Honesty

Кара Дэнверс боялась целой кучи вещей в этой жизни. Криптонит, пауки, криптонитовые пауки (чего только не приснится иногда), замкнутое пространство и всякое прочее. Но было в её жизни кое-что, чего она не боялась. В отличие от львиной доли населения Нэшинал-сити, Кара никогда не боялась Лены Лютор. Все вокруг твердили ей, что стоило бы, но просто не получалось. И не то, чтобы Кара как-то недооценивала её способности. Алекс тоже была грозной, но и её Кара не боялась. Разве что совсем немножко. Честно, когда Кара мельком слышала разговоры в КэтКо о том, что мисс Лютор жутковатая, она думала, что люди слепые или сумасшедшие. Да, её внешность своего рода таинственная, и даже, наверное, немного хищная, но… У Лены яркие зеленые глаза, еще более яркая улыбка, прохладные руки и заразительный смех. Ну что в ней может быть жуткого? Даже когда она сердилась, Кара не испытывала никакого трепета. Должно быть потому, что Лена никогда не сердилась на Кару по-настоящему. До недавнего времени. Их разговор в Крепости Одиночества и всё, что произошло после него, буквально врезались в подкорку. Она помнила все, что Лена ей сказала, все до последнего слова. Алекс порой в шутку называла сестру мастером вдохновляющих разговоров, но тогда Кара едва была способна выдавить хоть предложение. Слова Лены вонзались в нее, как кинжалы, причиняя столько боли, сколько ни один криптонит не мог. «Ты обещала, что никогда меня не ранишь». «Я убила брата ради тебя». «Ты больше не сможешь говорить мне, кто я такая». «Твои слова ничего не значат для меня». Каре становилось дурно от одних воспоминаний. Просто врать ей каждый день было достаточно тяжело, сказать правду — стократ больнее, а уж понять, что она опоздала и давно потеряла ту, кого так яростно пыталась удержать, оказалось совсем невыносимой пыткой. И как бы Кара не пыталась думать о Лене и желать исправить ситуацию, руки начинали дрожать при одной лишь перспективе пройти через это снова. Лена прекрасно знала это. И знала, как задеть её. Кара сперва не понимала, но чем больше думала, тем больше фактов для себя открывала. В прошлой, докризисной жизни, когда Лена продавала КэтКо, она выжала из этой ситуации всё. Не только превратила любимую работу Кары в сущую пытку, она еще и словесно оформила всё так, что впору было лезть на стену. «Надеюсь, ты не считаешь, что я принимала тебя за дуру, когда скрывала это?» Кара чуть не сгорела от стыда прямо на стуле. Тогда она искренне считала это совпадением, но теперь понимала, зачем и почему Лена это говорила. «Я заслужила этого, — напомнила себе Кара. — Я заслужила её ненависть. И… мести я тоже заслужила». Но от понимания заслуженности не становилось легче поверить. «Если ты так сильно меня ненавидишь, то почему столько месяцев притворялась моей подругой? Я хотела, чтобы ты испытала ту же боль, что и я». Лена хотела сделать ей больно. Мысль была горькой сама по себе, и тянула за собой цепочку других. Когда Алекс сказала, что Лена врала им месяцами, Каре эти слова показались кощунственными. В конце концов, они сами врали Лене куда дольше, разве можно её обвинять? Но стоило мысленно углубиться в это — и Кара смотрела с другой стороны. Когда она сама врала Лене, то ощущала стыд и боль, но одновременно говорила себе, что заботится о ней и защищает. А что чувствовала Лена, когда притворялась? Ярость? Презрение? Какое-то извращенное удовольствие от того, что дёргает за веревочки? Наслаждалась ли она жалкими попытками Кары извиниться с помощью булочек? Или её рыданиями перед вручением Пулитцера? Наверное, да. Это было как-то… жутко. Кара вспомнила разговоры сотрудников КэтКо. Значит, Лена Лютор умеет быть жуткой. И умеет хотеть причинять боль. Именно после этого осознания сломалась еще одна константа Кары. Вечером того дня, когда они остановили Мириаду, она сидела, смотрела на их совместную фотографию, думала о том, что должна пойти извиниться, попытаться еще раз — и понимала, что боится. Она боится, что слова-кинжалы Лены опять сделают её немой. Что она снова будет тонуть в собственном стыде, беспомощная, пока Лена будет терзать её. «Я заслужила, — твердо повторила Кара. — Пускай разрывает, если хочет». Она набиралась храбрости слишком долго. Когда она залетела на заветный балкон — в гражданском, не снимая очков — её встретили темнота, запах скотча и пустая бутылка, которая хрустнула под ногой. Лена успела напиться до абсолютного беспамятства и даже не шевельнулась. Черт. Вина