Давно не дети

Ночь обещала быть ясной с момента ухода Хиёри и Ято из твоего дома. Россыпь серебра звёзд на сине-чёрном полотне неба завораживала колючим совершенством. Сквозь открытый балкон в комнату врывалась приятно обволакивающая, как родные объятья, прохлада. Ты невольно потёрла локти ладонями, представив себе, что на подобное действие осмелился Юкине, которого оставили у тебя на ночёвку. Краем глаза ты заметила, что светловолосый юноша пускает на тебя застенчивые взгляды, а потом тут же отворачивается, изображая с покрасневшими щеками нездоровую заинтересованность мистикой ночи. Интересно, этот ребёнок, в чьих чувствах ты уже не сомневалась, решится когда-нибудь на серьёзный шаг в ваших отношениях? — Эй, Юкине, мы ведь теперь одни, — кокетливо поведя плечами, промолвила ты, многозначительно играя бровями. Шинки, заметив твоё игривое настроение, стушевался и ощутил себя каким-то потерянным. Его взгляд начал лихорадочно метаться по сторонам, но только не по твоему оголившемуся плечу, с которого сползла лямка майки. — И-и что? — заикаясь, начал мальчик, постепенно хмуря брови, находя в этом действии частичку спасения. — Я в-вообще пошёл спать! — гордо вздёрнув нос, объявил он, торопясь спрятаться от соблазнов, которые обязательно сказались бы на Ято; ему хватило одного раза быть прижатым к стене и услышать омерзительное: «Забудь о девчонках, ограничься пока мной». Впрочем, с учётом того, что он не знал, как нужно вести себя с девушками, ему было проще трусливо спрятаться за завесой недотроги, попутно обвиняя себя в нерешительности. На твоих губах нарисовалась чуть унылая улыбка; снова берёшь инициативу на себя, а всё безрезультатно. Осознав, что и нынешнее уединение ничем не закончится, ты лениво поплелась в свою комнату, упустив момент, когда шинки приоткрыл дверь отведённой ему комнаты и проследил за твоим передвижением. В одночасье Юкинепонимал, что не сможет вечно скрываться от тебя и своих чувств. Больше, чем стыд и растерянность внутри него произрастало желание снова оказаться рядом с твоей персоной. Осознав это, сердце мгновенно ускорило темп, словно ожидая следующего шага, который он сделал не сразу, мучаясь смущением и дрожью. Несмело поддавшись вперёд, ему показалось, что твёрдая поверхность пола уходит из-под ног. «Да что это с тобой, придурок?!», — ругался на себя шинки, вспоминая, как он уверенно совершал кражи и противостоял Бишамон и её прихвостням, а в компании девчонки сразу же становился поникшим ничтожеством. Ведёт себя как ребёнок, хотя таким он уже не являлся, как хотелось думать самому Юкине. Его полусмелое стремление наконец-то преодолеть границу ваших отношений почти сразу улетучилось, стоило ему осторожно приоткрыть дверь чужой комнаты. В этот момент он искренне ненавидел себя за невозможность преодолеть эмоции, режущие нервы на тонкие ленты. Копаясь в своей памяти, он выудил несколько похожих моментов, когда чувствовал себя таким жалким и безвольным, и первый раз был с Хиёри. Неужели ему придётся целую вечность провести в своей странной боязни, мешающей обрести личное счастье? — Юкине…? — внезапно подала ты голос, ощутив постороннее присутствие в своей комнате, и привстала на локтях, разглядывая сквозь тьму знакомый силуэт. Блондин нервозно дёрнулся; он, охваченный диким волнением, намеревался вернуться обратно в свою комнату, но теперь пути назад не было — его засекли, как неопытного вора. Тело начало потряхивать. Юкине сжал кулаки, чтобы несильной болью вернуть себя в реальность. — Я… испугался темноты, — выдавил из себя нелепое оправдание мальчишка, всё больше ощущая себя на твоём фоне младенцем с совершенно детскими страхами. — Совсем как ребёнок, — не удержавшись, подшутила ты, подтвердив его опасения. — Ложись тогда со мной, я защищу тебя от подкроватных монстров. От подобного предложения грудь Юкине стеснилась, а сердце билось со скоростью пулемётной очереди. Он сам решился пойти на серьёзный шаг и сам сейчас готов снова сбежать, как мышь, убегающая от голодного кота. — Хватит