***
Знакомьтесь, мое типичное утро. Обычно без слез, правда. Сбегаю по ступенькам пафосного подъезда, и борясь с желанием раздолбать тонированную тачку Аксенова, бегу на остановку. Благо апрель, и солнышко так светит, авось не все потеряно. Вытираю нос рукавом и на всех парах мчусь на работу, не обращая внимания на прелести общественного транспорта. Работа — единственное, что поможет реабилитировать этот день. А все потому, что работаю я в магазине. Нет, не в «Пятерочке» или там «Все для дома». В самом лучшем магазине во вселенной! У нас здесь видеоигры и фильмы, а также комиксы и чумовые фигурки по вселенным. Я часами залипал тут, пока у них не появилась вакансия. Теперь я залипаю тут официально. Денег, чтобы все скупить, конечно, не появилось. Но самое главное! Самое главное, что у нас стоит крутой игровой ноут! Его вообще хозяин сего безобразия себе купил, чтобы тестить новые игры. А потом увлекся настолками и отдал его нам, чтоб мы «знали что продаем». Так вот почти полгода назад нам завезли «The legend of the knight» или «Легенду о рыцаре», как перевели у нас. Игра, которая стала самой ожидаемой в том году и наверняка станет самой популярной в этом. Вот с тех пор я и несусь на работу, как в задницу ужаленный. Потому что наш рабочий комп не только может похвастаться тем, что не вылетает даже на самых высоких настройках, но и подписка на игру оформлена на год! А это при нынешнем курсе рубля почти косарь в месяц. Игра онлайновая и там есть стратегии и компании, но почти все просто ловят кайф от графики и проработанности мира. Потому что в игре можно буквально все. Буквально все 16+ правда. Такой фэнтезийный, онлайн-Sims. Я кайфую. Там, я не бедный студент-философ, едва сводящий концы в попытках содержать бабушкину «дворянскую квартиру», а перспективный молодой эльф. Я глянул в зеркало, натягивая фирменную футболку, и запустил комп. На самом деле, создавая себя, я даже не врал. Такая же копна русых волос да курносый нос, карие глаза. Ну чуть тоньше черты лица, чем у меня, но на то она и стилизация, не так ли? Может быть ещё своим физическим данным я чутка польстил. И уши. В игре — грациозно эльфийские, а в жизни стремно оттопыренные. Из-за чего один недоумок до сих пор лунтиком называет. Но это разница восприятий: адекватных добрых и чутких магов и мажористых ублюдков. Завариваю подобие кофе на маленькой кухонке и подлетаю к экрану. Единственное, что может спасти настроение после утренней перепалки. Утром клиентов нет — все гикнутые на голову дети в школе, а все гикнутые на голову типо взрослые отсыпаются после ночных каток. Я бы тоже. Но наше железо с трудом справляется с вышеупомянутым симсом. Половина свободного дня с одной стороны не очень, ибо мою крошечную зарплату могут спасти только проценты с продаж, а чтобы совмещать работу с учебой — работаю я утром, и как мы уже выяснили утром клиентуры особо нет. Но с другой стороны… Повелитель тьмы: Доброе утро, сладкий! Прилетает, как только я открываю компьютер. Да знаю, ник не очень, но не за ник ведь замуж выходят, да? А это мой онлайн-муж. Он знаете какой? Он меня от толпы троллей спас, вот! Как настоящий принц из сказки. И у себя потом разрешил остаться, а то прощай все мои потом и кровью добытые артефакты. Ну и закрутилось… Мы даже очень красиво поженились два месяца назад. Благо жениться в игре можно. А вот первой брачной ночи меня лишили разработчики игры!!! Рейтинги у них блин, целевая аудитория. Я со злости тогда даже в сексшоп зашёл. Ну, а что мне делать-то? Муж как бы есть, но я как бы все равно живу словно монашка. Мы теперь часто вместе на миссии ходим. Хотя в его клане, где сплошь и рядом либо маги, либо орки, что держат оборону, Эльф смотрится не очень органично, но какая разница?! Я у них за лекаря. Однако Повелитель Тьмы или Князь, как его все зовут, подарил мне лук, чтобы я если что сумел постоять за себя. Да уж, кажется я безнадежный романтик. Который безнадежно влюбился в компьютерную модельку. Убожество. Безнадежно одинок. Поэтому слова Аксенова утром так больно и резанули. Вот уже почти вечность моя реальная влюбленность так и остается в виртуальной плоскости. Но с другой стороны, есть человек, который мне очень нравится и от которого бабочки в животе и все такое, так и какая разница в каком мире мы встретились? К тому же, я отношусь к нашим клятвам очень даже серьезно! Мы половину игрового времени торчим в чатах. Болтаем обо всем на свете. Мы с ним, что называется на одной волне. Поэтому и поженились мы как будто по настоящему, а не так, для галочки. Он мне тогда сказал: «Обещаю, что больше никому не позволю тебя коснуться». Я так и поплыл. И если вы все ещё не в восторге от моего мужа, то я уж и не знаю, чем Вам помочь. Есть, конечно, одна проблема. Суженый мой о себе реальном практически не говорит и встречаться отказывается, хотя я выяснил, что мы из одного города! А в чем тогда проблема? «В том, что он жирный и прыщавый семиклассник» — подсказывает мне голос сестры в голове, только вот я знаю, что это не так. Он очень умный и говорит так, будто даже меня старше. Хотя козырь в рукаве сегодня у меня есть! Поэтому я и летел чуть выше обычного. Открываю чат и стучу ответ: Лис Алекс: Доброе! Сегодня возьмём миссию? А что Лисичкин Александр — по мне так очень оригинально и органично. Затаив дыхание жду ответа, хотя мне в общем-то плевать, что делать. Повелитель тьмы: Не сейчас, Эльфенок. Ребят не будет до вечера, можем просто погулять, если хочешь? Растекаюсь лужицей от нежного прозвища, хотя оно вовсе не