снова ударила Кару под дых. Да как она ухитряется так издеваться, будучи в отключке?! Дэнверс долго стояла там, задыхаясь и глотая собственные слезы. Несмотря на свою вечную тягу заливать неприятности алкоголем, Лена помнила, что случилось с её отцом, и всегда себя контролировала. За все время их знакомства Кара видела её в таком состоянии только однажды — когда весь город обвинил её в отравлении их детей. Неужели она и правда причинила ей боль, соизмеримую с той болью? Не выдержав нахождения там, Кара наспех укрыла Лену пледом и вышла чуть ли не бегом. После этого страх стал таким сильным, что без костюма она не могла к ней даже приблизиться. Все же Супергерл — героиня. Её задеть сложнее, чем невинную и ранимую Кару. Она может не только достойно выносить все обвинения, но и даже обвинять в ответ — после визита Микси она так и сделала. Правда, слушать ответ Лены все равно не стала — сбежала, как обычно. Страх, что словесные кинжалы пробьют даже самоуверенность Супергерл, все еще был велик. Но после Микси не лучше. Кара могла сколько угодно говорить, что остановит её, но о чем вообще речь, если она даже взгляд её с трудом выносит? Ситуация стала такой абсурдной, что Дэнверс злилась на саму себя. Она могучая криптонка, она может Лену двумя пальцами пополам сломать, если захочет. Так какого черта она настолько её боится? Однажды она пожаловалась Алекс, и та подкинула ещё одну страшную мысль. «Подумай вот о чем. Ты всегда говорила, что веришь Лене и знаешь её, что вы лучшие подруги. Но в момент, когда Лекс сказал ей правду, она перестала ею быть. Она возненавидела тебя. Однако ты совсем не заметила разницы, верно? Настоящая и притворная дружба Лены ощущались для тебя… одинаково. Откуда ты знаешь, что ваша связь изначально была настоящей?» Кара уже ничерта не знала. И во всем мире, кажется, был только один человек, который мог её понять. Точнее, криптонец. Кларк удивился её просьбе о личной встрече, но все же выполнил её, отлучившись на денек от Лоис и сынишек. Они встретились вечером у Кары в квартире, одни — Алекс ночевала у Келли по просьбе сестры. Тема, которую они собирались обсудить, была слишком интимна. Нет, Кара доверяла Алекс всецело, но пока не была готова, чтобы она присутствовала. — И что же такого ты хотела спросить, что нельзя обсуждать по телефону? — весело спросил Кларк, поедая пиццу. Кара нервно облизала губы. — Я хотела поговорить о Лексе. О том периоде, когда вы двое дружили. Веселье моментально сошло с лица Кларка — будто тучка набежала на солнце. Кара знала, что он не любил говорить об этом. Охотно рассказывал о самой борьбе, о том, как именно победил, но никогда — о предыстории и причинах. — Что именно хочешь знать? — Как… это вообще случилось? Ваша дружба? Мы с Леной однажды нашли его дневники, и по ним ясно видно, что он полнейший псих, и был таким с самого детства. Но ты любил его. Неужели ты не видел? Губы Кларка скривились в горькой усмешке. — Я задаю себе этот вопрос постоянно. Я знал его лучше всех. Я доверял ему, обожал проводить с ним время. Но когда он показал свое истинное лицо, я был в таком же ужасе и растерянности, как и весь остальной мир. Разве можно быть настолько хорошим актером, чтобы играть совсем другого человека несколько лет без единого промаха? Он вздохнул и подлил себе еще вина. — А затем я начал вспоминать мелкие детали… Звоночки, которые должны были меня встревожить, но не встревожили. Каждый чертов день в памяти всплывало что-то новое. Я начал смотреть по-другому на многие его поступки, фразы. И в итоге я пришел к выводу, что никто мне не врал, Кара. И дружба наша тоже была настоящей. Человек, которым я так дорожил, всегда был психопатом. Я просто не обращал на это внимания, как бы глупо это не звучало. Кара сглотнула. Память лихорадочно перебирала все воспоминания с Леной, пытаясь отыскать что-то, похожее на «звоночки». Кларк молчал, глядя на нее грустным и до странного проницательным взглядом. — Даже не знаю, — хрипловато произнесла Кара. Память ничего не находила. — А как именно эти детали должны выглядеть? Вместо ответа Кларк хмыкнул и понимающе спросил: — Лена? Почему-то Кара ощутила жар. — Я не то, чтобы подозреваю её в чем-то. Нет, я знаю, что она не такая, — выпалила она. — Просто… То, что сейчас происходит, то, что она делает… Я её не понимаю, Кларк, я ничего уже не понимаю! Голос странно дрогнул, и Кларк ободряюще взял её за руку. Кара обещала себе, что плакать не будет, но