблюдал за тем, как Бетти снимает чулки. — Ну, ты связался с очень сложной семьёй, — она улыбнулась. — Я уже понял, — Бетти подошла к нему, обнимая за талию. — Вернее, давно знаю. Кошка… — М-ммм, — протянула она, вдыхая аромат его парфюма и запах пота, пряча лицо у него на груди. — Если я не смогу выбраться из своих поисков, помоги мне. У меня остались те записи из Стокгольма. Мы можем сделать из них нечто необыкновенное. — Робби… — она подняла на него глаза. — Тебе не надо просить. Конечно, я сделаю. Но я искренне хочу, чтобы в этот раз ты сам пробился на свет. — Люблю тебя. — Я знаю, — она встала на цыпочки, чтобы поцеловать его в подбородок. — Ты — моя семья. Самая важная и самая любимая. И так всегда будет для меня. Знаешь, я не хочу жить без тебя. Не хочу, чтобы и ты жил без меня. — Предлагаешь, как в сказке, умереть в один день, — он взял в ладони её лицо. На его губах играла лёгкая улыбка. — Просто мы с тобой и есть то, что я искала. Ты и я — это и есть Диана и Виктор. Я пьяна тобой. Пьяна так, что порой просыпаюсь ночью и боюсь: это счастье всё же закончится. — Девочка моя, — Бетти ещё крепче прижалась к Роберту, а он утонул в этот миг в нежности, что накрыла их. Его губы коснулись её макушки, от волос приятно пахло апельсиновой водой, привезённой из Марокко. Роберт улыбнулся, удивляясь, как может в них сочетаться такая нежная любовь и порой невозможная дикая страсть. Он увлек Бетти на мягкую постель — она устроилась у него на плече. Их взгляды встретились; она потянулась к нему и поцеловала в губы, ощущая, как трепет разливается под кожей. Он собирался любить её, пока не иссякнут его силы, мучая и не позволяя погаснуть пламени.

***

У Данлеров была своеобразная традиция праздновать. Роберт уже был знаком с этим, зная, как Бетти постоянно сопротивляется всем тем пышным вечеринкам, что пытались для неё многие устроить. Нет, она любила веселиться, даже очень, но всё же у неё было стойкое убеждение: есть семейные праздники, а есть те, что заслуживают шума, большого скопления людей и пафоса. Он знал: так завела Диана ещё очень давно. Странно, что бывшая певичка из кабаре научила всех таким интересным обычаям. Дома у Бетти было правило — открывать подарки на следующий день. Она всегда звала с собой Мэгги, а теперь и Кармен или ещё кого-нибудь, и это всегда было весело. Застолье со сменой блюд тоже считалась дурным вкусом, поэтому был простой фуршет. На своё тридцатипятилетие Бетти пригласила всех на крышу «Enbassy» в Лондоне, где было легко и весело, но без лишней помпезности, которую ей часто пытался навязать, к примеру, Фредди. Вот и сейчас день рождения патриарха их семейства был, с одной стороны, с размахом, но в то же время без излишних изысков. — Можно? — Бетти завязывала галстук Роберта, когда к ним в комнату вошла Нэлли. Она была небольшого роста, рыжеволосая, с большими голубыми глазами — просто лесная фея. Самая младшая в семье Виктора и его любимица. Она бросила внимательный взгляд на племянницу и её спутника. — Роберт, это моя тётя, — представила Бетти. — Это Роберт, мой друг. — Дорогая, тут впору бы другое слово подобрать, — поправила она Бетти. — Очень приятно познакомиться, — Роберт поцеловал её руку. — Бэсс, наверное, мало про меня рассказывала, — Роберт удивлённо посмотрел на Нэлли. — Мне никогда не нравилось, как её звала Глория и как это простецкое имя закрепилось за девушкой из нашей семьи. — Да, но все меня зовут именно Бетти. Хотя нет. Порой меня зовут Кошкой, милой испанкой, Бэтс и ещё многими именами, — Бетти приложила палец к губам. — Бэсс, негоже быть не замужем. — Я вообще-то помолвлена. И я не склонна жить по общим правилам. А ещё на дворе уже восемьдесят шестой год, а не пятьдесят шестой. Знакомство не задалось. Роберт чувствовал это, даже его обаяние не сработало. Хотя тут ничего бы не помогло, если с самого