новое. И живот теплом обдает, будто грелку положили. Но я не отступлюсь от своей цели только потому, что он пиздец милый и аж кости ломит как хочется его обнять. По-настоящему. Кем бы он ни был. Лис Алекс: Конечно хочу, по Ленина например, или по набережной, какое у тебя любимое место в городе? Знаю что провокация. Повелитель Тьмы: Я думал мы закрыли эту тему. Лис Алекс: Ты закрыл эту тему, и я не понимаю почему. Если я, как реальный человек тебе не интересен, ты ведь можешь сказать это прямо. Я пойму. Блефую, ибо это очень страшно на самом деле. Безответность. Но я почти уверен, что мои эмоции откликаются и в нем. К тому же, если нет, то лучше больно, но сразу, не так ли? Повелитель тьмы: Не гони чушь. Конечно интересен. Лис Алекс: Тогда в чем причина твоего отказа? Пытаюсь не психовать и не спрятаться под стол оттого, как страшно увидеть ответ. Секунды, что высвечивается лишь насмешливое «Печатает», вгоняют в депрессию. Повелитель Тьмы: В том что ты ожидаешь от встречи слишком много. И от меня. А я всего лишь человек, к тому же не самый лучший. Не хочу тебя разочаровать. Тяжело вздыхаю. Он ещё и скромный. Набираю в грудь воздух и печатаю ответ, на который вся надежда. Лис Алекс: А если у меня день рождения сегодня? Повелитель Тьмы: Сегодня? Почему ты не говорил раньше? Лис Алекс: Чтобы ты не подарил мне единорога. А я не хочу единорога. Я тебя хочу. Повелитель Тьмы: Ты же понимаешь, что это не честно? Я не смогу отказать своему Эльфенку в его день рождения. Лис Алекс: Мне 20 и я не буду праздновать ни с кем, кроме тебя. Повелитель Тьмы: Это выглядит как ультиматум. Лис Алекс: Он и есть:) Повелитель Тьмы: Ладно, хитрец. Но я предупреждал. Улыбаюсь, и кажется даже краснею. Получилось. Хочу закричать, что получилось-таки! Самый счастливый день в моей жизни! Даже, если терпеть ненавижу этот чертов праздник. Нет, у меня в него правда сплошная непруха все мои несчастные 20 лет. Поэтому самым безопасным из способов является ничего особенного в этот день не делать. Я даже родился в високосный год! Матушка с чистой совестью все мои (и свои на мой счет) неудачи на это списывала. Мол в високосный год всегда пиздец творится. Марс в венере и все будет только хуже. Но не будет же! Договариваемся о месте встречи, и я ещё час гоняю по виртуальной вселенной. Набухиваюсь в баре, дерусь с каким-то гномом и вообще делаю все, что приличные эльфы делают в Юбилей. А ещё они занимаются любовью с мужем. Но, спасибо ещё раз большое, разработчики. Я могу совокупляться лишь с огромным розовым вибратором, что бережно стережет мою задницу от недотраха. Хотя кого я обманываю? Дрочу на картинку из ноутбука и строки сообщений уже больше месяца и все ужасно голодное до нормального секса. Так что, справляется мой розовый друг так себе. Задумываюсь всего на минуту, что может сегодня наконец буду кусать подушку из-за крепкого члена в заднице, как все мои мысли летят на дно океана к спанч бобу. Потому что кому-то очевидно недостаточно испортить мне утро и он благородно пришел позубоскалить ещё и днем. Да-да, на пороге моей обители стоит Аксенов собственной персоной и смотрит, очевидно недоумевая, почему перед ним нет красной дорожки с фанфарами, а холопы не бросились к его ногам. Смотрит прямо на меня своими глазами-ледышками и тут уже не спрячешься под стол. Интересно, откуда он узнал, где я работаю? Подходит к моему столу-крепости, облокачивается, смотрит сверху вниз. Ну конечно. И где спрашивается доблестные рыцари, что спасут меня от троллей сейчас? Оглядываюсь за его плечо, быть может…? Но нет. Никого. Я уже говорил, что в мой день рождения Вселенная всегда подкидывает дерьма? Приходится давить из себя улыбку и произносить дежурное: — Добрый день! Рад видеть Вас в «Мире фантазий». Меня зовут Александр, чем могу помочь? — Подскакиваю на ноги, чтобы сравняться. Однако забываю, что чуть ли не на голову его ниже. И сравняться не получится в росте ровно, как и в социальном статусе. В глаза не смотрю, но вежливое приветствие тараторю. А то эта сволочь, не постесняется, накатает жалобу, мол грубый персонал вся фигня. Он может и так накатает, но тогда я буду плеваться на него ядом с чувством борьбы за справедливость. — Александр, — говорит так словно мы и не знакомы. Очень вежливо, как будто не со мной. — Хотел у Вас проконсультироваться. Мне нужен подарок. — Для кого? — Для одного задрота. На минуту столбенею и глупо хлопаю глазами. Он же не про меня верно? Он не знает, что сегодня у меня ДР, да и не станет покупать мне подарок. Разве что на поминки. А зачем тогда указывать мое негласное звание в наших милых беседах? Да, если вдруг кто ещё не понял — идеология наших перепалок основана на том, что я абсолютно справедливо считаю, что он мажористая сволочь, которая мнит себя непонятно кем и палец о палец не ударив, чтобы чего-то добиться в жизни, а он считает меня — креативного молодого человека имеющего широкий спектр увлечений касающихся фэнтезийных миров и параллельных вселенных — задротом. И вот мы здесь. — Для кого, простите? — все также хлопаю глазами. — Не суть. Мне просто нужна офигеть какая крутая хрень. — По какому фэндому? — невинно интересуюсь, вовсе не пытаясь вывести из себя, но судя по его злой брови, которая ползет вверх, хер ли у меня получилось. — Ну чем именно увлекается подаркополучатель? — Пытаюсь исправиться, но он лишь неопределенно обводит пальцем весь магазин. Выглядит потерянным даже, человечным. Предлагаю видеоигры и он, подумав и сведя брови к переносице отрицательно мотает головой. Комиксы — та