глаза предательски защипало. — Я думала, мы с ней друзья, — она подавила всхлип, — и я знаю, что обидела её, очень сильно обидела. Но Лена, которую я знала, не стала бы пытаться промыть людям мозги. Не стала бы намеренно причинять мне боль, даже если я заслужила. Раз я ошибалась насчет этого… Вдруг я ошибалась и насчёт всего остального? Вдруг она совсем другой человек, а я этого не замечаю, как было у тебя с Лексом? — Хэй, — Кларк перебил её бессвязный поток эмоций строгим взглядом. — Сосредоточься и вдохни. Ты же в курсе, что одна её принадлежность к Люторам не значит, что она такая, как они? И потом, разве она не приемная? — Да, но… не совсем, — пробормотала Кара, пытаясь дышать глубже. — Кровь Люторов в ней есть, она побочная дочь Лайонелла. — Правда? Я не знал, — удивился Кларк. — Никто не знает, только сами Люторы и я. Когда Лена рассказывала ей это после полутора бутылок вина на двоих, она призналась, что Кара единственный человек не из семьи, который знает её секрет. Обычное дело. Лена излила ей много такого, чего не говорила никому. — Хорошо. Давай разбираться с самого начала, — терпеливо произнес Кларк. — Что ты чувствовала к ней, когда только начала узнавать её? Разве же это опишешь, хотела сказать Кара. Как вообще можно охарактеризовать эту магию, которая предшествует зарождению дружбы? Симпатию, очевидно. Очарование — это точно самое подходящее слово. Когда остальные люди шарахались от Лены, Кара была очарована ею по самую макушку. Но это обычные вещи. Кларк наверняка хочет услышать иное. Интерес. Сострадание. Восхищение. Иногда даже чересчур. Кара вдруг вспомнила тот день, когда ледяная броня Лены треснула. Они пересеклись в кафе, и Кара сказала, что ждала Алекс, но та не пришла. Дэнверс так и не призналась, что это было ложью. Она просто шла домой из КэтКо, увидела идущую перед собой Лену и, не задумываясь, пошла за ней следом. Сильно не спешила — позволила первой зайти, сесть, разложить ноут. Вошла лишь через десять минут, чтобы все выглядело естественно. И, конечно, изобразила случайную встречу. Закончилось это их первым совместным ланчем, очень веселым и приятным. Лишь много позже Кара задумалась о том, как же все-таки нездорово это было. — Изначально она не хотела дружить со мной, — сказала Кара. — Но хотела я. И честно, она настолько мне нравилась, что я однажды даже сталкерила её. Не знаю, зачем, это… было странно. Но я это сделала. Кларк сделал неопределенное движение бровью, но ничего не ответил. Все-таки зря она это ляпнула, пожалуй. — И еще, — Кара замялась. — Я ощущала странное желание… или даже необходимость. — В чем? — Защищать её, — Кара впервые сказала это громко вслух. Но это было лучшее описание её чувств к Лене на первых порах. Да и позже этот элемент никуда не делся. — Я даже пообещала ей это. Что всегда защищу. Кларк чуть усмехнулся. — Без обид, но мисс Лютор выглядит вполне способной защитить себя сама. — Только выглядит, — Кара замотала головой. — Она сильная, да, но мне она всегда казалась хрупкой. Плюс, слишком много людей вокруг желало ей зла. На её жизнь покушались стабильно раз в три месяца, и это минимум. При всей её стойкости, она лишь человек. Ну не может она вечно отражать атаки всего мира. Да и не заслуживает этого. Так что я приглядывала за ней. Беспокоилась. Кларк чуть отпил из своего бокала, не отводя от Кары взгляд. Словно слова подбирал. — Ты никогда не хотела с ней большего, чем дружба? — осторожно спросил он. Кара немедленно стала красной, как рак. — Нет! — она злилась на себя за то, что звучит так неубедительно, хотя говорит правду. — Нет, правда. Мне Алекс как-то задавала этот вопрос, я задумалась и поняла, что нет. Мы друзья, это сто процентов. Взгляд Кларка выражал хитренькое недоверие. Кара прикусила губу. — А вы с Лексом? — сам напросился. Теперь настала очередь Кларка краснеть. — Сделаем вид, что ты никогда не задавала этого вопроса, — сказал он. — Просто… необъяснимое притяжение — это очень про связь Лютора с Супером, но такое желание защищать я ощущал разве что к Лоис. Вот и призвал тебя задуматься. Кара вздохнула и приняла к сведению. — Но, кажется, я знаю вашу с Леной общую картину. Она вся такая непонятая обществом, но при этом своего рода харизматичная, и ты задаешься вопросом, почему все не сходят по ней с ума; у нее проблемы с доверием, но для вас это никогда не было преградой; она шутит редко, и ты всегда смеешься, её улыбка чуть пугающая, но ты обожаешь на нее