Долгий путь

      К сумеркам они нашли пещеру, вылупленную в скале. Вероятно, когда-то это была берлога, но животное не смогло выжить в здешнем климате. Возле Каэр Морхена частенько была поганая погода. Лютик принялся бренчать на лютне, пожевывая кусок солонины. Геральт просушил хворост, разжег огонь и покормил сухарями Плотву. -И сколько нам тут торчать? - Спросил Лютик. - Я душа широкая, я не могу лучшие годы провести в пещере... -Тебе что, не сидится? Мы бывали и в худших условиях. -В компании хмурого дядьки, - закончил свою фразу Лютик. - Ты вообще умеешь улыбаться, Геральт? Знаешь, улыбка очень располагает людей. Ведьмак промолчал в этот раз. Он занялся своим любимым делом - заточкой мечей. Лютик наиграл легкую мелодию, погружаясь в свою стихию. Строчки в голове сами стали складываться в песню. -Геральт? - Лютик взглянул на ведьмака, у которого от сосредоточенности пролегла морщина между бровей. - А, Геральт? Можно я спою? -Если я скажу нет, это тебя все равно не остановит, - отозвался Геральт. -Тебе понравится, ты ещё ее не слышал, - уверенно сказал Лютик. - Я написал ее в самый тяжелый период своей жизни... Геральт хмыкнул. Тяжёлый период - это все время, когда они находились в нехорошей ссоре. -Знаешь, даже находясь в сотнях километрах от меня, ты все равно оставался моей музой, - признался Лютик. - Я слышал о тебе на каждом углу. В каждом городе был твой след... -Слышал я твои сочинения, - фыркнул Геральт. -Нет, ты послушай! Так, подожди... Он потёр ладошки и произвел сложную комбинацию звуков на струнах. Геральт невольно вслушался в приятную мелодию, хотя ни черта не смыслил в этих звуках.

-Я спал, мой сон был крепок, Не видели солнца тяжелые веки Оно меня не греет, Глаз моих лазурь темнеет..., Мне снится как солнце занимается любовью с морем В радости, в любви и в горе. И я знаю ответ: «Твои глаза как солнечный свет...»

Он перешёл на проигрыш, искоса наблюдая за Геральтом. Тот замер, и его лицо в отблесках костра казалось очень красивым. Лютик поплыл. Музыка часто заставляла его плакать. А его собственные куплеты были и вовсе пропитаны его чувствами..., он попытался взять низкую ноту припева, но голос дрогнул. Он замолчал, глядя на свои пальцы. Горло саднило, но уже не так сильно, как утром. Ему хотелось рыдать. Черт возьми, он хотел реветь, как баба, кричать и биться в конвульсиях. Он будто из воды вынырнул, когда Геральт прикоснулся к его плечу. -Ты такой чудак, Лютик, - мягко проговорил Геральт, заглядывая ему в лицо. - Отрицаешь, отрицаешь, но твои песенки говорят громче, чем ты. Лютик отвернулся, уходя от этой непривычной заботы. Геральт сдвинулся, чтобы снова видеть его. -Где тот Лютик, которого я знаю? Где шут, балагур и пошляк? Я соскучился по твоим веселым частушкам, Лютик. -Как же, - бард выдавил улыбку. - Ты же не слушаешь половины того, что я пою. Но то, что ты соскучился, уже приятно слышать. -Я чувствую настроение. От тебя прямо-таки воняет страданиями. -Чего ты меня вообще нюхаешь? Кто тут ещё чудик. Лютик встал, собираясь немного пройтись. У него редко было поганое настроение, и вот сейчас был один из этих моментов. Ведьмак не воспринимал всерьёз ни его самого, ни его чувства. Считал это простым помешательством, возможно, самовнушением; не понимал, что Лютик - натура тонкая, и все эмоции идут у него из самых глубин сердца. Ближе к ночи у поэта вновь начался словесный понос. Они были голодные и замёрзшие, но жизнерадостность Лютика делала обстановку не такой мрачной. Бард выспрашивал о ведьмаках, о Цирилле, о крепости. Не дожидаясь ответов, перескакивал на рассказы о своих похождениях и не очень интересных фактах светской жизни. Потрескивал костёр, а снежная буря плотной стеной закрывала какой-либо вид, но было ясно, что землю накрывала тьма. Вой ветра напоминал стаю одичавших волков, рыщущих в снегах в поисках добычи. Мягкий говор Лютика сменился ласковым перебором струн, и Геральт осознал, что его это успокаивает. Не было привычного глухого раздражения в груди, не было желания заткнуть болтливый рот и вырвать с корнем струны музыкального инструмента. Когда ведьмак успел так свыкнуться с присутствием постоянного раздражителя рядом с собой? Когда это раздражитель успел перейти в разряд «необходимого элемента»? Нет. Как бы Геральт не отрицал, Лютик стал для него другом, а не как многие поговаривали «приложением в комплекте к ведьмаку». Его поклонник, его воспеватель, его бард. Друг. Лучший друг. Ведьмак лёг на подстилку, заворачиваясь в меховое одеяло. Нужно было следить, чтобы огонь не погас..., -Спокойной ночи, Лютик, - произнёс Геральт, прерывая тихую колыбельную. Он почувствовал, как улыбка поэта заискрилась в воздухе. -Добрых снов, Геральт.