Картины звёздной пустоты

      Вергилий звёзды никогда не любил.       Ему не нравились эти огромные скопления газа на далёком расстоянии от слова совсем, потому что они казались ему какими-то…неправильными. Возможно ли вообще было восхищаться чем-то подобным? Чем-то, что было просто за гранью твоего понимания? Окружающие люди давали понять чётко — возможно.       Одним из таких людей была Кэт — жизнерадостная девчушка, живущая через дорогу, с ярко-зелёными глазами и еле заметными на солнце веснушками. Она казалась своеобразным лучиком солнца в этом тёмном царстве.       Почти что каждую ночь на пару десятков минут девочка утягивала Вергилия за рукав его тёплого свитера в сторону заброшенного сарая на самом краю деревушки. И пускай эта постройка была разрушена временем и держалась только на гнилых балках, её крыша была целой и невредимой, а ещё всегда очень тёплой.       Благодаря, наверное, какому-то чуду.       Но Вергилий был скептиком до мозга костей и списывал всё «чудо» на хорошую работу мастера, на что Кэт лишь довольно улыбалась. С характером друга она смирилась очень давно и сейчас принимала мальчика таким, каким он был: серьёзным, спокойным, иногда ворчливым и по настроению игривым. Да, вместе с подругой он позволял себе и такие вольности, за что позже награждался сотней различных подколов со стороны Кэт.       Но ей можно было всё.       Тот роковой вечер не стал исключением для их совместного наблюдения. Подруга как обычно принесла с собой корзинку с различными вкусностями с собственного сада: спелые яблоки, сочные абрикосы, красивые ягоды клубники и даже несколько ягод морошки (один лишь чёрт знал, откуда она их достала). — Я всё смотрю на тебя и понять не могу. О чём ты думаешь, когда наблюдаешь за ними? — спрашивает Кэт, свесив ноги вниз и укусив красный яблочный бок. — Ни о чём, — Вергилий переводит несколько удивлённый взгляд на свою подругу, не понимая, с чего она вообще спрашивает о подобном. — Да перестань заливать, дурачок! Нельзя же не думать в это время. Тем более тебе, — девочка шутливо пихает Вергилия в плечо своим маленьким кулачком и широко улыбается. — Ладно, если не хочешь раскрывать карты, то я пойду тебе навстречу, но… Взамен ты должен спросить, о чём думаю я!       Теперь всё вставало на свои места.       Вергилий вздыхает, театрально закатив глаза, и через секунду молчания всё же сдаётся, спрашивая: — Хорошо. И какие мысли пролетают в твоей голове, когда ты смотришь на звёзды? — Мысли о свободе, — мгновенно отвечает Кэт и несколько смущённо отводит свой взгляд куда-то в сторону леса. — Только представь мир их — звёзд — глазами. Они вольны и полностью предоставлены себе. Разве не в этом счастье? Никакой домашней работы, никакой глажки белья или уборки… Да что уж говорить: их даже спать днём не укладывают! — А где, по-твоему, они тогда скрываются от палящего солнца, если не в мягкой постели? И вообще, размышляешь, как обычный маленький ребёнок. — Но ведь я и есть обычный маленький ребёнок! — девочка тянется отвесить Вергилию подзатыльник, но вдруг резко обрывает себя и смотрит завороженно на небо. Туда, где ещё пару секунд назад ярко светилась одна из звёзд. — О Боже… Смотри, она же падает! Ну-ка, загадывай быстрее желание!       Кэт вдруг закрывает глаза и кладёт свою маленькую ладонь на запястье мальчика, несильно сжимая его. Вергилий же резко замирает и шумно вздыхает, но не говорит ни слова, позволяя подруге сполна насладиться моментом. — И что ты загадала? — через некоторое время всё же спрашивает он, наклонив голову чуть вбок. — Не скажу тебе, противный, иначе не сбудется!       И Вергилий не настаивает.       А на следующий день Кэт попадает в автокатастрофу.       Насколько удалось выяснить у взрослых, водитель дальнобойной фуры просто задремал за рулём и не заметил девочку, внезапно выбежавшую на проезжую часть. Результат подобной невнимательности оставил на Кэт и её семье чёрный отпечаток — полный паралич и мучения на всю оставшуюся жизнь. К счастью, не такую уж и долгую, как прогнозировали врачи.       Всё то время, что Кэт пребывала в больнице, Вергилий не отходил от её койки ни на шаг. Не по годам серьёзный и мыслящий по-взрослому, он не позволял подруге грустить и плакать: читал ей её любимые книги, делился секретами и рассказывал последние новости. — Свобода, — тихим, еле слышным шёпотом произнесла девочка в свою последнюю ночь. Она устало вздохнула и попыталась слабо улыбнуться. Не вышло. Было видно по выражению её лица: тяжело. Чертовски. На глаза навернулись слёзы. — Там, на крыше… Я загадала свободу. Дурочка.       