Ты мне снишься

Pov Hero

Я вижу в глазах брюнетки замешательство после того, что я сказал. Но я уже порядком устал от всего происходящего вокруг, и, черт знает, сколько мне ещё осталось. Она должна узнать правду, и что на самом деле сделало меня тем, кем я являюсь сейчас. Больше не хочу скрывать от неё эту часть моей никчемной жизни, насколько бы она отвратительной не была. — Что ты сейчас сказал? – дрожащим голосом произносит она, а в глазах уже стоят стеклянные слёзы. Беру ее лицо в руки, аккуратно проведя подушечками пальцев по бархатистой коже щёк. — Это все было в прошлом, клянусь. – я смотрю на нее исподлобья. — Ты же хотела знать «кем я был». Вот, я готов тебе рассказать, чтобы ты знала обо мне все. Абсолютно все, чего больше не знает ни один человек. От начала и до конца. Я оставляю поцелуй на ее влажных приоткрытых губах и сразу же отстраняюсь. — Я готова тебя выслушать. – шепотом произносит она, взяв мою руку в свою, но по взгляду вижу, что она боится той самой правды, которую я сейчас на неё вывалю. Ее глаза округлены до предела, на лице паника, но она все же старается сохранять спокойствие, даже несмотря на то, что я сказал, что слова Хардина о том, что я наркоман, отчасти правда. Неужели она действительно меня любит? Что после услышанного стоит тут и смотрит на меня так, будто больше никого вокруг не существует и пытается совладать с собой, чтобы не показать мне, насколько сильно напугана. — Можно несколько минут, чтобы собраться? Я просто даже не знаю, с чего начать. — Все в порядке, не торопись. – она поглаживает мою ладонь большим пальцем. Почему я был таким трусом, что боялся рассказать ей раньше, когда она просила так много раз. Я же правда был уверен в том, что она больше не захочет видеть меня. Кому нужен парень с тележкой проблем? Верно, никому. Я  медленно выдыхаю, сжимая ее кисть в своей. — Пожалуй, начну с того дня, когда моя семья, как и моя жизнь, начала медленно, но верно, рушиться. Сглатываю образовавшийся ком в горле, а затем опускаю свою голову, начав рассказ. — Это было чуть больше года назад, но я помню то утро в деталях, как и все самые худшие моменты моей жизни. Не знаю, почему именно такое дерьмо запоминается ярче всего и заседает в твоих мыслях навечно. Возможно, ты никогда не понимала, почему я так сильно ненавижу своего отца, но я до сих пор не могу простить его, более того, я вовсе не хочу его прощать. — Я никогда не осуждала тебя за это. Это твой отец и твой выбор, как к нему относиться. – успокаивает меня она, хотя я более, чем уверен, что она так не считает. Ее отец тоже изменил ее матери, но она почему-то его любит. Хотя, наверное, он не вёл себя всю жизнь, как самовлюбленный конченый гандон, у которого на первом месте стоит он сам, а потом уже все остальные. Опираюсь на стену позади себя и откидываю голову назад, погрузившись в ужасные воспоминания, к огромному сожалению, не забытого прошлого. — Субботнее утро, и я проснулся не от будильника, а от криков родителей. Сразу же пошёл на шум и начал слушать, о чем они «разговаривают». Отец вопил, что это мы ему все испортили, и если бы он не женился на моей матери , то он не вляпался бы ни в какое дерьмо. Мама долго не знала, что беременна не одним ребёнком, а двумя, и они не рассчитывали на такие траты. Это было начало нулевых, отец тогда как раз закончил экономический университет и открыл «бизнес» с каким-то своим знакомым, который учился на тот момент в медицинском колледже, это было настолько давно, что он даже имени его не помнит. Так вот, мой дедушка со стороны матери всегда недолюбливал Майкла, и когда он узнал, что тот занимается сбытом лекарств, которые тот чувак с меда просто делал подпольно, дед заявил в полицию. Бизнес прикрыли, папаша вышел чистым из воды, а его знакомый сел. Он всегда твердил о том, что пошёл на незаконный заработок денег только чтобы прокормить семью, ибо его офисной зарплаты не хватало на четверых. Якобы все проблемы в его сладкой жизни только из-за нас. Я потираю лоб своими длинными пальцами, потом прочищаю горло, откашлявшись. Ребекка же молчит, смотря на меня с неким сочувствуем. Но я не хочу вызвать жалости, я хочу просто быть выслушанным и понятым. — Что тогда произошло? Как твой отец разрушил вашу семью? — Он был в стельку пьяным и в лицо сказал матери, что не любит ее, и женился лишь потому, что она залетела. Еще начал перечислять в каких позах и с кем он ей изменял. Ты даже представить не можешь, сколько грязи он на неё вылил. Я не выдержал и подлетел к нему, врезав по носу со всей силы, потому что никто не смеет говорить плохо о моей матери. – мои кулаки непроизвольно сжимаются, и я с силой направь свои глаза веками, параллельно стиснув губы. — Из-за шума