смотреть; она настолько интересный собеседник, что ты можешь часами слушать, как она рассуждает на темы, о существовании которых ты даже не знала до начала разговора; и когда она высказывает какие-то тревожные идеи или мысли, ты пропускаешь это мимо ушей, потому что она такая, черт возьми, очаровательная. Кара с минуту смотрела на него не мигая. — Вау, — выдавила она в итоге. — Это прям… очень точно. Ты часом не Стрела, прямо в яблочко попал. — Я просто описал то, что у меня было с Лексом, — Кларк проигнорировал её ужасный каламбур. — Похоже, мы, Суперы, клюем на одну и ту же приманку. Социопаты бывают обаятельными, это факт. Кара вспомнила День Благодарения, в который Лена сказала, что было бы неплохо уметь превращать людей в супер-людей и сравнять шансы с инопланетянами. Алекс с Джоном моментально вступили в дискуссию, а сама Кара лишь подумала, что мысль диковатая и точно не подлежит реализации. Но ведь это были только слова, верно? Она, прямо как сказал Кларк, пропустила мимо ушей. Затем она поняла, что цели-то Лена достигла, и даже дала суперсилы Лексу с Джеймсом. Но как-то совершенно не до того было, голова забита другим, времени на размышления не было. Она поблагодарила Лену за спасение Джеймса, выбросив из головы тот факт, что та в самом деле сыграла в Бога и научилась создавать гребанных супер-людей. Кара ощутила, как по спине бегут мурашки. — О Рао, — пробормотала она, — ты прав, Кларк. Я вижу звоночки, один как минимум. Рао, почему я об этом не думала… — Так, погоди, — качнул головой Кларк. — Я знал, что если расскажу, ты начнешь себя накручивать. Хочешь совет? Ты не будешь знать точно, пока не увидишь и не услышишь сама. Прилети к ней и узнай правду. Не в лоб, конечно, но… насколько я знаю, ты даже не пыталась выяснить, что именно она планирует? Кара стыдливо опустила глаза. Не признаться же, что она боится лишний раз взглянуть на нее, не говоря уже о том, чтобы что-то выспрашивать. — Спроси. Узнай, чего она хочет и как именно. Смотри не через розовые очки в этот раз. И надень костюм. Если Лена в самом деле безумна, с Супергерл она будет церемониться меньше, не так сильно будет сглаживать свои худшие порывы, и тебе станет легче увидеть. Поняла? — Да, — кивнула Кара. — Да, я так и сделаю. Она еще много раз мысленно поблагодарила Кларка за этот вечер. И откладывать не стала — понимала, что если промедлит, то струсит снова. Правда, из рекомендаций Кларка она не воспользовалась лишь одной — надеть костюм. Костюму Лена ничего не скажет, проходили сотни раз. Она скорее активирует протокол защиты и вышвырнет её, чем станет разговаривать. Если Кара хочет что-то понять — придется снять броню. Страшно было неимоверно. Балкон светился прямо перед ней, Кара видела внутри комнаты Лену, которая мирно сидела и читала книгу. Она выглядела так мило и невинно, что Кара на секунду устыдилась собственных подозрений. Сжав кулаки, она мягко приземлилась на балконе и толкнула стеклянную дверь. Лена подняла голову в ответ на звук. Когда их взгляды встретились, Кара с трудом подавила дрожь. Без костюма Супергерл она чувствовала себя голой перед ней. — Отменить протокол безопасности, — громко сказала Лена. Супер-слух Кары отдаленно услышал звук разряжающихся пушек. Ах, так он включался автоматически. Осталось лелеять надежду, что криптонит в протоколе был не предусмотрен. — Ты забыла мне что-то сказать, Кара? Ей понравилось, как она произнесла имя. Все-таки хорошо, что Кара прилетела в очках и блузке. — Мне показалось, в свой прошлый раз ты ясно выразилась. Или я уже перешла какую-то черту, и ты здесь, чтобы арестовать меня за… что, уточни? Кара изо всех силы пыталась помнить советы Кларка о том, что нужно быть хитрой и не идти в лоб, но они расплывались в памяти. Она смотрела на нежно распущенные волосы Лены, на её светло-голубой пушистый свитер и чувствовала, как её сердце медленно тает, а к уголкам глаз подступают слезы. Неужели она обманывалась ею так жестоко? — Скажи мне честно, — произнесла Кара, изо всех сил пытаясь сохранять голос твердым, — ты социопатка? Она ожидала возмущения в ответ, но вместо этого Лена только заморгала. — Что, прости? — Ты так же безумна, как и Лекс? И на самом деле я никогда тебя не знала? Лена открыла было рот, но Кару было уже не остановить. Голос все-таки надломился. — Вчера ты научилась создавать супер-людей. Сегодня пытаешься промыть всем мозги. А что завтра? Сделаешь солнце красным? На щеках Лены вспыхнули розовые