Demolition Lovers

POV Frank. They never really listen Cause they never fucking care The way I feel inside They can never fucking hear - Мама, я не буду носить эти гребаные вещи! - кричал я во все горло, находясь на кухне. Мама только посмотрела на меня. Пренебрежительно, хотя я не знаю, что выражали ее горящие глаза. Выглядела она дерьмово. Во мне что-то прорастало и кипело, полная ненависть против нее и проклятой католической школы, в которую она хотела меня отправить. Меня интересовало то, чтобы у школы была хорошая репутация. Меня интересовало то, что мама хотела, чтобы я пошел в эту школу. В любом случае она не интересовалась тем, что я хотел. Спросила ли она меня хоть раз во время развода с моим отцом, как у меня дела? Как я себя чувствую? Нет! - Я не надену это! Я не буду ходить в эту школу для психов, мама! Я все еще кричал. Но мама не реагировала. Она не слушала меня. Никогда не слушала. Потому что им всем наплевать. Никто… Никогда… Меня… Не слышит… POV Gerard Мы никому не нужны в этом мире. Фрэнк и я. Мы ничего не можем, мы ничего не делаем. Мы только околачиваемся снаружи, на улице, в удушающих уголках еще более удушающего города. Никто не слышит нас. Никто не хочет слышать. - Джерард, почему ты опять вернулся из школы с синяками? После того, как мама кинула на меня короткий взгляд, она глубоко вздохнула. Я знал, что означает этот вздох. Это был обеспокоенный вздох, вздох «почему этот мальчик постоянно доставляет мне проблемы?». Вот этот вздох. Но, блять, что я мог поделать, если мои одноклассники любили меня побить? Моя мать постоянно обвиняет меня во всем. Сотни раз, как на конвейере, я повторял ей, что не я первый начал. Но она не слушала. Ни у кого в этом долбанном мире не было ни времени, ни настроения, ни чего-то еще, чтобы слушать. Так что я всегда был дерьмом. Для родителей, которые меня никогда не слушали. Для одноклассников, которые ненавидели меня больше, чем собачье дерьмо на подошвах их обуви. И все же это лучше. Сидеть здесь, в пыли, в грязи, в мусоре с кем-то, для кого все точно так же было дерьмом. Это было утро. Чертовски холодное утро. Лето тогда еще не наступило. Фрэнк дрожал всем телом, у него по коже пробежали мурашки. Я взял его в руки, хотел защитить его. От холода, от улицы. От всего дерьма и грязи, чтобы не позволять всему этому даже прикоснуться к его коже, он слишком невинен для этого. Sweet dreams are made of this. Да, именно так. На перекрестке передо мной, рядом с вереницей серых многоэтажек, пробрался бродяга. На двадцать лет постарше меня. Сам он выглядел дерьмово, не только его одежда. Какие-то подростки избили его вчера ночью во сне. Просто так. Мы слышали его возгласы, крики, которые звучали, как отчаянный крик измученной птицы. Они сверлят дыру прямо в сердце, сквозь грудную клетку, до тех пор, пока в конце концов не продырявят и не вырвут этот орган, перекачивающий кровь. - Джи, ты дашь мне глоток пива? Пораженный, я посмотрел на Фрэнка, который говорил довольно хриплым голосом. Это не удавалось ему уже несколько дней, он чувствовал себя слабым. Но мы не можем выяснить точно, из-за чего это происходит. Я быстро протянул ему банку с пивом, придержал ее за него и влил немного жидкости в рот. Между тем я рассматривал его, немного поглаживая по лбу. Его покрывала смесь из пыли и пота, но мне было все равно. Фрэнк был по-прежнему красив, впрочем, как и всегда. Его глаза сияли как раньше, словно ничего и не произошло. Когда я смотрел на него, то на несколько мгновений забывал обо всем. The world is ugly, but you’re beautiful to me. - Джи, мне холодно, - внезапно прошептал Фрэнк. Но да, я и так заметил это. Он замерз в своей жалкой короткой футболке. Иногда мне было страшно. Когда у него были такие же синеватые губы, как сегодня. Когда его кожа приобретала немного пепельный оттенок, и на ней можно было заметить отпечаток страдания. Тогда мне было страшно. Что будет, если он внезапно покинет меня? Без него я не мог. Было бы совсем плохо. И Фрэнк это знал. Know how much I want to show you, you’re the only one. Но ради него я не позволял своему страху проникать наружу. Я должен быть силен, для нас обоих. Поэтому я притянул его к себе еще ближе, и Фрэнк прижался ко мне очень крепко. - Уже лучше? – улыбнулся я. - Да - Вы что, ебанные педики?! Моя банка с пивом сразу ускользнула от меня. Остальное содержимое полетело навстречу нам обоим, прямо в лицо, на футболки, а так же на джинсы Фрэнка. Я кинул короткий взгляд на нападающего. Кто-то вроде гребаной гопоты, который играл на публику. Я сразу поднялся и встал непосредственно перед Фрэнком. До тех пор, пока он нездоров, он не мог защищаться. Я должен был охранять его. - Что с ним? Он наркоман или что-то вроде того? Сколько ты платишь ему, чтобы он тебя трахал? - он смеялся. - Завали хлебало, - ответил я сквозь зубы. Use your fist, and not your mouth. Мой кулак устремился к нему прежде, чем я был готов с ответом. Этот ублюдок резко пошатнулся, но это было неудивительно, как и гнев, который он у меня вызывал. Сам виноват. Он удержался на ногах, но его щека пострадала, из ранки выступала капелька крови. Он с ненавистью смотрел на меня, ему очень хотелось вступить со мной в драку, я смог прочитать это в его глазах. Фрэнк вмешался так неожиданно, что я остановился в недоумении. Он слабо дернул меня за футболку и еще более слабым голосом прошептал: - Джи, пожалуйста, оставь его в покое. Я мог понять Фрэнка, но я не хочу, чтобы он победил меня. Я ведь всегда был жертвой. И я не мог больше этого допустить. Оборачиваясь, парень нанес мне удар. Глубоко вздохнув, я неловко плюхнулся рядом с Фрэнком. А в это время я видел, как старый нищий приблизился к нам. Он сидел, прислонившись к шаткому забору, и держал в руках банку. Когда двое прохожих проходили мимо него, он поднял эту банку вверх, прося милостыню. - Боже, как отвратительно! Это же бомж! – говорил один с выражением полнейшего отвращения к бродяге. Другая только рассмеялась. - Если бы ты однажды не начал пить, то не сидел бы сейчас на улице. Какого черта она только что сказала? Я никогда еще не видел его пьющим. И он всегда сидел на этом углу. Я ненавижу этот мир. Когда-нибудь… Я снова повернулся к Фрэнку. И я не знаю, может быть, мне это только показалось… Но я понимал, что такое не просто кажется… Он выглядел еще более больным.