Иногда

Чувства странные и неловкие: плывуче-воздушные и растрёпанные, однобокие, перекатываются по нутру сухим комком. Шоя словно бы строит замок из частей разных конструкторов: поролоновые детальки, деревянные, магнитные, пластиковые и Лего. Получается плохо. Нишимия учит его любить себя. Иногда Шоя искренне хочет научиться — потому что Нишимия до трогательного очаровательна, когда пытается говорить г о л о с о м, что он хороший. Добрый. Милый. Славный и замечательный. Потому что раньше он её не слушал, даже не пытался услышать, и сейчас каждое слово (тонкий жест) — на вес золота. Иногда свежи в нём мысли, что он бы с упоением придушил того мелкого урода, которым был. Но Нишимия п р о с и т любить себя — настоящего, прошлого, будущего, — опускает взгляд и крутит ладонями. Шоя не может ей отказать. Только не ей. Юзуру давно перестала фотографировать трупы птиц — сейчас на холодильник нацеплены картинки с цветами и небом, Шоя хочет коснуться его рукой; оно было бы на ощупь, как гофрированная бумага, облака набились бы в глотку, и он бы задохнулся. Ну разве не здорово. Он чувствует к Нишимия что-то мягкое, осторожно дотрагивающееся. Её розово-русые волосы завешивают лицо до кончика носа, когда она наклоняется, чтобы кинуть в воду ещё хлеба. Бока карпов блестят красными монетами (по пять иен), Шоя осторожно заправляет шёлковую прядь за ухо. «Спасибо, Ишида-кун», — показывает она. И улыбается. О, Боже, конечно, она улыбается, они же д р у з ь я. Стали друзьями. Куда же без этого. И Шоя защищает её совсем по-дружески. Когда видит, что встречные на неё оборачиваются или задерживают колкие взгляды (она будто не чувствует), Шоя смотрит на них в упор. Как смотрит в своё отражение (в зеркале и в пруду). Как смотрел бы на мелкого себя. Иногда он всё ещё хочет умереть. Иногда он обрывает эти мысли — обещал же маме не думать — иногда представляет, как перелезает через ограждение на мосту (сколько метров вниз?), держась, свешивается (отсюда на воду упасть — что на бетон) и, досчитывая до четырёх (столько раз звал её, когда она делала то же самое), разжимает пальцы. Они гуляют с Шоко за руку, а потом, сидя на лавочке под вишней, она целует его, закрыв глаза. Шоя кидает презрительный взгляд на пялящегося мужика и гладит чужую линию локтя.