проснулся и Хардин, подбежал к нам разнимать, и начал кричать, но только не на отца, а на меня, что мол «какое право я имею поднимать руку на человека, который меня вырастил»... Я коротко объясняю Ребекке ситуацию, избегая конкретных деталей или слов, ибо они были слишком ужасны, но, к сожалению, я не могу убежать от этих воспоминаний сам, вновь вырисовывая в голове четкую картинку произошедшего, которая с каждым разом делает лишь больнее. Flashback Я разлепляю свои глаза из-за противного звука, который исходит с первого этажа. Слышу какой-то грохот и нехотя встаю с кровати, потирая свои припухшие глаза. На будильнике еще нет семи утра. Вот черт, кто там так шумит? Я вернулся от Эшли только в три часа ночи и совершенно не выспался. Откидываю одеяло и покидаю комнату, двигаясь в сторону голосов. Когда подхожу к лестнице, то вижу шатающееся тело отца с жутко потрёпанным внешним видом и маму в домашней одежде, которые смотрят друг на друга с ненавистью и кричат друг другу в лицо, брызжа слюной. Начинаю прислушиваться, чтобы понять, в чем вообще соль всей драмы. — То есть, ты даже не пытаешься придумать отмазку для всего этого? Майкл, ты пришёл в шесть утра домой, в стельку пьяный, с засосом на шее и розовой помадой на воротнике рубашки. – в истеричном крике вторит мама, вцепившись рукой в свои волосы. — Да я задрался, от тебя, от этой жизни, от всего. Меня все бесит, и ты меня тоже бесишь. Я не хочу сейчас ничего придумывать. Что ты хочешь услышать? Изменил ли я тебе? Да, да, да и еще раз да. Мне лень думать сейчас и врать, ища себе оправдания, потому что ты этого не стоишь. — На кого ты стал похож? Ты не тот, за кого я выходила замуж. За последние два месяца ты стал другим человеком, и это явно не ты. Что с тобой происходит? – мама переходит на шёпот, с трудом сдерживая рыдания. — Может я стал другим только потому, что узнал, что такое нормальный секс? Я стал собой, дорогая. Я всегда был таким, просто мне приходилось на протяжении стольких лет лизать жопу твоему отцу, только потому, что я не сел тогда в тюрьму и он по знакомству нашёл мне нормальную работу. Как я затрахался всю жизнь угождать тебе, твоему отцу, я же всегда был так плох для его милой дочурки. И где я сейчас? Где, мать твою? Я в полном дерьме, и все из-за тебя и твоей гребанной семейки. Мне каждый день приходится вылизывать зад клиентам, лишь бы продать им какой-то паршивый дом. Одно хорошо, что это теперь мой собственный бизнес и я от твоей паршивой семьи никак не завишу. Я так устаю за целый день, и что я получаю, когда прихожу домой? Ни-че-го. Ты даже отсосать мне не можешь после тяжелого рабочего дня, ничтожество, и ещё удивляешься, почему я стал ходить налево?! Это становится последней каплей и я моментально слетаю с лестницы вниз, подвинув маму в сторону и со всей дури ударяю своим кулаком по его носу, слыша хруст, то ли моих пальцев, то ли его носовой перегородки. Отец падает, не устояв на ногах, и я сажусь на него сверху, продолжая наносить удары. — Ничтожество здесь только ты, мразь. Папа начинает хрипеть и сплевывает кровь изо рта, из-за чего я на мгновение останавливаюсь. На его разбитых губах расплывается кривая улыбка, обнажая ровный ряд белоснежных зубов, покрытых кровью. — О, Хиро. – из его рта вылетает презрительный смех. — Такой же жалкий, как твоя мать. Вот Хардин мой сын, а ты...ты так, неприятный бонус. Слабохарактерная копия своей матери. В груди начинает сдавливать, я всегда знал, что отец больше любит Хардина, но я как-то на этом не зацикливался, ибо это не так ярко ощущалось, но в последние месяцы он будто меня возненавидел на пустом месте, хотя я ничего необычного не сделал, я все тот же, а вот он, напротив, превратился в нечто непонятное и озлобленное на весь мир. — Не впутывай сюда детей. – кричит мама. — Хиро, не слушай его, он просто пьян и мелет всякую чушь. Он ещё потом тысячу раз перед тобой извинится, пожалуйста, не слушай его. — Я честно расстроился, когда узнал, что она беременна двумя. Было бы куда проще нам всем, если бы ты не родился. Как бы я не хотел сказать, что мне абсолютно все равно на его слова, это далеко не так. Это больно, очень больно. Я головой понимаю, что он говорит так только для того, чтобы задеть меня, ибо я его ударил. Отец всегда был провокатором, но это не отменяет услышанного мною. Закусываю свою губу и наклоняюсь к его уху, легонько прошептав, чтобы мама ничего не услышала. — Я тебе этого никогда не прощу, ни то, что ты сказал мне, ни то, что ты сказал матери. Ты понял? Никогда не прощу. Твоя маленькая мечта сбылась, теперь у тебя есть только Хардин. Медленно отстраняюсь от него, а зрачки отца расширены, видимо, до него только сейчас начало доходить, что он вообще нёс. Но