Another one bites the dust

      — То есть как это? — спрашиваю я, всё ещё пытаясь отойти от таких неожиданных новостей. Мы с Ямамото уже почти дошли до дома, проведя весь путь в молчании. Всё это время я пыталась уложить в своей голове небольшую такую, но очень важную кучку информации, от которой — если быть полностью честной — дурновато пахло.       Новость номер один: Вольф пригласил в гости Ямамото. Новость номер два: я узнала об этом только что. Новость номер три: весь остаток вечера мне придётся провести в компании из глупого старшего брата и стрёмного парня, который иногда может взглянуть так, что жить не захочется. Ах, да, новость номер четыре: сегодня я готовлю уйму сладкого на целую кучу голодных ртов. Просто прекрасно.       — Не знаю, Рин-чан, — японец дружелюбно улыбается, прикрывая глаза. В какой-то степени я даже радуюсь этому — мне не придётся терпеть на себе его взгляд. Если бы у меня спросили, чего я боюсь больше — злого отца или спокойного как удав Ямамото, то я бы уже выбирала палку, которой будет меня бить отец, потому как провести ещё хоть пару минут в компании этого парня казалось мне чем-то страшным. Да, сегодня я уже размышляла на тему моих переглядываний с Ямамото Такеши, и меня разрывало на части: интуиция вопила бежать, бежать как можно дальше и не оглядываться, но чуйка на ауры отмечала удивительное спокойствие и дружелюбие, которое кружило вокруг него.       Мотнув головой и отбросив лишние размышления от себя — я боялась, что в конце концов настолько сильно запугаю себя одним наличием этого темноволосого парня в своей среде обитания, что больше не смогу нормально выходить на улицу — я остановилась перед неприметной калиткой, сдувая с лица прядки серых волос. Плечом открыв дверцу, я прошла вперёд, чувствуя спиной чужой взгляд, и с силой давя в себе желание поёжиться как от холода — незачем Ямамото знать о том, что он вызывает у меня здоровое опасение, хотя предпосылок для такого моего поведения, фактически, не было.       Ногой попинав тёмную деревянную дверь, я принялась ждать, пока братец наконец откроет нам и впустит в дом. Вольф не особо спешил, потому как я отчётливо чувствовала исходящий из дома запах жареного мяса, также едва улавливала ушами то, как завывает брат какую-то песню, заставляя мои уши стыдиться того, что они вообще у меня есть.       Когда я попинала дверь снова, теряя терпение, из дома раздалось приглушённое «Открыто!», и я, поудобнее перехватив вещи в руках и решив не тратить время на то, чтобы сначала положить сумку и газировку, просто задрала вверх ногу, обутую в тёмно-коричневую туфлю, и надавила на ручку. Послышался щелчок и дверь дружелюбно распахнулась, являя мне коридор, в котором была брошена школьная сумка, а также кое-как поставлены ботинки.       — Эффективный способ открывания дверей, — засмеялся позади Ямамото, и я недовольно покосилась на него через плечо, заходя внутрь. Он последовал за мной, с удовольствием ставя пакеты на пол и разминая уставшие руки. Я, последовав примеру брата, сбросила свою сумку куда-то в угол и сняла с ног ботинки, с наслаждением ступая на прохладное покрытие.       Из кухни показался брат в своём неизменном фартуке и ободке с ушками. Отчего-то эта картина так меня умилила, что я подергала Вольфа за ухо, сразу забывая все обиды. Сообразив, что он предстал не в лучшем виде перед нами, Вольф покраснел и постарался отмахнуться от меня рукой, в которой была зажата деревянная лопаточка. Едва не получив ею по голове, я примирительно подняла руки и смылась в свою комнату, чтобы переодеться во что-нибудь удобное, потому как от школьной формы меня начинало немного подташнивать.       Выйдя через пять минут в огромной чёрной футболке — которую, каюсь, я забрала у Вольфа ещё года два назад — и в таких же чёрных леггинсах, я заметила удивительное умиротворение, царящее на кухне. Ямамото сидел на моём стуле и сжимал в руках мою кружку, пока Вольф крутился около холодильника, распихивая купленные мною продукты. Всё, что должно было пригодиться для сегодняшней кулинарии, было выложено неаккуратной горой прямо перед Ямамото, который удивительно наивно хлопал глазками, глядя на всё это. На плите что-то жарилось, и поэтому вся кухня была превращена в парник с запахом специй и, конечно же, мяса.       — Ты решил удивить бедного японца своей немецкой кухней? — с улыбкой спросила я, перехватывая управление сковородкой на себя, пока Вольф продолжал расфасовывать ту гору из продуктов, что помог притащить Ямамото.       — Я сам согласился на такой… эксперимент, — улыбнулся мне Ямамото, отпив немного чая из моей кружки. Я проводила этот жест нечитаемым взглядом и кое-как удержала руки при себе, чтобы не зарядить деревяшкой по заднице брата, который сейчас пыхтел, пытаясь затолкать кусок мяса в морозилку. — Что-то не так, Рин-чан?       Я прищурилась и неопределённо махнула рукой, мол, не забивай голову, а после и вовсе отвернулась к плите. Видимо, Вольф решил отблагодарить улыбчивого японца своими методами. Вспомнив тот день, когда мы с братом обжирались в японском ресторанчике, он решил приготовить что-нибудь исконно немецкое, чтобы жизнь мёдом не казалась.       — Почему пива не купил? — спросила я, не поворачиваясь, но прекрасно определив по звукам, что Ямамото поперхнулся чаем и стал откашливаться. На лицо сразу налезла пакостливая улыбка — я тоже умею играть не по правилам.       Вольф завозился в холодильнике и удивлённо выглянул из-за дверцы, уставившись на меня круглыми от удивления глазами. Я усмехнулась, выдавив из себя самую дружелюбную улыбку. Брат, с лёгким прищуром метнув взгляд на Ямамото, который ни черта не понимал, по-лисьи улыбнулся мне и подмигнул:       — Кто сказал, что я не купил пива?       Теперь пришла моя очередь удивляться — я едва удержала в руках лопаточку. Моя улыбка сползла с лица и я посмотрела на Вольфа самым шокированным взглядом из всех возможных. Брат выглядел максимально дольным, улыбаясь словно кот, объевшийся сметаны. Судя по вылупившемуся на него Ямамото, японец тоже не ожидал такого поворота событий.       — А что ваши родители скажут? — прокашлявшись, спросил Такеши, переводя взгляд с меня на Вольфа и обратно. Я рассмеялась, выключая огонь и снимая со сковородки крышку. Вольф прыснул в кулак, уже не скрываясь и доставая три бутылки пива.       — Мы живём одни, — пояснил он, потеснив меня с места у плиты. Я чуть не шлёпнула его по спине лопаткой, но просто отошла к столу, присаживаясь напротив Ямамото, тем самым скрываясь от него за горой продуктов.       — А как купил-то? — я заправила за уши волосы, подпирая рукой подбородок. — В Японии же не продают до двадцати алкоголь, я же не путаю?       — Не путаешь, — кивнул Ямамото, разворачиваясь ко мне. Удивление на его лице уже пропало, являя мне привычную маску недалёкого дружелюбного дурачка. Я едва слышно фыркнула — вот уж что, а это выражение его лица меня невероятно раздражало.       — Попросил кое-кого помочь с этим, — пожав плечами, ответил Вольф, включая какую-то песню для атмосферы. Я фыркнула, с весельем хлопнув руками по столу, от чего Ямамото перевёл своё внимание на меня, заставив слегка стушеваться.       — Geh in den Arsch, Partisan!* — рассмеялась я. Японец едва заметно вздрогнул, услышав чужой язык, от чего моя улыбка стала только шире. Действовать на нервы этому парню, что вечно строил из себя наивного идиота, было на удивление весело.       — Не при Ямамото! — воскликнул Вольф, кидая в меня полотенцем, которое по ошибке прилетело в чужую макушку. Такеши вылупился на меня, пока я держалась за живот и пыталась не умереть от смеха. Полотенце сползло по его волосам куда-то на плечо, от чего японец повторно вздрогнул, поднимая руку и снимая с себя произведение текстиля. С полотенца него смотрела милая розовая свинюшка, чьи большие мультяшные глаза максимально сильно напоминали удивлённые карие глаза напротив меня.       Я чуть не сползла от смеха под стол, когда в моё лицо неожиданно не прилетела та самая розовая свинка, заставляя с визгом грохнуться на пол. Ямамото рассмеялся, выглядывая из-за края стола, хитро прищурив свои глаза. Я покраснела от возмущения, тут же подскакивая с пол и хватая многострадальное полотенце со свинкой, с размаху влепляя его в смеющегося Ямамото, а потом быстро ныряя под стол, чтобы карма за такое действо не настигла меня.       