***
В переговорной царит небывалое оживление, и на этот раз не мы с Рей тому причина. Хаттам не нравится, что наша сторона настаивает на внесение корректив в восьмой пункт договора. Тот самый, который развяжет им руки для поглощения «Первого ордена». — В Кореллии нам предлагают сотрудничество ещё несколько фирм. Их условия не столь выгодны, но мы избежим многих проблем. Вы мне импонируете, мистер Сноук, но бизнес есть бизнес. Мерзавец! Шваль уголовная! Гниль паршивая! Бомбит меня внутри. Так и хочется, вместо того, чтобы смотреть на сидящую напротив самодовольную рожу, сдавить посильнее узел галстука на скрытой под вторым подбородком шее. Но моё тело остаётся на месте, а сам я храню молчание. Как и Рей. Наши роли сыграны, и финальная партия в этом спектакле остаётся за мистером Сноуком. — Я всё прекрасно понимаю и уважаю вашу позицию, господин Джабба, — не поддаётся на провокацию шеф, оставаясь невозмутимым. — Если вы считаете, что вам выгоднее сотрудничать с другой фирмой, то я могу только пожелать вам процветания. — Уступите конкурентам свой контракт? — недоверчиво переспрашивает хатт, словно ему могло показаться. По лицу мужчины понятно, что слова Сноука он не воспринимает всерьёз. — Ошибок не совершает только тот, кто ничего не делает, — произносит генеральный, глядя прямо в глаза своему собеседнику. — Как вы правильно заметили, в бизнесе каждый думает в первую очередь о собственной выгоде. И мне бы не хотелось, одержав победу сегодня, завтра оказаться выброшенным за борт. Господин Джабба задумчиво смотрит на мистера Сноука, то ли прикидывая в уме новые доводы для убеждения, то ли в ожидании чего-то ещё. И на фоне безмятежного, совершенно невозмутимого Сноука внутреннее напряжение предводителя хаттов особенно бросается в глаза: раздувшиеся крылья носа и поджатые губы выдают крайнюю степень неудовольствия. Не рад ублюдок, что руководство «Первого ордена» решило дать заднюю. Воцарившуюся в переговорной тишину можно ножом резать — настолько плотной и тяжёлой она кажется. Все напряжённо замерли в ожидании решения главы «Верфей Куата». И через невероятно долгие две минуты он переиначивает весь разговор: — Вы правы, мистер Сноук! — Мясистая рука решительно хлопает по столу. — Я готов подписать контракт, изменив смущающий вас пункт. Пусть эта уступка станет первым шагом на пути к долгим годам нашего сотрудничества, — проявляет несказанное «благородство» хатт. — Так, что давайте, поскорее уладим формальности, подпишем бумаги и отправим их в производство. — Я правильно понимаю, что вы хотите заключить контракт прямо сейчас? — Абсолютно верно. — Благодарю за оказанную честь, — уважительно склоняет голову мистер Сноук, и я прямо кожей чувствую ликование, исходящее от хаттов. Правда длится оно недолго — доли секунд, не более. Пока босс не добавляет: — Но всё же хотелось бы гарантий. — Каких гарантий? — недоумевают наши оппоненты. — Я одобрил, этого достаточно! — уже не скрывая раздражения, цедит сквозь зубы их предводитель. — Гарантий, которые не позволят вам, господа, обворовать мою компанию в следующую же секунду после того, как на этом контракте появятся наши подписи. — Я не совсем понимаю… — сводит брови домиком господин Джабба. — Понима-а-аете. — Босс демонстрирует сплошное холодное спокойствие. — Скажите, господин Джабба, вы действительно думали, что мы не заметим образовавшуюся «дыру» на своих счетах? И не предпримем никаких ответных шагов? Непроницаемые маски на надменных лицах дают трещины, и хатты обескуражено переглядываются. А когда двустворчатые двери резко распахиваются и помещение заполняют не меньше десятка вооружённых мужчин в экипировке, так и вовсе начинают открыто нервничать. Судя