начала к Бетти было такое же отношение, как, наверное, у её отца. Глупая девчонка, что дерзнула пойти против ветра, решив изменить положение вещей, заведённое очень давно. Впрочем, саму Бетти всё это вряд ли уже задевало: у неё давно выработался крепкий иммунитет к подобным вещам. Нэлли, возможно, стала такой жёсткой потому, что прожила часть жизни с мужем-тираном, или из-за того, что была одинокой и тащила на себе весь бизнес. Но Бетти явно не нравилась ей своей независимостью, которая была совсем нетипичной для Данлеров. Свобода, сочетаемая с необходимостью зависимости от мужчины. Для многих это было странно. — Я не пришёлся ко двору. Бетти и Роберт спустились вместе по лестнице, оказавшись в саду, где повсюду цвели розы. — Да забей ты на это. Тебе же с ними не жить. Пусть твоя мать и твердит постоянно: мужчина женится на всей семье женщины, а женщина выходит замуж за всю семью мужа. Они все могут думать что угодно, — Бетти взяла с подноса бокалы с шампанским и протянула один Робби. — Моя семья — это ты и наши дети. — Я рад, что ты это признаёшь, — он улыбнулся. — Я знаю, что ты хитрый лис, и делаешь всё, чтобы все мы примирились друг с другом. Вернее, срослись. Знаешь, пока ты был женат на Морин, мы с ней не переваривали друг друга, а сейчас очень даже хорошо общаемся. Я просто знаю: ты хочешь, чтобы мы все совершенно искренне любили друг друга, — серьги с малахитами качнулись в такт движения Бетти. — Ладно, пойдём. Придется ещё много с кем знакомиться. — Боже, — Роберт закатил глаза. — Ты сам захотел со мной поехать. — Я не мог отказать Виктору, — Бетти взяла его за руку. Всё это было странно и забавно одновременно. Это не было похоже на вечеринки, какие устраивал лейбл, или мероприятия для прессы. Это было нечто другое — малопонятное и самое главное, трудноуловимое для понимания. Бетти была его проводником в этом мире. Было видно, как ей самой всё это не нравится, но она продолжала улыбаться и отвечать на вполне вежливые вопросы. Многим просто не было понятно — есть ли у Виктора повод гордиться своими внуками, но это явно никого не задевало. У людей старой закалки были свои принципы и стереотипы, которые лишь только удивляли, но никак не ставили в неудобное положение. Роберт и Бетти вели себя несколько сдержанно, пусть ему это и было сложно делать, особенно учитывая, в каком платье была его спутница. Роберт знал прекрасно: раз Бетти в столь обтягивающем платье, то ждёт от него бурную ночь, полную огня и урагана. Робби лишь улыбался, следя за покачиванием её бёдер. — Хороша, чертовка! Роберт бросил взгляд на мужчину лет сорока на вид. Он был светловолосым и сероглазым. Наверное, работал каким-нибудь банковским служащим. — Вот только не каждый её потянет, — просто сказал Роберт. — Ну, такие женщины любят деньги и власть. — И хороший секс, — закончил Роберт. — Прямо чтобы их отжаривали так, чтобы они не смогли встать на следующий день. — А я помню, что она всегда была амбициозной, — мужчина сделал глоток вина. — Постоянно всем твердила, что все театры во всем мире будут рукоплескать ей минут по двадцать. Сейчас, правда, из изысканного класса перешла в ширпотреб. — Откуда ты знаешь Бетти? — Мы дружили в детстве. Ну, как дружили? Я сох по ней, как последний идиот. А она взяла и связалась с музыкантом, кажется, а его волновал только собственный член. Сейчас вообще чего только про неё не пишут. — Она со мной, — сказал Роберт, понимая, что его сейчас не узнали. Мужчина окинул его внимательным взглядом. — С очередным хрен знает каким музыкантом, который думает только о своём члене. Поверь, ты бы её не потянул. Бетти не любит показушность. Любит мужчин, которые не просто вешают лапшу на уши, а делают что-то ради ней. А ещё любит секс, но не один раз в неделю. — С таким подходом можно и спиться. — Ну почему же? Если знать, как удовлетворять её