меня это уже мало волнует. — Ты что, с ума сошёл? Отцепись, блин, от него. – Хардин оттаскивает меня отца, прижав к стенке. Со стороны на всю комнату глухо отдаются горькие всхлипы матери от рыданий. Видимо, брат проснулся от шума из-за нашей «драки». — Это наш папа, Хиро. Как ты мог его ударить?! — Да, наш папа. – саркастично повторяю я. — Пап, ты там как? В порядке? – он отворачивается от меня, обратившись к отцу. — Сынок, я в норме. – еле-еле выговаривает отец, тяжело дыша. — Ты в своём уме вообще? Ты ему нос походу сломал. – рычит он на меня, сильнее припечатывая к книжному стеллажу. — Думаешь, я его просто так ударил? Ты вообще слышал, что он говорил про маму? Нет. Тогда какого черта ты его сейчас защищаешь? – я пытаюсь его отпихнуть, но, к сожалению, брат немного сильнее меня, и поэтому ничего не выходит. — Мне вообще без разницы, ты вроде должен понимать, что такое отношения, в отличие от меня. Тогда какого черта ты лезешь? Или при каждой вашей ссоре с Эшли кто-то со стороны подлетает и бьет тебе морду за то, что вы ругаетесь? – я открываю свой рот, но Хардин тут же затыкает его ладонью. — Если ты сейчас не заткнешься, то по пути в школу я разобью твой нос точно так же, как ты разбил его папе, тебе ясно? – зло шепчет он мне на ухо. — Хардин, сынок, уведи своего брата, мы не договорили с моей женой. – своим пьяным заплетающимся языком произносит отец. — Мам, пожалуйста, иди в свою комнату и не слушай его. — кричу я маме. — Пожалуйста. Она встаёт на пошатывающихся ватных ногах, прикрывая ладонью рот, и уходит в свою комнату, пока отец лежит на полу, а рядом с его лицом образовалась небольшая лужица крови, которая продолжает увеличиваться с каждой минутой. Брат отпускает меня и идёт к отцу, чтобы поднять его на ноги. — Может, к врачу? – Хардин кладёт его руку к себе на плечо, начав вести в сторону лестницы. — Мне бы лучше сто грамм коньяка и поспать хорошенько. — Без проблем, я все принесу. — Даже не смей вести его в комнату, пусть отоспится к гостевой. – протестую я, сжимая свои кулаки. — Ладно-ладно, хорош вопить. The end of Flashback В груди сдавливает от воспоминаний, и от осознания того, что это далеко не самое худшее, что произошло со мной. — Через неделю после их ссоры он ушёл из дома, мама подала на развод. – я пытаюсь сдерживать свои нахлынувшие эмоции, оставаясь снаружи со спокойным выражением лица, хотя внутри медленно начинает разгораться пожар. — Знаешь, мой отец никогда не был примером для подражания, но за несколько месяцев до этой ситуации он, словно, стал другим человеком. Вечно злой, недовольный и с ненавистным выражением лица, как будто мы и правда ему жизнь испортили. После того дня я кардинально поменял своё отношение к нему и не собираюсь налаживать с ним отношения. Кажется, что после того, как он потерял общение со мной и матерью, его мозги начали потихоньку вставать на место, но было уже поздно. Мне от него ничего не надо после того, как он обошёлся с мамой. Я ему этого не прощу. Дело тут даже не в измене, а в том, как он это все преподнес и с какой гордостью при всем своём пьяном виде это ей говорил. Ненавижу. Просто ненавижу. А Хардин...Хардин до сих пор не верит в то, что папа мог такое сказать. Я бы, может, тоже не поверил, если бы не услышал все своими собственными ушами. Он и правда превратился тогда в другого человека. Но реальность такова, что вот такой у меня папаша. — Хиро...я...мне так жаль. – с грустью в голосе произносит она. Я притягиваю ее ближе к себе, поцеловав в макушку, и затем крепко обнимаю. Мое тело немного расслабляется, а на душе становится чуточку легче от ее объятий. Сумасшествие. — Это стало отправной точкой моей чёрной полосы. – шепчу ей в волосы, зарываясь в них своими пальцами. — Что было потом? – она говорит мне а шею, щекоча кожу своим дыханием. — Как не сложно догадаться, в семье начался полный хаос. Мама в депрессии, Хардин абстрагировался и делал вид, будто ничего не происходит, словно это небольшая ссора и родители вскоре помирятся. Но, я, к моему несчастью, не мог в тот момент на все наплевать, хотя стоило бы. Домой возвращаться совершенно не хотелось, мне не было уютно. Я начал очень много времени проводить у...