Тогда Вергилий слабо кивнул, еле сдерживая внутри себя собственные эмоции, чтобы подруга навсегда запомнила его таким: бесстрашным, мужественным и сильным; и сказал, что всё будет хорошо. Что она поправится, и они снова будут наблюдать за звёздами. Что всё обойдётся.       Получилось, что соврал.       Не обошлось.       Кэт погибла через три недели и четыре дня после аварии, оставив в душе незаживающую рану.       С тех пор Вергилий на звёзды даже не смотрит, боясь там снова увидеть её. Да, конечно, за прошедшие десять лет можно было бы и привыкнуть к чувству пустоты внутри, но… Говоря простым языком, он просто не смог.        Не смог забыть, не смог отпустить, даже спустя столько времени.       Теперь Вергилию двадцать один год и почти каждую ясную ночь он плотно завешивает окна тёмными шторами, чтобы ни в коем случае они не пропустили лунный свет. Но не сегодня, потому что именно в этот день несколько лет назад Смерть забрала одну невинную жизнь.       Юноша устало вздыхает, поджигает свечу и ставит её на подоконник, наблюдая за тем, как яркий язычок пламени радостно играется на лёгком ветру. Прислонившись спиной к холодной стене, Вергилий на мгновение прикрывает глаза, отмахиваясь от негативных мыслей, что чёрной копотью измазали его душу.       Сегодня он, наконец-то, сможет отпустить подругу детства навсегда.       Вино в бокале слабо плещется и стекает по прозрачным стенкам, в то время как Вергилий позволяет себе бросить мимолётный взгляд на усеянное звёздами небо. Оно с тех самых пор не изменилось ни на йоту. За исключением одной маленькой, на первый взгляд, незаметной детали.       С неба вновь падала яркая звезда, оставляя за собой длинный хвост. «О Боже… Смотри, она же падает! Ну-ка, загадывай быстрее желание!»       Вергилий как-то грустно усмехается, отставляет бокал с вином в сторону и упирается руками в подоконник, выглядывая в окно. Он решает воспользоваться последним желанием подруги. Закрывает глаза, шумно вдыхает относительно свежий воздух и уверенно произносит: — Хочу забыть её.       Слова звучат слишком, как ему кажется, громко и бесследно уходят куда-то вглубь леса, а звезда скрывается за верхушками могучих деревьев. Исполнится ли?       Несомненно.       Проходит несколько часов перед тем, как бутылка красного сухого становится пустой и как Вергилий уже собирается вновь закрыть окна и пойти спать. Может, желания исполняются через ночь? Или для их исполнения необходимо было произнести какое-то заклятие? Звучит абсурдно и до боли иронично, но, когда ты полностью отчаялся, приходится смириться с подобным положением вещей.       За окном слышится тихий шорох, и юноша удивлённо вскидывает бровь. Кого принесло в столь поздний час? Он не успевает выглянуть в окно: две чужие ладони оказываются у него на подоконнике. — Что за…       Подтянувшись на руках, Неизвестный ловко запрыгивает на край и лукаво щурится, смахивая на бок тёмную чёлку. На вид ровесник, может, чуть старше, с едва различимыми шрамами на приятном лице и хитрым, словно у лисы, взглядом.       Голубоглазый. — Ты же хотел забыться, разве нет? — смеётся Вергилию в лицо Незнакомец, вызывая у хозяина дома явно противоречивые чувства. Этот наглец мало того, что подслушал его ночные разговоры, так ещё и пришёл поиздеваться! — Забыться и забыть - две разные вещи, — спокойно поясняет Вергилий, наблюдая за тем, как Незнакомец проводит рукой по своим волосам и ерошит их ещё сильнее. — И, раз уж мы это выяснили, прошу тебя покинуть мой дом. Иначе я вызову полицию. — Ну, знаешь, на таком большом расстоянии я не мог расслышать, что именно ты там просил. Говорить надо было чётче, что ли. — Возвращайся туда, откуда пришёл. — Да ладно тебе, Вергилий. Ты ведь знаешь, что это невозможно? Пути назад у таких, как я, просто нет, — собеседник на мгновение становится чересчур серьёзным, но потом, гордо мотнув головой, возвращает себе лукавую улыбку и, спрыгнув с подоконника, подходит к Вергилию практически вплотную. — У таких, как ты? — юноша чуть хмурится и пытается сделать шаг назад, но чужая рука, моментально оказавшаяся на талии, просто на даёт это сделать. — У падших звёзд, гений, — Незнакомец беспечно усмехается, шумно выдыхая прямо в шею. — Ну, так ты позволишь мне исполнить твоё желание? О, он беспрекословно позволит, потому что горячая рука уже медленно проводит по выступающим рёбрам. Вергилий никогда звёзды не любил. Зато звезда любила его.