Это будет новая сказка для моей дочери

Глава 11

      Я знала точно, что этот день останется в моей памяти надолго. Не только потому, что я почувствовала себя человеком и осознала всю свою неполноценность. Но и потому, что был Гедиз. Я много раз видела его, разговаривала, плакала у него на плече. Но вчера я узнала его по-настоящему. Живого, открытого, заботливого, дерзкого, смелого, грациозного, нетерпеливого. Раньше я ни за что не применила бы к нему такие эпитеты. Теперь мои глаза видели, мое сердце шептало мне, а мозг был рад принять то, что я, наконец-то, нашла в себе силы любить.       Любовь стала открытием для меня. И нет, я не о любви к Гедизу. Любовь к себе. Я давно ее заслуживаю. Но почему-то всегда отдергивала себя от неё, говорила, что это эгоистично, неправильно, не для матери. Но разве я могу научить свою дочку любви, если сама не умею? Но сегодня я и не чувствовала себя родителем, взрослым человеком. Я чувствовала себя на 20 лет или чуть старше. Ещё беззаботная, но уже что-то понимающая в этой жизни.        Гедиз убедил меня сдать машину обратно в прокат, и мы ехали в его авто. Как всегда, безупречный вкус, ничего лишнего и супер удобно. Мы сидели с Мелек сзади, откинувшись на спинки, и каждая смотрела в своё окно. Иногда я поглядывала на дочку, видела, как она изменилась за этот день, улыбалась и снова оставляла ее наедине со своими мыслями. Она витала где-то далеко, но ни тяжести, ни грусти на ее лице не было.       На Гедиза я смотреть не смела, но замечала, что его глаза иногда наблюдают за мной в зеркало заднего вида. В такие секунды, когда наши взгляды пересекались, сердце подпрыгивало куда-то к горлу, прошибал озноб, а лицо заливалось краской, и я смущенно прятала его в волосах, отворачивалась к окну и старалась больше не смотреть на него. Но все было тщетно.       Вечер подарил прекрасный персиковый с оттенками алого закат. На красочном небе без единого облачка солнце висело золотым яблоком над линией горизонта. Деревья темными морщинами разрезали небосвод. Включились фонари, и город стал похож на волшебный мир: огни, тепло улыбающиеся люди, смех и музыка из кафешек и баров.       Но не смотря на всю легкость и приятность атмосферы, что-то внутри давило мои лёгкие, сбивало с приятных мыслей. Нутро дрожало, руки нервно заламывались или путались в волосах. Волнение ощущалось даже на кончиках пальцев.       Когда мы накатались вдоволь, почти истратив весь бензин, напряжение, исходившее от Наре, никуда не ушло. Она как чувствовала, что перед затишьем всегда наступает буря. Я упрямо отмахивался от мыслей о предстоящем разговоре, но они лезли в мою голову, рисовали ситуации одну за одной. Я знал точно, как бы я не преподнёс эту новость, Наре будет разбита. Она снова улыбнётся, а в глазах будут стоять слезы, губы задрожат, легким не будет хватать кислорода. Она попытается все это скрыть, отвернувшись, но боль будет согнёт ее ноги, спину. И если даже она сбежит, закроется в ванной, я знаю точно, что там она сползёт по другой стороне двери и разрыдается. Я все это знаю и все равно должен рассказать ей. Иначе нельзя, иначе я даже не друг. Хуже постороннего.       Единственное, что отвлекало меня от размышлений о предстоящем разговоре, ее отражение в зеркале заднего вида. Краткие взгляды и пунцовые в тот же миг щеки, когда наши глаза находили друг друга. Улыбки, когда она смотрела на дочку. Задумчивый вид, когда мысли терялись где-то между деревьев за окном. Конечно, я мог бы завладеть вниманием Наре, начать какой-нибудь бессмысленный разговор, заставить ее губы изогнуться в улыбке, но ей нужно время переварить этот день со всеми его событиями.       — Гедиз, а мы можем заехать за теми вкусными пончиками, что вы с мамой принесли утром? — Мелек нарушила тишину в салоне, улыбаясь, как хитрый лисёнок. Разве ей можно отказать?       — Конечно, маленькая госпожа, как скажите. Есть ещё пожелания?       