у Эшли. – я делаю небольшую паузу, перед тем, как назвать имя своей бывшей, заранее зная, что Бека сейчас напряжется. Прекрасно понимаю это чувство, мне бы тоже не хотелось представлять ее с кем-то другим, помимо себя. — Все выходные были на вечеринках, я немного заигрался с травой. Дул не только на тусовках, но и в обычные дни, просто чтобы ни о чем не париться, иногда курил перед сном, чтобы просто крепче поспать. Ничего криминального, от травы ещё никто не умирал и это даже не так опасно, как алкоголь. Но в один день я понял, что мне мало. Это был развод родителей в суде и очередной скандал, и косячок в этот раз не помог, наоборот, я словил бэд-трип из-за того, что прокручивал постоянно ту ссору и мне стало еще хуже, чем было. — Ты попробовал что-то потяжелее? – Бека немного отодвигается от меня, оставляя свои руки на моем затылке. — Да. – опускаю взгляд в пол, не в силах смотреть в ее глаза. — Это был кокаин. И я впервые за те мучительные недели почувствовал настоящее облегчение и по-настоящему не думал ни о чем плохом, мне было так хорошо, но...эффект закончился, а тяга снова все забыть осталась. Я смотрю на ее реакцию и читаю в глазах смятение, удивление, тревогу. Боюсь, что она сейчас во мне разочаруется. Ведь Бека действительно, хоть и неосознанно, нарисовала в голове образ «хорошего мальчика», которому я не совсем соответствую, и я очень переживаю, что если разрушится образ, то уйдёт и она. Но уже поздно, рассказ был начат. — В начале я употреблял не так часто, понимая, что он вызывает очень сильную зависимость, но и жизни своей, как таковой, без него уже не представлял. – я сглатываю, проведя рукой по волосам. Бека убрала руки от меня и шагнула чуть назад, смотря точно в глаза. Сердце пропустило удар и сжалось от такого крохотного, и, по сути, незначительного жеста, но я просто надеюсь на то, что она не начнёт отдаляться. Ибо если она уйдёт сейчас, то что мне делать? Вокруг меня все потеряло смысл, у меня сейчас нет никого рядом, кроме неё. — Вскоре наступил второй худший момент в моей жизни – это наша ссора с Кайлом. Я был капитаном команды по футболу полтора года назад. Супер ответственный матч, который решал, едем мы на чемпионат Европы среди юношеских школьных сборных, или нет. Не знаю помнишь ты такие детали спортивной жизни нашей прежней школы, но мы тогда слили матч в сухую, и в этом только моя вина. — В команде помимо тебя еще десять игроков, ты не мог быть один виноват в проигрыше, Хиро. – спокойно произносит Бека, взяв меня за руку, и сплетает наши пальцы. — Не надо взваливать всю вину на себя. На душе отлегает от того, что я ей пока что не стал противен и она спокойно прикасается ко мне. Но, к сожалению, это ещё не конец моей истории, а только начало. — Я был под кайфом, мы продули тогда 5:0, и два гола из этих пяти забил я, в наши же ворота. Неужели ты правда об этом не слышала? — Прости...но, я не интересовалась футболом совершенно, и Хардин про это ничего не говорил, Митч с Оливером что-то постоянно обсуждали про футбол, но я особо не слушала их, поэтому не могу вспомнить. — Ладно, проехали. Меня отстранили на месяц от футбола, Кайл отмазал меня перед тренером, но отношения с ним испортились совершенно. Мы почти не разговаривали. Для Кайла это был очень важный матч, если бы мы тогда победили, то, возможно, наша жизнь кардинально изменилась и нас забрали в какой-нибудь клуб. Мы оба мечтали об этом с самого детства, но, увы, я разрушил нашу общую мечту, и, казалось, с этого дня он стал меня ненавидеть. Я ничего ему не рассказывал о том, что творится дома, про развод. В ответ на свои вопросы он получал лишь молчание. Мне было стыдно про все это говорить, про мои «новые увлечения» он тоже не знал, и не понимал, почему я превращаюсь в другого человека. Медленно, но верно, Кайл начал исчезать из моей жизни и на ещё одного важного человека в ней стало меньше. Эшли тоже была в неведении, но она особо и не интересовалась, я с ней был веселый, потому что обдолбанный, и ее это устраивало. — Хиро, это все было в прошлом, ты не должен винить себя в этом и съедать изнутри. Ничего уже не исправить. — Сейчас я это понимаю, но тогда мне было так хреново, что порошок был со мной изо дня в день, я просыпался и сразу занюхивал, и засыпал я тоже с ним. Это все выглядело как один большой сон длинною в вечность, я запутался во времени и не понимал, что происходит вокруг. — Неужели Хардин или мама ничего не замечали? Эшли? – Бека мотает головой из стороны в сторону, сдвинув брови к переносице. — Всем было удобно, маме было не до нас, я ее в этом не виню, она приходила в себя. Хардин был занят своей жизнью, как обычно, а Эшли не задавала лишних вопросов. Остальные не были так близки ко мне, чтобы что-то заметить, а капли для глаз спасают от назойливых личностей вроде тебя. – я целую ее в носик. — Шучу. — Ты знаешь, что я вспомнила? — Что? — Та вечеринка, в доме Митча, и твое сногсшибательное появления спустя полгода отсутствия. — Так, припоминаю. — Тогда, в комнате...