Another one bites the dust

      Рен вплыл на кухню с самым обречённым видом. Он тёр свои покрасневшие глаза одной рукой, вторую прижимая к торсу. Я, не сомкнувшая своих глаз ни разу за ночь, но вылезшая на кухню только после того, как убедилась, что Ямамото ушёл в комнату брата, сейчас безразлично потягивала отвратительный кофе. Первичный осмотр показал, что Рен выглядит уже лучше, чем вчера — синяки на руках слегка поблекли, пусть и сохранили свой великолепный сине-фиолетовый оттенок, царапины на лице покрылись сухой коркой, чтобы не бросать коту под хвост все усилия своей регенерации, капитан старался вообще не двигать лицевыми мышцами, отчего лицо его приобрело максимально безразличный ко всему вид.       Но взглядом он одарил меня такой волной симпатии и благодарности, что я едва не упала со стула, вовремя успев вынырнуть из сканирования ментала.       — Как спалось? — поинтересовалась я, кивком указывая Рену на стул напротив. Капитан пожал плечами, но прежде чем сесть, снова поставил чайник на плиту, доставая выданную ему кружку. Вот так наверняка и бывает в жизни: ты наслаждаешься обществом самого себя, а потом в твоей жизни появляются какие-то невиданные ранее люди, да появляются с таким фарсом и пафосом, что приходится не просто выделять им отдельное место в доме, но и покупать новый комплект посуды.       — Жаркая была ночка, — попытался было пошутить Рен, но вкупе с его безэмоционально-кислой миной это смотрелось несколько парадоксально, что я не удержалась и усмехнулась, хотя шутка была совершенно не смешная, как и вся та ситуация, в которой мы оказались. — У тебя просто прекрасная кровать, я бы хотел себе такую же.       — Прости, дружище, но ты спишь на диване, — безапелляционно заявил Вольф, вплывающий на кухню в одних шортах. Следом за ним в кухне показался сонный Ямамото, широко зевающий в ладонь и потирающий красные от недосыпа глаза. И если на фразу брата я усмехнулась, то появление японца и вовсе постаралась проигнорировать.       — С чего такая щедрость? — вздёрнув бровь, спросила я. — Ямамото ты заставляешь спать на полу.       — Я японец, Рин-чан, — улыбнулся своей пугающе-дружелюбной улыбкой Такеши, прежде чем взлохматить свои угольно-чёрные волосы. — Мы спим на футонах.       — Рен тоже японец, — огрызнулась я, но вовремя успела прикусить язык, пока снова не начала болтать лишнего.       — Я сплю на кровати, — Рен криво усмехнулся и зачесал свои светлые волосы назад, и, словно предвидев мой следующий вопрос, пояснил. — И я не совсем японец, Рин.       Отношение к хафу в Японии было неоднозначным, и это раздражало меня довольно сильно: предубеждение, неприязнь и неплохой такой расизм. И если мы с братом кое-как справлялись со всеми этими шепотками и косыми взглядами вдвоём, то каково было Рену, мне даже предположить сложно. Конечно, он не был один всё это время — Кина и Кацу никто не отменял, — но центровые были всё же коренными японцами: темноволосые, с узкими глазами, однако удивительно высокие для своего народа. Капитан же пусть и имел тот же разрез глаз и тёмный цвет, резко контрастировал с остальными цветом своей соломенной шевелюры и не такими резкими чертами лица, отчего получал двойную порцию косых взглядов.       — Тоже бастард? — вполне невинно спросил Вольф, и я буквально почувствовала, как напрягся всем телом Рен. Он слегка дёрнулся и как будто бы скривился. По его реакции я поняла, что подобное прозвище ему совершенно не понравилось.       — Верно, — угрожающе протянул Рен, разворачиваясь всем корпусом к брату. — Я такой же бастард, как вы.       То, как Рен произносил это слово — как плевок, агрессивно и неприятно, — только подтвердило мои догадки. Сам того не зная, мой брат нажал на одну из тех болезненных точек, которое каждый человек пытается скрыть в себе так глубоко, чтобы ни одна тварь не добралась до них. Рен сам по себе был очень спокойным и безэмоциональным человеком, но его реакция на «бастард» говорит сама за себя — ему не просто неприятно, ему… противно? До дрожи мерзко слышать это слово. Это значило одно — Нино хорошенько проехался ему по мозгам, и я даже знать не хочу, какими мерами психологического и физического насилия пользовался главарь «Томоэ» в отношении своего приёмыша.       