же реакция. — А ты бы что хотел? — спрашивает спокойно, будто мы всегда так вот болтаем о моих предпочтениях. Оттого слабо соображаю. — Ну если бы тебе сказали — выбирай что угодно. — Я больше по мерчу… Но это не всем интересно. — Я ведь не обо всех спрашиваю, — вновь закипает, хотя мне казалось, что взбесить его куда сложнее. — Но ты ведь и не мне подарок выбираешь, — отвечаю. И все же сдаюсь. Подвожу к шкафу с футболками, шарфами, значками и фигурками конечно. — Вот здесь по любому фэндому, — открываю шкаф. — Артбуки — классная тема. Смотрит на книги и не понять, что в башке творится. Долго и вдумчиво разглядывает, а после переводит взгляд на меня, и почти не задерживаясь, на вход. Следую взглядом за ним, и, блять! Только не это! А что я собственно хотел в свой день рождения? Високосный год, етить мадрид. Чтоб Венера с Марсом подавились! На пороге стоит мой бывший — Олежа. Ну, то есть моя первая любовь, вся херня. Первая любовь, которую я застукал обжимающимся с моим тогда другом. Тот, который последнюю вечность пишет мне о том, как он соскучился, как хочет все вернуть. И я, как дурак даже помогал ему несколько раз, только ничего не менялось. И тот, кого я меньше всего во вселенной хотел бы видеть. Потому что отболело не так давно. Потому что он вечно поступает как козел последний. Потому что вспоминаю его, словно ночной кошмар. Потому что добавил его уже во все возможные черные списки. И потому, что я меньше всего хотел бы выяснять отношения ещё и при Аксенове. Но кому похер что бы я там хотел? Им обоим похер, верно. Господи, в моей жизни произошла такая концентрация мудаков, что их впору нумеровать. И за какие грехи мне это? Думаю, как все разрулить, пока мудак номер один выбирает подарок кому-то там, а мудак номер два ещё не подошел, но не успеваю. — Сань, мы можем поговорить, — произносит мудак номер два поглядывая на мудака номер один. Не хочет публичных истерик. Да, он ведь терпеть не может проявления чувств. Эмоции там, знаете. Вот эта вся бесполезная хрень. — Нет, — надеясь, что он развернется и уйдет. Но он стоит, и тогда добавляю, — У меня покупатель. — Так я ведь тоже покупатель, Сань. Хочешь вон ту фигурку по звездным войнам возьму? — лепечет показывая на дешевый ширпотреб. — Тебе ведь нравятся звездные войны, милый. Я помню. — И смотрит в глаза так преданно, будто я ещё способен ему поверить. Готовлюсь ответить, да только Аксенов опережает: — Александр, может быть мне взять вот эту модель? — авторитетно указывает на действительно неплохую фигурку Скайуокера, что получше предыдущей. Я киваю, что мол может, а Олежа за моей спиной тем временем злобно щурится. — Это что, хахаль твой новый, Санечка? — выплевывает мне в лицо, но я не удостаиваю его ответом. — Нашел побогаче? Тогда давай вон ту, в честь твоего дня рождения, — и тыкает пальцем в ту, что на уровне глаз, дорогой сегмент. Смотрю недоверчиво, ибо щедростью он никогда не отличался. Но ничего не говорю. Хочет мериться письками с «новым хахалем», так вперед и с песней. — Я же знаю, Сань, что ты только меня любишь. И ты это знаешь. — Знаете, Александр, я подумал и решил взять вон ту, под стеклом, — непонятно зачем усмехается спонсор моей будущей прибавки, указывая на лимитированную серию. Там каждая фигурка по пол штуки баксов (!) показывает на Дарта Вейдера, что посередине. Олег бормочет что-то неприличное и уходит, попросив позвонить ему. Ага, как же. Триста раз. Фигурку не покупает, конечно. Смотрю на Аксенова, но тот видимо правда решил взять эту дорогущую статуэтку. — И можно бантик там прицепить? — спрашивает, смотря на уходящего «противника». — Конечно, — даже благодарно улыбаюсь мудаку номер один и цепляю бантик, хоть это и кощунство. Коллекционный экземпляр (!) с бантиком. Да на него дышать нельзя. Он тоже кивает и уходит, а я возвращаюсь в игру и мысли о своем «Долго и счастливо».***
Оставшееся время гоняю в одиночную миссию, потому как сам он не появляется. Готовится, наверное. Решаю не отставать и что не пойду на пары, а тоже приведу себя в порядок. Нахожу рубашку с выпускного, натягиваю парадные джинсы и даже кроссы чищу. Мои любимые. Со звездными войнами. Что ж, расчесаться — и максимум обаятельности достигнут. В бар, в котором мы договорились встретиться (хотя, я предлагал ко мне), приезжаю на час раньше. Ибо вышел заранее и от нервяка так колотит, что лучше сесть. Это и делаю посреди зала, оглядывая всех входящих. Однако, абсолютно внезапно понимаю, что я тот ещё дебила кусок и абсолютно не знаю, как опознать своего мужа, а он аналогично не спросил моих параметров. Конечно, первые минут пять я наивно верил, что сердце подскажет, но оно отстукивало себе свои удары в минуту и не о чем не парилось. А я и парился, и взмок, и пригубил двести грамм. Сидра правда. И тут появился он! Высокий, черноволосый, обаятельный. В пиджаке поверх белой футболки. И тоже кого-то ищет! Это ведь точно он! Определенно. Поднимаюсь на ноги и смело шествую к нему. Он не обращает на меня внимания, пока не подхожу вплотную. — Привет, — не шибко уверенно, да и он взглянув на меня не придается нашей вселенской любви. Смотрит непонимающе. — Это я — Алекс. — уже думаю, что ошибся, но он улыбается. Улыбается! И я на радостях бросаюсь к нему с поцелуем! И моментально получаю кулаком в лицо! Больно! Тут же подбегают охранники и вышвыривают меня. Меня! Пострадавшую сторону. А я чего?! Ну обознался, с кем не бывает? Разве лезть целоваться к незнакомому мужику уже незаконно? Чертово гомофобное общество. Пытаюсь вернуться, только охранники