твои глаза были красными. – она поднимает на меня свой взгляд и в них читается испуг. Не думал, что она запомнит тот момент. Ведь тогда ей точно было на меня плевать, и я ее совершенно не интересовал, как парень, чтобы запоминать такие детали. — Мы до этого еще дойдём сегодня, терпение. — Хорошо. – как-то неуверенно произносит она. — Продолжай, я внимательно слушаю. — И так, переходим к третьему самому ужасному моменту в моей жизни. Зимний бал. По тому, как Ребекка начала меня поглаживать по руке, прижавшись ближе, я сразу осознал, что она поняла, о чем сейчас пойдёт речь. Уж об этом знает вся школа. Спасибо. — Немного предыстории. – я обнимаю ее за плечи, придвинув к себе. — За неделю до этого дурацкого мероприятия я был на одной вечеринке у своего знакомого, немного переборщил как с алкоголем, так и с другими веществами. Даже спустя время не могу вспомнить, что я тогда и с чем мешал. Но было мне, мягко говоря, хреново. Я решил пойти домой, прогуляться на свежем морозном воздухе, но на полпути я тупо отключился и проснулся только с утра, когда какая-то старая бабка приняла меня за бездомного и хотела вызвать скорую и полицию, еле как ее отговорил. По приходу домой я понял, что не могу разговаривать, потому что чертовски сильно простыл и из горла выходили только рваные всхрипы, вместо слов. Сначала мама пыталась лечить меня дома, но ничего не помогало, и в итоге меня положили в больницу с воспалением лёгких. У меня была начальная стадия прогрессирующей пневмонии. Ну а то, что было на балу, ты и без меня знаешь, не будем в это углубляться. Эшли изменила мне с Кайлом. Спустя какое-то время, я догадываюсь, почему так произошло. Льюис был слишком сильно зол на меня и хотел поднасрать мне так же, как я поднасрал ему с футболом, а моя девушка просто напилась в стельку. — Ты ее любил? – вопрос Беки застаёт меня врасплох, особенно с учетом того, что я ей самой таких слов никогда не говорил, в отличии от Эш. — На тот момент я думал, что да. Я был в этом уверен. – честно отвечаю я, хотя, наверное, было бы проще соврать, но, я уже устал врать ей. Судя по тому, как изменился ее взгляд, и тому, что она больше не смотрит в мои глаза – она расстроена. — Но...я ошибался. Пару месяцев назад я понял, что это была лишь подростковая влюбленность, не более. Поверь мне, Бека. На данный момент мне совершенно плевать на Эшли, и я о ее существовании даже не вспоминаю, пока она мне попросту не попадается на глаза. — Все...все в порядке. Прости за такую глупую реакцию на это, просто ничего не могу с собой поделать. Я верю тебе. – отвечает она, все еще уперев взор на нашу обувь, носки которых касаются друг друга. — И прости, что вообще спросила про это. Я коротко целую ее в макушку и продолжаю такой сложный, в первую очередь, для себя, рассказ. — Когда я вернулся в школу и на меня все пялились, я не понимал, в чем дело. Но, как оказывается, о том, что мой лучший друг изменил мне с моей девушкой, с которой мы, на тот момент, встречались чуть больше двух лет, знал даже не каждый второй, а каждый первый в том гребанном заведении. – я вздыхаю, проматывая те моменты в голове. Раньше они вызывали во мне ярость, боль, обиду. Сейчас же там пустота. Если за прошлые перечисленные моменты моей жизни мне по-прежнему больно, то этот вызывает лишь отвращение и дыру после себя. Думаю, это связано с тем, что теперь мне просто не нужна Эшли, хотя я, как идиот, думал о ней каждый день в том стационаре. Я даже рассчитывал ее вернуть после того, как вновь стану «нормальным» человеком. Ну не идиот ли? — Я просто остановил какого-то чувака, который неотрывно смотрел на меня и спросил, в чем дело. Он мне все и рассказал в красках. Сразу после этого пошёл к Эшли, чтобы поговорить, но на все мои вопросы она просто молчала. – делаю несколько коротких вдохов и выдохов. — К сожалению, та ситуация стала последней каплей и мне окончательно сорвало крышу. Яркими вспышками прокручиваю то, что происходило в моей, если ее такой можно назвать, жизни последующие три месяца. Мне хочется зарыться с головой в песок и не смотреть Беке в глаза. Слишком стыдно произносить вслух то, кем я был тогда. Но, мне все же придется ей рассказать, без каких-либо ужасных деталей и состояний, в которых я находился. — Через неделю меня восстановили в команду и была игра против Южной Лондонской школы. Кайла я не видел всю неделю, целенаправленно избегая встречи с ним. Но на том матче мы не могли не встретиться. Думаю, не стоит уточнять, что во всех последующих историях я был под кайфом, потому что подсел. – я сглатываю, а мои руки виснут в воздухе, отпуская тело Ребекки. — Я вышел на поле и впервые встретился с ним глазами, он сразу их отвёл в сторону, Кайл явно не ожидал меня там увидеть. Я старался держать себя в руках, не обращать на него внимание, ни говорить ему ни слова и попросту делать вид, что его не существует, но самое дерьмовое то, что в тот день даже порошок не помог, я все понимал, и я был очень