Это будет новая сказка для моей дочери

Глава 2

      Она никак не поднимала трубку, и меня перекидывало на автоответчик. Руки уже тряслись от злости и страха. Почему она не берет трубку? Последний наш разговор был совсем не про обиду или злость. Может она разозлилась из-за того, что я рассказал Санджару ее местоположение? Или она все таки узнала, что Менекше беременна? Если да, то ей сейчас плохо. И ей нужен друг. Нужен тот, кто не даст утонуть в этом дерьме. Я до сих пор не понимал, как такой чистый и добрый человек, как она, попадал в такие ситуации? Почему ей не выпадал шанс быть счастливой? Ах, мой друг, ах! Это все твои поступки! Как ты не поверил ей? Как ты опять смог поступить так с ней? Нет, она не берет, надо ехать к ней.       Я слетел вниз по лестнице, набросив лёгкое пальто на плечи и обвязав шею шарфом. Сегодня погода не жаловала своим теплом, хотя еще вчера теплый ветер ласкал лицо. Уже у двери меня ловит моя сестра Мюге.       – Ты хотел сбежать и даже не поговорить со мной? – ее руки крепко схватили мою, а глаза смотрели с участием. Лишь она одна знает мои раны. Но даже ей не позволено в них копаться. Вырываю руку, взглядом даю понять, что не готов сейчас что-то обсуждать.       – Мне нужно идти, что-то случилось. Сейчас не время, сестра, – переминаясь с ноги на ногу, жду когда она отпустит меня. Не хочу быть грубым с ней, она этого совсем не заслуживает. Кидаю еще один обеспокоенный и нетерпеливый взгляд на нее, она кивает и отходит в сторону:       – Надеюсь, все обойдется. Будь осторожен.       Я уже не слышал, что она говорила. Я летел к машине, снимая ее с сигнализации. Внутри уже все клокотало от паники. Надо успеть. Успеть до чего? Я даже не знал, почему так тороплюсь. Мотор приятно заурчал, и я сразу выехал с подъездной дорожки. Набрать Санджару? И что я ему скажу? “Дорогой друг, я боюсь, что твоя возлюбленная опять что-то могла сделать с собой, потому что не отвечает мне на звонки?”. Бред. Он опять вскипит своей ревностью. Но я знал свои чувства. Они были сосредоточены на этой хрупкой темноволосой девушке с большими зелеными глазами. Я и только я мог решать, что с этими чувствами делать. И решил. Бросил себя в бездну, утонул, задохнулся и камнем опустился на дно. Наре друг Гедиза. Гедиз друг Наре. И это всегда будет больше, чем я могу пожелать.       Машина рассекает миллионы капель, которыми землю щедро одаривает небо. Я петляю по знакомым поворотам почти не сбавляя скорости. Небольшой затор — и я почти рычу от злости. Или страх? Я в ужасе. Нервно, рывками прорываюсь через машины и лечу дальше. Осталось меньше 20 минут, и я буду на месте. Кровь стучит в висках. Поворот, второй и по прямой до упора по узкой улице, струящейся вверх. Вдалеке уже вижу крышу ее дома, и меня чуть отпускает. Она существует, этот дом не выдумка, и она никуда не делась. Паркую машину и выхожу под этот мерзкий дождь. Он, кажется, сразу пропитывает мое пальто влагой.       Я открываю деревянную дверь – она противно скрипит под дождем – и оказываюсь в маленьком каменном дворике. Цветы, что вчера горели цветом и теплом, сейчас тонут в серости. Стучусь в дверь, нервно переводя вес с одной ноги на другую и обратно. Пусть она откроет, и тогда моя взволнованная физиономия вызовет взрыв смеха у Наре. Я готов быть даже дураком в ее глазах. Лишь бы видеть ее.       Но дверь распахивает другая рука, и духи совсем не те. Передо мной стоит Эльван, грустные глаза и фальшивая улыбка:       – Братец Гедиз, добро пожаловать. Хотя ты будто и не уходил, – она приветливо раскрывает двери, это настораживает еще больше. И тут меня поражает молния: машины Наре не было на подъездной дорожке или где-то поблизости.       – Приветствую, сестра Эльван. Где Наре? Я не видел ее машины.       Я чувствую, как у меня каменеет лицо, голова тяжелеет. Она мнется, вижу испуг в ее глазах, они бегают по моему лицу и пальто. Замечаю, что плечи ее платья мокрые, а волосы вьются от влажности. Она стояла на улице недавно. Сжимаю руки в кулак, чтобы их не трясло.       – Я не могу сказать тебе, но у меня есть вещь, которую я должна тебе отдать. Но ты сначала проходи, выпьем кофе, обсохнешь. Летел сюда, несмотря на дождь, а?       Она тут же взяла себя в руки и снова злобно улыбается мне. Будто я предатель, пытающийся выставить себя в добром свете. Девушка проходит внутрь дома, оставляя меня перед выбором, и я слышу как на кухне звенит посуда. Что ж, я поиграю в твою игру, Эльван. Капли стекают по лицу, я сбрасываю мокрое пальто на стул в кухне, на что девушка бросает недовольный взгляд. Я делаю вид, что не вижу и опускаюсь на стул. Мне не до этикета. Скажи спасибо, что вообще сел, а не стал искать ее по всему дому. Пальцы отбивают нервную дробь по столу.       – И почему же ты не можешь мне сказать, где она? Думаю, ты уже все знаешь заранее, ведь ты в последнее время такая проницательная, – сарказм, как яд, льется из меня. Я был обижен. Те слова, что сказала мне Эльван, я был готов вынести от любого. Но не от нее. Ведь я заступался за нее перед ее мужем и был готов всячески помогать ей. В ответ я слышал о себе те слова, которые мог сказать человек, совершенно незнающий меня.       – Тебе совсем не стыдно? – противно взвизгивает девушка, вытаращив на меня глаза. Ее ноздри раздуты от гнева, волосы дрожат от напряжения на плечах, а грудь высоко поднимается, дышит злостью.       – Эльван, потише, что происходит? – я в тот момент искренне не понимал, почему она так ополчилась на меня.       – Это ты потише, брат Гедиз. Слава Богу, очень быстро летаешь! Однако летаешь возле не тех птиц. Опустись на землю! – злобно шипит девушка, глаза сверкают. Но я всё ещё не понимаю о каких птицах она мне толкует.       – Эльван, может тебе субтитры настроить? Я не понимаю.       Она жалобно делает бровки домиком и заикаясь втолковывает мне собрав пальцы перед своим лицом:       – Ты… Как ты… С какой смелостью, брат? Ты… – я смотрю на не с недоумевающей улыбкой. О чем она тут распинается? – Я никак не могу понять! – она разочарованно отводит свои черные глаза от моего лица, а потом вновь впивается в меня своим острым взглядом.       – Нас двое. Я тоже не понимаю. Говори, девочка, что хочешь сказать. Она вздыхает, видимо, чтобы немного успокоиться и разъяснить мне все, как маленькому:       – Брат. Ты объездил весь мир. Но вернулся с пустыми руками. Потом, словно на родине нет других девушек, взял и влюбился в Наре, брат! – она снова срывается на крик и тут уже моя очередь нервничать. Хватаю ее за руку и тащу дальше от дома, за небольшую калитку. Я испуган, меня разоблачили:       – Тише, девочка, иди сюда. Послушай. Не знаю, что и от кого ты услышала, но… – она обрывает меня на полуслове. И ещё больше гневается. Вытянув руку передо мной, грозится своими тонкими пальцами. Выглядит это смешно.       – Зехра услышала, когда вы разговаривали с братом Санджаром, – по моей спине идёт холод и руки нервно начинает потряхивать. – Я думала, что брат Санджар злой человек. Оказывается, я ошиблась. Оказывается, у него терпения как у святого! Серьезно, не смейся. Как ты ещё жив, брат?!       Отвожу стыдливо глаза в сторону, скулы сводит от напряжения.       – Ты положил глаз на возлюбленную Санджара Эфе! Как ты ещё жив? – мне кажется, она готова кинуться на меня и выцарапать мне глаза. Но тут уже вскипаю я:       – Что значит "глаз положил"?!       – Ай! Если красиво скажу, будет лучше? Нравится? Влюблен? Какая разница?! – она наклоняет голову произнося свои варианты, показывая все свое пренебрежение.       – Эльван. Не суй нос, куда не просят, – наклоняюсь ближе к ней и делаю самый грозный вид. Пускай я буду груб, она тоже не подбирает выражений! Но она лишь усмешливо качает головой:       – Такой у меня характер, буду совать! Брат, – уже снисходительно говорит она, – знаю, в твоём мире люди ненадолго задерживаются. Сегодня одно, завтра другое…Но у меня мир не такой, брат. В моём мире человек влюбляется только один раз, на всю жизнь. Живёт с этой любовью и с ней же умирает.       – Если хочешь, иди и поговори об этом с Яхъей! – злостно улыбаюсь и швыряю ей эти слова в лицо. – Сядьте и поговорите про свою любовь.       Только сказав это, жалею. Вижу, как ее лицо искажается болью, но на губах играет добрая сожалеющая улыбка. В глазах плещется печаль.       – У нас не любовь, брат. Оказывается, Всевышний либо позволяет влюбиться, либо нет, – она виновато поднимет плечами и трясет головой. – Мне не позволил. Но пестрая птица Санджара Эфе прилетела, брат. Иди и играй в другом месте, брат, чтобы никому не было больно. – Потому что Наре попросила об этом. А я не в праве нарушать это слово, – голос Эльван вывел меня из воспоминаний. Она уже разливала горячий кофе по кружечкам.       – Ты спокойна, как скала. Если бы она хотела что-то сделать с собой, ты бы так себя не вела. Значит что-то другое, – я поднял на нее взгляд, но ее маска безразличия была непроницаемой. – Ладно, так что ты должна отдать мне, Эльван?       Она деловито хмыкнула, поставив поднос с кофе, сахаром и двумя стаканами воды на стол. Откинув черную прядь шелковистых блестящих волос с лица она, принялась за кофе. В самообладании ей нет равных.       – Я сказала, что мне есть, что тебе отдать. Но я не сказала, что отдам сегодня, – тихо цокнув кружечкой, она перевела довольный взгляд на меня. Зато я свое самообладание терял. Резко встал и схватил пальто. Слишком резко – мой стул с грохотом упал на пол. Все внутри меня клокотало, руки трясла дрожь, но я улыбался.       – Надеюсь, Санджару твой ответ понравится больше, чем мне. Иначе, я тебе не завидую.       Набрасываю темно-зеленое пальто на плечи, оно противно прилипает к тонкой водолазке. Это был удар ниже пояса, я видел, как в ужасе исказилось лицо девушки. Одно дело отливать меня, совсем другое моего друга. Она знает это. Уже выхожу в коридор, чтобы покинуть этот проклятый дом, где все пропитано ее запахом. Но Эльван окликает меня, и я безучастно поворачиваю к ней только голову.       – Это письмо я должна отдать тебе только через неделю. Я дала слово. А ты дай слово мне, что дашь ей эту неделю как бы тяжело тебе не было. То, что сделал брат Санджар, непростительно. Это даёт конец всему: их легенде и их прошлому. Наре, да и любая девушка, не заслуживает такого. И именно поэтому ты должен дать ей немного свободы, – она протягивает мне плотный конверт, на котором почерком Наре нацарапано мое имя. В груди все сжимается и сердце падает в холодный колодец. Нет, только не это. Она не могла так поступить со мной. Снова. Молниеносно выхватываю конверт и впиваюсь глазами в девушку. Она, закусив губу, смотрит на меня, глаза виноватые.       – Ах, Эльван, ах! Как давно она уехала? Куда? Она что-то сказала тебе? – прячу конверт в задний карман черных джинс. В пальто он весь вымокнет, а я не хочу терять ни одну букву, выведенную ее рукой.       – Этого я не скажу. Дай ей время, я тебя очень прошу. Санджар вчера сказал ей о беременности этой змеи Менекше, и я не знаю, как моя девочка выдержала это. Ты скажи мне, брат Гедиз, Санджар совсем с головой не дружит?! – она всплескнула руками вверх и уперла их в бока. Девушка с досадой покачала головой, в глазах читался гнев. Как бы невыносима порой не была Эльван, к Наре она относилась только с добром. И ей было обидно за нее, как за родную.       – Спроси это с него сама, – злобно прошипев, я вылетел из дома, шибанув дверью так, что она чуть не треснула. Зачем, Наре, зачем ты так поступаешь? Я уже дошел до машины и обессиленно плюхнулся в ее салон. Дождь так и не прекратил лить, снаружи было холодно, все окутано липкой дымкой. Оно и к лучшему, никто не увидит, что происходит внутри автомобиля. Я долго смотрел на конверт, помятый после моего заднего кармана, не решаясь открыть его. Чтобы там ни было, это разобьёт мне сердце. Готов ли я к этому?