не пускают. Черт! И не написать, не позвонить! Чат-то в игре, а игра на рабочем ноуте. Черт! Черт! Черт! Попытался устроить личную жизнь в самый проклятый день, молодец, Санек. Нечего сказать. Стою около входа ещё минут десять, но тошнота и головная боль намекают, что лучше ехать домой. А то уж лучше никакой встречи со второй половинкой, нежели та, где я блюю половину свидания. А завтра что-нибудь придумаю. Он согласится попробовать ещё раз, я уверен. Оказываюсь около двери едва стоя на ногах. И понимаю, что мои тридцать три несчастья ещё не закончились. Ибо моя сестра-соседка по квартире, закрыла нашу старую дверь не на тот замок. Вернее на тот от которого у меня нет ключа. Психую и порываюсь расколотить что-нибудь, но нечего. Да и смысл? Пытаюсь дозвониться — бесполезно. Смиренно сажусь на лестницу и начинаю кемарить. Через час, другой Ксюха все равно вернется. Однако, когда просыпаюсь через сколько-то времени, на меня смотрит отнюдь не сестра. А кто? Правильно, мой наилюбимейший сосед. Собираюсь послать куда подальше, только он и без слов уходит. Уходит, и через минуту возвращается с бутылкой коньяка и ваткой. Намачивает одно другим и берет мой подборок. Разворачивает лицом к себе. — Руки, блять! — сопротивляюсь. Бесполезно. Он сильнее. — Не рыпайся, обработать надо, — и смотрит на мою скулу. Да, точно, кажется тот мужик меня разукрасил. Болело знатно. Да и сейчас не лучше. Шиплю, когда Аксенов начинает «обрабатывать». Шиплю, но держит так сильно, что не дернуться. — Заразу какую подхватишь… Кто тебя разукрасил-то? Ёбырь твой? — Он не… Хотя нахуя тебе эта информация о том, кто он? Не он, короче. — Ни к чему, — кивает, а я беру бутылку у него из-под ног и делаю глоток. Отпускает, а позже снова продолжает свою экзекуцию. — Я хотел сказать… В общем я был груб утром. Грубее, чем должен был. Я даже не считаю тебя непривлекательным, просто что-то стриггерило, наверное. И вообще думаю, что все в твоей личной жизни будет нормально, если ты присмотришься там, повнимательнее. Смотрю на него удивленно, даже ошарашенно. Это что, его подъездное величество сейчас извиняется? Да и перед кем? Перед простым холопом. В глаза не смотрит, но все же. Решаю, что заострить на этом внимание будет слишком, поэтому киваю. — Не думай, что мы бросимся сейчас долбиться в десна, я просто признаю, что вел себя неподобающе. Не хотел действительно задеть тебя. — Говорит, смотря на подбитую скулу, продолжая обрабатывать её дорогущим коньяком. Я вновь киваю, мол очень хотелось бы в десна конечно, но нет так нет. — И да, — продолжает и тянется к своему рюкзаку, достает оттуда ту самую фигурку Дарта Вейдера, что лежит под какой-то маленькой коробочкой, и протягивает мне, — возьми. — С какой это радости? — подозрительно кошусь на него, голову все равно не повернуть. — Да там не выгорело, забей. Просто возьми, или она отправится на помойку. — Изверг, — кидаю, забирая статуэтку. — Пусть у тебя будет задротский праздник. У тебя же днюха сегодня? — Ага. — У меня торт есть, будешь? — Буду. Усмехается и уходит, а после возвращается с тортом и вилками. И мы молча сидим на лестнице, жуем какой-то мажорский слишком вкусный торт и запиваем коньяком из горла. Лучший день рождения в жизни.***
Больше, чем день рождения я не люблю утро после дня рождения. Потому что когда пиздец происходит, ты вроде как не воспринимаешь всю его глубину, а вот утром… Выполняю обряд по выглядыванию Аксенова в зрачок — стоит. Накидываю портфель и выбегаю, надеясь избежать традиционной прелюдии. — Лунтик, — окликает и я, прежде чем подумать поворачиваюсь. Такой же насмешливо-высокомерный взгляд и сигарета между пальцев. Ну да, только такой идиота кусок как я, мог подумать, что после вчера что-то изменится. Хотя действительно меняется: тушит сигарету прежде чем подойти, а потом резко берет мой подбородок в руку, как и вчера. Разворачивает подбитой скулой к себе и всматривается. От этого прикосновения почему-то мурашки разлетаются по телу. — Убил бы, — шипит на грани слышимости, сквозь стиснутые зубы. — Что прости? — Да так. Говорю, что ты теперь, наверное единственный, кто может похвастать хоть каким-то контактом с реальным миром. — Ну да, ты ведь совсем другое дело, — закатываю глаза. — Сколько нынче стоит подраться, чтобы потом хвастать липовыми победами? — усмехается, улыбается даже и я успеваю сбежать, пока не съязвит в ответ. Потому что сейчас это походит на подобие мира. Ну в нашем понимании, разумеется. Бегу сегодня особенно быстро и даже не мечтаю ничего раздолбить по дороге. Забегаю в автобус и прячусь на одиночное сидение. Закрываю глаза. Глубокий вдох. Под веками сразу появляется Аксенов, держащий меня за подбородок. Сразу появляется, потому что снился мне сегодня полночи. Вернее снился мне Князь конечно, мой, в какой-то мере, законный супруг. Говорил его словами, и вел себя точно как он, но… Внешность у него была Аксенова. И даже в те моменты, когда он нежно шептал на ухо, я знал что это он. Его руки, плечи, ухмылка. Его губы накрывали мои раз за разом. Проснулся я в холодном поту, понимая к счастью или печали, что это был сон. Сон стукнутого на всю хэппибезднутую голову меня. Наверное, этот мужик вчера одарил меня сотрясом. Сотрясение мозга. Это было бы логичным объяснением, но вовсе не отменяет того факта, что меня теперь пробирает от его касаний, и стараясь визуализировать Князя, я не могу отделаться от ледяных глаз Аксенова. И даже добравшись до чата, чтобы как-то объясниться за вчерашнее все равно представляю по ту сторону экрана