Квантовый скачок

      — О, Боже! – после непродолжительной паузы сказал Цзян Чэн, закатывая глаза и игнорируя искреннее непонимание на юношеском лице.       — Вот такой эффект я произвожу на женщин, - беззаботно улыбнулся я, лениво пожимая плечами. — Ой, да брось, - отмахнулся я от брата. — Не смотри на меня так, будто я продал тебя за шоколад и пару шелковых трусов.       — Ты и правда не в своем уме, - раздраженно пробубнил бессмертный, — если считаешь, что кто-то согласится выйти за тебя.       — Опять двадцать пять, - обиженно ответил я. — Я очаровательный молодой человек с прекрасным чувством юмора и захватывающей историей прошлого, достойной интереса психолога. Девушки любят таких. И тебе, - я указал пальцем на А-Чэна, — стоило бы поучиться у меня. А то до конца жизни в девках просидишь.       — Ты! - гневно прогремел мужчина, вновь хватая меня за грудки. Ну, прям новая традиция в наших и без того запутанных отношениях. Я прямо таю на глазах.       Немудрено, что люди вокруг его так боятся. Чэн ведь такой раздражительный и заводится с пол-оборота. Конечно, если смотреть правде в глаза, все люди в той или иной степени заслуживают звания «горячая голова». При определенных условиях даже самый спокойный и рассудительный человек может сорваться. Поэтому современные люди и придумали психотерапию, чтобы подобные инциденты случались пореже. Но в Древнем Китае, бьюсь об заклад, о таком даже не слышали. Жаль, а ведь она бы ему действительно помогла. Впрочем, пока я здесь, то могу, потакая замашкам святого великомученика, присмотреть за младшим братом и устроить его дальнейшую судьбу. Чтобы, когда я вернусь в свою эпоху, ему не было так одиноко. Что не говори, но каждый человек – злой он или хороший – нуждается в простом человеческом тепле. Каким бы сильным и независимым ты не казался, в глубине души мы навсегда остаемся детьми, которые нуждаются в любви и заботе. Некоторые больше, другие меньше, но несомненно это так.       — Глава клана Цзян, господин Вэй, - поспешил вмешаться аптекарь, стараясь отодрать мозолистые пальцы от моего ворота. — Давайте обойдемся без кровопролития.       — Он первый начал! – в унисон заявили я и Цзян Чэн, после чего вперили раздражительные взгляды друг на друга, но все же сделали два шага назад.       Несомненно, подобная ситуация случалась с нами не в первый раз. Когда мы с матерью только-только вошли в дом Цзян в качестве официальных членов семьи, А-Чэн был не слишком этому рад, несмотря на то, что мы с ним были в довольно неплохих отношениях. Его несогласие почти все время выливалось в нешуточные скандалы, во время которых я занимал оборонительную, а он наступательную позиции. Мне так же, как и ему, было сложно принять тот факт, что у родителей начался бурный роман. Но я разумеется понимал, что траур по почившей любви не может длиться вечно. Иногда просто необходимо сделать шаг вперед, чтобы нагнать безмятежное счастье. Со временем препирательства на почве ревности прекратились, но братские разногласия остались нетронутыми. Подобный вид отношений стал официальным для меня и младшего брата. Когда наши точки зрения в чем-то не сходились, дом заполнялся ожесточенными спорами, которые не прекращались кряду несколько дней. Мы соревновались до тех пор, пока кто-то не сдавался или же безграничное терпение Янь Ли не лопалось. После чего мы заключали мир и давались диву с чего собственно все началось.       Поэтому подтрунивание над этим Цзян Чэном казалось мне обыденным, чем-то само собой разумеющимся. И судя потому, что этот мужчина отвечал мне той же монетой, он не был против поддерживать мой дешевый фарс. По всей видимости взаимоотношения Старейшины И Лин и его шиди аналогичны моим собственным, из-за чего стальное сердце начинало щемить, а голову наполняли не самые радостные мысли. Я не тот, кто должен это делать. Совершенно не тот, кому следует здесь быть. И однозначно не тот, кто ему нужен. А-Чэну необходим его собственный брат, так же как мне мой. Но даже редкий намек в глазах смотрящего на радость наполнял меня глубоким удовлетворением и довольством. Будучи тенью того, кто умер много лет назад, я не должен выпрыгивать из собственных штанов, но несмотря на это я был по-настоящему счастлив и это действительно пугало. Ведь если я и Старейшина это два разных человека, почему на душе так спокойно, словно я там, где и должен быть?       — Эй, ущербный, - позвал меня твердый голос Цзян Чэна, — что застыл? Или уже передумал есть?       Желудок на последней фразе голодно заурчал, призывая меня к немедленным действиям.       — Отнюдь, - мечтательно улыбнулся я. — Нет еды – нет счастья.       Таверна, а точнее чайный дом, который посоветовал нам посетить аптекарь, представлял из себя двухэтажное здание красного и черного цветов в традиционном китайском стиле. Располагался он на берегу пресного водоема, поэтому часть строения была словно подвешена в воздухе на высоких, но прочных подпорках, которые судя по всему не боялись эрозии. Что же касается внутреннего убранства, то здесь можно было сказать лишь одно – оно не то, чем кажется. Круглый зал по центру разветвлялся тремя открытыми верандами, на конце которых находилось по кабинету. Резные лестницы, декоративные фонари, напольные вазы. Стены украшены каллиграфией, вышитыми шелком картинами и сплошь увешаны различным оружием. Но это отнюдь не все, что привлекало в райские чертоги утомленных путников и городских завсегдатаев. Важным атрибутом было то, что как только входишь внутрь чайного дома базарная сутолока остается за стенами заведения, принося умиротворение.       Несмотря на то, что люди все так же переговаривались между собой, нельзя было сказать, что таверна наполнена посторонними звуками. Казалось, что каждый столик, которых здесь было немало, словно находится в своей собственной пространственной точке, которая не пересекается с остальными. Вэнь Юань (а именно так звали нашего дорогого аптекаря) после моего замечания подметил, что скорее всего каждый стол изолирован проксемной магией, но уверенным при этом он не казался. Тем не менее я был глубоко поражен сим немаловажным фактом и слегка завидовал заклинателям, ведь в пору компьютерных технологий и мирового прогресса такое явление, как конфиденциальность, людям лишь снится. И кому, как не мне, маленькой ванделлии¹ (ласковое прозвище данное мне редактором журнала), которая питается скандалами и интригами, знать об этом.       Выбор еды я благоразумно оставил на своих спутников, так как наверняка не мог знать, что из местной кухни будет съедобным, а что принесет моим вкусовым рецепторам горькое разочарование. Не то чтобы я проповедовал культ еды, просто не хотелось бы в первый же день утратить веру в доблестных поваров и вскорости начать скучать по еде на вынос, которой я так часто баловался в рабочие часы. Что не говори, я не прогадал. Каждое блюдо, начиная с вонтонов и заканчивая свининой в кисло-сладком соусе было чудесно. Но самое главное – каждая тарелка была приправлена львиной порцией жгучего перца, что делало еду особенно вкусной и желанной в моих глазах. А также напоминало мне о том, что несмотря на дурной характер, Цзян Чэн по сути своей неплохой человек и всегда заботиться о тех, кто ему дорог.       Ухитрившись забрать последнюю пельмешку из общей тарелки, я сочно смочил ее в соусе и, блаженно прикрыв глаза, отправил в рот. Пикантный вкус моментально обжег нежное горло, заставляя слезам собраться в уголках глаз, а легкому румянцу коснуться щек.       — Ведешь себя, - выразительно пробубнил сводный брат, неотрывно смотря на мое довольное лицо, — словно голодный демон, никогда не евший вонтонов.       — Я просто живу на полную пока могу, - широко улыбнулся я, гордо вздергивая подбородок. — К тому же, - я подался вперед, слегка наваливаясь грудью на стол, — твоя святая обязанность – это забота о брате своем. Поэтому корми, люби и никогда не покидай меня.       Я вновь откинулся на мягкую подушку под собой, в высшей степени игнорируя смущение зардевшегося Цзян Вань Иня и пытливый взгляд Вэнь Юаня, прожигающий меня насквозь. Все, что меня сейчас волновало это горячая ванна и послеобеденный отдых, которые я откладывал лишь из-за врожденного чувства такта. К тому же я все еще чаялся надеждой на то, что молодой аптекарь захочет выслушать мою историю и авторитетно повлияет на мнение брата, заставив его воспринимать меня не как должное, но как беззащитного человека с минимальными познаниями об этом мире. Ведь если мне не удастся убедить А-Чэна в своей правоте и необходимости мне помочь, придется искать окольные пути к отступлению и вновь подвергать себя опасности.       — Господин Вэй, - в конце концов подал голос малыш Юань, ведомый собственным любопытством, — и все же, как вам это удалось?       — Съесть столько еды? – невозмутимо спросил я. — Житейский опыт и недюжинный талант. Ну, - задумался я, пожимая плечами, — и еще тот факт, что со вчерашнего утра во рту не было и маковой росинки.       — Он спросил не это, придурок, - подперев голову рукой, проворчал Цзян Чэн.       — А-а-а, - протянул я, отхлебывая некоторое количество чая из своей пиалы, — ты про это. Понятия не имею, - честно ответил я. — Судя по рассказам Мо Сюань Юя он использовал какую-то запретную технику, которую украл у клана Цзинь. Вот я еще в своей маленькой квартирке, доделываю домашнее задание, и вот уже в луже крови и меня обвиняют в том, что я демон, терроризующий деревню.       — Так тебя призвал городской сумасшедший, - как бы между прочим вставил сводный брат. — И почему я не удивлен?       — А разве клан Цзинь владеет подобными техниками? – удивленно спросил молодой Вэнь, на этот раз обращаясь к Цзян Чэну, как к более мудрому и осведомленному.       — Не думаю, - покачал головой мужчина. — Скорее всего им как-то удалось обойти защиту Вэй Ина и украсть его записи прямо у меня из-под носа, - он неожиданно опустил кулак на стол, от чего пара пустых чашек подпрыгнули на несколько цунь вверх. — Хорошо то, что он хотя бы не додумался хранить Стигийскую Печать на этой проклятой горе, а передал ее Ханьгуан-цзюню. В противном случае…       — О, - перебил его я. — Так ты наконец признал, что я не он?       — Не совсем, - прямо ответил А-Чэн, поднимая на меня свои удивительного цвета глаза. — Но я верю в законы кармы и сансару². Несмотря на то, что Вэй У Сянь следовал пути Тьмы, его помыслы всегда оставались чисты. И хотя он, как и ты, безнадежный кретин не думаю, что его жертва шестнадцать лет назад была напрасна.       — Считаешь, - задумчиво начал я, — что я реинкарнация твоего брата?       — Как знать, - усмехнулся мужчина, лениво пожимая плечами. — Но тогда становится понятным то, почему он на протяжении стольких лет игнорировал нас. Ведь даже объединенный призыв Двух Нефритов клана Лань не способен воззвать к душе, которая вошла в круг перерождения.       Остаток обеда мы провели в красноречивом молчании. И дело было даже не в том, что нам нечего было обсудить или мои дорогие друзья не знали тем, чтобы поддержать непринужденную беседу. Просто я так глубоко погрузился в себя, что позабыл обо всем на свете и открыто наплевал на гостеприимство. После несколько попыток растопить ледяную глыбу, Цзян Чэн опустил руки и принялся с удвоенной силой штурмовать неизведанные горизонты, коими оказался Вэнь Юань. Он интересовался всем и ничем конкретным, пока я пытался осмыслить происходящее. Если сводный брат прав и я действительно новое воплощение Старейшины И Лин, меняет ли это знание хоть что-то? Первым и единственно правильным ответом являлось нет. Я не принадлежу этому миру. Все, что мне дорого, что любимо и почитаемо находится за тысячи ли и десятки сотен лет отсюда. Здесь у меня нет имени, нет прошлого и, если слухи продолжат множиться, отсутствует будущее. Тогда как в настоящем я состоявшийся мужчина с вполне благополучной судьбой. У меня есть семья, друзья, любимый человек; работа, деньги, власть. Я имею все, чего желаю и мою жизнь легко можно назвать счастливой. Но…       Почему теперь при мысли об уходе мое сердце сжимается так, словно я намерен покинуть отчий дом?       Всю свою сознательную жизнь я верил, что смерть – это конец. Мне несколько раз доводилось видеть, как умирают люди, но ни разу я не чувствовал, чтобы чья-то душа пронеслась мимо по пути… ну, куда там направляются души, когда покидают тела. Все переживания, связанные с жизнью после смерти, все эти тоннели и свет, описанные в научных журналах, вероятно, свидетельствуют о последней, отчаянной попытке сознания противостоять натиску смерти: бесконечно изобретательный человеческий разум даже в самом конце сдерживает безумие, создавая иллюзию бессмертия. Но, быть может, пора отринуть скептицизм и просто принять на веру, что не все поддается логическому объяснению? Ведь я же как-то здесь оказался - в мире, где каждый, если он достаточно талантлив или уперт, может обрести бессмертие.       