и свои и аппетиты, то всё только в радость будет, — Роберт хитро улыбнулся. — Джеймс Митчелл, — представился мужчина. — Роберт Плант, — Робби протянул руку. — Так это… — Да-да, тот самый, что в шестьдесят девятом выл про выжатый лимон. Поверь, Бетти тебя спасла от разочарования, будто все женщины — ненасытные самки, чьи аппетиты никак не удовлетворить. Нужно быть таким же ненормальным, чтобы добровольно вступить в отношения с ней. К ним подошла Бетти, держа в руках тарелку с тортом, который собиралась разделить с Робертом. Увидев его собеседника, она улыбнулась и поставила на небольшой столик с закусками свой торт, чтобы обнять Джеймса. — Сколько лет мы не виделись? — спросила она. — Четырнадцать. В последний раз я выписывал тебе чек, когда ты ушла от отца, — он горько улыбнулся. — Всё думал, что ты вернёшься ко мне, а вместо этого спустя три года ты прислала деньги, отдавая долг. — Мы были тогда детьми. Робби чувствовал, что их связывает нечто большее — то, что он не знает ещё. Да, он помнил историю М-Джейн об одном мальчике, которого они с Бетти не могли поделить, но он с трудом верил, что это был Джеймс Митчелл. — Да, но ты резко оборвала все связи ради богемы, — в голосе мужчины звучала обида. — Ты хоть счастлива? А то все пишут, что ты… — Скачу с одного члена на другой? — Бетти дотронулась до обручального кольца на пальце. — Ну, обычно только это и любят писать про меня. Но вообще-то я счастлива. — Прогуляемся? — Недолго. М-Джейн словно чувствовала, что сейчас вспыхнет война. Она несколько изменилась за последнее время. Её некоторая резкость стала чуть мягче: наверное, замужество шло ей на пользу. Она всё так же снимала репортажи, стараясь быть в гуще событий, и не собиралась останавливаться ни на миг. Она была очень похожа на Виктора, но совершенно не признавала свою женственность, хотя было нечто такое сексуальное в её костюмах-тройках, будто она пыталась подражать Марлен Дитрих. М-Джейн взяла за локоть Роберта — он сразу же посмотрел на неё, ощущая, как её неожиданное появление способно погасить бурю. — Это его мы не поделили, когда мне было девять лет, а Бетти — шесть, — она говорила тихо и так хрипло, словно соблазняла Роберта. — Правда, потом Джим пошел в Итон и мы стали его звать итонским мальчиком. — Ясно, — Роберт ощущал, что с ним играют. — Слушай… Я, конечно, не святой и бывает, что изменяю Бетти… — Знаю, чужой мужчина — табу, а я замужем, — она отпустила его. — Успокойся, пусть ты ещё многого не знаешь про Бетти, но очевидно, насколько сильно она в тебя втюрилась. Даже тетя Нэлли устроила бурю деду за то, что он всех нас так распустил. Она — дама очень консервативных взглядов. — Я уже понял, — он подошёл к мраморным перилам, посмотрел вниз и увидел, как Бетти идет рядом с мальчиком, который вырос и перестал ей нравиться. Но почему-то его уколола лёгкая ревность. Он знал про Фредди и Криса Эмберга, помнил про тех, с кем Бетти успела наставить ему рога в период своей наркотической зависимости. Знал, насколько она вспыльчива в этом вопросе, и всё же… Она уже очень давно спала с только с ним. Роберт хорошо это понимал. Всё было слишком очевидно: каждый раз, как они встречались после долгого перерыва, она жадно накидывалась на него, не терпя никаких возражений с его стороны. Но почему-то Роберта задела эта история о том, как она взяла денег у Джима и при этом всегда стыдила его за помощь. И самое главное — что у него, что у этого банкира была одна и та же цель. Бетти вернулась быстро, попутно раздавая знакомым воздушные поцелуи. Она взяла со столика тарелку с куском яблочного торта, где была лишь одна ложка, и сплела пальцы Роберта со своими, потянув в сторону скамьи. Ночь сегодня была необычно тёплой для этого времени года. Аллен-Холл пусть и стоял на холме, продуваемый всеми ветрами, но на деле оказался мягко укутан плодовыми