Вольф улыбнулся и будто бы подался вперёд, от чего Рен опасно сверкнул глазами, пружинисто поднимаясь со стула. Я было дернулась следом за капитаном, готовая в случае чего разнимать драку, но мои опасения были развеяны почти сразу же.       Ямамото влез прямо между ними, сверкая своей белозубой улыбкой, но я буквально кожей ощутила его ледяную злость. Он прищурился и слегка наклонил голову к плечу, выставляя руки так, чтобы в случае чего можно было перехватить либо Рена, либо Вольфа, а потом невинно поинтересовался:       — Вам не кажется, что мы так немного опоздаем в школу?       Рен расслабился и плюхнулся обратно на стул, пройдясь по мне уставшим взглядом своих тёмных глаз, и я почувствовала, как всё внутри меня сжимается от поднимающейся волны эмоций. Рен был похож на побитую псину — мокрую, грязную и настолько измученную, что ты просто не знаешь, что с ней делать дальше. Он чувствовал свою вину и понимал, почему мой брат реагировал на него так враждебно — мы все здесь это понимали, — но просто уйти он не мог, потому как идти было некуда.       — До выхода двадцать минут, — Такеши обвёл взглядом всю кухню и, убедившись, что все остыли, и сам слегка расслабился, опуская руки и прислоняясь поясницей к столешнице с плитой и раковиной. Вольф дернул уголком губ, а потом принялся за заварку кофе, показательно не обращая на Рена никакого внимания.       Всё это время мы провели как на пороховой бочке — сидели с угрюмыми выражениями лиц, сверкали глазами и иногда переглядывались между собой. На Рена жалко было смотреть, казалось, что ещё немного и он начнёт качаться взад-вперёд, вцепившись в свои светлые волосы, и чтобы хоть немного его приободрить, я задела его ногу своей, улыбнувшись уголками губ, когда капитан удивленно поднял на меня глаза. Возможно, это мало чем помогло, но Рен кивнул и быстро допил свой чай из тёмной кружки, и поднялся со стула, направляясь к раковине.       Я проводила капитана коротким взглядом, а потом прислушалась к менталу, чтобы с удивлением заметить, как полыхал почти чистой яростью Ямамото. Я чуть не подавилась своим кофе, но слишком резко подняла голову, натыкаясь взглядом на весьма занятную сцену: Такеши и Рен словно вцепились друг в друга взглядами, и если капитан выглядел так, как будто ему уже всё равно, что с ним будет дальше, то Ямамото с неестественной улыбкой выглядел максимально жутко. По позвоночнику побежали мурашки.       Когда я оказалась в своей комнате, то с облегчением перевела дыхание, наконец вдохнув полной грудью и едва не закашлявшись от цветных точек, мелькающих перед глазами. Рен обнаружился рядом, участливо поддерживающий меня, полусогнутую и едва стоящую на ногах.       — Эй, Рин? — позвал меня он, и я наконец подняла на него глаза, сталкиваясь с обеспокоенным взглядом. — Что случилось?       Я вспомнила давящую ауру, и поёжилась — никому не пожелаешь такого. Холодная, агрессивная, практически черная ярость словно сжимала в тисках, перекрывая доступ к кислороду, и лишая возможности сделать хоть небольшой вдох. Кровь стыла в венах от одного только воспоминания об этом давлении, и я внутренне раз за разом содрогалась, как будто наяву чувствуя ледяные прикосновения на своей коже.       — Я в порядке, — прохрипела я, выпрямляясь и взглядом нашаривая ополовиненную бутылку воды, стоящую на тумбочке. Проследив за моим взглядом, Рен схватил бутылку, быстро откручивая крышку. Я благодарно кивнула, присасываясь к горлышку и за секунды опустошая всё до самого дна. Липкий страх всё ещё стягивал мою кожу, и я не могла представить, что мне с этим делать дальше. Вряд ли Ямамото хотел воздействовать своей аурой именно на меня — скорее на Рена, — но что-то определённо пошло не так. Он точно не простой человек, чёрт возьми! Обычные люди, не связанные со всей этой грязью, просто не могут так делать.       — Уверена?       Я кивнула, садясь на заправленную кровать. Этот факт несколько отогнал мои мрачные мысли, заставляя отвлечься. Удивительно, но Рен был достаточно хозяйственным и после него комната выглядела так прибрано, как будто в ней никто не спал этой ночью. Этот факт показался мне настолько забавным, что я тихо рассмеялась, запрокидывая голову. Больше от ходящих ходуном нервов, чем от того, что ситуация была действительно смешной.       