Наре тоже оживилась, отвлекаясь от созерцания пейзажей. Видно, что ей было немного неудобно, но она не стала отдергивать дочку.       — Может возьмём арбузный лимонад? Так хочется чего-нибудь этакого, — улыбается сестра. — Наре, ты пробовала такой? Очень освежает.       Наре скромно улыбается и кивает, по-детски закусив губу в предвкушении. Но у меня есть и другие планы на вечер. Не знаю, насколько это идея хорошая, но все-таки решаю поступить нагло и даже дерзко. Наре не откажет мне, я пользуюсь ее доверием.       — Гедиз, ты ещё не передумал быть моим папой?       Такой невинный вопрос выбивает весь воздух из груди. Наверное, я даже притормозил услышав его. Смотрю через зеркало на Наре. Она ртом хватает воздух, и я решаю пойти в ва-банк.       — А что, должны быть причины?       — Ну, — протягивает Мелек, нащупывая правильные слова. — Вдруг, проведя с нами целый день, ты устал и решил не возиться с такими.       — С какими, такими? Мне очень нравится проводить время с вами. Разве может быть иначе?       Девочка довольно улыбается, глазки блестят. Ее мама смотрит хмуро, но губы таят улыбку. Надеюсь на это. Сестра одной рукой прикрывает рот, чтобы не захохотать. Она знает меня лучше, чем кто либо, и видит мою издевку над Наре.       — Но вот что мы скажем твоему папе, я не очень знаю. По-моему он против будет, — смотрю на малышку изогнув бровь.       — А разве он спрашивал меня буду ли я против его ребёнка от чужой женщины? — со всей строгостью отвечает девочка. Да, он обидел, задел за живое.       — Мелек, — отдергивает дочку Наре и выразительно смотрит на неё.       Но та смело продолжает шагать, протаптывая мне дорожку. Она самый сильный мой союзник в этом нелегком деле.       — Что? Разве я говорю неправду? Он бросил нас, предал. Я не хочу звать его папой, — она дует губы, брови изогнулись в гневе. — Разве ты, Гедиз, не сможешь придумать, как дать отпор… ему? — она даже не знает, как его назвать теперь, но решила упорно не применять слово «отец». Мелек настроена серьезно.       — Твоя мама не дала мне согласия, а без него я не могу стать твоим папой, лишь на словах. А имеют ли слова такую силу, чтобы убедить других? — я снова смотрю на Наре, в ее глазах испуг.       — Это я возьму на себя, но и ты не делай глупостей. Ладно, Гедиз?       Молча киваю в ответ, и Мелек удовлетворенно улыбается, откидываясь на сиденье. Ее мама выглядит, как током поражённая. Глубокий вдох, выразительный взгляд в мою сторону, и она снова вся в пейзаже. Не припомню, чтобы видел Наре такой покорной. Видимо она надеется переубедить дочь, когда они останутся вдвоем.       Мы целой толпой привалились к этому чудесному вагону, из которого шёл пьянящий аромат кофе и травы. Ах, молодость, сколько глупостей было сделано, но я ни о чем не жалею.       Наре все такая же молчаливая, кидает в мою сторону колючие взгляды, старается отвлечь дочку от меня, не даёт нам завязать разговор. Пусть так, Наре Челеби, раз тебе так спокойней. Зря ты думаешь, что это поможет.       Специально для нас напекли фирменных пончиков, и мы счастливые и веселые поехали в отель. После был чай и тихий разговор о том, как прошёл этот день. Девочки делились восторгами друг с другом, а я просто наслаждался последними моментам счастья. Скоро одна из них будет плакать, и я сам нанесу ей эту рану.       Под горячий чай, вкусную выпечку и тихий говор, Мелек стало клонить в сон, и Наре ушла укладывать ее. Девочка на прощание прижалась ко мне, поцеловала в щеку и упорхнула в кровать.       — Мне кажется или у тебя ещё один союзник? — тёплая улыбка сестры и ее ладонь на моей руке дают уверенность, что мне не привиделось. Но я снова торможу своё воображение.       — Она просто обижена на отца, потому так говорит, — сестра шумно выдыхает, закатив глаза.       — Не будь дураком, Гедиз. О чем мы говорили? Терпение, да. Оно пригодится тебе, ведь с Наре просто никогда не будет. Но она будет счастлива с тобой, а ты… ты будешь счастлив теперь уже только с ней, — мне передавило горло от ее слов.       — Разве человек влюбляется один раз в жизни? Разве можно пронести через всю жизнь одно имя, не изменяя себе?       — Мы сейчас о тебе говорим, о моем брате, который за столько лет никогда ни к кому не прикипал душой. Знаю я все твои истории и похождения и уверена, что ты такого никогда не испытывал. Даст ли Аллах тебе испытать подобное с другой? Я не знаю, никто не знает. Но хочешь ли ты другую?       Я даже представить не мог. Уж лучше одному, чем смотреть на другую, чужую и совершенно не мою Наре. Лучше всегда быть другом, пусть даже за сотни километров, ведь смотреть на их счастливую семью Эфеоглу я буду не в состоянии, у всех есть предел. Пусть я буду знать лишь на словах, как ее дела, ведь отголоски их легенды обязательно будут долетать. Но я не смогу прикоснуться к другой, даже посмотреть и подумать о другой так, как думаю о Наре.       — Нет, не хочу, но и держать того, кто хочет уйти, не стану.       — О чем шепчетесь?        Я оборачиваюсь и провожаю взглядом Наре, которая проходит к столу. Высекаю в памяти этот ее безмятежный вид и легкую улыбку. Скоро от неё не останется и следа. И да, я не мог не обрадоваться тому, что впервые за вечер она обращается и ко мне в том числе.       — Знаете что, я сейчас предложу вам то, чего вы совсем не примите. Гедиз, ты мой брат и будешь рядом, так что не пыли раньше времени, ладно? Мелек уснула? — Наре посмотрела на меня и во взгляде тот же вопрос, что и у меня. Она кивает, отвечая на вопрос Мюге. — Отлично. Пойдемте в бар при отеле? Я очень хочу выпить красного вина.       — Оха, что ты говоришь, ты же психолог, а алкоголь это депрессант и яд, разве нет? — вскидываю брови и язвлю.       — Я так и знала, что он будет шутить надо мной, — пробубнила Мюге, чуть наклонившись к Наре. — Да, но красное вино в умеренных дозах может быть полезно, а я после всех впечатлений уснуть не смогу без помощи извне, это факт. Вы со мной?       Я с опаской посмотрел на Наре. Не знаю, как Мюге так идеально устроила мне то, к чему я боялся подступиться? Но моя бредовая идея все больше была похожа на правду. Я смотрел на темноволосую девушку и видел, как она занервничала. Закусила губу, запустила в волосы руку, прикрыла глаза. Решится ли?       — Можете не пить, но составьте мне компанию, потому что одна я категорически боюсь. Что скажешь, Наре?       — Если только бокал, я давно не пила и плохо переношу алкоголь… — выдыхает она, а вместе с ней и я.       Ее взгляд устремляется на меня, будто пытается прочитать реакцию, а я не понимаю, что чувствую. То ли облегчение, что она согласилась, и я смогу исполнить свой план, то ли сожаление. По той же самой причине. Но она видимо нашла что-то совсем иное — ее щеки заливает румянец, а губы улыбаются. А я, как полный идиот, улыбаюсь в ответ. Абсолютно искренне.       — Отлично, тогда я пошла поправлять макияж и переодеваться. У тебя есть платье или что-то вечернее? — моя сестра решила совсем обнаглеть, но, к моему удивлению, Наре поджала губы и кивнула. — Очень хорошо, тогда через 15 минут в коридоре. Пошли, Гедиз, тебе тоже нужно привести себя в порядок, ведь рядом будут прекрасные дамы.       Какой черт вселился в мою сестру? В ее глазах вижу отчетливый страх, но Мюге подмигивает мне и тянет за руку. Я покорно плетусь за ней, но как только мы заходим в номер, взрываюсь:       — Я не понимаю, откуда это взялось вдруг? — в ответ из ванны доносились звуки, которые не давали мне ответов. — Сестра, что ты задумала?       — Я давно не была вне Муглы, хочу получить от этой поездки максимум, в пределах разумного. А ты включил паникера. И не говори мне о моих страхах, у меня ноги подкашиваются, но я твёрдо решила. Переодевайся и не смей заставлять нас ждать тебя, — протараторила мне рыжая голова из приоткрытой двери. Я лишь приоткрыл рот, но не нашёлся что ответить.       