соседа. На рабочем столе оказывается одна из вчерашних «предметов спора», а именно моделька Скайуокера, с подписью «С Днем рождения! Позвони мне, пожалуйста. Олег». Сама романтичность, конечно. И кто придумал, что влюбляться в «плохих парней» это круто? Что это приносит что-то кроме страданий от бесконечного нарциссизма? Почему в американских киношках не предупреждают, что подобные сядут на шею да ножки свесят? Будут пользоваться по полной пока не найдется вариант получше. Думаю о том, чтобы поставить её обратно на прилавок, забрав себе прибыль, но осекаюсь. Потому что ноутбук приветственно пиликает новым сообщением. Повелитель тьмы: Доброе утро, Эльфенок! Лис Алекс: Доброе) Нам нужно говорить про вчера? Повелитель тьмы: Не обязательно, если ты скажешь, что с тобой все в порядке. Лис Алекс: Все отлично))) Это я конечно приврал. Надеюсь начальству не приспичит припереться в мою смену, а то увидь он мой боевой раскрас отправит отлеживаться. Неоплачиваемо. Лис Алекс: Могу ли я предложить увидеться ещё раз? Повелитель тьмы: Конечно) Только ответ будет отрицательным. Лис Алекс: Почему? Вчера же просто случайно получилось. Или ты веришь в знаки судьбы? Повелитель тьмы: Верю, что твой день рожденья прошел и тебе нечем меня шантажировать. Лис Алекс: Будем ждать до нового года? Повелитель Тьмы: Не обязательно. Но я правда считаю, что сейчас не время, Эльфенок. Давай оставим наши отношения такими, какие они есть сейчас. Лик Алекс: Ладно. С силой захлопываю крышку ноута, надеясь что он все же не пострадал. Ну почему всегда так?! Я же… Все стараюсь как лучше. Но… Давайте на чистоту — он не хочет меня видеть. Ему прикольно видимо тусоваться со мной в онлайн игре, но в реальной жизни я ему не нужен. Может у него есть парень. Или девушка. Или жена и двое детей. Это логично, чертовски логично. А я тут сбоку припеку со своей дурацкой влюбленностью. Ноутбук периодически верещит новыми сообщениями, но я не обращаю на него внимания. Пусть пиликает себе, мне то что. Разбираю коробки со склада, продаю даже что-то и накручиваю себя до такой степени, что хоть с моста прыгай. К концу дня окончательно уверен, что ничего мне с князем не светит и не светило никогда. Да, он умеет отказывать очень деликатно, оставляя надежду, только вот это все равно отказ. А надежда, хоть и умирает последней, все равно умирает. Он ведь никогда-никогда о себе ничего не говорил: ни сколько ему лет, ни где работает, ни чем занимается. Я и город то случайно узнал, дружки его проболтались. Даже не знаю на кого больше злюсь: на него или на себя. Хотя, конечно на себя. Гребаные два месяца я только и мечтал, что о нем. Считал, что наша свадьба что-то значит. Да я же ни о ком даже не думал больше! Страдал пожираемый промозглым одиночеством, но в сторону не смотрел. Какой же идиот. Как только приходит сменщица скидываю свои шмотки в рюкзак и почти выбегаю. Почти, потому что на столе невинно лежит подаренная фигурка. И записка с просьбой позвонить. И внезапно думается, что почему бы нет? Всего на одну ночь, чтобы полегчало. Полегчает ведь? Достаю телефон, и хоть номер триста раз удален, помню наизусть. Набираю что-то вроде «Может чаю?», а Ксюхе, мол спрячься до завтра, и, получив подмигивающий смайлик, еду домой. На этот раз точно. Всего на одну ночь, ничего ведь не случится? Бывшие ведь так делают, не правда ли? Уверен что делают, и я смогу. Ответа на смс не приходит, но Олег у подъезда. Сидит и вскакивает, как только я подхожу. Неизменно в кожанке и с лилиями. Лилиями, которые порядком потрепались пока он вез их на своем байке. Лилии, на которые у меня, к слову, аллергия. Вздыхаю и открываю ключами ворота к дому. К дому и парковке. Прохожу, через консьержку, что лепечет вслед что-то нелитературное. Что-то про пропадающее поколение, разумеется. Дарю ей лилии. Пусть порадуется. Олежа плетется за мной. Наверное я должен испытывать больше нуля эмоций, но выходит совсем вяло. Поднимаюсь на этаж и за пару пролетов чувствую аромат сигарет. Опять курит. Даже не смотрю на Аксенова, пока разбираюсь с замком от двери. Я не смотрю, а вот Олег очень даже. Сверлит соседа взглядом. Собственно тот не уступает ему в гневности. Но разве разберешь, чем у богатых голова забита? Ничего не говорит и спасибо. Захожу, сбросив кроссы, иду ставить чайник. Я же на чай пригласил, не так ли? Мы ведь все делаем вид, что не понимаем зачем собрались. Думаю так пока не возвращусь в коридор. Потому что тут же оказываюсь прижат лицом к стене. — Так ты с ним все-таки трахаешься? А, Сань? На бабки повелся? — чуть ли не кричит в самое ухо Олег. Кричит и больно заламывает руку. И не понимаю о чем он, пока не вижу чертову фигурку, из-за которой вчера был весь шум и которую Аксенов мне вечером презентовал под угрозой помойки. — А меня позвал, чтоб он ревновал? Я тебе что игрушка? Компания для чаепития? — Да блядь, — отзываюсь, пытаясь вывернуться. Потому что какого хера? Да даже если и сплю, это давно не его дело. — Он тебе уже засадил, а? — зло шипит на ухо, начиная бродить рукой по бокам. Поднимается наверх и больно сдавливает горло, упираясь стояком промеж ягодиц. Мне бы отбиться да силы неравны. — Неужели ты больше не мой невинный Санечка? Кто этот хмырь, а? Кто он тебе? Последнее не договаривает и вообще куда-то исчезает. И рука на горле, и злобное шипение, и вес тела. Оборачиваюсь и вижу Аксенова. Растрепанного и злого. Он в ярости, точно в ярости. А мой экс-любовник на полу. Вот-вот вскочит и ударит в ответ. Запоздало вспоминаю, что опять не закрыл дверь на замок. — Я