злой. Самое ужасное, что я сорвался не на Кайле, а на нашем тренере. Я принял пенальти, но какой-то перец отобрал мой мяч, тренер грубо что-то крикнул мне, ибо на табло оставалось пару минут до конца первого тайма, и нам нужно было сохранять счёт в нашу пользу. Что-то щелкнуло и меня переклинило, перед глазами пелена. В следующую секунду я уже сидел верхом на нем, а мой кулак соприкасался с его лицом снова и снова, пока меня не оттащили. Тогда мне повезло только в одном, что был дождь и половина трибун была полностью свободна, а все зрители находились под навесом, как и тренера команд, но они под нижним, поэтому никто не видел, кроме игроков, что произошло, из солидарности никто не рассказал, либо же, их заставили, не знаю, но скандала не было. Ты первая, кому я это рассказал. В этот день моя футбольная карьера закончилась. Я делаю шаг назад, начиная скатываться по стене, опуская голову на свои колени. Кажется, что я просрал всю свою жизнь по щелчку пальцев. Тренировался все время с самого детства и ради чего? Чтобы с позором вспоминать во что это вылилось? — Хиро... – шепчет она лишь мое имя и кладёт ладонь на ногу. Ей нечего сказать, прекрасно понимаю. Я бы на ее месте тоже не подобрал слов тому, какой же я придурок. — Если тебе тяжело, то ты можешь прекратить это. Я больше не буду задавать назойливых вопросов о твоём прошлом. Я...если бы я только знала, насколько тяжело тебе будет это вспоминать и говорить об этом, я бы ни за что не заставляла тебя это делать. Я потираю своё лицо руками, приходя в себя около минуты. — Должен же я кому-то выговариваться. Будем считать, что ты мой психолог. – я усмехаюсь, пытаясь разрядить обстановку. — Правда фиговенький, как в каких-нибудь школах, который просто кивает и слушает. — Эй! – Бека пихает меня локтем в бок, начав тихонько посмеиваться. — Шучу. – я беру ее руку в свою. — Даже не знаю, что хуже: Бека психолог или Бека медсестра с перекисью. – явный и громкий смешок слетает с моих губ. — Даже не знаю, что хуже: Хиро...– наступает молчание. – Ладно, окей, я ничего не придумала. Ты во всем хорош. – она кладёт голову мне на плечо, придвигаясь ближе. — Не замёрзнешь? На холодном полу сидеть? – я поворачиваюсь на неё, но вместо ответа она лишь тихонько качает головой. Несмотря на отказ, я стягиваю с себя толстовку и кидаю ее на паркет, приподняв и посадив девушку на тёплую ткань, после чего она улыбается и нежно, но быстро, чмокает меня. — Не стоило. — Стоило. — Спасибо. – брюнетка принимает прежнее положение, уместив макушку на моем плече. — После исключения из команды начался самый ужасный период. – я складываю руки в замок. — Я думал, что утратил всякий смысл жизни и потерял все, что только мог. Семья разрушилась, родителям нет до меня никакого дела, Хардину тем более плевать, лучшего друга тоже больше нет, как и девушки, и все, чего я только хотел всю жизнь, ради чего я пахал до изнеможения, моя главная мечта – все это осталось на том поле. Я перестал ходить в школу, только иногда приходил на вечеринки. Я стал употреблять не пару раз в день, а как минимум пять. Зависал каждый день на каких-то притонах и мне ничего не надо было. Бывали дни, когда я перебарщивал и некоторое время отходил, становясь хотя бы похожим на человека. Ты, на сто процентов, этого не помнишь. Но ты подходила ко мне на парочке вечеринок Митча. — Я помню, Хиро. Я прекрасно это помню. — Ты...Ты серьезно? – переспрашиваю я, не веря своим ушам. — Да, зачем мне врать? Ты постоянно сидел один на диванчике и я подсаживалась к тебе, спрашивала у тебя, почему ты такой грустный и все ли с тобой в порядке, но ты не хотел со мной чем-либо делиться. — Я думал, что ты расспрашиваешь меня только потому, что тебе нравится Хардин. – нехотя говорю я то, что на самом деле думал. — Нет, конечно нет. – твердо и уверенно произносит она, сведя брови к переносице. — Я подходила и интересовалась только потому, что хотела тебе как-то помочь. Потому, что мне не было все равно на тебя и я видела, что с тобой явно что-то происходит и тебе нужна поддержка. Но ты каждый раз меня отталкивал и я перестала пытаться. Невозможно помочь человеку, который этого не хочет. — Я вбил себе в голову, что всем все равно. И я даже поверить не мог, что кому-то не плевать. Каждый из моих «друзей» считал, что мне плохо только из-за Эшли и со временем это пройдёт, поэтому и не лезли. – прикрываю глаза. — Я много раз думал о том, пока лежал в больнице, что было бы, если бы тебе все рассказал. На мгновение я захотел тебе открыться, но потом резко передумал. — В больнице? Ты был на лечении от зависимости? – дрожащим голосом произносит она. — Ну...