Наконец отсмеявшись и стараясь не смотреть на Рена, не знающего куда себя деть, я запустила пальцы в волосы, едва удерживаясь от того, чтобы не начать тянуть их в стороны.       — Тебе бы в душ сходить, — отстранёно пробормотала я, и Рен опасливо кивнул, присаживаясь прямо на пол. — Как ты себя чувствуешь?       — Болит, — ответил он спустя пару секунд, а потом потёр переносицу, устало вздыхая. — Рин, послушай. Прости за всё это…       Я прервала его жестом, сразу понимая, к чему он клонит. Да, его сейчас гложет вина за то, что он втянул нас во всё это, но я осознавала, что большая часть вины лежит всё-таки на мне. Это я решила поиграть в героя, сунувшись за Реном прямо в топь без какого-либо плана или запасных вариантов. В конце концов, именно я сейчас подставляю брата, который и так достаточно много страдал из-за того, что является наследником рода Фосс. К сожалению, Вольф не мог злиться на меня и из-за этого пытался не сорваться на Рена, которого и до этого не особо любил за что-то — сейчас же его неприязнь вышла на новый уровень, и в этом была моя вина. Вини брат во всем меня, мне было бы действительно легче.       — Не надо, — я прикрыла глаза, с ногами забираясь на кровать и совершенно не беспокоясь того, что я в юбке. — Просто перестань за это извиняться. Я знаю, что ты чувствуешь вину за это, но умоляю тебя, прекрати. Этим ты ни себе, ни нам не поможешь.       — Я не знаю, что делать дальше, — в голосе Рена я уловила отчаяние. — Я был готов умереть ночью.       — Но появилась я и всё испортила, — криво усмехнулась я, нервно проводя ногтями по предплечьям, слегка царапая кожу. — Если не знаешь, что делать дальше: займись своими ранами. Отмойся и обработай всё заново.       Рен наверняка хотел услышать не это, но я почувствовала почти физическую усталость, камнем давящую на плечи и вжимающую в землю подо мной. Однако даже если бы я могла отмотать время, думаю, что я поступила бы абсолютно так же. Я не смогла бы бросить Рена.

***

      Кин и Кацу выловили меня на обеденной перемене и с одинаково настороженно-грустными лицами попытались выведать у меня, куда пропал капитан. Я состроила самую убедительную непонимающую физиономию, а потом сказала, что Рен ничего мне не писал и не говорил вчера.       — Что-то случилось? — спросила я, слегка наклоняя голову к плечу. Сейчас самое главное — не переиграть, чтобы вся маскировка не превратилась в сюр, поэтому приходилось максимально точно контролировать свои мимические мышцы, иначе я не дай бог начну хохотать во весь голос от всей этой ситуации. В голову почему-то упорно лезла ассоциация с похищенной невестой.       — Да нет, — поспешно ответил Кацу, привычно улыбнувшись свей клыкастой улыбкой, а потом взлохматил свои слегка вьющиеся волосы. Кин скрестил руки на груди, глядя на меня с неким прищуром, и я повернулась к нему, слегка хмурясь и поднимая на него вопросительный взгляд. — Просто его нет в классе.       — Может позвонить? — снова продолжила свою игру я, краем глаза замечая, насколько нервно сжимает Кин в своей широкой ладони телефон. Он как-то подозрительно дернулся, прикрывая глаза, а потом повёл плечами, будто сбрасывая с себя какое-то напряжение.       — Тут такое дело… — Кацу замялся и его улыбку слегка перекосило, придавая лицу несколько виноватое выражение. Я будто бы подозрительно сощурилась, призывая центрового не тянуть. — У него отключен телефон. Мы просто не дозвонились.       — Он не говорил вам вчера, почему мог не прийти сегодня? — начала игру в детектива я. Смешнее всего был факт того, что в это время Рен наверняка хозяйничает у нас дома, либо готовя, либо читая книжки, утащенные из моей тумбы. Кажется, перед выходом я успела заметить в его руках сборник рассказов Лавкрафта.       — Нет, — вступил наконец в разговор Кин, излишне нервно засовывая телефон в карман своих школьных брюк. По его лицу совершенно нельзя было говорить о какой-либо нервозности или хотя бы о лёгком беспокойстве, но слегка дёрганные движения выдавали центрового с головой — он был сильно обеспокоен. Но тут же голову поскребла непрошеная мысль — Кин либо знал, либо частично догадывался о том, что творилось за дверями дома Мацумото. Рен вряд ли выложил им всю правду на блюдечке с голубой каёмочкой — во всяком случае, капитан не производил впечатления доверчивого дурачка, — но о кое-каких «семейных проблемах» центровые знать должны были. Всё же, с Реном их связывает вполне себе крепкая дружба, а не месяц относительно поверхностного знакомства, как со мной. — Мы думали, что ты знаешь.       — Мы с ним последний раз пересеклись на тренировке, — начала «припоминать» я, зачёсывая пятернёй непослушную чёлку. — Потом он проводил меня до дома. Может, заболел?       — Он бы позвонил, — опроверг эту версию Кацу, покачав головой.       — Может тогда после школы забежим к нему? — предложила я, ловя несколько удивлённые взгляды центровых. Если играть, то играть до конца, а моё предложение ещё и к тому же имеет под собой вполне обоснованное желание разузнать об обстановке поподробнее — это я обещала Рену. Конечно, я планировала делать это как-нибудь по-другому, но нынешняя ситуация располагала, поэтому я собиралась воспользоваться шансом. — У вас же в Японии так принято, разве нет?       — Да, — кивнул Кин. Я немного напряглась, чувствуя на себе его тяжёлый ледяной взгляд, прошивающий будто бы насквозь. Под такими прожекторами не хотелось не то, что врать, а даже просто разговаривать. Мысленно я перекрестилась, хоть и не была верующей, потому как под таким вниманием было трудно сохранять беспристрастное лицо. — Довольно странно, что ты первая предложила идею сходить к нему домой, Рин-кун.       Я нервно облизнула губы. Неужели распознал мою игру? Но как? Очень проницательный или тоже эмпат-манипулятор? Я чувствовала, как дрожат мои пальцы, судорожно сжимающие собственный мобильник, и старалась не смотреть на больно уж догадливого центрового, который словно пытался проделать во мне дополнительную дырку.       — Это подозрительно, — Кин прищурился, продолжая давить, и я была готова уже признаться во всех своих грехах. — Вы встречаетесь?       — …чего? — запоздало спросила я, удивлённо вытаращив свои глаза на Кина. Тот пожал плечами, вызывая у Кацу веселую усмешку. Чуть позже тот и вовсе закивал, пристраивая на моих плечах свои тяжеленные ручищи.       — Это как в манге: нелюдимый капитан и милая менеджер, — Кацу блаженно закатил глаза, всё ещё цепляясь за мои плечи, пока я стояла с максимально идиотским выражением лица, краем глаза замечая тёмную макушку Ямамото, высунувшегося из кабинета и недоумённо глазеющего на наше столпотворение. — Ты же знаешь, как это бывает — «она растопила его ледяное сердце, очерствевшее за годы одиночества, а он стал её защитой от всех напастей». Прекрасная школьная пора…       — Так, не паясничай, — я наконец пришла в себя, еле отцепив чужие пальцы от своей рубашки. Кин всё ещё держал на лице это абсурдно серьёзное выражение, и я с ужасом подумала, что этот вопрос он задал, кажется, на самых серьёзных щах. — Мы не в манге.       — Так вы встречаетесь? — всё с таким же ледяным лицом спросил у меня Кин, пока я отходила от Кацу как можно дальше, передвигаясь ближе к подоконнику, где вполне себе удобно устроился Ямамото, с интересом вслушивающийся в нашу беседу и, кажется, не чувствующий никаких угрызений совести от своих действий. Я почувствовала, как у меня дернулась бровь, а со стороны бейсболиста послышался мерзкий звук заканчивающегося сока, который безуспешно пытаются выпить через трубочку.       — Нет! — я взмахнула руками, как-то уж слишком эмоционально ответив на такую банальную провокацию. Кин недоверчиво покосился на меня, я же упрямо поджала губы, решив больше не махать своими руками в коридоре. — Мы отошли от темы.       Центровые переглянулись, и на их лицах расцвели абсолютно идентичные ухмылки, заставившие меня недоумённо попятиться.       — Ты покраснела, Рин-кун, — поддел меня Кацу. Да, я чувствовала, как горят мои щёки, но парням абсолютно незачем знать, что красные мои щёки не от смущения, а от возмущения вперемешку с гневом. Два идиота.       Когда наконец прозвенел звонок, я сбежала от этих придурков в свой класс, замечая, как тенью следует за мной Ямамото, на входе в класс метко бросивший пустую пачку из-под сока в мусорку.       — Так вы правда встречаетесь с капитаном волейбольной команды? — как бы невзначай интересуется он, и я не удерживаюсь от того, чтобы закатить глаза, пусть японец этого и не может увидеть сейчас. — Это бы объяснило твои недавние… порывы.       — И ты туда же, — фыркаю я, зачёсывая назад чёлку и наконец закрепляя её заколкой, которую по дурости забыла на парте перед тем, как выйти из кабинета. — Мы не встречаемся.       — Тогда зачем тебе надо было лезть во всё это? — не отстаёт Ямамото. Пока учителя не было в классе, стоял невообразимый галдёж, из-за чего достаточно осторожные вопросы тонули не фоне создаваемого одноклассниками шума. — Тут можно было бы подозревать твою удивительную одарённость, Рин-чан.       — Альтернативную, я полагаю? — парирую в ответ я, позволяя себе усмешку. Ямамото щурится и снова улыбается, наконец отставая от меня и плюхаясь за свою парту. — И называть меня так тоже перестань.       Ямамото уже было открывает рот, чтобы что-то ответить, но его так кстати прерывает появление запыхавшегося Акиры-сенсея, который изо дня в день появляется совершенно одинаково — весь взмыленный, покрасневший, постоянно поправляющий галстук, съехавший непонятно куда. Хоть что-то в этом мире остаётся неизменным, и Акира-сенсей — самый яркий тому пример.       Я киваю сидящему позади меня Саваде, а потом открываю тетрадь, готовясь внимательно слушать очередную лекцию от нашего классного.       Когда уроки кончаются, я наконец выползаю со своего места, чтобы нормально размять ноги, а потом слитным движением сбрасываю все свои писчие принадлежности в сумку, не особо пытаясь что-то там аккуратно разложить или хотя бы отнестись повежливее к распечаткам по японской литературе. Всё равно ничего бредовее неё я ещё ни разу не видела. Хотя вру. Бредовее японской литературы только японский менталитет.       Зал встречает меня нестройными приветствиями от команды, и я улыбаюсь им в ответ, легко находя в толпящихся парнях своих центровых, возвышающихся как башни-близнецы. В роли самолёта выступал Миура Макото, с которым мы частенько соревнуемся в удержании мяча. Либеро Старшей Намимори был ростом чуть выше меня, но парни часто пускали меня в состав, чтобы можно было потренироваться команда на команду.       К сожалению, Миура Макото был совершенно незаменимым и единственным либеро в команде, поэтому мы с ним были как два участника клуба по интересам: делились тактиками, всевозможными приколюхами, связанными с удержанием мяча в игре, а также соревновались в этом, с завидной частотой ныряя под мяч и под ноги команде, которая просила нас устраивать самоубийства где-нибудь в другом месте. Синяки мы с Макото делили на двоих, и даже купленные месяц назад наколенники не всегда помогали.       — Рин-сан! — помахал мне рукой Макото, кружащий как ястреб вокруг уставших Кина и Кацу, которые достаточно холодно относились к слишком активному и прилипчивому либеро. Миура не расстраивался и поэтому доставал своих сокомандников в два раза активнее. Обычно этому мешал Рен, который удерживал в своих сильных руках хрупкий порядок в команде, но… — Вы не видели капитана?       — Нет, но мы с Кином и Кацу планировали забежать сегодня к нему, — продекларировала я, кивком показывая прилипчивому Миуре наконец отстать от задолбавшихся центровых. Макото важно покивал мне, и наконец отвернулся от Кина и Кацу, которые с превеликим облегчением спокойно выдохнули.       — Вы ведь девушка Мацумото-тайчо? — снова спросил Макото, ловя своим вопросом заинтересованные взгляды от команды. Я хотела было ответить, но пронырливый либеро не дал мне вставить и слова. — Передайте ему, что мы все его очень ждём.       — Я не встречаюсь с капитаном, — уже куда раздражённей сказала я. Парни переглянулись между собой, а потом синхронно уставились на центровых, что стояли с отсутствующими лицами. Не хватало только какого-нибудь свиста. — Мы с Реном друзья.       — То есть вы одна, Рин-сан? — спросил какой-то первогодка. Я закатила глаза и посмотрела в его сторону. Кудрявый, черноволосый, среднего роста, в игре больше полагается не на технику, а на грубую силу, поэтому сейчас его ставили на позицию доигровщика, но Рен не стремился принять его в основной состав, пускай такого перспективного игрока команде и не хватало. Я слегка напрягла память, вспоминая, как зовут этого парня, но в памяти всплыла только фамилия — Хиноде, и то я не была уверена, что запомнила его хорошо.       — Да, одна, — наконец ответила я, перестав своим взглядом сверлить дыру в запасном игроке. Хиноде как-то даже приосанился и слегка приулыбнулся, а в команде пошли приглушённые шёпотки. Как бабки базарные, ей богу…       — Тогда можно вас…       — Нет, нельзя, — прервала первогодку я, недовольно хмуря брови. Тренировка это или цирк, в конце-то концов? — Если вам нечем заняться, я предлагаю начать тренировку по четвёртой схеме, составленной лично Мацумото-тайчо.       Парни сбледнули, отлично зная адовость подобной тренировки, которую Рен создавал будто бы специально, чтобы поглумиться, а потом разошлись, с опаской бросая на меня взгляды.       — Кин! — прикрикнула я на центрового, который уже куда-то собирался намылиться, пока я не смотрю. Парень вжал голову в плечи и повернулся ко мне лицом, виновато приподняв брови. — Вице-капитан ты или кто? Иди контролируй!       Он удручённо вздохнул, но отвесил подзатыльник хихикающему Кацу, а потом приступил к своим прямым обязанностям. Я же направилась по своим менеджерским делам — собирать полотенца и разливать по бутылкам прохладную воду. И если с первым я справилась неплохо, просто быстро побросав полотенца на скамью, чтобы парни быстро привели себя в порядок после легендарной четвёртой схемы, то с водой вышли некоторые неполадки.       — Парни, у вас там фонтанчик питьевой сломан, что ли? — сунулась в зал я, едва не словив лицом мяч. В руках была куча пустых бутылок, поэтому принять мяч было попросту невозможно.       — Ага, — Кацу неопределённо махнул рукой, отвлекаясь от тренировки. — Поищи у восточного выхода, там должен быть ещё один.       — Это тот, который бейсболисты облюбовали? — возник из неоткуда Хиноде. Кацу кивнул, возвращаясь к прерванным упражнениям на гибкость. — Рин-сан, может ну эту воду?       — А пить вы что будете, когда умотаетесь? — усмехнулась я. Противостояние волейбольного и бейсбольного клуба было чем-то забавным и несколько парадоксальным, поэтому мне хотелось узнать, в чём же причина такой нелюбви клубов друг к другу. — Я оставлю бутылки тут, пойду поищу ещё какой-нибудь источник воды, раз вы такие привередливые.       Сгрузив бутылки на лавки около полотенец, я быстро вышла из зала, краем уха слыша глухой шлепок и недовольное «зачем ты расстроил менеджера?». Последняя фраза заставила меня улыбнуться, и на поиски воды я отправилась с уже более хорошим настроением, чем изначально. Проходя по пустому коридору, ведущему от спортзала прямиком в школу, я всё же рискнула сунуться к тому самому восточному выходу, и натолкнулась на довольно занятную картину.       Около фонтанчика действительно было некое столпотворение, и в центре всего этого — мой брат, устрашающе потрясывающий кулаком. Ямамото стоял где-то около него, строя то ли виноватое, то ли обиженное выражение лица, пока их двоих брали в кольцо еще пятеро.       — Так, чего это вы тут устроили, балбесы? — как обычно начала я, скрестив руки на груди. Вольф резко повернул голову на меня, и по его лицу растянулась какая-то совсем уж нехорошая улыбка. Парни в чёрной форме, похожей на футбольную, также воззрились на меня, как на восьмое чудо света. Представляю, как это выглядит: мелкая пигалица стоит с невообразимо серьёзным лицом, и пытается что-то втолковать членам футбольного (?) клуба. Парни, видимо, подумали о чём-то похожем, поэтому на их лицах показались мерзопакостные улыбки.       Но прежде, чем они успели что-либо сказать, Вольф с легкостью оттолкнул от себя ближайшего футболиста, а потом с хохотом понёсся в мою сторону. За ним со всех ног рванул и Ямамото, схвативший меня за руку и дёрнувший за ними, пока футболисты ничего не поняли.       Я неслась прямо за этими идиотами, чувствуя за спиной погоню, но мы не были бы самими собой, если бы не пользовались своими физическими умениями с пользой.       — Вы какого чёрта не поделили? — на бегу спросила я Ямамото, который был ближе всего и всё так же цепко держал мою руку. Только вот разница была очевидна: теперь я тянула его за собой, потому как скорость, с которой я летела вслед за прытким братом, была всё же выше, чем у долговязого японца.       — Не чёрта, а поле, — ответил мне Такеши, беря инициативу в свои руки и сворачивая куда-то в сторону. Впереди показался тупик, и мы с ним струхнули, а потом забились в какую-то тесную каморку, Вольф же юркнул то ли в туалет, то ли ещё куда.       