по всему, никто из них не рассчитывал на подобный провал. — Господин Джабба Хатт? — направляется прямиком к главе «Верфей Куата», зашедший последним, мужчина. — С кем имею честь? — хатт пытается держать лицо при плохой игре, чтобы не портить о себе впечатление. Видимо, ещё лелеет надежду на то, что всё решаемо. — Капитан Андор. — Из внутреннего кармана форменного пиджака появляются корочки. — Отдел по борьбе с финансовыми преступлениями. — А что собственно происходит, капитан? — Вы арестованы по подозрению в мошенничестве, незаконных финансовых махинациях, незаконном получении сведений, составляющих банковскую тайну, коммерческом подкупе и умышленном причинении тяжкого вреда здоровью мистеру Армитажу Хаксу. — Что за бред?! То, что вы вешаете на меня — недоказуемо! Андор ставит на стол диктофон и включает воспроизведение. Шорох ветра и эхо немного искажают голоса, но всё равно собеседников можно угадать без труда. Это запись разговора господина Джаббы и госпожи Нетал с исполнительным директором банка, предоставившего заём нашей компании, в котором они подробно обговаривают результаты будущей сделки. — Откуда это у них? — Хатт расстреливает своего стремительно бледнеющего юриста взглядом. Женщина испуганно озирается по сторонам, словно ищет поддержки у присутствующих. А потом в поле её зрения попадает Рей. — Ты-ы… — взвивается змеиным шипением, обвинительно тыкая в неё наманикюренным пальцем. — Это ты… — Понятия не имею, о чём вы, — как ни в чём не бывало пожимает плечами Рей. — Сучка! — С языка сняли, — не остаётся в долгу моя девочка. — Голоса можно изменить с помощью цифровой обработки, — вклинивается в женскую перепалку молчавший всё это время господин Гэйлид. — И это тоже? — сухо интересуется мистер Сноук, доставая два варианта аналитических отчётов. Хатты хищно набрасываются на них, жадно вчитываясь. — Может, объясните как к вам попал отличный от нашего экземпляр? — Ты куда смотрел? Идиот! — шипит господин Джабба на своего финансового директора. — Это явный подлог! Я требую проведения расследования! — Следствие это обязательно выявит. Сержант! На наших несостоявшихся партнёров цепляют наручники, зачитывая их права. — А вы не так просты, как кажется с первого взгляда, — уже выходя из переговорной, оборачивается глава хаттов, зло сверкая глазами в нашу сторону. — Но это не победа. Это глупость. Очень большая глупость. И когда я освобожусь, а я освобожусь, вы пожалеете об этом. Вы все пожалеете. — Мистер Сноук, — подходит к нам капитан, — попрошу вас и присутствующих здесь остаться для дачи показаний. — Разумеется. Оставшись втроём, переглядываемся, постепенно осознавая произошедшее только что. Неужели всё и правда получилось?..***
Промурыжив до самого вечера, нас наконец-то отпускают. Все документы по контракту с хаттами пришиты к делу. Компьютер Хакса увезён на экспертизу. За окном темно. Митаку я отпустил пару часов назад, а сам всё разбираю бумаги в своём кабинете. Антирейдерская кампания указала на наличие брешей, с которых к нам могут зайти другие «ловцы за счастьем». Дальше работа моего и финансового отделов. Будем выводить наиболее ценные активы в безопасное место: распределять между подконтрольными фирмами. Возможно, даже придётся менять организационную форму компании. В общем, задачек у меня поприбавилось. Голова уже раскалывается от бесконечных звонков и неимоверного количества всевозможных справок. Последние минут сорок бестолково листаю документы, пытаясь вникнуть в суть написанного. Смотрю и ни хрена не вижу. Мозг плавится. — Всё. Хватит! — хрустнув позвонками, собираю на столе бумаги и покидаю кабинет. Медленно бреду по опустевшему офисному коридору. Из-под двери