ему муж вообще-то, — зло произносит сосед. Олег тупо смотрит то на меня, то на него. Смотрит и от внезапности не подскакивает на ноги. Не начинает махать кулаками. Ждет от меня реакции. А я в полном ахуе, если честно. Стою раскрыв рот и потираю шею. Пытаюсь понять, что произошло только что и происходит сейчас. Аксенов пользуется заминкой и за волосы вытаскивает бывшего на лестничную клетку. Мне бы что-то сказать да только ком к горлу подступил и чертовы слезы из глаз лезут. — Тише, — будто так и надо сосед подхватывает мой подбородок рукой. — Я же обещал, что не позволю никому тебя коснуться, помнишь? — киваю, будто в курсе, что это все значит. И он уходит. Слышу ещё один удар. Но не понимаю… Не понимаю… Так это он? Аксенов — мой муж? Отвратительный сосед по лестничной клетке — мужчина, которым я грезил последнюю вечность? Вытираю глаза и выхожу из квартиры. Олежа сидит на лестничной клетке. Кажется, у него подбит глаз. — Может объяснишь? — говорит вдогонку. Только я не слышу. Не слышу, потому что перелетаю через лестничную клетку и захожу в чужую незапертую квартиру. — И как это понимать?! — кричу с порога, не видя хозяина недвижимости. — Что именно? — он появляется со стаканом коньяка в руке. Ни капли не спокоен, но пытается. Растрепан весь и дышит словно бык перед красной тряпкой. — То представление, что ты сейчас устроил! Кто вообще дал тебе право? — Ты! — показывает на меня пальцем и двигается, вжимает в дверь. Стоит близко-близко, но не касается. Лишь смотрит. — Ну же, Эльфенок, — дышит на меня перегаром, а я под землю провалиться хочу. Потому что нежное прозвище как оплеуха. Говорит, что все и правда так. Что не было никакого Князя. Был только этот говнюк, который решил посмеяться надо мной. — Неужели ты правда думаешь, что я позволю этому хмырю — указывает подбородкому за дверь, — тебя трогать? Прикасаться? Целовать? — Это вообще не твоего ума дело! — закипаю, чувствую, что закипаю, но хрен остановишься. Хотелось бы побольше холода в крови. Хотелось бы не срываться на крик, но увы. — Хотел поиграть на моих чувствах? Посмеяться над наивностью твоего задрота-соседа? Поздравляю! У тебя получилось! Но не смей теперь мне указывать, что делать и с кем спать! — Плюю в лицо и радуюсь, что дверь открывается от себя. Бегу обратно в свою квартиру. Бегу пытаясь отдышаться, да только кто б позволил. Вносится в квартиру вслед за мной. Прежде, чем успею запереться. И вот я снова у стены. Глаза в глаза. И даже воздуха между нам едва хватит на одного. — Что за чушь ты несешь? — не шепчет. Не говорит. Откровенно рычит, сквозь стиснутые зубы, так что волосы на загривке встают. — Ты переехал сюда весь такой охренительно красивый! Ты залез мне под кожу, так что я даже думать ни о ком больше не могу! Ты уже мерещишься мне! Руками ведет в сантиметре от кожи. Так близко, но не касается. Показывает, что не прочь задушить. Только не душит. А я совсем теряюсь. Хлопаю глазами, не находясь с ответом и звучу заметно тише: — Ты меня сейчас обвиняешь в том, что я есть? — шепчу, когда он долбит рукой в стену. В полуметре от моей головы. Страшно, но по прежнему не касается. Лишь носом ведет около уха. — Я из-за тебя все легкие скурил, чтобы видеть тебя хотя бы утром. Каждое утро ждал как верный пес. Я так хотел зажать тебя где-нибудь… Просто прикоснуться. А иногда срывался на такую лютую ярость, оттого что ты не мой… Не знаю как долго бы продержался, если бы не эта игра. И ведь случайно нашел. Случайно, но сразу узнал. Там я хоть мог быть с тобой. Заботиться. Оберегать, хотя бы от иллюзорной угрозы. — Неужели… — все ещё не понимаю, — если я тебе нравился, неужели нельзя просто сказать? — Нравился? Мне никто никогда не «нравился», как ты, понимаешь? Я пытался, — он закатывает глаза. — Пытался «сказать», но в итоге — сжимает кулак над моим ухом. Не ударит. Теперь знаю, что не ударит. — В итоге только плевался ядом. Не умею я. Никогда не было необходимости говорить об этом. И я… Я никогда не был ни перед кем так беззащитен. А я ненавижу это. Быть слабым. — остывает кажется говорит спокойнее. Холоднее. Видимо, снова берет себя в руки. Дышит глубоко, жадно. И через минуту выдыхается вовсе. Кидает тихое «прости» и выходит. Захлопывает дверь. А я так и стою у стены. Абсолютно разорванный. Будто молния пронзила. Не понимающий ничего. Подхожу к двери, думаю, что надо пойти и что-то сказать. Думаю, что нельзя оставлять его в таком состоянии. Не придумываю, что делать, но и не нужно. Открываю дверь. А он стоит на пороге и смотрит на меня своими глазами цвета утреннего неба. Стоит с минуту, смотрит, как и говорил, беззащитно. Делает шаг и закрывает дверь. В этот раз на ключ. Чтобы не сбежал. То ли я, то ли он. — Я ведь говорил, что не самый лучший человек? Говорил же? — киваю. — А ты не поверил? — мотаю головой и словно ногами в пол врос — не пошевелиться. — Ну хочешь ударь меня, Саш? А я хочу. Стукаю его кулаком по плечу. Жмурится, трет плечо, но не уходит. Ни шагу назад не делает. Бью ещё. И вновь стоит на месте. Ещё и ещё. Стучу кулаками по плечам и груди. Вполсилы. Не пытаюсь действительно покалечить. Не знаю чего добиваюсь. Силы кончаются. Только плакать хочеться отчего-то. Как в детстве. Стоит секунд десять. А после подается вперед и целует. Нежно, будто я фарфоровый, ей богу. Нежно, едва касаясь. Обе руки кладет на плечи и держит. Немного впивается, когда не чувствует сопротивления. Кусает нижнюю губу. Больно. Наседает, проникает в рот языком, изучает, будто был голодный все это время, а тут — банкет. Пересчитывает