Вольф смотрел на всё это с лицом, полным удовлетворения и едва скрываемого веселья, из-за чего полотенце прилетело ему прямо в нос, заставляя податься назад и стукнуться головой о шкафчик. Когда брат схватил второе полотенце, я поняла, что сейчас начнётся чёртова Верденская мясорубка. Я поспешила убраться из зоны поражения, выползая из-под стола, но получила от кого-то из парней полотенцем прямо по заднице. Этого я стерпеть уже не смогла, поэтому схватила прихватку и бросилась в бой с превосходящими силами врага.       Мы прекратили превращать кухню в поле брани только тогда, когда чуть не свалили сковороду с едой на пол. И то, после такого я свернула полотенце, которое досталось мне после ожесточённых боёв, в жгут и шлёпнула им по заднице Вольфа, слушая как он берёт высокую ноту. Ямамото искренне рассмеялся, закрывая рот ладонью и стоя где-то сбоку с моей прихваткой.       Ужин прошёл запоздало — Вольф легко вскрыл наши бутылки с пивом, Ямамото помог мне накрыть на стол, а где-то на заднем плане Фредди Меркьюри завывал про Королеву соблазна*. Ели мы под аккомпанемент музыки и вели почти что светские беседы, обсуждая всё подряд — как настоящие немцы. Еда Ямамото определённо понравилась — это я точно заметила, что неудивительно. Вольф готовил просто великолепно и с любовью. Вот уж что, а с едой у него были особые отношения.       — Никогда бы не подумал, что буду пить до совершеннолетия с двумя немцами, — усмехнулся Ямамото. С его лица сползла привычная маска, и теперь я могла рассмотреть его эмоции, не скрытые только в глазах. Он выглядел уставшим, но улыбался нам до невозможного искренне, что не могло не вызвать ответные улыбки у меня и брата. То ли на японца так повлиял алкоголь, то ли он просто устал от всего. Это читалось в его движениях, во взгляде, и даже его улыбка как будто была подёрнута дымкой некой усталости.       — Всё бывает впервые! — оптимистично заключил Вольф, закидывая мне на плечо свою руку и прижимая ближе к разгорячённому боку. Я не стала вырываться, лишь прикрыла глаза и получала удовольствие от ситуации. — Возможно ты многое у нас перенимешь, дружище!       — Ты его испортишь, — фыркнула я, выбираясь из хватки Вольфа и отставляя свою бутылку на стол. Поднявшись со стула, я размяла ноги и решила, что мне всё-таки стоит заняться тем, что я обещала сделать — готовка сладкого. — Ну что, парни, кто готов потравиться сегодня чем-нибудь вредным?       Ямамото красноречиво посмотрел на свою ополовиненную бутылку пива, а потом на меня. Я усмехнулась, опираясь поясницей о столешницу с раковиной, куда мы сгрудили тарелки. Никаких задушевных разговоров о личном мы не вели, хотя всем было интересно узнать друг о друге побольше — это было видно в блестящих глазах — но границы мы не переступали. Всё же, мы знаем Ямамото, как и он нас, без году неделю, а мы с Вольфом никогда не были доверчивыми. Брат был болтлив, но определённо не наивен, поэтому умел говорить обо всём, и при этом не о чём, так, что после длительного разговора собеседник и вовсе не помнил, что они обсуждали.       Сейчас нам ещё и помогал алкоголь — не очень крепкий, но при этом довольно ощутимо разморивший и расслабивший тела. Ямамото развалился на стуле, задумчиво бултыхая пиво в своей бутылке и искоса поглядывал на то, чем я занимаюсь. Вольф, казалось, и вовсе уснул, но я знала, что он просто валяется с закрытыми глазами, также погружённый в какие-то свои переживания.       От былой весёлости не осталось и следа, но в какой-то степени это молчание, что царило между нами, можно было назвать уютным — во всяком случае, я не чувствовала никаких неудобств от того, что мою спину сверлят взглядом. Песня сменилась на другую, уже более знакомую — фортепиано, а после знакомый до мурашек голос. Я тихо подпевала, пока занималась готовкой. За это время Вольф действительно уснул, слегка похрапывая. Ямамото отставил свою бутылку к моей и поднялся со скрипнувшего стула, заставляя меня обернуться.       — Помочь? — слегка хрипловато спросил он, и я не стала отказываться. У меня не было представления о его навыках готовки, но всё было даже лучше, чем я могла подумать — Ямамото определённо умел готовить, что вызывало у меня внутри вздохи одобрения. Ему не нужно было говорить, куда сколько чего положить, поэтому справлялись мы быстро под аккомпанемент музыки и сопения Вольфа. — Как так получилось, что вы живёте одни?       