пятна, глаза сузились от злости. — Как у тебя язык поворачивается… — прошипела она. — А что, что я должна была подумать?! — она попыталась закричать, но голос как-то жалко сорвался на фальцет. — Там, до Кризиса… Все случилось так быстро. Ты похитила брата Джона, украла Мириаду, активировала её, никому ничего не объяснила. Я не знала, что и думать… — И потому сходу решила, что я хочу всех зомбировать, — голос Лены дрожал не меньше. — Мириаду для этого создали, — Кара поняла, что её руки трясутся. Рао, у Лены они трясутся тоже. — И я знала, что ты зла, и расстроена, и потому… — Решу захватить мир? Какого же высокого ты о себе мнения, — хохотнула Лена. — Нет, Кара, это никогда не было моей целью. — Тогда что было? Прости, я знаю, так глупо спрашивать сейчас, когда прошло столько времени. Я должна была спросить это в первую очередь. Что именно ты планируешь сделать? Лена сделала то, чего не делала с Карой со времён ссоры — стушевалась. Гнев, который зажгли обвинения, заметно поутих и ему пришло на смену странное смущение. — На самом деле я не спешила объяснять, потому что не рассчитывала, что ты поймешь, — сказала она. — Для тебя нечто настолько амбициозное — априори плохо. — Я попробую. Лена посмотрела ей прямо в глаза и задержала взгляд. Каре на секунду показалось, что она нырнула с головой в эту зелень. И увидела в ней кучу отчаяния и боли. Сердце снова сжалось. — Я хочу исправить человечество, Кара. Я хочу сделать так, чтобы один человек никогда не мог навредить другому, — Лена говорила тихо, почти шепотом. — Мы все совершаем плохие поступки. И это не наша вина, мы просто такие по природе. Но мы не должны быть. Кара слушала её слова, но помимо них слушала еще и её сердцебиение. Уж как бы быстро не билось сердце самой Кары, у Лены во время рассказа о проекте оно колотилось как бешеное. Она в самом деле верила в то, что говорила. Она была одержима этой идеей. — Я могу сделать весь мир лучше. Мы будем свободны творить, развиваться… Это будет утопия, Кара. Только представь, — её глаза горели так ярко, что Каре было сложно на них смотреть, — тебе больше не придется надрываться и держать весь мир на плечах. Я его исправлю, я могу! Кара ощутила легкое головокружение. Лена не может в самом деле сейчас это говорить. — В чем смысл добродетели, если она не является человеческим выбором? — тихо спросила Кара. — Если не будет зла, то добро просто потеряет свою ценность. В нем не будет ничего особенного. — Абстракция, — Лена мотнула головой. — Расскажи это женщине, изнасилованной в трущобах, или ребенку, отца которого убили ради пары тысяч в его кошельке. Ты стараешься, но не можешь спасти всех. Я могу. От того, как она выделила слово «Я», Каре стало еще более дурно. — Я понимаю, что ты хочешь как лучше, но… Лена, ты не можешь сделать это со всем человечеством. У тебя просто нет права решать за всех, — слова вокруг прыгали как мячики. Она пыталась находить какие-то более-менее адекватно звучащие аргументы, хотя все в ней хотело просто заорать, что идея жуткая и очень тянет на одну из Лексовских. Тот тоже, кстати, пытался спасти человечество. — Ну вот, это то, чего я и боялась, — в голосе Лены тоже на секунду появились слезы. — Ты не видишь и не понимаешь ничего сейчас, но я тебе обещаю — как только я воплощу Нон Ночере в жизнь, все изменится. Мы станем лучшими версиями себя: ты, я, весь мир, — на её лице появилась улыбка, которая показалась Каре абсолютно безумной. — И тогда все станет хорошо. Боли больше не будет, страха тоже. Мы сможем жить свободными. Счастливыми. Она сделала шаг навстречу, но Кара невольно отшатнулась. Ужас пронизывал все её тело. Она смотрела на лицо Лены, прекрасное даже с этим одержимым выражением, и одновременно узнавала её и не узнавала. Лена заметила её движение. — Ты боишься меня? — почти шепотом спросила она. Кара хотела соврать, что нет, но без своего костюма она была в тисках этих зеленых глаз. — Я боюсь того, что ты говоришь, — нашлась она. — Лишить людей воли, обесценить право выбора… Это не звучит как что-то, что сказала бы моя Лена. Она впервые назвала её своей. До этого предпочитала «наша». Она бы и сейчас так сказала, но с учётом того, что в доме они были одни, звучало как-то глупо. — Я же говорила. Для тебя это слишком амбициозно, — она попыталась звучать снисходительно, но Кара явно слышала в голосе уязвленность. — Да. Идея амбициозная. А еще поехавшая, психопатичная и отдающая игрой в Бога, — зато в Каре с каждой