обращаться со мной, как с маленьким! — шинки повысил от волнения, смешанного со стыдом, голос, всё же предательски поалев хуже паучьей лилии. Снова по-глупому пытался перевести тему, лишь бы избежать возможности тактильного контакта, о котором он тайно грезил каждую ночь. — Взрослые тоже могут бояться темноты, — примирительно выдохнула ты. — Если честно, я тоже чувствую себя неуютно. А вместе бояться намного приятней, — нашла ты лазейку для того, чтобы приманить к себе застенчивого юношу, и поманила его рукой. — Давай, не стесняйся. Мне тоже страшно. Юкине несколько раз сглотнул, но, невзирая на условности, он не хотел отступать, хотя именно это диктовал ему разум, пытаясь докричаться до неспокойного сердца. Оттолкнувшись от волны порыва, он сделал шаг в твою сторону и, беспомощно заламывая пальцы, присел на край кровати, когда ты отодвинулась к стене. — И чего ты не ложишься? — осведомилась ты с лукавой улыбкой, пока Юкине, будто собираясь с мыслями, сидел к тебе спиной и смотрел в одну точку, бледнея с каждой секундой. — Неужели стесняешься? Точно как ребёнок. — Я не ребёнок! — в очередной раз вспылил юноша, под порывом повернувшись к тебе лицом; он снова зарделся, будто осознав, в какую он попал ловушку, и пугливо замер. — Докажи это, — продолжала провоцировать ты его. — Взрослые спокойно укладываются рядом с другими взрослыми. — Ты всего лишь старше меня на год, а уже считаешь себя взрослой, — уязвлённо фыркнул светловолосый. — Потому что я веду себя гораздо взрослее, — беззаботно парировала твоя персона. Казалось, все аргументы, которые копились в голове Юкине, испарились, когда в разум пришло прискорбное осознание, что ты сможешь защититься от любой его нападки. Румянец продолжал мучительно гореть на щеках, минуты капали в никуда, а напряжение неумолимо росло. — Так ты уляжешься или нет, маленький мальчик? — подразнила ты, выдавив из себя издевательскую ухмыльку, от которой у шинки всё забурлило вулканом, толкая на безумства. — Да не маленький я! — в сердцах выкрикнул он, очаровательно хмурясь, и улёгся рядом с тобой, лицом к лицу. — Довольна?! Осознание того, что вы теперь совсем близки к друг другу, пришло слишком поздно и накрывало собой медленно, как действие слабого яда. В этот самый миг в Юкине что-то мучительно лопнуло, превращая его в статую самого себя. В груди болезненно кольнуло. Зрачки янтарных глаз возбуждённо расширились, белые губы начали подрагивать немой волной. — Вот так-то лучше, — в отличие от него ты не ощущала дискомфорт и продолжала улыбаться довольной кошкой, с упоением разглядывая его алое лицо. — Тогда спокойной ночи. Ты изобразила вид спящей особы, позволив блондину расслабиться хоть на минуту. Юкине крепко зажмурился, будто пытаясь избавиться от навязчивого видения. И как он вообще согласился на это? Хотелось взвыть волком и убежать из этой тесной и душной клетки. Психика не выдерживала напряжения. Втягивая воздух в горящие лёгкие, он пытался сфокусировать взгляд на чём угодно, но только не на твоей мирно сопящей персоне. Перевернуться на другой бок не получалось — тело дало сбой, отказываясь подчиняться смущённому хозяину. Не шевелясь, не шурша одеялом и даже не дыша, шинки неподвижно и неотрывно смотрел на твой лик, чувствуя, как в груди зарождается какая-то дикая возня: что-то прыгало, что-то падало в самые пятки, что-то достигало самого горла, ухая там и снова мёртвым грузом оказывалось рядом с рёбрами. Неожиданно его взгляд упал на соблазнительно вздымающуюся девичью грудь. Юкине громко и несколько раз сглотнул тугие комки; всё повторялось, как и с Хиёри, зенит как проклятый день сурка, в котором шинке не может не застрять в неловкой ситуации, где его разрывает искушение. Ты мирно спала, даже не подозревая о том, что терзает мальчика. Юкине думал, что ты сейчас наверняка видишь красочные сны о принцах, а он себя принцем не считал. Не считал себя вообще кому-то нужным со своим призрачным положением. Его ладони, истерзанные жаром, даже настоящим кипятком, задрожали, как в