Я вздрогнула, услышав голос над ухом. Кухня у нас была не очень большая, поэтому готовили мы с Ямамото практически плечом к плечу и спина к спине. Он был довольно близко ко мне, я даже могла чувствовать его тёплое дыхание на своём затылке. Алкоголь медленно выветривался из нашей крови, отставляя после себя легкое головокружение и подёрнутый лёгкой дымкой взгляд.       — У нас довольно трудная ситуация в семье, — наконец ответила правду я. Стоило прикусить язык до того, как эти слова вырвались из моего рта, потому как они совсем не соответствовали нашей с Вольфом легенде. Однако Ямамото понял эту фразу как-то совершенно по-своему.       — Сочувствую, — на моё плечо легла чужая тёплая ладонь. Я слегка повернулась, не стремясь сбрасывать чужую руку со своего плеча, и почти прижалась свободным плечом к чужому боку. Так мы стояли довольно долго, глядя друг другу в глаза и не решаясь рушить царившее между нами молчание. В конце концов я кивнула, выдавливая слабую улыбку и развернулась, краем глаза замечая, как Ямамото улыбается мне в ответ.       Готовка продолжилась в автономном режиме — мы больше не говорили ни о чём, потому как общих тем для разговора у нас не было совершенно, а нарушать уютную тишину было чем-то неправильным. Всё то время, что мы готовили Вольф спал, слегка посапывая, но тем не менее не мешая нам превращать кухню в поле жаркой битвы. Вскоре запахло имбирным печеньем, а я заканчивала с тортом, оставалось только закинуть последнюю партию милых печенек в духовку и немного подождать.       — Что ты делаешь? — спросила я, заглядывая через плечо Ямамото и видя, как он старательно придаёт будущей печеньке форму рыбки.       — Хочу сделать что-нибудь забавное, — пожав плечами ответил он и улыбнулся мне, поворачивая голову, от чего наши лица оказались довольно близко друг к другу. Я подавила в себе порыв дернуться в сторону, пусть и такое положение для меня было не самым приятным. Мазнув взглядом по чужому лицу и отмечая милые ямочки на щеках, я фыркнула, отходя. А потом присоединилась, бедром слегка отталкивая его в сторону.       Ямамото рассмеялся и послушно подвинулся, освобождая мне место. По ногам прошёлся горячий воздух от духовки, а я, потерев руки друг о друга, приступила к созданию шедевров.       — Это собака? — спросил Ямамото. Я покосилась на свою птичку и пожала плечами.       — Теперь да, — ответила я, приступая к следующей заготовке. В этот раз решила особо сильно не стараться, поэтому сделала небольшого человека. Покосившись на японца, с интересом наблюдающего за моими руками, слегка подёргала за тесто там, где была голова, создавая тем самым подобие причёски. — Тебе нравится имбирное печенье?       — Поздно спрашивать об этом, когда мы уже почти всё сделали, Рин-чан, — Такеши растянул губы в улыбке и хитро посмотрел на моё лицо, на котором я усиленно пыталась удержать невозмутимое выражение лица. Не говорить же мне, что я не рассчитывала сегодня на гостя? — Я люблю сладкое.       — Ни разу не пробовала японские сладости, — задумчиво отозвалась я, лепя какашку из теста. Ямамото внимательно следил за моими руками и улыбался. Метнув взгляд на спящего Вольфа, я снова покосилась на печеньку и кивнула. Похоже, определённо, очень похоже.       — Ради сравнения нашего счёта могу пригласить тебя отведать сладкого у нас, — Ямамото виртуозно сделал из теста милый грибочек и аккуратно положил его на лист. Я внимательно следила за его длинными пальцами, извазюканными в тесте и муке.       — Ты ведешь счёт? — усмехнулась я, сдув с лица мешающую прядь волос. Почему-то подобное не стало для меня откровением — как будто я уже ожидала чего-то похожего.       — О да, — Ямамото отошёл от листа и почесал нос локтем, но это ему не сильно помогло — едва успев отвернуться, он чихнул. Заметив, как подпрыгнул на стуле Вольф от неожиданности, я рассмеялась. Осознав тот факт, что после всего этого брат даже и не думал просыпаться, ситуация казалась ещё более смешной.       — И кто сейчас ведёт? — спросила я, вытирая руки полотенцем. Все было готово и оставалось только закинуть последний лист с печеньем в духовку.       — Не знаю.       — И в чём тогда смысл? — приподняла я бровь, отмечая, как включилась моя любимая песня у Queen.       — Не знаю, — Ямамото обезоруживающе улыбнулся и почесал бровь, видимо забыв, что его руки всё ещё извазюканы в муке и тесте. Я кивнула на его ладони. Парень проследил за моим взглядом и чертыхнулся. Фыркнув от смеха, я отвернулась и, взяв прихватку, достала уже готовое печенье и засунула в духовку последнюю партию, которую как будто лепили в детском саду. — Потанцуем?       Я замерла с прихваткой в руке, едва успев убрать руку до того, как мне придавило её горячей дверцей. Обернувшись на Ямамото, я не заметила в нём никакого веселья — он смотрел на меня устало, его карие глаза были обычного цвета и, казалось, даже извечный огонёк в них потух. Отчего-то этот момент показался мне довольно необычным — все звуки как будто отключили, цвета померкли, и всё, что я видела перед собой — это чужие уставшие глаза. Отвернувшись на мгновение, я подхватила со стола бутылку пива и вскинула её, присасываясь к горлышку и делая три больших глотка.       Ямамото не выглядел удивлённым — он лишь позволил себе спокойную улыбку, а глаза его наконец блеснули, показывая появившееся искреннее веселье. Я хотела было отставить бутылку обратно на стол, но чужая рука перехватила мою ладонь. Такеши отобрал бутылку, в которой оставалось пива примерно на два больших глотка, и, не отрывая от меня взгляда, допил всё, что там оставалось. Пустая бутылка оказалась поставлена на стол рядом с дымящимся печеньем — я проводила этот взгляд слегка мутным взглядом, позволяя мягкой улыбке лечь на мои губы.       — Потанцуем, — уверенно ответила я, подходя ближе. С такого близкого расстояния разница в росте казалась очевидной — мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть прямо в чужие глаза, в которых плескалось искреннее удивление. Ямамото как будто и не ожидал, что я всё-таки отвечу ему на вопрос положительно, поэтому он обескураженно смотрел на меня сверху вниз. — Уже не хочешь?       Ямамото беззаботно улыбнулся, и я почувствовала, как ложатся чужие руки на мою талию — робко, даже как-то излишне вежливо, как будто боясь, что я в любой момент могу передумать. Я без зазрения совести закинула свои ладони на чужие плечи, продолжая всматриваться в карие глаза.       Пусть и не попадая в ритм песни, в узкой кухне, где танцевать было практически невозможно, под тихий храп Вольфа — который даже не подозревал, что сейчас тут творятся такие страсти — мы аккуратно кружились по кухне, едва не задевая своими боками и пятыми точками всё кухонное убранство. Я прикрыла глаза, позволяя Ямамото вести меня, и расслабилась. Не особо контролируя свои движения из-за выпитого алкоголя, я чисто рефлекторно огладила большим пальцем тёплую кожу на шее, чувствуя, как вздрагивает мой партнёр по танцам. Руки на моей талии обхватили меня увереннее.       — В этот раз я тебя уделала, — отозвалась я спустя две минуты кружения по узкой кухне. Ямамото слегка нервно улыбнулся, но спорить со мной определённо не собирался. — Как насчёт открыть новый счёт?       — Это будет нечестно, Рин-чан, — Ямамото ушёл поворотом влево, а я последовала за ним, бесшумно ступая по линолеуму кухни. На мой удивлённый взгляд он поспешил пояснить. — Я требую сравнять счёт до 1:1.       — С какой это стати? — спросила я, борясь с желанием ущипнуть парня за кожу на шее — алкоголь творил с моим инстинктом самосохранения что-то непонятное, заставляя жалеть о тех больших глотках, что я сделала. Вольф вырубился из-за того, что сильно устал, а у меня была немного иная причина — моя не очень сильная чувствительность к алкоголю. Да, я выпила чуть больше половины бутылки, но сознание уже начинало плавно плыть куда-то в сторону, грозясь увести с собой ещё и крышу.       — В качестве подарка за ту игру в волейбол, — пояснил Ямамото, а я понимающе кивнула. Хорошая была игра, просто замечательная. Хотелось играть ещё — как полноценная часть команды, а не быть где-то на задворках в виде менеджера.       — Принято, — решила не настаивать я. — Счёт 1:1, потому что играл ты действительно хорошо.       — Спасибо за комплимент, — широко улыбнулся японец, а потом слегка нахмурился, поворачивая голову в сторону духовки. — Кажется, у нас скоро будет пожар.       — Твою мать! — воскликнула я. Из-за всей этой кутерьмы с танцем я совсем забыла о печенье — то грозилось подгореть или, не дай бог, и вовсе превратиться в красивые фигурные угольки.       