«Ребёнок, который не знает ещё, что такое смерть…»
Уже не пугает. Тянет на неплохую колыбельную. В сравнении с Linkin Park (Немного странное сравнение, но ладно) или Эхопрокуренныхподъездов. Расслабляю все мышцы, и матрац опускается в некоторых местах чуть ниже. Переворачиваюсь на спину и рвано глотаю воздух. Жарко. Поджимаю под себя ноги, где плед ещё тёплый и зажимаю руки меж бёдер. Или всё же холодно? Душно. Тянусь к окну. Оно всё же закрыто, поэтому открываю нараспашку, двигая цветок немного в сторону, и залезаю на подоконник прямо с ногами, чуть не сбивая только что зацветший цветочек. Аккуратно облокачиваюсь на москитную сетку. Как же тошнит. И как же холодно. В груди жжёт. Нет. Нет. Не сейчас.Пожалуйста, только не сейчас.
Зарываю пальцы в кудрявые и непослушные волосы и оттягиваю их до плеч. Хорошо, что длина позволяет. Дрожу и глубоко вдыхаю и выдыхаю несколько раз. Сижу спокойно и начинаю вдыхать. Один. Два. Три. Чётыре. Задерживаю дыхание. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Медленно выдыхаю. Один. Два. Три. Четыре. Воздуха почти нет. Пять. Сжимаю легкие и выдавливаю ещё. Шесть. Семь. И ещё. Восемь. Смог. И начинаю заново. Глубоко вдыхаю. Один. Два. Три. Четыре. Задерживаю дыхание. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Медленно выдыхаю. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. На этот раз легче. Повторяю ещё раз десять и смотрю в телефон. Два ночи. Чуть не словить паническую атаку в два ночи. Слезаю с подоконника и закрываю окно, на проветривание, ставлю бедный цветок на место и лезу под плед. Уже остыл. Снова дрожу, от холода, и снова глубоко дышу. Дрожь проходит, а я сворачиваюсь, как кот в дождливую погоду, и тяну плед на голову. Нагреваю воздух под пледом и через пару минут вытаскиваю голову наружу, жадно хватаю свежий воздух и проклинаю насморк. Не гайморит, так почему круглый год насморк? Тяжело сглатываю. Телефон жалобно пищит: двадцать процентов зарядки. Вот надо бы уснуть с включенной соц. сетью? Тянусь к ноутбуку, что служит больше переноской, потому что зарядка телефона до кровати от розетки, не достаёт, нащупываю зарядку для телефона от разъема ноутбука и плавно иду к концу шнура. Что-что, а вставлять в разъемы – это прям профессионализм. Как-то, даже пошло. В наушниках поёт какая-то девушка, без мелодии, только её голос и эхо. Красиво. Колыбельная на ночь? Слабо улыбаюсь. Не могу вспомнить: кто-то мне пел колыбельную когда-то? Один раз, всего один. Ни мама, ни сестра, ни друг и точно не интернет-друг. Мы обнимались тогда. Односпальная кровать. Меня бросало из стороны в сторону, временами сильно вздрагивал. Меня гладили по волосам и прижимали к себе сильнее. Было темно.«Тише… видишь… спи~ит моя любовь…»
Шепотом, почти хрипя, через интонацию можно понять, что напевалось это с улыбкой. Нежной и приятной, такой родной. Сухие волосы, помню, как прижимал их и как сжимал в кулаках их посечённые концы. Она пела это под гитару в лагере, через пару дней, после моей панической атаки. Моя вожатая. Мэри. Она в шутку называла себя кровавой Мэри. А я не в шутку влюбился в её мягкую улыбку, в её заразительный смех и её прекрасные глаза, который меняли цвет в зависимости от её настроения. Влюбился в её маленький рост и её мешковатую одежду, в её энергичность и ласковость. А сейчас даже толком не помню её. До сих пор люблю, но почти не помню. Грустно и в то же время тепло где-то в душе. Запах пшеницы от её волос, она так смущалась, когда я спрашивал её об этом, и смеялась: «Да, это бальзам для волос» и мило наматывала локон на палец. Я долго искал такой же, но так и не нашёл. Надеюсь, я тебя не выдумал тогда. Потрёпанные кроссовки и свободные брюки, из-под которых мелькали только однотонные высокие носочки. Белые, нежно-розовые, кремовые