***
— Это ради великого блага, — говорит верховная смотрительница Марион, и голос ее тверд, хоть в нем и кроется сочувствие. Аренор склоняет голову — она не ждала другого ответа, но безрассудная надежда гаснет. Последнее письмо из дома принесло дурную весть — отец тяжело болен. Аренор знает, что Соколы не имеют права покидать каньон, знает, что путь далек и опасен, и никто в любом случае не отпустит ее в одиночку, знает, что все равно не успеет даже на похороны — возможно, именно в эту минуту лорда Арандира положили в фамильный склеп, письма на Клинок Аонира идут долго, — но обратилась к верховной смотрительнице с просьбой. Марион терпеливо объясняет все то, что Аренор понимает и сама — их долг слишком важен, чтобы можно было оставлять его даже ненадолго, и Соколы обязаны жертвовать ради этого долга всем, как бы трудно ни приходилось. Никаких исключений ни для кого. Что же, верховная смотрительница давно ей за мать и за отца.***
— Это ради великого блага, — говорит Аренор сама себе, склоняясь над картой и планами стратегии. У нее больше нет ни родителей, ни наставницы — от них остались только эти слова. Единственное утешение, которое известно Аренор, но ей и не нужны никакие утешения — она давно выросла и решает сама, не только за себя, но за всех. Этого от нее ждали, и Аренор исполняет свой долг. И она не отступится от принципов своего ордена. Союз с темными народами — позор и бесчестие. Завтра ночью Соколы отобьют свою крепость назад. Осталось лишь дождаться подкрепления. Время утекает, как драгоценная вода из небрежно закрытой фляги; в древней крепости ученица Аренор сжимает еще тяжелый для нее меч и молится про себя — нежить вот-вот сметет последний рубеж их обороны.***
— Это ради великого блага, — говорит Аренор Майре. Сестра будто не слышит; она никогда не слушала. И Аренор снова сердится на нее, как когда-то в детстве — да, Майра больна, она не в себе, ей тяжело, но кому сейчас легче? Этот брак был необходим для спасения тысяч жизней, без армии Халлита им не одолеть Предвестника. В конце концов, Майра согласилась сама, у нее был выбор, которого ни Аренор, ни Ангару никогда не давали! Глаза у нее все такие же мертвые. …Майру приносят в лагерь — тело изломано, но лицо, чудом уцелевшее после падения, спокойно и безмятежно; теперь оно походит на маску меньше, чем при жизни. Аренор смотрит на нее, не в силах осознать, что случилось; в голове бьется только одно: «…ради великого блага».