секундой крепчала уверенность. На сей раз Лена даже не пыталась скрыть боль на своем лице. Вместо взрыва, которого Кара ожидала, он выдавила лишь тихое: — Не говори так. — И когда же ты такой стала? — продолжала Кара. — Или всегда была? Ты говоришь, что я врала тебе годами, но ты сама ничем не лучше. Я дружила с доброй женщиной, полной сострадания и желания помочь людям. Она бы никогда не сделала того, что ты пытаешься сделать! — Да неужели, — она вскинула подбородок, как обычно делала, когда хотела подчеркнуть, что она Лютор. Её глаза, только недавно блестевшие, вдруг будто потемнели и стали очень недобрыми. Она никогда прежде не смотрела на Кару так. На врагов иногда, но не на Кару. Дэнверс ощутила, как её петушиная уверенность быстро сдувается. — Я не говорила тебе, что могу быть чудовищем? «Я очень боюсь человека, которым могу быть». Кара прохрипела: — Говорила. — Я не говорила тебе, что могу быть убийцей? «У меня есть… склонности». — Говорила. — Я скрывала то, что хочу изменить человечество к лучшему? Да это вообще было главной целью в жизни Лены. — Не скрывала, — теперь уже Кара говорила полушепотом. — Так в чем же я обманула тебя? — Лена развела руками. — Я и есть твоя Лена, Кара. И всегда была. Кто виноват, что ты предпочитала закрывать глаза на очевидное? Хотя признаться честно, — на её лице появилась улыбка, — ты с такой детской наивностью верила, что я невинна и безобидна, что… Я действительно подавляла свои самые грандиозные идеи и смелые порывы, которые точно тебя бы спугнули. Подавляла ради тебя. Я думала, что если ты хочешь меня такой, то я такой и буду. Но очевидно, это не имело значения. Так какой уже смысл, да? Она сделала еще пару шагов к Каре, но та уже не нашла сил ступить назад, загипнотизированная её взглядом. Словно кролик, зачарованный змеей. Кара уже приготовилась быть съеденной, но мозг вдруг выцепил еще одно интересное слово. — Ты сказала «хочешь меня такой». Почему ты так сказала? — прошептала она. Лена не отвечала. Да это было и не нужно. — Ты когда-либо хотела поцеловать меня? Лена улыбнулась краем губ. — Ты когда-либо хотела секса со мной? — прошептала Кара еще тише. Она все еще не отвечала, позволяя Каре осознавать все самой. Да конечно хотела, Рао, надо быть совсем дурой — или совсем Карой — чтобы не понимать. Офис, заваленный плюмериями (какой друг вообще так делает?), купленная почти за миллион компания, все их объятия, все прикосновения. «Я стал по-другому смотреть на многие его поступки, фразы» — так сказал Кларк. Кара за пару минут переосмыслила, как ей казалось, вообще всё, что было связано с Леной. — Почему ты мне не говорила? — пораженно спросила она. — Это не было обязательным, — пожала плечами Лена. — Я просто хотела близости с тобой. Любой близости. Эмоциональной мне хватало. Я и так отдала тебе всё, Кара. Мои мысли, мои секреты, мою душу. Если бы ты попросила еще и мое тело… неужели ты думаешь, я не отдала бы и его? Это не так работает, забилось в голове у Кары. Дружеская и романтическая любовь — две абсолютно разные вещи, а не какие-то грани одного чувства. Да, одно может переходить в другое, но то, о чем говорила Лена, вообще не вписывалось ни в какое из этих понятий. — Без обид, но если бы я хотела соблазнить тебя, я бы это уже сделала, — снова усмехнулась Лена. — Мне не нравятся девушки, — отрезала Кара. — Ты бы осознала, что нравятся, — настойчиво продолжила Лена, и что-то в её голосе заставило Кару поверить в её правоту. — Но мне всегда хотелось, чтобы если это и случилось, то по твоей инициативе. Я и так слишком строго контролировала начало наших отношений. Хотелось, чтобы в их развитии стало меньше меня и больше тебя. Теперь мозг Кары работал на износ, цепляясь вообще к каждому слову Лены и обрабатывая их со всех сторон. — Ты не хотела дружить со мной на первых порах, — она надеялась, что хоть эта часть не имеет двойного дна, — но все же сдалась. — Да, и до сих пор жалею, — с горечью сказала Лена. — Когда я поняла, что моя броня тает, я искренне пыталась не поддаваться тебе, но… Это было невозможно. Ты была мне нужна, так что оставалось только быть рядом и медленно отдавать тебе сердце. Еще час назад Кара сочла бы эту речь трогательной, но сейчас тут же насторожилась. — Нужна была для чего? — подозрительно спросила она. Ей всегда казалось, что Лена хотела от нее лишь дружбу и поддержку, но фраза прямо этому противоречила. Хотя… Она ведь и тогда сказала: «Я имела в виду рабочие