садами. Да и поместье находилось южнее относительно того же Дженнингса, поэтому в эту необыкновенно лёгкую и пёструю осень можно было спокойно гулять вечерами. На улице уже стемнело, и без тёплой куртки было не обойтись. Бетти осталась в своём сером кашемировом пальто, в котором она весь день провела среди гостей. Она села на скамью рядом с Робертом и сняла туфли, положив голову ему на плечо. Отдав ему ложку и торт, предложила незатейливую, но очень разжигающую страсть игру. — Кстати, торт весьма вкусный, — спустя некоторое время сказала Бетти. — Это уже какой кусок? — Думаю, третий, — она прикрыла глаза. — Я всё равно через пять дней уезжаю, а потом у меня будет концерт в Ковент-Гардене. Что тебя так беспокоит — сколько лишних унций отложится у меня на боках? — Где у тебя лишние унции? — Бетти открыла глаза, и их взгляды встретились. — Ты любила его? — Кого? — она села, чтобы лучше видеть Роберта. — Этого банкира, маменькина сынка, — Бетти ощутила в его голосе лёгкое презрение и ревность. — Я была ребёнком. Я же не спрашиваю тебя обо всех, кто был у тебя до Морин, да и после неё, — возмутилась она. — Семья Джима всегда дружила с Виктором и Дианой, а я здесь часто бывала летом. Он был чуть ли не единственным мальчиком в нашем окружении. — Бэтс, — Роберт дотронулся до её щеки. — Просто я… — Знаю, всё больше ощущаешь свою власть надо мной. Но я добровольно делаю это, отдаю тебе все ключи, и никакие итонские мальчики меня не переубедят, — она аккуратно выхватила голубое блюдце с тортом. Это была знакомая им игра, полная нежности и какого-то милого кокетства. Глядя друг другу в глаза, тяжело дыша при этом и сдерживая все свои страстные порывы, Бетти начала делать то, к чему склонны в основном пары в начале пути, пока они очарованы романтическим флёром и совсем не ведают, что скоро быт заключит их в свои плотные тиски. Бетти отламывала понемногу от большего куска торта и опускала кофейную ложечку в рот Роберта, иногда целуя его в уголки губ и убирая с них крошки. — Прямо как пирог, который всегда пекла Морин, — спустя какое-то время сказал Робби. — Этот всё же другой, — её губы коснулись тёплой кожи его шеи. — Тут много крема, а ещё очень много яблок. — Что ты делаешь? — холодная ладонь Бетти проникла под рубашку Роберта. — Ты же знаешь, — её глаза загадочно сверкнули в ночи. — Лучше пойдём в дом, — предложил Роберт. — А ты не передумаешь? — Бетти склонила голову на бок. — Кошечка моя, секс с тобой мне никогда не надоедает, чтобы от него отказаться в самый последний миг, — он помог ей надеть туфли. — Пошли. Они прошли через толпу гостей, улавливая чужие завистливые взгляды. Они оба знали, как люди на них реагируют и что про них думают. Но Роберта это всего лишь забавляло, наполняя какой-то странной гордостью, что он смог покорить Бетти, эту бунтующую аристократку, пусть это и было не так просто. Он смог сделать то, что многим вряд ли было доступно, хотя если подумать — с самого взлёта Led Zeppelin, оказавшегося высоко в небе, во всех женщинах он искал именно ту, что не побоится бросить ему вызов. Застав Кармен, Мэгги и Логана в полной сейчас лунного света галерее, где они смеялись, явно что-то бурно обсуждая, Бетти и Робби поймали лишь вопрос в глазах детей. Но те ничего не сказали, продолжая заниматься своим делом. Сжав ещё сильнее руку Бетти, Робби увлек её в темноту узкого коридора, ведущего к лестницам. Закрыв за собой дверь, Роберт обнял Бетти, целуя в губы так, чтобы ей было нечем дышать. Бетти затрепетала, скидывая с Робби кожаную куртку, а затем и пиджак. Оттянув ворот его рубашки, она прижалась губами к его шее, оставляя там красный след от помады. Она толкнула его в сторону кровати, давая понять, что собирается сама руководить балом. Роберт хитро улыбнулся, внимательно наблюдая за тем, как Бетти раздевается, мучая и подогревая его. Она