страшной лихорадке. Захотелось снова совершить попытку прикоснуться к тому, что так его влекло — может быть, в этот раз повезёт. И плевать на Ято — он сейчас далеко, не успеет стащить его за ноги с кровати и пригвоздить к стене, читая морали. Правая рука на миг вспархивает пугливой бабочкой, но тут же останавливается, хотя пальцы продолжают подрагивать в нетерпении. Это же, должно быть, так по-взрослому — прикасаться к интимным участкам тела противоположного пола. Он видел это в фильмах и женщины были не против. Ты ведь всё время дразнишь его, называя ребёнком, а он может сделать это в пылу и оправдаться твоими издёвками — он не должен получить за это наказание, это ведь даже не проступок. Но конечность всё равно парит на месте, не решаясь перейти к серьёзным действиям. Юкине почему-то не вовремя вспоминает о Средневековье, где за малейшие преступления отрубали руку, тянущуюся к чужому сокровищу. — Ну же, решайся, — мягко улыбнулся его воплощённый и неожиданно проснувшийся соблазн одной из тех блистательных улыбок, которые было невозможно выдержать без ответной реакции. Блондин чуть ли не заходится истеричным криком, словно тот самый палач, оживший в его богатой фантазии, схватил его за нахальную руку и возвысил перед ней окровавленный тесак. — Т-т-ты н-не спала в-всё э-это время?! — заикаясь, потрясённо пропищал он, задеревенев всем телом. — Нет, — чересчур спокойно ответила ты, отчего Юкине начал более глубже впадать в панику. — Ждала, когда ты решишься. — Ч-что?! — от последовавшей фразы Юкине весь загорелся: от кончиков пальцев до корней волос. Он не мог поверить в услышанное и до последнего надеялся верить, что это всего лишь его сокровенный сон. Если бы так случилось в реальности, то это было бы полным абсурдом. Ты, видимо, прочитав его мысли, сложила губы в сардонической усмешке. — Ты мне нравишься, — ответила ты с налётом какой-то грусти от того, что он не мог принять твои чувства. По всей видимости, поразмыслив и выбрав из двух зол меньшую, Юкинеостановился на варианте, что ты решила похохмить и прыснул нервным смехом. Но так как твоё лицо продолжало выражать серьёзность, ему пришлось замолчать и проглотить очередной ком. — Нра…влюсь? — с придыханием переспросил он, повертев головой так, будто ему почудился пустынный мираж. — Ага, — кивнула ты с возвращающейся бодростью, заметив, что до него всё-таки может что-то дойти. — Так что я не против, если ты совершишь задуманное. Попробуй. По рукам ты точно не получишь. Юкине на миг оторопел, пытаясь справиться с ворохом эмоций, которые закрутились внутри спутанным ураганом. Было так легко поверить, что ты призывала его к решимости по своей симпатии, а не по личной прихоти, чтобы посмеяться над ним. Но что-то упорно останавливало окунуться в сюрреалистичную сказку. — Н-но Ято… — только и прошептал сдавленно мальчик, пытаясь нелепо зацепиться за Божка и ответственность перед ним, но ты приложила указательный палец к губам юноши, заставив его вновь прирасти к месту и покорно замолкнуть, внимая каждому твоему слову, точно фанат перед кумиром. — Он далеко. Так что мы можем делать всё, что мы захотим. Разве не об этом ты мечтал? Шинки казалось, что ты нашла все его слабые места и сейчас профессионально давила на него, вытаскивая из него его истинную сущность, вынужденно скрытую из-за долга перед Богом. Ведь он, несмотря на своё нынешнее положение, всё равно оставался ещё юношей, который мечтал познать простые мальчишеские радости. Хотел подглядывать за девчонками вместе со своими друзьями, хотел задерживать взгляд на их стройных ногах, пока они были в коротких юбках, хотел в конце концов разрушить барьеры и потрогать их там, где было обычно запрещено. Торнадо внутри него набирал обороты и прорывался наружу. Он испытывал рождающееся в сердце волшебство, меняющее его с каждой новой секундой, с каждым новым вдохом, движением ресниц… Возможно, янтарноглазый действительно спятил, раз решил повестись на эту дьявольскую уловку, но, задержав дыхание в лёгких, он послушно протянул