Я до сих пор не понимала, как могла согласиться. Перебирая вещи на полках, все больше жалела о принятом решении быть смелой и открытой к новому. Но может на сегодня хватит поездки без шлемов на мотоцикле? Нет, уже будет некрасиво отказывать, да и возможность для меня и вправду редкая. Когда я ещё смогу себе позволить? Тем более, потом будет терапия, там строгий запрет алкоголя. Но что же мне надеть?       Открываю шкаф, и на глаза попадается белый пиджак. К нему можно подобрать, например, белые брюки, топ, лучше чёрный, темные туфли и клатч. Это достаточно вечерний вариант? Наверное, нет, но на другое я не способна. Ещё пять минут и надо выходить. Быстрыми движениями выравниваю тон лица, консилер, тушь, помада, немного румян.       Я так давно не красилась, что чувствую себя очень непривычно. Из зеркала на меня смотрит незнакомка с широко раскрытыми искрящимися глазами. Да, мне страшно, даже жутко, но я справлюсь, ведь рядом будет Гедиз. Интересно, я понравлюсь ему? Он ведь никогда не видел меня с косметикой на лице. Глупая, зачем ты вообще согласилась? Я выгляжу смешно. Это не для меня.       Смотрю на время — пора выходить. Вдох, выдох, мне нечего бояться. Целую Мелек, знаю, что скоро вернусь, а мой утомленный ребёнок проспит до самого утра. Но все же оставляю записку, чтобы она не переживала из-за нашего отсутствия. Ещё раз смотрю на себя в зеркало и выхожу, захватив клатч и ключ-карту.       Вижу его, слишком идеального, чувствую себя рядом с ним жабой. Скрестив пальцы перед собой, опускаю взгляд. «Ты недостаточно хороша для такого как он. Для Гедиза Ишыклы». Все верно, я тусклая, неотремонтированная игрушка, а он…       — Наре, ты очень красивая, тебе так идёт белый! — на комплемент Мюге поднимаю взгляд, улыбаюсь, заправив локоны за ухо.       Она так же чудесно и очень непривычно выглядит: легкий макияж, вечернее бордовое платье, невысокий каблук. Мне кажется, что она чувствует себя уверенно: спина вытянута, да и держится она, в целом, статно. Мне всегда так нравились ее рыжие кудри, мечта.       — Спасибо, тебе очень идёт это платье, вы с Гедизом идеально смотритесь вместе, — Мюге смеётся, а я завидую тому, как легко она держит его под руку.       — Ты прекрасна, — выдыхает Гедиз, и я ошеломлённо поднимаю на него взгляд.       Губы изогнуты в полуулыбке. И опять, и снова это восхищение в глазах. Я почувствовала себя так неуютно, что даже обернулась, вдруг он говорит про другую. От его слов сердце ещё больше разволновалось, затрепетало.       — Ты тоже, тебе очень подходит, — теперь я могу открыто смотреть на него, прикрываясь оцениванием его наряда.       Элегантный костюм угольного цвета, белоснежная рубашка, все сидит будто сшито именно на него. Не удивлюсь, если это и правда так. Он весь, как с обложки самого пафосного журнала, вся его энергетика дышит этим. Рядом с ним так и хочется выпрямить спину, надеть каблук повыше, а глаза спрятать за темными очками. Я чувствовала себя рядом с ним одновременно неуклюжей и очень уверенной в себе. А его глаза. Я согреваюсь в их тепле. Спасибо судьбе за этого прекрасного человека.       — Мы действительно сделаем это? — разорвала наши взгляды Мюге.       Она заметно нервничала, но ей это шло, она становилась похожей на молоденькую девочку. Беспокойство в глазах сменялось радостью и испугом. Одно за другим. Девушка крепко держалась за плечо брата, а он услужливо притягивал ее к себе, успокаивая. Зависть немного кольнула где-то под рёбрами. Я улыбнулась ей, чувствуя такие же смешанные чувства. Лишь наш спутник выглядит уверенным и довольным.       — Да, сделаем.       