приёмной начальника финансового отдела пробивается полоска тусклого света. В самой приёмной никого. Рабочий стол Рей, который занимал Смит, вывернут наизнанку. Дверь в кабинет Арми приоткрыта. Давлю на неё ладонью, открывая шире. Рей стоит возле стеллажа с папками, спиной ко мне, и просматривает какие-то бумажки. Ложусь плечом на косяк, разглядывая. Взгляд скользит по стройным ногам, по обтянутым плотной тканью ягодицам и задерживается на красивом изгибе позвоночника. Оторваться невозможно. По-хорошему надо бы ей навтыкать, как следует, за эту блузку. Сколько мужиков её сегодня разглядело и облизало? Слишком поздно я познал это острое чувство — ревность. Никак не получается ни заблокировать его, ни привыкнуть к нему. Мне всё время кажется будто каждый хочет забрать её у меня. Приходится одёргивать себя постоянно, чтобы не сосредотачиваться на этом. Опасно. Запросто могу с катушек слететь. Поэтому стараюсь сдерживаться и контролировать самца в себе. Это трудно. Но я пытаюсь. Пытаюсь принять тот факт, что Рей может нравиться кому-то ещё. И что это вовсе не повод гореть от ревности. Ведь нравиться она может кому угодно, но право обладать ею есть только у меня. — Будешь чай? — бормочет, не отрываясь от своего занятия. Почувствовала. Закрываю дверь и приземляюсь на ставший уже практически родным кожаный диванчик. — Я буду тебя. Иди ко мне. — А-а! — отрицательно качает головой. — Любимая… я так устал. Сядь на меня. Глядит с сомнением, выгибая бровь. — Пожалуйста, — прошу тихо. — Посиди со мной. Выдержав минутную паузу, откладывает папку в сторону и делает шаг ко мне. Второй. Третий. Скидывает туфельки и подходит уже босиком. Откидываюсь на спинку дивана, чтобы дать ей возможность оседлать меня. А-а-а… кайф! Закрываю глаза. — Голова? — скользит пальчиками по моим волосам. — Угу, — мычу, наблюдая за ней из-под прикрытых век. Хмурясь, прижимает ладони к моим вискам, массируя большими пальцами, облегчая боль. Моя сказочная. Моя волшебная. — Я тебя так и не поблагодарила, — выдаёт неожиданно. — За что? — её пальчики перемещаются на шейные позвонки, и я млею от удовольствия. — За то, что заступился тогда за меня перед мистером Сноуком. — Не стоит меня благодарить за подобное, малышка. Я никому не позволю тебя обидеть. — И это много значит для меня. Спасибо. — Ладно… Поехали ко мне? Поблагодаришь. Более… — мои ладони скользят по её бёдрам, поглаживая, — протяжно. — Ты можешь о чём-то другом думать, кроме этого?! — Честно? — прижимаю её плотнее. — У меня уже такой недо… кхм… Удивительно, как я вообще ещё в состоянии думать. — Маньяк, — тихо смеётся. — Такими темпами я тебе быстро надоем. — Не надейся. Сжимаю в руке её пальцы, кладу маленькую ладонь себе на челюсть и трусь щекой. Оставляю поцелуй и спускаю по телу, прямо на взбесившееся от её близости сердце. Лупит в рёбра, как сумасшедшее. Не торопясь, мы долго целуемся. Чувственно, нежно, со вкусом. Мне хочется увезти её домой и любить до самого утра, но не решаюсь разрушить упоительный момент. Медленно ложусь на спину, укладывая Рей на себя. Да, так тоже хорошо. На диване тесно, мы выяснили это ещё в прошлый раз, но я не жалуюсь. Я держу в объятиях любимую женщину. Рисую пальцами на её затылке, на голой спине, и плаваю в эйфории, зависая где-то между сном и явью. Чувствую, как Рей оставляет несколько невесомых, сонных поцелуев на моём подбородке. Утыкается носом мне в шею. Слушаю её спокойное, глубокое дыхание. Моя женщина… Самая… Единственная… Люблю! Растворяюсь в её запахе. Головокружительно! И мне хочется урчать, как кот, от этого запаха и ощущения. Я счастливый человек, — последнее, что проносится в сознании, перед тем, как удовлетворённо отключаюсь.