руку вперёд. Твой взор стал туманным, а на щеках впервые, вопреки твоей кричащей уверенности и развязности, появились яркие бордовые пятна. Ты сама обратилась в каменное изваяние и взволнованно ловила горячий воздух, чувствующийся внутри как щекочущий песок. Мягкие пальцы Юкине пугливо опускаются на твои достоинства. Он стыдливо и почти виновато смотрит тебе в глаза, будто задаваясь вопросом, можно ли ему продолжить. Подобная нерешительность с его стороны лишь умилила твою персону. Ты, выдавив смущённую улыбку, слабо кивнула макушкой и чуть выпятила вперёд грудь, из-за чего ладонь блондина невольно и полностью захватила вершину груди. Внутри словно всё перевернулось, а внизу живота запорхали огненные бабочки. Пульс колотился в бешеном темпе. Шинки смаковал каждую секунду, задерживаясь, а затем снова несмело поглаживая пальцами невероятно гладкие выпуклости. Он ловил себя на мысли, что сейчас, должно быть, очень смешно смотрится: желторотый, взбудораженный птенец, у которого отвисла челюсть от пережитого и никак не вставала на место, как и неестественно широко распахнутые глаза. Но ты не подтрунивала над ним; лишь сама осторожно ловила необходимый кислород приоткрытым ртом и постоянно отводила в сторону взгляд, встретившись с громадной неловкостью, хотя представлять себя это в своих мечтах было гораздо проще и не так сокрушительно. В какой-то момент смущение достигло своей предельной точки, вынудив твои нервы сдаться. Ты накрыла ладонью ладонь Юкине и заставила её отпрянуть. Мальчик ошеломлённо захлопал глазами, мысленно обрушивая на себя проклятия за свою вольность и нахальность, которая ранила твою девичью честь. Пытаясь совладать с эмоциями, ты пришла к выводу, что на самом деле не готова к подобной близости. Губы накрыла горькая усмешка; видимо, ты и сама была в этой деятельности ещё трусливым ребёнком, но в излишней самоуверенности решила ошибочно поиздеваться над бедным Юкине. Горько было осознавать, что ты ранее могла бросаться пафосными речами, а сейчас поникла, как увядший цветок, и лежала с кислым лицом, пытаясь справиться с кровью, которая прилила к щекам, окрасив их в постыдный красный. Но ведь следующий шаг, который ты собиралась совершить, не должен был принести ничего такого. И это тоже взрослое дело. — Эй, Юкине, есть ещё кое-что взрослое, что мы можем попробовать. Справляясь с робостью, ты совершила резкий и стремительный рывок, накрыв губы растерянного Юкинесвоими. Поначалу мальчик, воспринявший подобную игру неправильно, сопротивлялся, но позже покорно обмяк в твоей власти и поддался захватывающим чувствам. Вкус твоих уст был непередаваем — тёплые и мягкие, будто утренний свет, они касались его, пробуждали, озаряли изнутри. Все громкие сравнения казались слишком тусклыми, безликими, недостаточно красочными и ёмкими, чтобы описать всю ту эйфорию, которую пережил шинки за пределами этой вселенной. Когда его тело начало мелко дрожать, ты настороженно отстранилась от друга, обеспокоенно разглядывая его лицо: он выглядел сконфуженным, но невероятно счастливым — ты чувствовала это на подсознательном уровне, потому что ваши эмоции сейчас с зеркальной точностью повторяли друг друга. — Вот мы и стали немного взрослыми, — чтобы хоть как-то разрядить обстановку, попыталась натянуто пошутить ты, но голос звучал слишком жалко и казался чужим. — А-ага… — безвольно согласился Юкине, не смотря тебе в глаза и продолжая безнадёжно багроветь. Ты хотела сказать что-то ещё, отчаянно пытаясь вернуть атмосфере непринуждённый настрой, как внезапно оказалась прижата к чужому, не менее хрупкому и худоватому телу. Не находя больше слов, ты просто ответно прижалась к юноше, которым овладела маленькая решимость, и обвила руками его стан, спрятав дрожащие пальцы за бугорками ткани его футболки. Пожалуй, прошлая неопределённость в ваших отношениях наконец-то была частично преодолена, а время распределит их развитие. Одно ты знала точно: взрослеть с кем-то, пусть и крайне смущающий период, но весьма приятный и необходимый.