Никогда не была в барах, тем более дорогих. Рестораны да, как дочери посла, мне приходилось появляться на некоторых светских мероприятиях. И я ненавидела их всей душой. Не знаю почему я делала это ради человека, который не сделал ради меня ничего. В самый нужный момент он отвернулся в сторону денег и своей репутации, разбив мое сердце окончательно и бесповоротно. Я больше не искала в нем участия или поддержки. Знала, что все его поступки не ради меня и Мелек. Ради него самого и денег. Они заменяли ему семью.       Запах липкого и терпкого алкоголя тонко ощущался в воздухе. Люди, склонившись ближе друг к другу перемешивали разговоры с напитками. Пара влюбленных за столиком выделялись в этой толпе пьяных, хоть и обеспеченных людей. Их глаза горели, хотя свет был мягко приглушен, создавая очень интимную и спокойную атмосферу. Руки были переплетены, пальцы ласково блуждали по коже друг друга. Они не замечали вокруг никого, без остатка растворившись в своей любви. Она скромно и очень смущенно улыбалась ему, свободной рукой остужая пылающие от алкоголя и чувств щеки. Сладко и нежно улыбалась своему спутнику. Он так же влюблённо смотрел на неё, будто она самая прекрасная женщина в мире.       Я улыбнулась, нагло наблюдая за счастьем незнакомых мне людей, и почувствовала стыд, будто подсматриваю за чем-то очень сокровенным.       Гедиз услужливо отодвинул нам стулья, и мы с Мюге сели за такой же небольшой деревянный стол. На нем стояли салфетки и небольшая вазочка со свежими цветами. Хорошо, что он был круглый, я не чувствовала себя лишней на своей стороне, одинокой.       — С одной дамой мы разобрались — красное вино. Надеюсь ты дашь мне шанс выбрать для тебя самое лучшее, сестра? — прикрыв глаза и поклонившись произнёс Гедиз. Мюге от такого жеста залилась румянцем и прикрыв ладошкой рот тихо рассмеялась.       — Разве я могу тебе отказать, скажи мне? Разве у меня получится? Конечно, я доверяю тебе. Удиви меня.       — А ты, Наре, что предпочитаешь? — с искренним интересом спросил Гедиз, видимо ожидая, что я раскрою свои предпочтения.       Но я не разбиралась в алкоголе, не запоминала названий и пила крайне редко, когда того требовала ситуация.       — То же, что и для Мюге, пожалуйста, — откинув локон от лица, проговорила я.       Его лицо немного вытянулось от разочарования, но он не стал спорить. А я снова принялась рассматривать обстановку и людей, будто давно не была в обществе. Гедиз с серьезным видом изучал винную карту, после чего озвучил наши пожелания подошедшему официанту. Почему-то Гедиз казался мне взволнованным, немного нервным.       — Ты в порядке? — я внимательно всматривалась в его лицо, готовая поймать любую эмоцию до того, как он скроет ее за маской.       — Бывает иначе? — искусственная улыбка, которая не трогает его глаза раздражает меня. Он врет мне?       Стиснув зубы, киваю в ответ. Напряжение растёт, но кажется, что Мюге его совсем не замечает. Она щебечет со мной о всяких пустяках, а Гедиз лишь молча наблюдает за нами, кивая и улыбаясь.       Глоток вина, которое я действительно ждала, чтобы сбросить с себя давление. Терпкий и немного сладкий вкус, хитро скрывающий обороты вина, приятно греет горло, а следом грудь. Мне нравится такое вино, очень легкое. Кажется, что Гедиз во всем разбирается хорошо, во всем идеальный.       Низкий стакан с виски и льдом. Мужчина напротив меня с видом знатока, точно знающего, какой вкус ожидать его рецепторам, пригубливает жидкость. Прикрывает глаза, удовлетворенно хмыкнув.       — Спасибо, вкус очень приятный, — проговариваю я, даже не пытаясь натянуть улыбку. — Что-то произошло? Ты выглядишь…       — Хороший день получился, правда? Спасибо тебе, Гедиз, вкус, и правда, сказка, — перебивает меня Мюге. Это ещё больше настораживает.       Гедиз, откинувшись на стул, мягко улыбается в ответ на благодарность сестры.       Ещё глоток и чувство легкости обнимает мои плечи, волнение куда-то испаряется. Почему я всегда ищу в чём-то подвох? В Гедизе. Как я могу сомневаться в нем?       