отношения». Почему Кара даже не задумалась, какие именно? — Тебе нужна была Супергерл, — вдруг поняла она даже раньше, чем Лена ответила. — А у меня был контакт с ней… или так я тебе сказала. Верно? — Не только, — сказала Лена. — Ты никогда не задумывались, зачем я вообще переехала в Нэшинал-Сити? Почему не выставила сразу репортеров, очевидно пришедших обвинить меня в каких-то грехах? Почему хотела хороших отношений с тобой? Кара ощутила, как задрожали колени. Пытаясь распутать этот клубок, она никогда не думала так далеко и обширно. Но все же она была журналисткой. На что-то же её мозг был способен. — Ты сказала, что хотела сделать себе имя вне своей семьи. Наверняка ты переехала в Нэшинал-Сити, чтобы доказать, что можешь уживаться с криптонкой. Даже не так… можешь с ней работать. Это бы вернуло доверие людей к тебе, хотя бы частично, — её сердце забилось быстрее. Кара вспомнила их первое совместное приключение, не считая спасения в вертолете. Когда Лена позвала Супергерл на свое светское сборище (Кара искренне забыла его повод), зная, что туда придут грабители с инопланетным оружием. — У тебя было устройство, чтобы обезвредить их пушки, — прошептала она. — Без пушек они не представляли угрозы, ты могла бы предупредить копов, взять частную охрану, что угодно. Но ты позвала Супергерл. Она не подвернулась случайно, ты через меня, намеренно, позвала её. Чтобы она видела, и чтобы все видели, как вы вместе разобрались с врагом, — по коже снова пошли мурашки. — И ты позвала меня. Репортера, который хорошо к тебе относился, и мог рассказать историю так, как тебе было выгодно. И ведь она так и сделала, чтоб её. Настолько очарованная храбростью и умом Лены, она накатала целый благодарный опус о том, что сестра первого террориста страны помогла Супергерл поймать преступников. Теперь она ощущала, что её развели, как сахар в стакане. То, что она считала чередой хороших совпадений и чуть ли не судьбой, оказалось банальным и очень Люторовским планом. — Какая разница? — пожала плечами Лена. — Было ли это все случайно или распланировано? Преступники задержаны, люди спасены. Разве не это главное? Моя выгода в данном случае — побочный результат. Кара сглотнула. — Ты похожа на него. На Лекса. И с самого начала была, я просто не соображала. Она вспомнила Кризис. Лекс сражался тогда с ними против теневых демонов, пока Оливер боролся с Анти-Монитором. В теории, он внес свой вклад, как любой другой Парагон. И получил побочную выгоду в лице идеальной репутации, власти над всем городом и сестры при памяти, да еще на его стороне. Кажется, что-то в этой цепочке все же не так. Лена поморщилась. — Нет. Будь я моим братом, я бы изначально наняла этих бандитов. Я бы стояла за спектаклем от начала до конца, но я тебя уверяю — это не так. У меня все же есть совесть, — хмыкнула она. Кара не ответила. Она стояла на месте, с широко открытыми глазами, и пыталась как-то уместить, затолкать в свой мозг информацию, до которой только что додумалась. — Я никогда не планировала привязываться к тебе, да еще так сильно, — нежно сказала Лена. — Я думала, что так и будет дальше. Я буду подыскивать поводы поработать с Супергерл, ты писать дифирамбы в мою честь, я взамен подкидывать тебе всякую мелочь в духе адреса боев Рулетки, и так далее. И люди наконец-то забудут, что я Лютор. — Жаль, ты от этого не перестанешь им быть, — пробормотала Кара. «Кто бы мог подумать? Лютор и Супер работают вместе!» Так она сказала в тот вечер. Кара явно ощутила закипающую злость, смешанную с обидой. Ты могла, черт возьми. Ты же для этого и позвала меня. Дэнверс почувствовала себя полнейшей идиоткой. И самое паршивое: не то, чтобы сказанные Леной слова что-то меняли. Она действительно спасла людей, действительно помогла Супергерл. Она не вынуждала Кару писать статью. По факту, ей даже обвинить Лену не в чем. Но то, что она стала фигуркой в её шахматной партии, задевало за живое. — Не нужно вот этого, — сказала Лена, заметив, как краснеют щеки Кары. — Я тобой не манипулировала. По крайней мере тогда. Я даже не особо скрывала свои мотивы, ты просто о них не подумала. Ты наивна, это прекрасно. Это часть того, за что я люблю тебя. Лена уже однажды говорила ей эти слова. Пьяненькая, в толстовке Сэм и в её квартире, когда весь город ополчился против нее. Кара не придала им большого значения. Как и… вообще всему в их отношениях, видимо. — Как только я поняла, что ты дорога мне, я перестала тебя использовать. В