запретный плод - сладок

- мия... - данте смотрел сквозь янтарный виски в стакане, под звуки льда, ударяющегося об стенки с неплохим асмр-эффектом. в имени не было ничего особенного. как и в ней самой? - but rose by any other name would smell as sweet... он вспомнил ее светлые волосы и незадачливое выражение лица: задумчивое, но чуть-чуть глуповатое. лицо человека, который считает, что после 90 000 идет один миллион. данте улыбнулся своей аллегории и отпил виски, выдохнув через нос. то ли виски, то ли образ девушки заставил желудок вампира напрячься. он пытался уловить ее черты, представить ее здесь и сейчас. карие, почти черные глаза, миниатюрный нос, каких он видел миллионы, такие как те, что зарываются в его волосы и медленно дышат. губы, потрескавшиеся и покусанные, не такие, как те, что нежно целуют его в шею. худая, я бы даже сказал тощая фигура. данте закрыл глаза, визуализируя образ. она стоит посреди его комнаты, такая глупая и неподвижная, с неопределенностью смотрит в красный ковер, перебирая пальцами правой руки. во что она одета? чем больше одежды - тем лучше, вампир с упованием раздевает ее слой за слоем, медленно обнажая розовую кожу. джинсовка за 30 евро, черное платье, сандали чуть ли не с рынка. данте возбуждает ее незатейливость; дотронешься до ее плеча - она просмотрит тебе в глаза, с немым вопросом. не станет расстегивать ремень, снимать с тебя штаны, скорее откачнется и вздрогнет. данте возбуждает бедность, простота, послушание. привычка стоять выше в биологической цепи действует на его гормоны, выбрасывая больше и больше адреналина в кровь. ведомая проекция, фантазия, принадлежащая ему самому - останавливает его руку, когда она ложится ей на талию. подносит к лицу ладонь, пропахшую сигаретным дымом и нежно целует, бесшумно втягивая новом воздух. оставшуюся в одном нижнем белье мию вампир просто обнимает, прижав лицом к груди, положив свой подбородок ей на макушку. он закусывает губу, вжимая девушку в себя; так сильно, что если бы она была настоящая - они услышали треск ее ребер. резкий выдох сопровождает еще большее давление, его брови хмурятся в одну напряженную линию. ее кожа - такая теплая, мягкая.. будто он касается женщину впервые. он уверен, что ее стоны - самый приятный звук на этой и на других семи планетах; что она двигается на нем медленно, в отдышкой и усталостью, наклоняясь к его уху, упираясь лбом в длинные каштановые волосы; что она покрывает его тело нежными поцелуями, двигаясь ниже, со смущением ведет язык от основания члена до головки. он не станет хватать ее за волосы, вжимать себе в пах носом, двигаться резко в ее влажный рот. он издаст звук возбуждения, которого ни разу не издавал, а может быть и не чувствовал. после секса она не побежит в ванну, он не кинет ей конверт. она осматривает его с ног до головы, а он не в силах прочесть, что написано в ее глупых глазах. данте разжимает объятия, с которыми иллюзия исчезает. с ней пропадает ее запах, ощущение ее тела. не пропадает стояк, с которым он обратно падает в кресло. - не моя. - допивает остатки виски и со стуком ставит стакан на стеклянную столешницу.