Приказываю себе расслабиться и подхватываю разговор, который начала Мюге. Мы обсуждаем планы на завтра, снова пьём, и я почти забываю о странном поведении мужчины. Легкость дошла до головы, немного кружит, а свет плывет в глазах.       — Все хорошо, Наре? Выглядишь очень расслабленной, поэтому спрашиваю, — Гедиз внимательно смотрит на меня. И я позволяю себе улыбнуться так, как того желает мое сердце. Смотрю, не скрывая чувств, роящихся в груди и внизу живота.       — Я порядком опьянела и, если честно, то безумно хочу танцевать.       Он понимающе улыбается, кивает. А Мюге торопливо допивая последний глоток говорит:       — Знаете, мне хватит, сонная доза достигнута, пойду в номер. Вы со мной или мне лечь в номер с Мелек, на случай если она проснётся?       Стыд и алкоголь заставляет мои щёки стать пунцовыми. Такое поведение, такие поступки совсем не подходят для матери. Надо идти к дочери. Улыбка спадает с лица — не все происходит так, как мы хотим.       — Сестренка, будь добра, проследи за спокойным сном нашей принцессы, мы придём чуть позже, —ослепительная улыбка, но я возникаю.       — Не удобно, ты не обязана следить за моей дочерью, не нужно, — я уже собираюсь встать, но Мюге мягко кладет руку мне на плечо.       — Наре, иногда полезно. Тем более, я сомневаюсь, что Мелек проснётся раньше утра. Все-таки день был насыщенным. Мне никаких хлопот. А даже если и проснётся, мы найдём, чем себя занять, доверься мне.       Смотрю на неё и не понимаю, что испытываю. Стыд вперемешку с радостью и благодарностью. Она ещё раз кивает мне и улыбается:       — Хорошего вам вечера и спокойной ночи, — она ласково целует брата в щеку, тот отвечает тем же и провожает нежным взглядом.       — Зачем ты ее попросил, Гедиз, мне теперь очень неудобно, — опускаю взгляд на руки совершенно не представляя куда их деть.       — Всем нужна разгрузка, а Мюге приятно быть полезной. Не пойми неправильно, — он наклоняется ко мне, налегая на стол. — Но я делаю это не только ради тебя. Она слишком много времени потеряла. Не хочу, чтобы она чувствовала себя лишней. Будто жизнь прошла мимо, понимаешь?       И я понимала, ведь именно это я осознала в лесу, когда неслась на мотоцикле. Что жизнь пошла мимо.       Гедиз что-то находит на моем лице, и удоволитворенно кивает, снова опустошив стакан. Это был второй по счету. Но он не казался пьяным или даже выпившим. У меня не было тревожности по отношению к его состоянию, я не боялась его. Но что-то мешало дышать, даже под влиянием алкоголя.       — Предлагаю взять бутылку вина, если оно понравилось тебе, и прогуляться по городу. Ты выбрала удобную обувь?       — Что? — растерянно спросила я. — То есть, обувь удобная, но бутылка это слишком много. Думаю, мне вообще больше не стоить пить, иначе танца на столе не избежать, — прячу улыбку за волосами.       — Пускай, меня тебе стесняться нечего, а другим я не дам тебя обидеть даже словом.       Его взгляд был не похожим на те, что я видела раньше. Может это алкоголь так повлиял на него? Не дожидаясь моего ответа, он подозвал официанта и заказал бутылку. Оплатил счёт, несмотря на мои предложения поделить его пополам, и, взяв меня под руку так уверенно, будто это было само собой разумеющееся, повёл на выход из отеля.       Прохлада ночи немного освежила мысли. Но я не позволяла чувству счастья овладеть мной, вскружить голову, как это делало вино. Я знала, есть подвох. Гедиз слишком молчалив, кроток, совсем не похож на себя. Иногда мои мысли совсем терялись, когда глаза отвлекались на окружающую меня красоту. Да, ночная жизнь города прекрасна, я рада с ней, наконец, познакомиться. Тем более в компании Гедиза. Улыбка сама изогнула мои губы, я глубоко вдохнула прохладный воздух.       — Ты правда прекрасна сегодня, — тихо проговорил Гедиз. Смотрю на него, нутро сладко сжимается от его взгляда, от его слов, от эмоций, что он вызывает во мне. — А румянец тебе идёт ещё больше.       