Ближе к вечеру, когда Вэнь Юань собрался уходить и заняться своими непосредственными обязанностями в лавке трав, я, наконец, принял для себя приемлемое решение. Говорят, что какой бы темной не была ночь, вслед за ней непременно наступит утро. А значит, раз уж мне суждено было оказаться здесь, почему бы не получить от этого какое-никакое, но удовольствие? И лишь после раскрытия волнующих тайн, делать вывод – где мое место?       Поднимаясь по скрипучей лестнице на постоялом дворе, который посоветовал малыш Юань, я находился в крайне приподнятом настроении. Наконец, я мог оставить тягостные сомнения позади и отдаться отчаянным авантюрам, не боясь быть высмеянным. Когда я был готов войти в собственные покои, на дверь передо мной легла чья-то безмолвная тень, а теплая рука на плече заставила обернуться. На меня смотрели проницательные глаза Цзян Чэна, в которых читалось необъяснимое беспокойство и немой вопрос, ответ на который он хотел узнать прямо здесь и сейчас.       — Почему, - наконец, заговорил мужчина, а пальцы на моем плече тревожно напряглись, — ты разговариваешь со мной так, словно знаешь меня уже сто лет?       — Наверное, все потому, что это действительно так, - мягко улыбнулся я, коснувшись щеки брата. — Ты мой надоедливый и упрямый младший брат. Как бы я не протестовал, чтобы не совершил или как низко бы не пал, ты всегда был со мной. Так отчего же мне поступать иначе лишь из-за глупой веры в то, что ты не он?

***

      Трое молодых людей застыли напротив нас. Каждый, как на подбор, с тонкими чертами лица, подчеркнутыми туго затянутыми в высокий хвост черными волосами, с благородным разрезом ярко-золотых глаз с приподнятыми к вискам уголками. Кроме знатного роста каждый из благородной семьи выделялся широкими плечами, искусной выделкой одежды и грациозной осанкой, которую легко можно было спутать с надменностью. Красивые холеные руки, увенчанные крупными перстнями на безымянном пальце, уверенно сжимали обнаженные изогнутые мечи, направленный прямо на нас. В сложившейся ситуации мне не оставалось ничего иного, как поспешно сделать шаг вперед, скрываясь за спиной брата, который с нескрываемым раздражением во взгляде рассматривал своих оппонентов. Лениво крутя серебряное кольцо на пальце, которое испускало слабые фиолетовые молнии, Цзян Чэн еще несколько минут оценивающе смотрел на мужчин, после чего резко повернул голову ко мне, заставляя высоко поднять брови в немом удивлении. Да ладно, серьезно? Снова будешь обвинять меня в том, в чем я не виноват?       — Я ведь настойчиво просил тебя, - сварливо начал брат, — не влипать ни в какие неприятности. И что же ты сделал?       — Кто ж виноват, что достопочтенные, - я бросил взгляд на не представившихся мужчин, — совершенно не умеют проигрывать с достоинством?       Вы должно быть интересуетесь, как я оказался в подобной ситуации? На самом деле все очень просто. Во всем виноват не я, а треклятая игра в маджонг, где мне, к большому своему удивлению, пришлось проиграть. Собственно, как все произошло.       Ранним утром я проснулся ни свет, ни заря, что совсем для меня не свойственно. Так как сидеть в четырех стенах не было сил, ведь за дверью меня ожидал огромный и неизученный мир, я спустился вниз и попросил господина управляющего передать Цзян Чэну, когда тот появится, чтобы он не волновался. Я правда не хотел задерживаться надолго, а просто побродить по округе, запоминая особенности местного колорита, но внезапно мое внимание привлекла азартная игра. Будучи по своей натуре рисковым человеком, я не мог пройти мимо. А так как ставкой были не деньги, которые у меня все еще отсутствовали, но желания, я не мог отказать себе в удовольствии проверить свою удачу. Как и следовало ожидать мое везение потрясло передо мной пятой точкой и перешло к другому, как только я сел за стол. На четвертом круге, так и не сумев собрать выигрышную комбинацию, мне пришлось выйти из игры, тем самым признавая свое поражение. Фэн Лин, которая непосредственно и выиграла партию, старательно обдумывала свой выигрыш, но не сочинила ничего лучше того, чтобы заставить проигравших работать на себя. Как оказалось, девушка была местной. Как и большинство в городе Фэн, она занималась продажей своей продукции, но из-за того, что товар, мягко говоря, не соответствовал стандартам качества собрать необходимую сумму никак не получалось.       