Было темно, пыльно, а ещё и невообразимо пахло чистящими средствами. Через небольшую щель, сквозь которую пробивались лучи света, я кое-как прикинула объёмы помещения и поняла, что прятаться здесь — не лучший вариант. Места практически не было, и если дверь откроется, то мы будем как на ладони. Ямамото, кажется, пришёл к тому же выводу, поэтому завертелся в каморке, пытаясь найти хоть какое-то место, где можно было бы заныкаться.       — Они побежали сюда! — приглушённо раздалось из-за двери, и мы с Такеши одновременно вздрогнули и побросались в разные стороны, практически на ощупь пытаясь найти какое-нибудь место, где можно спрятаться. И, наконец, мне улыбнулась удача.       Мои руки натолкнулись на небольшой закуток, в котором я без проблем могла бы затаиться, но при этом влез бы сюда ещё и японец, я не знала. Такеши, конечно, был долговязым и достаточно худым, но тут и для одного места было не особо много, а думать не было времени.       — Сюда! — шепнула я, влезая в траншею, прекрасно зная, что Ямамото отлично расслышал меня. Миг, и выемке оказалось до жути тесно. Чужое дыхание обожгло макушку, а Такеши попытался вжаться в стену, как и я, чтобы слиться с темнотой и не слишком сильно прижиматься друг к другу. Выходило не очень хорошо: руки девать было некуда, поэтому я прижимала их к себе, как солдатик, пока Ямамото возился рядом со мной, пытаясь принять более удобное положение. Его левая рука, ранее прижатая к стене, была поднята вверх, и оказалась где-то у моей головы, а сам он слегка склонился, чтобы в случае чего его чёрные волосы нельзя было заметить. — Перестань вертеться, как таракан.       — Тут мало места, — шепнули мне прямо в ухо, и от неожиданности я едва не вывалилась из закутка, но второй рукой Ямамото проворно схватил меня за плечо, запихивая обратно и удерживая на месте. В целом, вовремя, потому как дверь открылась и послышались шаги.       Я словно задержала дыхание, прислушиваясь к чужой поступи. Такеши тоже перестал шебуршать и напряжённо замер, стараясь дышать через раз и как можно тише. Сердце словно замедлило свой ход, когда чужие шаги послышались словно бы у самого нашего укрытия, и я напряглась, уже готовая по первому же зову выскакивать из-за угла и либо бежать, либо бить и бежать.       — Расслабься, — едва слышимо резануло чужим голосом у уха и я едва удержалась от того, чтобы не дернуться или, не дай бог, не начать вопить. Ухо жгло от чужого дыхания, и чтобы хоть как-то улучшить своё положение, я повернула голову, встречаясь взглядом с Ямамото, и замерла.       Его глаза казались совершенно чёрными в полутьме, и, казалось, видели меня насквозь. Он смотрел прямо на меня не моргая, широко распахнув свои глаза и едва дыша. У меня перехватило дыхание от такого вынужденного осознания, и чтобы сгладить неловкость я хотела было отвернуться обратно, но чужая рука на щеке не позволила даже дернуть головой в сторону. Левая рука Такеши с едва слышимым шуршанием была поднята ещё чуть выше, а сам он склонился ко мне сильнее. Наши лбы едва касались, и я даже чувствовала чужое дыхание на своих губах.       Воздуха катастрофически не хватало, и в придачу ко всему от всей двусмысленности ситуации щеки начинало жечь от стыда. Проклятый футболист всё крутился по каморке, пытаясь найти нас, и я начала молиться, чтобы он уже наконец либо нашёл нас, либо свалил как можно скорее, потому как чужая рука, плавно переползшая с плеча на талию, не внушала мне доверия.       Ямамото подался вперёд, хотя ещё ближе, казалось, просто невозможно. Чужие шаги остановились прямо в полуметре от нас, слегка скрытых ещё и нагроможением каких-то коробок, и я с облегчением подумала, что сейчас нас найдут или что одноклассник всё же передумает действовать так рисково, чтобы не попасться, но ошиблась.       Чужие губы едва коснулись моих, и я почти что дёрнулась, чтобы не дать Ямамото поцеловать себя, но чужие длинные пальцы на талии предупреждающе сжались, пригвождая к месту, а невесомый поцелуй превращался в напористое не пойми что. Голову будто заволокло туманом, а ноздри уловили не запах чистящих средств, а едва уловимый шлейф, как бывает после дождя, а также чужой одеколон, который отдавал чем-то свежим. Это казалось ненормальным, потому как моё тело, вместо того, чтобы наконец отвернуться, вдруг подняло голову.       И разомкнуло губы.       