Отцепившись от Ямамото, я подхватила в руки прихватку, не особо заботясь тем, чтобы нормально взять её в руку, и тут же открыла дверцу духовки, с шипением вытаскивая из неё горячий лист. Печенье, к счастью, совершенно не пострадало — в отличие от моей руки. Замахав обожжённой ладонью, я сунула её под поток холодной воды, выкрутив кран на максимум. Прохлада приносила облегчение, но теперь на внутренней стороне моей ладони некоторое время будет красоваться не самого приятного вида ожог.       — Ты в порядке, Рин-чан? — обеспокоенно послышалось из-за плеча. Я усиленно закивала, давя в себе позывы всхлипнуть — ожоги это всегда больно, а уж из-за готовки ещё и обидно.       — Что случилось? — потирая глаза, спросил Вольф, удивлённо рассматривая всё нами приготовленное. — Я что-то пропустил?       — Ничего важного, — ответила я, умолчав о небольших потанцульках. Почему-то это казалось слишком личным. — Твой заказ выполнен — обжирайся на здоровье, только вот с этого листа ничего не трогай. Там для команды.       Немного подумав, я ещё и добавила, что поделюсь частью печенья с Тсуной — уж больно несчастно он выглядел. Может быть, подобный маленький презент поднимет ему настроение. Я не была в этом уверена, но в моих силах было сделать хоть что-то — Тсуна выглядел по-настоящему несчастливо и даже шугался моего общества, что вызывало во мне противоречивые чувства: с одной стороны хотелось просто отстать от бедного парня и дать ему вариться в своём котле безысходности, а с другой, может, я излишне мягка?..       — Может в картишки? — предложил Вольф, пока я заваривала чай и резала небольшой, но аппетитно выглядящий тортик. Сказав что-то положительное, я продолжала заниматься своими делами, а Ямамото не оставалось ничего кроме как согласиться. Окрылённый нашим согласием, Вольф унёсся куда-то к себе в поисках карт.       — Станцуешь со мной на новогоднем балу? — спросил у меня Такеши, развалившийся на стуле и лениво смотрящий куда-то в окно. Я пожала плечами, прекрасно осознавая, что он ловит взглядом малейшее моё движение.       — Посмотрим, — усмехнулась я, размешивая ложкой сахар с своей кружке. — До нового года ещё полно времени.       — Я просто хочу решить этот вопрос заранее, — сделав максимально деловой вид, пояснил Ямамото. От такой неумелой актёрской игры меня пропёрло на смех — и пусть я знала, что в масках этот парень разбирается великолепно, примеряя каждый раз разные степени наивности или дружелюбия.       — Отвечу тогда, когда буду уверена, что обхожу тебя по очкам в нашем противостоянии, — весело фыркнула я, и Ямамото поддержал эту идею кивком и улыбкой. Однако в его взгляде я углядела что-то такое, что точно говорило, что этот парень точно готов бороться до конца, и хочет победить в этой глупой игре. К сожалению, во мне тоже была эта жилка игрока, который любит соревнования — в школе пока было совершенно нечем заняться, поэтому даже такое глупое состязание вызывало во мне энтузиазм.       Вскоре показался Вольф, бережно прижимающий к груди красивые винтажные карты. Мы с Ямамото переключили всё своё внимание на него, отвлекаясь от довольно забавной темы.       Стоит ли говорить, что ночевал этот парень сегодня у нас?

***

      Утро встретило меня шумом на кухне, а также не сработавшим будильником. Подскочив на кровати, я запуталась в одеяле, но кое-как вылезла из кокона, бросаясь на кухню. Волосы лезли в глаза, за ночь спутавшись и превратившись в осиное гнездо, из-за чего я чувствовала двойное раздражение.       — Мы проспали? — с порога спросила я, залетая на кухню. Вольф подавился кофе от испуга, а спокойно сидящий напротив брата Ямамото тактично отвернулся. Я хлопнула себя по лбу, вспоминая, что стояла перед ними в один только трусах и длинной футболке, пусть и скрывающей мои ноги примерно до середины бедра. Метнувшись в комнату, я наспех натянула на себя вчерашние леггинсы и понеслась обратно, хватая с тумбочки расчёску.       Когда я появилась на кухне во второй раз, Вольф уже вытирал ту лужу из кофе, которую успел расплескать, а Ямамото дружелюбно подкалывал его, поедая кусочек вчерашнего торта. Переведя дух, я уже нормально зашла на кухню, делая вид, что ничего не произошло. Поставив чайник для себя, я достала с верхней полки кружку и щедро сыпанула в неё дешёвого кофе, который мы с Вольфом хлестали литрами.       — Ты проснулась слишком рано, Рина, — оповестил меня Вольф. Я взглянула на часы и захотела хлопнуть себя по лбу повторно — до пробуждения было как минимум полчаса.       — А вы чего так рано тут сидите? — удивилась я, усаживаясь на свободный стул около брата. Схватив печеньку в форме рыбки, я откусила от неё смачный кусок и проглотила, практически не пережёвывая.       — Я ходил за вещами, — ответил Ямамото. Я обратила на него внимание — действительно, японец был уже при полном параде: белая рубашка с закатанными рукавами, красный галстук и висящий на спинке стула форменный пуловер. Странных пиджаков чёрного цвета — вроде, гакуран — в Старшей Намимори не было, и поэтому все мимо проходящие парни радовали глаз своими идеальными белыми рубашками, на которые иногда были натянуты жилеты или пуловеры. Учитывая, что сейчас было довольно тепло, никто даже не пытался отчитывать за отсутствие жилета или кофты. Парни из Дисциплинарного Комитета, конечно, косились в сторону людей в обычных рубашках, но даже они понимали, что во время потепления в Японии в таком можно просто изжариться. Главное было носить всё остальное, что нужно было для школьной формы.       Кивнув, я заварила себе кофе и снова уселась на то же место, отпивая из кружки и слегка морщась от приторного вкуса. Конечно, бодрил такой кофе не по-детски, но на вкус он был не очень приятен.       Так как времени у меня в запасе было довольно прилично, я не спеша попивала свой отвратный кофе, параллельно пытаясь расчесать то гнездо, которое у меня образовалось за ночь. Иногда мне хотелось идеально прямые волосы как у Вольфа, потому как он не особо парился и почти не ухаживал за ними, но все эти сомнения отбрасывались, когда я вспоминала, что брату мои кудряшки очень нравятся и он считает их довольно милыми. Раз уж даже такой вредине как Вольф нравятся мои волосы, то и мне стоит быть терпимее к ним, не так ли?       Вольф расправился со своим кофе быстрее меня, поэтому перехватил из моих рук расчёску и стал наводить порядок на моей голове, пока я расслаблено глотала мерзкий напиток. Сонливость плавно уходила, оставляя после себя бодрость и хорошее настроение — мы отлично повеселились вчера все вместе, и после карт даже успели поиграть в твистер, который на слегка пьяную голову воспринимался как адское испытание. Но стоило признать — Ямамото был на удивление гибким, вставая едва ли не на идеальный мостик. Я фыркала, но всё равно победила в этой игре — вот уж кому, а парню с со мной соревноваться не вариант.       Быстро собравшись и проведя все утренние процедуры, я оделась в школьную форму, к которой начала постепенно привыкать, и собрала сумку. Домашнее задание было пока максимально простым, и никаких сложностей не вызывало, поэтому я смогла сделать всё и на полупьяную сонную голову. Ямамото смиренно ждал нас на кухне, перекидываясь забавными комментариями с Вольфом по поводу той или иной темы, и я не особо вслушивалась в их разговор, собирая нетронутые печеньки в два небольших контейнера: один предназначался для Савады, а другой для команды. Второй, естественно, был гораздо больше.       Когда мы всей гурьбой вывалились из дома, то до первого урока оставалось ещё очень много времени, поэтому мы даже не спешили, идя медленным шагом и переговариваясь на отвлеченные темы. Впереди я заметила одинокого идущего Рена и, помахав рукой на прощание брату, ускакала вперёд, стремясь напугать капитана. Тот, не ожидав моего появления у себя под боком, действительно испугался, тихо взвизгнув и подпрыгнув на месте. Я совершенно искренне рассмеялась, получая удовольствие от этой этой ситуации, за что получила закономерный подзатыльник от обиженного Рена.       — Зачем подкрадываешься, мелочь? — спросил Рен, пытаясь сделать вид, что это не он испугался как маленькая девочка пару минут назад. По его розовым от смущения щекам я поняла, что его затея провалилась ещё в самом начале. Смущённый Рен выглядел до невозможного мило, поэтому я похлопала его по плечу и сказала что-то сочувствующее, на что капитан покраснел ещё больше и принялся недовольно бухтеть.       