почти, сначала меня возвращали с того света. — Ч-что? — Я до этого ещё дойду. – коротко отвечаю я. — Когда я окончательно отдалился от нашей компании в моей жизни появились другие пацаны, такие же зависимые, как и я. Но, теперь настала другая проблема, у меня начали заканчиваться деньги, мне не на что было купить дозу, а без неё я уже не мог, трясти с матери по несколько сотен фунтов каждый день я не хотел. Один парень по имени Дориан «одалживал» мне в течении месяца, а потом поставил меня перед фактом, что я торчу ему около десятки. Такой суммы у меня, конечно же, не было. Тогда он мне предложил другой вариант решения проблемы. — Ты начал продавать? – догадавшись, Ребекка опередила меня. Я нехотя кивнул, согласившись с ее словами, снова опустив голову на колени. — Тогда я и познакомился с Рашадом. Дориан привёл меня к нему. Все было спокойно около пары недель, я уже отдал большую часть долга, оставалось совсем чуть-чуть. – я нервно сглатываю. —  В тот роковой вечер все было через задницу. Несколько покупателей опоздали, но один сказал, что на входе стоит полиция. Мне пришлось скинуть вес и выйти чистым с точки. Я как раз тогда забрал свежий порошок и его в моей сумке было несколько килограмм, присел бы лет на двадцать с ним, если не больше. Меня обыскали, но ничего не нашли. Как будто кто-то специально стуканул на меня. На следующее утро, когда я вернулся за товаром, его уже не было в той щели, куда я его спрятал. И в итоге, я стал должен не пару тысяч Дориану, а больше ста тысяч фунтов, но уже Рашаду. Я поднимаю свой взгляд на Ребекку и вижу, что она смотрит в одну точку на лестнице, не отрывая взгляда, а в ее глазах стоят слёзы, которые она с трудом сдерживает. — Я начал батрачить на него, выполняя самую грязную работу, иногда приходилось выслеживать торчков и выбивать с них долги с каким-то верзилой, и продавать я начал уже не травку или кокаин, а героин, за который дают гораздо больший срок. Моя жизнь начала превращаться в день сурка, проблемы накапливались одна за другой, я не всегда понимал, что теперь это все моя реальность. Из школы постоянно звонили и отчитывали меня, но я не мог ходить на учебу, постоянно работал, если это вообще работой назвать можно. С Хардином мы изо дня в день ссорились, и ссоры эти чаще всего заканчивались дракой. Потом мы очень сильно поругались с мамой. Несколько дней я не мог прийти в себя после этого, ничего не помогало забыться, казалось, что у меня уже ко всему иммунитет и ничто меня не берет, и Дориан предложил мне уколоться. — Ты...ты серьезно? – как будто под трансом выпаливает она, резко повернувшись на меня. — К сожаления, хотя, нет, к счастью, он не рассчитал дозу. – продолжаю я, проигнорировав ее вопрос. — Я укололся дома и у меня случился передоз. Хардин первый нашёл меня и вызвал скорую. Возможно, если бы все прошло гладко в тот день, я бы сейчас сидел на игле, потому что с опиатов нет обратной дороги. Если ты попробуешь их пару раз, ты не остановишься никогда. – я завожу руку за спину к Беке и притягиваю ее к себе, потому что мне сейчас необходимы ее объятия, как ничто другое, и она тут же обнимает меня в ответ, крепко сжав своими тонкими ручками, камень с плеч падает. — Я лежал в частной клинике на Севере Лондона, практически на окраине. Мама дистанционно записала меня в какую-то школу, чтобы я потом мог продолжить обучение в нашей. Первые месяцы я был, как овощ, меня пичкали какими-то таблетками, но из-за этого случая моя семья хотя бы вспомнила о моем существовании. Хардин резко изменил ко мне свое отношение, они звонили каждый день, навещали. Только трубки от отца я не брал и в палату ко мне пропускать запретил. Мы с ним впервые встретились на ужине у тебя дома. Я слышу тихие всхлипы и чувствую, как мой бицепс намокает. — Эй, ты чего? – я поднимаю ее за подбородок двумя пальцами, вытерев крупные слёзы тыльной стороной ладони. — Пожалуйста, не плачь. — Все...все в порядке, не обращай внимание. – хрипло выговаривает брюнетка, заикнувшись, а я крепче прижимаю ее к себе, начав гладить по спине. — Меня выписали оттуда чуть больше, чем через полгода. Это была пятница и я сразу пошёл на вечеринку к Митчеллу. — Ты тогда всех привёл в ступор. — Да, я попросил маму не говорить Хардину о том, что меня выписывают. – уголки моих губ дергаются слегка вверх, вспомнив тот день и с каким счастливым настроем я шел всех увидеть, потому что очень соскучился. — Мама не хотела меня туда отпускать, но я заверил ее, что я могу себя контролировать на все триста процентов. Но...