зубы, ведет по небу. И отстраняется. Все также держит за плечи. Все также смотрит. Дышит чуть глубже, чем обычно. Ждет. Явно хочет, чтобы я сделал что-то. Что-то, что говорило бы мол я не против, я тоже хочу этого. И я хочу. Смотрю сейчас в его глаза. Совсем другие. Вижу только… раскаяние что ли. Растерянность будто. Нежность, что заставляет под ребрами предательски щемить. И сквозь сотни «но» вижу сейчас в нем того, кем грезил все эти месяцы. К чьим сообщениям летел на работу и ждал каждого с замиранием сердца. От чьей нежности плыл. Кого хотел каждую ночь. И сейчас хочу. Поверить. Хотя бы сегодня. Привстаю на носки и прикасаюсь к губам своими. Едва ощутимо. Но только на секунду. В следующую я уже на комоде. Комоде, который был куплен при другом государственном строе бабушкой. Который жалостливо скрипит. Но Костя не слышит. Костя занят. Костя целует. Обхватывает двумя руками лицо. Гладит большими пальцами по скулам. Ведет носом от подбородка до волос и перебирается на ухо. Ластится мурчит что-то неразборчивое. Коротко дотрагивается поцелуем до чувствительного места за ухом. Спускается к плечам. Рычит, когда сталкивается с воротом фирменной футболки и, вновь, отрываясь, смотрит на меня. Вновь спрашивает. — Но учти, — пытаюсь грозиться срывающимся голосом. И снимаю чертовы тряпку, — Я все ещё зол. — Справедливо, — кивает и улыбается, широко расплываясь. Улыбается как никогда прежде и возвращается к своему занятию. Бегает кончиками пальцев по всему торсу. Только бы ничего на пропустить. А после берет в свою руку — мою. И тянет куда-то. — Ты же не хочешь, чтобы наша первая брачная ночь прошла на комоде, — весело кидает и стаскивает свои ботинки. Следую его примеру. После чего меня заталкивают в спальню. Конечно, планировка ведь одинаковая и он прекрасно знает где она. Вжимается в мою спину, громко вдыхая запах волос. Все также за руку держит. А второй с пуговицей на джинсах сражается. Побеждает, конечно. И все внутри сводит от предвкушения. От желания. Будто только сейчас осознаю, что происходит. Так хочется откинуться головой ему на плечо. Так хочется прижаться всем телом. Так хочеться сказать, что долго ждал этого и что он даже снился. Разворачиваюсь и обвиваю его шею руками. Улыбается. Улыбается, и мои джинсы падают на пол. Стою в боксерах да носках, рядом с полностью одетым им. Это конечно добавляет трепета, но так не пойдет. Тянусь к рубашке. Расстегиваю тугие пуговицы, не отводя взгляд. Он также прямо смотрит в ответ. Глаза в глаза. В тишине, где дыхание — самый громкий звук. Втягивает воздух. Терпеливо ждет. Лишь руку снова возвращает в свою. И сжимает. Куда сильнее, чем стоило бы. — Хочу знать, что не уйдешь, — шепчет, соприкасаясь своим лбом с моим. Молчу, но он все знает и так. Знает, что никуда я не денусь. Молчу, лишь губу кусаю и взгляд отвожу. Пытаюсь быстрее разобраться с треклятыми петлицами. Освободить всю эту красоту. И бегать наконец пальцами по всем этим выступам-рельефам. Вновь улыбается и я уже влюбляюсь в его улыбку. Теплую, живую, настоящую. Улыбается и коротко целует. Толкает к кровати. И я ведь не дурак — сам на неё перемещаюсь, пока он вытаскивает рубашку из брюк. Стаскивает мои носки, пока я залипаю на его татуировку. Черно-белый рукав. Маяк на плече, от которого отходят лучи света до предплечья и груди. И узоры, причудливыми завитушками ласкают все вокруг. Он не остается в долгу. Разглядывает всего. По лицу не понять, что думает. По лицу не понять, но я все равно заливаюсь краской. Уши пылают оттого, что ещё светло, хоть и вечер. Уши пылают, и он явно замечает это. Склоняется и целует в свод стопы. Сгибает ногу в колене, скользит губами по икре. Усмехается, оказавшись около колена и дальше поцелуями-укусами по внутренне стороне бедра до линии трусов. До незримой преграды. Смотрит на меня и ведет языком вдоль возбужденного члена. Прям поверх тонкой ткани. И меня выгибает. Конечно выгибает. И я знаю, что он ухмыляется. Жмурюсь, что есть силы, но знаю наверняка. И он, читая мои мысли, оказывается прямо напротив. Держит вес на локтях и улыбается. Чертовски заразительно. Искрится счастьем от того, что я косплею помидор. Или от чего-то другого. Не важно. Чертовски неважно. Особенно, когда бодает лбом и ведет носом по щеке. Слегка касается губами. — Эльфенок мой, — шепчет, пробираясь словами под ребра, и переносит вес на левую руку. Чтобы правой гладить бока. Щекотно. Но я не замечаю. Завороженно смотрю на него. Разглядываю, будто впервые. Брови, глаза губы. И так безумно хочу стать ближе. Ещё ближе. Нервно сглатываю от собственной смелости и загибаю вторую ногу. Развожу их как можно шире. Инициатива здесь в чести. Он лишь ухмыляется. Вновь. Закатываю глаза. Но не надолго, потому что губы снова теряются в поцелуе, а рука пробирается к заднице, сжимая ягодицу. Завожу руку за подушку, чтобы достать смазку. Протягиваю, и он слегка спускается. Размещается среди ног и продолжает дразнить. Водит ребром руки между половинок, все также поверх ткани. Чуть ниже, почти касается мошонки и вновь назад. Я уже понял. Понял, что хочет чтобы это сделал я. Сгорая от смущения стянул последнюю тряпку. И смотрит в глаза все ещё доверчиво открыто. И живот уже целует. Закидываю голову. Смотрю в потолок. И сдаюсь. Тяну с себя белье, отшвыривая в сторону. Упорно не смотрю на него. Даже когда смазанными пальцами начинает кружить возле кольца мышц. Не давит. Лишь массирует, смотря на меня. Ему явно нравится то, что он видит. Ему явно хочется куда большего. Но он аккуратен. А меня