По пути к нам присоединились Кин и Кацу, которые жили в соседних домах, и поэтому в школу ходили исключительно в компании друг друга. Если удавалось, они подцепляли Рена, и топали уже с ним, а с появлением в команде меня, наша компания довольно быстро росла. Мы без проблем отделились от медленных Вольфа с Ямамото, которые не спешили нагонять нашу компанию. Судя по их недовольным переглядываниям, волейбольный и бейсбольный клубы были друг от друга не в восторге.       — Как там твоя вчерашняя кулинария? — поинтересовался у меня Кацу, поднырнувший ко мне откуда-то слева. Я улыбнулась и похлопала по сумке, которую тащила в руках. Увидев это, Кацу без проблем отобрал её у меня, закидывая себе на плечо. Мне оставалось только тихо фыркать в сторонке, потому как развеселившиеся парни возвращать мне мою поклажу пока не собирались.       — Я дам вам попробовать печенье на обеденной перемене, идёт? — попробовала заключить сделку я. Судя по переглядываниям центровых и капитана, они всерьёз решали, будут ли ждать до обеденной перемены или съедят всё это прямо сейчас.       — Хорошо, договорились, — наконец ответил Рен, подводя итог их мысленному разговору. Я кивнула, понимая, что пока что моему печенью никто не угрожает. — Почему сегодня так рано?       — Встала раньше будильника, — пояснила я, вовлекая парней в простенький разговор на отвлечённые темы, чтобы скрасить свой поход до школы. Общаться с ними было не в пример легче, чем с Ямамото, который как будто подмечал все мелочи моего поведения, и это напрягало. Судя по его пристальному вниманию, он без проблем мог определить, когда я раздражалась или веселилась, даже скрывая всё эмоции на своём лице. В свою очередь, я могла определить то, что чувствует Ямамото только по глазам, и то не всегда, потому как тот постоянно слегка прищуривался, мешая понять, что же творится в его голове. Это здорово сбивало с мыслей и не давало мне полную картину всего происходящего вокруг. Было некомфортно, непривычно и до жути странно. Ещё бы, когда тебя читают как открытую книгу, а ты в ответ полагаешься только на проблески эмоций в глазах да на барахлящую чуйку - это не может быть чем-то приятным.       Пройдя через конвой парней из Дисциплинарного Комитета, мы с командой разделились. Я получила свою сумку и направилась прямиком в свой класс, поправляя красный бант на шее. Моё прибытие никто не заметил, и даже Ханамия не мазнула по мне взглядом, хотя я чувствовала некую недосказанность между нами. Возможно, нам стоило обсудить вчерашний день, чтобы никто не был в обиде, но это точно подождёт, потому как сейчас у меня немного другая цель.       Тсуна привычно сидел за партой и мечтательно вглядывался в чистое безоблачное небо. Его настроение сегодня было не таким подавленным, как вчера, и поэтому я решила, что мой небольшой презент тем более будет очень даже кстати. Плюхнувшись на стул, я отсалютовала Тсуне пальцами, получая в ответ немного мечтательную добрую улыбку, пусть и слегка скованную. Мысленно я умилилась этой картине, потому как её не портило ничего: ни конкретный хаос вместо прически, ни слегка мятый воротник белой рубашки.       — Как прошёл день? — буднично поинтересовалась я, выкладывая на парту всё, что было нужно для математики, которая была у нас первым уроком. Тсуна коротко пересказал свой вчерашний день, делясь впечатлениями, а потом спросил у меня то же самое. — Я вчера баловалась на кухне.       Я достала небольшой контейнер, в котором у меня были сложены небольшие имбирные печеньки, и положила прямо на парту перед Савадой, ловя его удивлённый взгляд и не сумев удержать себя от довольной улыбки.       — Не стесняйся, это тебе, — пояснила я, пытаясь сделать свою улыбку максимально дружелюбной. Тсуна покраснел и сбивчиво пролепетал слова благодарности, удивительно проворно хватая контейнер с печеньем.       С довольной улыбкой я отвернулась от смущённого парня едва прозвенел звонок. Прислушавшись к себе, я точно определила, что такой подарок пришёлся Тсуне по душе — вокруг него витала едва скрываемая тёплая аура благодарности. Отчего-то ощущать небольшое покалывание в пальцах от настолько приятной ауры было так необычно и славно, что даже чужой недовольный взгляд, обращённый прямо на меня, не портил общий хороший настрой.