и редко, с зайками. Мило. Решил отвлечься, начал листать ленту Twitter: фанзаписи и фанарты. Депрессивные посты и смешные мемы, но приходится включать Boom, подписки нет и тридцать минут в фоновом никто не продлил. Переворачиваю экраном вниз, чтобы не светил, экран всё равно не выключится, над этим я долго шаманил в настройках. Да, мне лень скачивать музыку на телефон, да, я – жадина, и не дам памяти с телефона, даже для музыки, а на Boom безлимит по тарифу, так что, почему бы и нет. Смотрю в тёмный потолок, а глаза жалобно просят, чтобы их закрыли. Темно, хотя почти ничего не изменилось, в комнате так же темно, даже непонятно, закрыты глаза на самом деле или нет. Спать совсем не хочется, и я просто ворочаюсь, успел согреться за это время. Что я делаю, когда пытаюсь уснуть? Придумываю идеальную жизнь для себя, спокойную и такую предсказуемую. Сегодня не сработало. Солнце уже пробивалось через шторы, а я так и не уснул, чёрт. Смотрю время: пять утра. Почему бы и не поваляться в теплой ванне? Почему бы не вылить то пахучее мыло на мочалку? Почему бы не попробовать тот самый бальзам для волос, что мама подарила ещё в прошлом году? Сказала, что кудряшки станут больше похожи на локоны и сами волосы будут мягче «Я сама проверила», она была так горда собой, ведь я тогда и правда был рад подарку от неё. Резво спрыгиваю с кровати на мягкий ковёр, поднимаю какую-то рубашку и спортивные штаны и босыми ногами ступаю на паркет. Через пару шагов ноги замерзают. Плевать, в ванной согреюсь. Поворачиваю на горячую воду и переключаю на душ. Ополаскиваю ванну и затыкаю слив. Поворачиваю кран на еле теплую воду, и иду за конфетами на кухню. Есть в ванной какие-то шоколадные конфеты? Да, мне нравится. Возвращаюсь к ванной, кладу конфеты на, рядом стоящую, тумбочку. Стягиваю ночную одежду, штаны, на три размера больше и такого же размера рубашка, кидаю всё в корзину и становлюсь в воду ногами. Слишком горячо, больно, особенно, когда ноги уже порядком замёрзли. Надо купить тапочки. Сажусь в ванной, и вода неприятно обжигает, боксеры совсем мокнут. Притворимся, что мы на море? Жидкое мыло приятно пахнет клубникой, а бальзам – шоколадом. Заедаю шоколадными конфетами. Мой организм припомнит мне ещё эту шутку. Тянусь к скрабам. Узнает кто – засмеёт. Самый мрачный парень с кафедры пахнет клубникой и шоколадом, ест шоколадные конфеты со скрабом на лице и представляет, что отдыхает на море. Смешно. Но почему-то никого не волновало, что в соц. сетях он записан как Gingerbread /Пряник/. А телефон-то забыл в комнате. Попробуем прожить без музыки хотя бы час? Уже через пять минут я накидываю полотенце и бегу за телефоном, со скрабовой маской на лице и забитым конфетами ртом. По возвращении, включаю негромко музыку из специального плейлиста. В ванной в наушниках не посидишь. Пришлось выбирать песни без матов и суицидальных помыслов, без упоминания наркотиков и неразделённой любви. Зарубежные. Адекватные, а не просто неистовые крики под жёсткие басы. Перевод каждой из них я знаю, ибо мама – учитель английского, а отец просто увлекается различными языками, от каждого, наверное, знает основы и не владеет нормально даже родным языком. Рисковать не стоит. Телефон вибрирует, заставляя вздрогнуть от неожиданности. Оу – уже почти семь, вот это я расслабился. Уведомление о новом подписчике. На меня кто-то подписывается? Какие-то тупые стихи кому-то интересны? Смотрю профиль, а в груди всё сжимается. Всё-таки не выдумал. Но чёрт. Почему? Именно? Сейчас? В директ приходит сообщение. Bloody_Mary_is_toxic /Кровавая_Мэри_токсична/: Парень с кудряшками из лагеря два года назад – это ведь ты? Нет--- Gingerbread: Как ты меня нашла? Gingerbread: Да, это я, прости, я немного в шоке Стоп- Что? как? Спустя два года? Мы