выворачивает и я не выдерживаю. Насаживаюсь на чертовы пальцы почти во всю длину. И выгибаюсь. Сжимаюсь мышцами вокруг. Пока он принимает условия игры. Принимает и начинает медленно исследовать внутри. — Сладкий, — голос вкрадчивый и вот-вот сорвется. Ему тоже невмоготу. Но упертый. Как и всегда делает вид, что спокоен. Хочет то ли помучить, то ли выкрутить возбуждение на максимум. Сидит меж моих разведенных ног с лицом бухгалтера на совещании и рисует своими чертовыми пальцами восьмерки вокруг моей простаты там внутри. Хочет, чтобы я выгибался и срывался на стоны. Но я лишь ещё шире развожу колени. — Эльфенок, — никак не привыкну. — Милый, ты в курсе, что я имею право убить того, кто покусился на тебя, когда ты уже законно был моим. Усмехаюсь от его попыток сохранить лицо и не сорваться. Усмехаюсь, понимаю к чему он. Усмехаюсь и достаю из-под той же подушки вибратор. — Пожалуйста, — хриплю, протягивая. Продолжает экзекуцию уже тремя пальцами. — Шалунишка, — смеется. Смеется как бы даже по-доброму. Но игрушку забирает. И она сменяет чертовы пальцы предательски быстро. Вгоняет во всю длину. и активно работает, освобождая себя от остатков одежды. Я уже явно изображаю ужа на сковороде и старательно кусаю кулак. Хочу посмотреть на него. Хочу видеть его обнаженным. Ещё ближе. Но не выходит. Потому что разобравшись с одеждой, переворачивает меня на живот. И я плюхаюсь лицом в подушку. Поднимаюсь на коленях и верчу задницей с дилдо внутри. Развожу ноги, выгибаюсь, дразню. Явная провокация, но ему плевать. Явная провокация, но он натягивает презерватив, что лежал в кармане брюк. Явная провокация, и он поддается. Достает дублера и входит сам. Рывком. На всю длину. Или я, кажется, угадал с размером XXL. Потому что все внутри максимально заполняется. Тесно и даже чувствую, как тянет. Чувствую, как впивается руками в ягодицы. И сорвано вздыхает. Но не дает привыкнуть. Ни секунды промедления. Толчок. Ещё один. Словно на качелях. Плавно. Мягко. Задевая ровно то, что и должно. И я правда кусаю подушку. И я правда, хочу сильнее, быстрее, резче. Но он не дает. Держит за бедра. Сам задает ритм. Пытаюсь поддаться сам. Получаю звонкий шлепок. Ещё один. И больно впивается в ягодицу пальцами. Отводит в сторону. Наверняка смотрит. Любуется, как дорогой муж принимает его полностью. И наконец ускоряется. Не заботиться о комфорте и мягкости. Долбит ровно по простате. Так что дышать невозможно. Так что кажется сейчас разорвет. И когда совсем невмоготу склоняется и обхватывает мой член тоже. Кусает между лопаток и идет выше. Вгрызается в загривок. Шепчет неровное «Мой» и кончает глубокими толчками. А я за ним, теряя возможность даже стоять на коленях, падаю плашмя, растекаясь по кровати. Теряю, кажется, способность отличать низ от верха. Теряю саму возможность ощущать хоть что-нибудь кроме растекающейся по телу неги. Не замечаю, как обтирает меня влажной салфеткой с тумбочки и притягивает к себе. Притягивает и прежде, чем провалюсь в нирвану слышу, что его дыхание тоже выравнивается. Становится глубоким и медленным.***
Утро после секса определяет отношения так ведь? Не помню, кто мне это сказал. То ли психолог, то ли журнал Космополитан. Сидим на моей кухне, напротив друг друга. Он — читает новости на принесенном своем ноутбуке и держит меня за руку. Иногда отрывается на сваренный им же кофе. Я — вцепился в его в ответ и кусаю губы, пытаясь что-нибудь сказать. — Костя, — робко подаю голос. Очень тихо. Легко можно сделать вид, что не услышал. Но он отрывается от экрана. И смотрит. Все не привыкну, что на меня он так смотрит. — А почему ты «Повелитель тьмы»? — и сам же тушуюсь от глупости. Хочется спросить мол «Что дальше?» или там… Не знаю. Что-то более подходящее. Но он улыбается. И я как щенок, радуюсь тому, что он рад. — Ну фильм такой был. «Константин: Повелитель тьмы». Я его в детстве обожал. — улыбаюсь тоже. И киваю. Понятно мол. — Кость, — вновь пробую имя на вкус. — А почему ты не согласился встретиться со мной во второй раз? — Я согласился, — немного хмурит брови и сильнее руку сжимает. — Когда ты пропал из сети. Ты никогда не выходил днем. Просто кто-то, как капризная бука не читал мои сообщения. Иди сюда. Встаю из-за стола, и не отпуская руки, обхожу его. Теперь я боюсь, что сбежит. Но он вообще не собирается. Притягивает и садит на колени. Открывает чат, который так и пестрит: «Может пойдем на орков сегодня?», «Эльфенок не дуйся», «Сладкий, ну хочешь единорога?», «Малыш?!», «Хорошо, давай увидимся», «Просто назови место», «Если не ответишь, я приду к тебе домой» и дальше, дальше, дальше. Глупо хихикаю и вновь хочу плакать. Нда, уж Саня, тоже мне мужик. Но слезы сами лезут. — Я когда увидел твои глаза в то утро, — шепчет на ухо и мурашки пробирают. — Когда увидел что ты вот-вот заплачешь… Хотел убиться о ближайшую стену. Прости меня. — и целует в плечо. Оголенное, потому что он вытащил меня пить кофе в одних шортах. Сам-то будто и не было ничего — в костюме с иголочки. — Все хорошо, — уверяю. — Я честно исправлюсь, — все ещё губами у плеча. — Я стану лучше для тебя, просто дай мне время. — Все хорошо, — повторяю. — Дай мне минутку, — встает и убегает к себе в квартиру. Возвращается и правда спустя минуту с маленькой коробочкой. С той, что лежала в его рюкзаке, когда он отдал мне фигурку. Открывает, а там кольцо! Такое же как в игре. Достает и садится на корточки. Берет руку, натягивает на безымянный палец и целует костяшки. Смотрит пронзительно. — Больше никогда не сомневайся, что у тебя есть муж, идет?