Простояв на солнцепеке больше часа, но так и не продав ни одной редьки, я всерьез стал задумываться над изменением тактики. Чтобы выгодно продать товар необходимо:       а. Быть уверенным в себе. Чего-чего, а упрямства и себялюбия мне не занимать. Не будь это так, я бы никогда не смог подняться так высоко за короткое время.       б. Хорошо знать товар и быть уверенным в его качестве. Здесь обстоятельства складывались совсем не в мою пользу, но кто сказал, что ложь – это плохо?       И в. Любить своего покупателя. Ох, да я же просто создан для любви. Кто может с этим поспорить?       Занавес поднят. Представление начинается.       Не нужно быть гением, чтобы знать как устроен рынок. Те, кто умеют лгать, поднимаются высоко. Кто этой привилегии лишен – опускаются на самое дно. Как самый говорливый из нашей проигравшей компании я выбрал себе роль торговца. Второй стал покупателем, а третий - человеком из толпы. Я выбрал самую простую тактику из всех и буквально превратил не кондицию в золотую жилу. Ответьте на один вопрос: что люди этого мира ценят выше денег и власти? Конечно же, силу. А кто самый сильный в Древнем Китае? Однозначно, бессмертный заклинатель. Так почему бы не сыграть на эгоизме некоторых высокопоставленных господ и не продать им мечту о лучшем мире? С того самого момента редька стала волшебной пилюлей, которая способна разорвать оковы смертности и даровать любому вкусившему ее шанс развить свое собственное золотое ядро и стать бессмертным. Конечно, для практикующего моя ложь сродни плевку в лицо. Но для обывателей, коими полнится город, редька бессмертия золотая жила. Поэтому не прошло и часа, как весь товар был распродан, а я оказался в довольно щепетильном положении, когда на меня в очередной раз наставили мечи.       В общем, как-то так все и было. Что касается Цзян Чэна, он всегда появляется, как черт и табакерки, готовый броситься грудью на амбразуру. Мне ли ему мешать себя защищать?       — Ты! – вышел вперед один из мужчин, по всей видимости самый старший из команды спасения. — Как ты посмел обманывать простой люд?       — Я не лжец, - твердо парировал я, — а даритель мечтаний.       — Ах, ты…, - вступил в разговор другой мужчина.       — Что я? – удивленно спросил я. — Не стоит винить умного человека в доверчивости остальных. К тому же, что я сделал? Продал редьку? Это же не атомная бомба и она не уничтожит весь мир. Максимум испортит воздух.       — Хватит болтать! - ощетинился третий, нанося первый удар.       Кто бы мог подумать, что вместо того, чтобы услышать металлический лязг и бранные крики враждующих сторон, я растворюсь в своеобразном вакууме. Поспешив и открыв один глаз, я с удивлением отметил, как некто в черной одежде голыми руками заблокировал двойную атаку. Первыми отошли от глубокого шока три бравых солдата, сделав два шага назад и склонившись в почтительном жесте.       — Свояк, - с добродушной улыбкой на лице пропели два молодца, приветствуя новую фигуру. Тот лишь кивнул, поворачиваясь к нам с Цзян Чэном и, наконец, показывая свое лицо, от которого по позвоночнику побежали ледяные мурашки.       — Глава клана Цзян, приветствую. Рад снова видеть вас.       Опережая действия и слова собственного брата, который был намерен закрыть меня собой от посторонних глаз, я вышел вперед и с нескрываемым любопытством уставился на молодого мужчину пред собой. Он в свою очередь удивленно поднял брови, но губы по наитии сложились в счастливой улыбке, которую я так любил.       — Молодой господин Вэй, - очаровательно прошептал юноша, опуская пристыженный взгляд. — Я знал, что рано или поздно вы вернетесь.       — Вэнь…Нин?!