ведь совсем не поддерживали контакт, у меня не было ни единой соц. сети, я изолировался ото всех… Bloody_Mary_is_toxic: Я случайно увидела твой стих и сразу вспомнила тебя. Решила написать тебе, лмао :3 Ты чего не спишь, кстати? Стих. Точно. Ты читала мои стихи. Всего два. Один, из которых, в закрепе. Хотя, где-то в глубине души, я хотел общаться вне лагеря. Gingerbread: Из-за учёбы. А ты? Фактически, правда. Только вот из-за чужой учёбы и чужого сбитого к чёрту режима сна во время карантина. Bloody_Mary_is_toxic: Настроение хорошее, просто не хочется спать. Как ты там: на карантине? Соблюдаешь все правила? Надеюсь не из-за долгов, не спишь? Заботливая. Слишком много вопросов. Gingerbread: Всё хорошо. Дома и, правда, лучше. А ты? Сложно, наверное, ты ведь очень общительная Bloody_Mary_is_toxic: Лмао, когда ты стал таким заботливым? Bloody_Mary_is_toxic: Само-таво-етава, ахах, в общем, получаю новые уровни в том, в чём была не особо хороша -.- Я надрывно смеюсь и невольно щурюсь. Такая милая. Строит из себя глупую школьницу.«Прекрати влюблять меня в себя ещё сильнее»
Чем можно ответить на такое? Чем? Как? Что можно напечатать? Решение приходит само, новым сообщением. Bloody_Mary_is_toxic: Я хочу спать. Пойти спать или потерпеть до вечера? Пойти спать. Доброго утра, кстати. Как проснусь: напишу, если ты не против. Агх, что за несобранность. Ты всегда такая несобранная после бессонной ночи. Помню, как ты готовила в спешке конкурс для нас всю ночь, а потом умудрилась прыгать с нами целый день. Кажется, был день театра, о котором вас не предупредили заранее. Единственный раз, когда твои глаза были такими тёмными. Круги под глазами ты удачно замазала тональным кремом, да? Gingerbread: Добрых снов тебе. Я буду рад пообщаться с тобой ещё. Bloody_Mary_is_toxic: Лампово. Я рада. Тогда, где-то до обеда, думаю, немного отосплюсь к тому времени. Всё я ушла, счастливого и доброго дня тебе /посылаю тебе блёсточек/ ехехе Я откладываю телефон на тумбочку и обречённо вздыхаю: конфеты закончились. Значит, пора вытаскивать эту тушку из водички. Не показалось ли ей, что я навязываюсь? Почему она так мило разговаривает со мной после всего того, что произошло? Почему- в груди так жжёт. Виски и лоб будто стягивают. Больно. Тянет. Я не замечаю, как оказывают на холодной плитке. В боку снова болит… легкое? Чешется. Шея, живот, спина, голова, ноги, руки. Только лишь из-за чесотки я не стригу ногти, так чесать легче, даже через одежду. Хочется залезть в себя же… или наоборот? - Милый? Ты в ванной? Что-то случилось? Мама… прости, я не могу это победить. Ты ведь чувствуешь, когда мне плохо, да? Я причиняю тебе боль. Ты не достойна этого. Ты должна быть счастливой. Я не должен так подводить тебя. Я хочу видеть твою улыбку и чувствовать твои ласковые объятия. Прикосновения. Поцелуи. Я тоже хочу быть счастливым. Я хочу быть… нормальным. Хочу не испытывать этого. Хочу, чтобы и ты не испытывала такого. Хочу обнимать тебя в ответ и говорить, что я в порядке. И не врать при этом. Хочу быть в порядке. Не хочу причинять другим неудобств. А Мэри, ты так была рада за меня, что я с ней хорошо общался, хотя бы в лагере, я так хотел дальше общаться с ней, но вместо этого забиваю голову всем этим дерьмом. Пытаюсь убить себя время от времени. Пытаюсь забыться алкоголем. Пытаюсь сломать себя очередной долгой затяжкой. Пытаюсь отвлечься. Пытаюсь всё же выражать эмоции в стихах, чем в порезах на теле. Чем петлёй на шее. Чем психушкой… ты ведь не хочешь, чтобы я туда попал? Верно? Холодно. Ничего не вижу, знаю, что глаза открыты, но не вижу. Хочу кричать, но… не могу? Не слышу даже собственного сердца и дыхания. Мама, наверное, уже зашла. Уже испугалась и уже позвала отца. Помогут ли они мне и сейчас? Спасут ли… меня?