делала всё небыстро, её движения были плавными и размеренными, словно она танцевала, позволяя насладиться каждым своим па. Бетти подошла к Роберту, и он спрятал лицо у неё на животе, ощущая, как она прерывисто дышит. — Позволь мне сейчас… — предложил Роберт. — Сделай так, чтобы я потом умоляла тебя прекратить. Можно было только удивляться тому, как так получилось, что они были такими ненасытными и пылкими спустя столько времени. Хотя у Морин всему этому было объяснение. Она всегда говорила, будто всё дело в том, что Бетти с Робертом не женаты, у них нет детей, а ещё — общего обременяющего быта. Возможно, именно так всё и было, но вряд ли Бетти или Роберт собирались это признавать, считая, что так будет и дальше ещё много лет. Спустя некоторое время Бетти лежала на плече Робби, чувствуя, как её накрыло приятное ощущение полного удовлетворения. Странно, раньше бывало так, что она получала разрядку, но морально не чувствовала полного покоя, но сейчас всё было иначе. С Робертом у неё вообще крайне редко случалось так, что она ощущала себя какой-то опустошённой и использованной. С Фредди такое бывало, и довольно часто. Роберт курил взатяг, зная, что был прав, когда говорил Джеймсу Митчеллу, будто не все мужчины смогут вынести Бетти. Так и есть: от её ненасытности запросто можно устать, если мужчина не готов гоняться за её аппетитами. Но Роберт любил женщин и то, что они были способны дать ему. Любил доставлять им удовольствие и получать его взамен. Иногда он бывал эгоистом, иногда фанатки бывали такими, словно это они снизошли до музыкантов, а не наоборот. Но с Бетти всё было иначе. Она не позволяла ему забыть, как любит то, что всегда их объединяло. Поэтому любой другой мужчина запросто бы мог выдохнуться рядом с Бетти, посчитав её больной маньячкой с неуёмной и несколько развращённой фантазией; это могло случиться с кем угодно, но только не с ним. — Бэтс, — начал он. Она пошевелилась в его руках и приподняла лицо, посмотрев в его глаза. — Знаешь, я не очень вписываюсь в этот твой мир, но… — Тс-ссс, — она приложила палец к его губам. — Это неважно. Никакая я не леди Элизабет. Никакая я не дочь лорда, и уже давно. Я просто Бетти и не более того. И я люблю нашу тихую сельскую жизнь, люблю всё то, что окружает тебя и принадлежит тебе. Я тебе уже многое отдала и отдам всё оставшееся, ты веришь мне? — Конечно, — Робби крепко обнял её, прижимая к себе. — Я тебе жизнь свою отдам, если понадобиться, — прошептала Бетти. — Я в рабстве у тебя, но и ты в рабстве у меня. И я не хочу ничего другого. Однажды ты мне сказал, что у меня будет с тобой всё, что никогда не случится с другими. И ты был прав, что я бы не смогла находиться в отношениях с другими мужчинами так долго. Ты был прав тогда. Прошло одиннадцать лет с тех пор, как ты мне сказал это в Мюнхене, и я ни минуты не сожалела, что позволила себе впустить тебя в свою жизнь. — Ну, не надо плакать, — Роберт стёр слёзы, катившиеся по щекам Бетти. — За эти два дня я понял, что не все нас понимают, но явно завидуют. — Ну и пусть. Роберт легко рассмеялся. Он был рад, что приехал в Аллен-Холл и познакомился со всем странным народцем по имени семья Данлер. Он увидел нечто новое в Бетти, узнал о ней столько всего интересного, понимая, что пока так и не смог разгадать её, и пока ему удавалось находить нечто новое в ней, даже и не собирался искать на стороне эмоции, которые переживал со своей пылкой возлюбленной. Он надеялся на самое лучшее, желая найти новое дыхание, способное наполнить его жизнь полным удовлетворением, но пока в творческой жизни был полный штиль, Роберт заполнял душу и сердце любовью. Он надеялся, что его жизнь очень скоро перестанет быть странным болотом, но пока чувствовал себя одновременно счастливым и также неудовлетворённым своей жизнью. Может быть, уже зимой ветер переменится, кто знает?