Ямамото тут же углубил поцелуй, проходясь языком по зубам. По мне, опыта ему не доставало, но как бы я ни пыталась, тело мне не подчинялось, и даже дернуть головой отчего-то совершенно не получалось. Такеши явно извлёк из всего этого пользу, потому как наши лбы всё же столкнулись, а он прижался ко мне, вжимая в стену. Поцелуй был напористым, мокрым и несколько… неприятным. От этого у меня сводило мышцы в ногах, и стоять было просто невообразимо тяжело, но упасть и наконец избавиться от ненормального контроля мешала рука, цепляющаяся за мою талию, а также чужое разгорячённое пробежкой тело, надёжно прижимающее меня к стене.       — Чёрт, Ясу, они походу свалили куда-то! — недовольно сказал наш преследователь кому-то, кто видимо находился за дверью, и Такеши замер. Издевательство над моими губами на время прекратилось, а сам японец наконец оторвался от меня, давая вдохнуть долгожданный воздух. Но двигаться почему-то всё так же не получалось, а любые попытки вырваться давились чем-то ледяным, вызывающим мурашки и дрожь. По телу будто гуляли ледяные прикосновения, и я с ужасом вспомнила сегодняшнее утро, без труда проводя мысленную связь.       Случайно или намеренно?       — Так что ты там застрял? — вторил второй недовольный голос из коридора, и футболист что-то буркнул себе под нос. — Вылезай давай, они точно где-то рядом.       — Да иду я, — раздражённо отозвались рядом, а потом послышались удаляющиеся шаги.       Дверь хлопнула, а вместе с этим хлопком ощущение ледяных прикосновений и шлейф дождя пропали, а туман в голове словно сам по себе испарился, оставляя чистый рассудок и вместе с тем ещё и невообразимую злость. Когда Ямамото снова подался вперёд, видимо для следующего захода, я слитным движением выпнула его из ниши, а затем бросилась следом, хватая его за руку и заламывая её за спину.       Такеши едва удержал равновесие, пытаясь вырваться, и я больше по ощущениям, чем с помощью зрения, провела подсечку, роняя его на колени и по новой заламывая руку, но в этот раз прикладывая куда больше силы. Одноклассник рыкнул что-то непонятное, и я почти что физически почувствовала, как раскалывается его маска недалёкого дурачка, но чужие запястья не отпустила, здраво опасаясь за себя, потому как в темноте мне было слишком сложно ориентироваться, а значит и нормально сопротивляться я не смогу. Ямамото был чисто физически гораздо сильнее меня, выше, а также сейчас его маска трещала по швам, демонстрируя нутро — он был взбешён тем, что я сейчас фактически уложила его на лопатки и не дала повторить недавний подвиг.       Значит всё же случайность? Он не умеет контролировать такие вот всплески холодной энергии, похожей на… ливень? По ощущениям, как будто за шиворот высыпают целую пригоршню льда — очень неприятно и вызывает не самые лучшие ассоциации.       — Пусти меня, — послышался спокойный ледяной голос, никак не вяжущийся с бурлящим злостью менталом, но я сильнее дернула рукой, вызывая новую порцию неприятных ощущений, от чего Такеши, казалось, взбесился пуще прежнего. Я даже испугалась того, что он сейчас окончательно потеряет голову и дернет меня настолько сильно, что вывернет свои собственные запястья, лишь бы достать меня и… Не знаю, что могло бы быть вместо этого «и», если бы дверь не распахнулась.       — Вы чё тут делаете? — спросил слегка потрёпанный брат, заглядывая в подсобку. Я от неожиданности отпустила чужие запястья, и Ямамото резво поднялся с колен, потирая саднящие руки и кое-как усмиряя свой гнев, вновь натягивая на лицо неизменную улыбочку, от которой меня тянуло блевать после всего, что произошло парой минут ранее.       — Практикуемся в самообороне, — рыкнула я, и пулей вылетела из подсобки, удерживая рокочущее внутри недовольство и злобу. Вольф благоразумно посторонился, но я была уверена, что такой коктейль из злости двух людей он абсолютно точно распробовал и почувствовал, а значит вскоре нужно ждать либо воспитательную беседу, либо серьёзный разговор.       Я летела по коридорам обратно в зал, спешно пытаясь привести себя в порядок, но всё ещё ощущала горящие от стыда и злости щеки, а также прожигающий спину внимательно-ледяной взгляд, который точно принадлежал не брату. Я была уверена, что произошедшее недавно было только началом, и понимание всего этого вызывало во мне волну злости и леденящего душу страха.       По телу будто ползли ледяные прикосновения.