как же я ошибался. — В каком смысле? — Как только я зашёл в дом в нос сразу же ударил запах травки и у меня аж все мышцы свело. Это примерно тоже самое, что посадить человека на полугодовую голодовку, давать ему каждый день воду и пресную кашу без соли, а потом привести его в макдональдс и начать перед ним есть бургеры. Мне стало хреново за одну секунду, проще говоря. Повезло только в одном, что на столике никто дорожки на разложил. Это была бы финальная точка. — Ты хочешь сказать, что ты... — Да, да. И мне очень стыдно сейчас за это и перед собой, и перед тобой. – не дав ей закончить, прерываю я. — Я взял тогда у Митча немного травы и ключ от его комнаты, но я успел сделать и сдуть всего одну плюшку, меня почти не вставило. И знаешь почему? Потому что я понял, что не один, а за дверью кто-то стонет. — О господи. — Я не хотел сидеть за тонкой стенкой и слушать чужое совокупление, поэтому сразу же вышел оттуда. А когда я увидел тебя под Кайлом, все как рукой сняло. Я так чертовски разозлился и на тебя, и на него. – честно говорю я. — А на меня то за что? — Потому что я знал, что Хардин в тебя влюблен, он мне в больнице все уши про тебя прожужжал, мне в один момент начало казаться, что мы с тобой тоже лучшие друзья и у меня вдруг тоже чувства, просто я ни с кем больше не общался, ведь никто не знал где я, и что со мной происходит. Именно поэтому я отталкивал тебя все те разы. Я не мог так с ним поступить, но в итоге...В итоге... – я затормаживаю, не в силах произнести это вслух, а в горле встаёт гигантских размеров ком. Бека берет мою руку и сжимает ее двумя своими, поднеся к своему рту и оставляет на ней короткий поцелуй. — После той вечеринки я не мог уснуть всю ночь, у меня в голове стояла картина, которую я увидел, выйдя из туалета. Я лежал и думал, и никак не мог понять почему во мне просыпается некая ревность. Неужели я могу испытывать это только потому, что у моего брата есть чувства к тебе?! – я сглатываю. — Тогда, в парке, когда ты не бросила меня, а отвела к себе домой...я...на утро я словно забыл обо всех своих проблемах и вообще обо всем, и решил просто сделать то, что хочу, но когда ты произнесла имя Хардина в ванной, между нами будто выросла стена. Он спас мне жизнь, понимаешь? И какой монетой я ему отплатил? Если бы он не нашёл меня тогда с иглой в вене, я бы сейчас здесь не сидел. – в уголках моих глаз начинают скапливаться слёзы, но я их быстро смахиваю, пока она не успела заметить. — Я старался держаться от тебя подальше, но ничего не выходило. Когда мы оставались наедине, я не мог отдавать отчета своим действиям, не мог идти против самого себя. В моей груди все сжимается. Я себя никогда не прощу за то, как поступил со своим родным братом. Он имеет полное право на меня злиться, но когда я вспоминаю его слова о том, что я для него умер – становится очень больно. К сожалению, мне пришлось сделать выбор, и я выбрал ее. Она – мое спасение. Если бы на той вечеринке мы, по стечению обстоятельств, не оказались в одной комнате, я бы снова подсел. Если бы она все это время не находилась рядом со мной, я бы давно сломался. Ещё в самые первые дни в этом пансионате я бы сошёл с ума наедине с самим с собой. Если бы не она, я бы до сих пор убивался по Эшли. Мне ни с кем и никогда не было так хорошо и спокойно, поэтому я не мог и не хотел выбирать кого-то помимо неё, даже если этот кто-то – мой брат. Ему недолго осталось злиться на меня. — Хиро, если бы я этого не хотела, то ничего не было, понимаешь? Не вини лишь себя в этом, прошу. Я люблю тебя, слышишь? Не смотря ни на что. – она берет мое лицо в свои руки, а сердце начинает бешено стучать, разгоняя кровь по венам. — Если бы у меня были к Хардину такие же чувства, что я испытываю к тебе сейчас, я бы в твою сторону даже не посмотрела. Почему мы оба должны всю жизнь винить себя за то, что испытываем друг к другу? — Прости меня. – я опускаю голову вниз, восстанавливая своё сбившееся дыхание, а затем оставляю короткий поцелуй на ее приоткрытых губах. — За что? — За все проблемы, которые я принес. — Ты не принёс мне никаких проблем, хватит. Мы со всем справимся. Ты для меня не стал хуже, открывшись передо мной. И ты не слабак, даже не смей так думать. Любой бы на твоем месте сломался, но ты смог привести свою жизни в нормальное русло. Я с тобой, я всегда буду с тобой и никуда не денусь. Мне так сильно хочется произнести эти три слова для неё, больше, чем что-либо, а потом впиться в ее губы, но я понимаю, что это будет слишком эгоистично с моей стороны. Вместо этого я просто обнимаю ее, ничего не сказав вслух. Надеюсь, ей не больно от того, что она не слышит от меня ответное «я тебя люблю». Ей будет куда проще выкинуть меня из головы и из сердца, если я не отвечу ей взаимностью. Боже, лучше бы я подыхал один, а не тянул ее за собой. Но я слишком жалок и не смог держаться от неё в стороне. Теперь я могу лишь надеяться на то, что она справиться со всем, когда меня не станет. Ибо если бы не стало ее, я бы не смог...