отличии от моего брата, я не играю людьми, которых люблю. — А то, что ты играешь людьми в принципе, меня смущать не должно? — Кара хотела сказать это решительно, но вместо этого в голосе проскочило что-то истерическое. Она сжала кулаки. — Ну раньше ведь не смущало, — хмыкнула Лена. — Ты видела, что я сделала с Морганом Эджем, с моей матерью. Ты восхитилась моим умом тогда. Что, мой талант становится плохим, только когда применяется против тебя? Кара покраснела во второй раз, но уже от стыда. Да, случай с Эджем она запомнила очень хорошо. Более того — она подумала, что Лена, переставляющая воображаемые фигурки, дико сексуальна. И она сама лично сказала ей, что в её стратегичности и хитрости нет ничего плохого. До тех пор, пока не ударило по ней самой. Кара помнила, как искусно Лена заставила её открыть ей Крепость Одиночества. А дневники Лекса? Рао, как же слепа она была. Хотя… нет, черт возьми, она видела, что Лена делает с другими, и поощряла её. Она даже не предполагала, что её милая подруга когда-то применит это против нее. — Ты лицемерка, — грустно сказала Лена, но тут же улыбнулась. — Это ничего. Нон Ночере это поправит. Все будет хорошо. В том числе у нас. Как так вышло, что она всегда видела таланты и опасность Лены, но при этом никогда не осознавала их по-настоящему? Лишь потому, что они не использовались против нее самой? Что она за героиня такая, раз не увидела тикающую бомбу у себя под носом? Видимо, такая же, как и братец. Суперам уже пора научиться уничтожать Люторов вместо того, чтобы любить их. Кара тряхнула головой. Размышлять так тоже неправильно. Лена не виновата, что родилась с этой фамилией. Она виновата в том, что ей соответствовала. — А ты сама? — с вызовом спросила она. — Ты собираешься подвергнуться воздействию своего же проекта? — Конечно, — кивнула Лена. — Я же тоже человек. Я тоже порочна. Но я хочу изменится, и я готова. Кара тяжело вздохнула. Как объяснить психопату, что его проект — чистой воды психопатия? — Да пойми же ты наконец! — лихорадочно воскликнула Лена, заметив её вдох. — Это решит вообще все проблемы. Я не смогу сделать тебе больно. Ты не сможешь сделать мне больно. Мир станет лучшим местом, и мы сможем в нем жить. Так же, как раньше, лучше, чем раньше. Мы будем счастливы, мы… — Стоп, — перебила её Кара, пораженная еще одной мыслью. — Так это все из-за меня? На лице у Лены снова вспыхнул румянец. — Ты сказала, что я слишком высокого о себе мнения, но я была права, — продолжала Кара. — Ты хочешь обезопасить себя от боли, и только потом простить меня и жить со мной дальше. Я — настоящая причина. Лена сжала кулаки. Она наверняка подыскивала возражения, но Кара уже ухватила суть. — Ты не можешь этого сделать, Лена, — прошептала она. — Ты не можешь перекроить весь мир лишь потому, что одна тупая криптонка разбила тебе сердце! — щекам стало мокро. Все-таки разревелась. — Я просто того не стою. На щеке Лены тоже блеснула светлая дорожка. — Для меня стоишь. И всегда стоила. — Психопатка, — чуть слышно шепнула Кара. Её сердце болело почти физически. Лена заплакала по-настоящему. — Не говори так, — повторила она. — Не вынуждай меня ненавидеть тебя. Потому что если я возненавижу… Красное солнце покажется вам всем детским садом. Кара кивнула. Если Лена развернула весь этот ужас из любви к ней, страшно подумать, что она сделает из ненависти. — Если хочешь, чтобы я перестала — остановись. Прямо сейчас. Я помогу тебе, я правда хочу. — Ты же понимаешь, что я этого не сделаю, да? — грустно спросила Лена. Конечно, она знает. Кара подошла к ней вплотную и прижалась лбом к её лбу. Теперь, когда она знала правду, страх перед Леной исчез. Их лица еще никогда не были так близко. Она чувствовала тепло её дыхания. — Повторю ещё раз, — прошептала Кара. — Если остановишься — получишь амнистию, терапию и меня. Потому что какая бы ты не была — все мои чувства к тебе реальны. Но если продолжишь…- она задержала дыхание — Кара это ощутила, — я попрошу Кейт найти тебе местечко в Аркхеме. Я предупредила. Она развернулась и пошла обратно к балкону. Не оборачивалась, хоть и чувствовала взгляд Лены лопатками. Она не хотела встречать этот взгляд. Да и не хотела, чтобы Лена видела её слезы, хлынувшие в три ручья. Вот значит, каково было Кларку. Осознать, что ты всегда любил психа. Но самое страшное — от осознания любовь-то никуда не делась. У Лены все еще была прекрасная улыбка, яркие глаза, прохладные руки и заразительный смех.