Какой-то плавный очень тягучий джаз заиграл вдалеке на набережной. Сердце замерло, испугавшись своих чувств. Я не знала, что ответить. Он сбивал меня с толку своим прямым взглядом и улыбкой.       — Пойдём к океану? — так же тихо попросила я.       — Можно, пойдём, — кивает Гедиз.       Дойдя до берега, скидываю босоножки с ног под удивленный и одобрительный взгляд мужчины. Он учтиво бросает свой пиджак на песок, отчего я с сожалением охаю. Но он лишь отвечает, что это ерунда.       — Садись, устала наверное, — и я опускаюсь, с наслаждением вытянув ноги.       Он немного отпивает из бутылки, удовлетворенно хмыкнув, и передаёт её мне. Немного медлю, но все же делаю глоток, снова отмечая про себя мягкий вкус вина. Тёплый соленый ветер гладит лицо. Приятно шумящая чёрная вода успокаивает. Тут тихо по сравнению с городом. Готова просидеть здесь до утра. Жаль, что рассвет с другой стороны.       — Ты хочешь что-то разузнать, а я рассказать. Кто решится? — прерывает молчание Гедиз.       Его взгляд так же устремлён в эту непроглядную черноту. Маска понемногу спадает, алкоголь даёт о себе знать.       — Говоришь, испортить вечер? Я ведь знаю, ничего хорошего ты не стал бы скрывать. И поить меня, — он оскорбленно обернулся.       — Это уже слишком! Я ведь тебя не силой заставил пить, лишь на поводу пошёл. И с сестрой не сговаривался, она сама давно хотела немного расслабиться. Разве плохо вышло?       — Нет, вышло хорошо, но предчувствие давит. И тебя давит, я вижу. Расскажи. Закончим этот театр, невыносимо, когда ты что-то недоговариваешь.       Он глубоко вздыхает, сново делает глоток. Собирается с мыслями. Я не тороплю его. Так же отпиваю вина.       — Это с Санджаром связано? — решаюсь помочь ему.       Он поднимает взгляд, молчит, но кивает. Неприятно колит в районе рёбер, сводит желудок.       — Скажи как есть, не мучай ни меня, ни себя, — отрезаю я.       — Он готовит иск по опекунству над Мелек. И в нем будет упомянуто, что ты лежала в Швейцарии, то есть он решил, во что бы то ни стало… — дальше я уже не слышала, что говорит Гедиз.       Дыхание перехватило мои лёгкие жгучей болью. Я отвернулась к воде. Вот и все. Конец. Я потеряю дочь. Потеряю свой смысл жизни.       — Я так трепетно растила ее, целуя каждую царапину, обнимая ее по ночам. Старалась запомнить каждую улыбку, каждый особенный момент. То, как она пошла, как начала разговаривать. Я плохо помнила ее рождение, и что было после, первые полгода. То есть, не смогла увидеть, оставить себе на память ее первую улыбку. Хотела, чтобы она не думала плохо об отце и хотя бы по воспоминаниям знала свою бабушку. Чтобы смотрела на мир и видела в нем лишь хорошее. Я просыпалась ночами, укрывала ее. А теперь я потеряю дочь.        Слезы текли сами собой, бутылка припала к губами. Я разрушена. Невыносимо потянуло к моему ангелу. Но показаться ей в таком плачевном состоянии значит испугать ее. Нет, не могу, нужно показать ей силу.       Гедиз молчал, подбирал слова в своей голове. А потом взял за руку, крепко сжав, и ободряюще прошептал:       — Мы придумаем что-нибудь, подадим встречный иск. Я не позволю тебе потерять Мелек.       Из его уст это звучало ещё более устрашающе. «Потерять Мелек». Проще умереть. Теперь я понимаю, как люди умирают от разрыва сердца.       Ветер подул сильным порывом, а море вторило ему шумной волной. Я посмотрела на Гедиза сквозь пелену слез и рассмеялась. Как просто ты говоришь! Но это не устроить поездку на мотоциклах и не угостить вкусным мороженым. Это риск остаться без своей жизни, без части себя. Но мое сердце... в нем сразу затеплилась надежда и вера в эти слова.       Ветер снова ударяет нам в лицо, грядёт шторм. После спокойной и душной погоды всегда идут раскаты грома и молнии, ливень и холодный порывистый ветер.       Я верю Гедизу. Он дарит мне надежду, которая потом убьёт меня или даст начало новой жизни?