Похождения младшего принца.

(POV Альберт) Не всегда узнав то, что так стремился узнать, испытываешь облегчение. Лично я чувствую себя, будто в грязи измазался… Узнавать такие вещи о человеке без его разрешения – мерзко и подло. Я же просто хотел узнать, что он достоин спасения. А вместо этого увидел подлость собственных предков… И мне страшно, что я могу стать как они. Но теперь я уверен в одном – я пойду и подам ему руку. А потом… не знаю – наверное, вернусь в столицу. Хочу поговорить с Анабэллой. Мне до сих пор больно при мысли, что она меня предала. Но сначала я сообщу об этом Джиму и Найту. Не хочу, чтобы они верили той, что может так просто предать. Они решили взять одни покои на двоих. По утрам там всегда сумрак. Братья уже не спят, а просто нежатся в постели. Вхожу я, по привычке без стука. - Эй, Ал, ты чего такой бледный? Что-то случилось? – поинтересовался Найт, немного приподнявшись. - Да. На меня напали пару часов назад, – было начал я, но меня сразу же перебили. - ЧТО!? Кто? Ты в порядке? – наперебой завопили близнецы, вскакивая. - Да, я в порядке. Это были два мага-наемника, с ними разобрался Александр. - А кто их послал? Они сказали имя? – парни немного успокоились и теперь выжидающе уставились на меня. - К сожалению, да. - А почему… - Потому, что это Анабэлла. - Не может быть. Дальше говорить я не смог – в горле собрался комок, поэтому я просто покачал головой и вышел под аккомпанемент гробового молчания. Им нужно время, чтобы все это осознать. Кому как не мне это знать, когда горечь почти физически ощущается на языке. Они уедут завтра. Дядя Зигмунд точно примет их к себе. В конце концов, это он когда-то будучи наследником сбежал с немым воином-простолюдином. Наверное, это судьба, что уже второе поколение трон наследует младший сын. * * * Утро дождливое и серое. Промозглый туман окутывает корни деревьев, подобно путам. На небе не видно и пятнышка лазури. Лишь темно-серое тоскливое марево. Впервые за долгое время погода так соответствует настроению. Мы не говорим ни слова. Да и зачем? Мы и так все понимаем. Слова кажутся такими ненужными, так как они нарушают покой тишины. Да и не хочется открывать рот, когда ничего кроме скорби и боли не сможешь пустить в этот мир. Я еще долго смотрел вслед двум серым, как и завеса дождя всадникам, пытаясь прочувствовать, как струи воды проникают сквозь тонкую одежду. Пытаясь почувствовать хоть что-то. Когда я зашел в замок, вода стекала с меня ручьями, поэтому мой путь легко было проследить по мокрым пятнам, оставшимся на полу. Знакомая комната в сине-серебристых тонах уже не казалась такой родной и уютной, после правды, прозвучавшей в ее стенах. Проход открылся с тихим щелчком, пропуская меня в полумрак подземелья. Картина нисколько не изменилась и все так же играла живыми красками. Когда я коснулся поверхности полотна, казалось, что это не плотный холст, а гладкая поверхность воды, растревоженная случайным прикосновением. Я погрузил в нее руку почти по локоть, когда вокруг запястья сомкнулись теплые пальцы. Еще немного и прямо из портрета вышел Александр. Только теперь его прикосновения не причиняли боль, но успокаивали, как и раньше. Он был плотный, совсем-совсем настоящий и я едва доходил ему до плеча. Теперь язык не повернется назвать его ни Глюком, ни привидением. А вот выглядел мужчина усталым и опустошенным, словно долго не спал. А ведь, и, правда, не спал… - Спасибо, – и голос у него немного отличается от того тихого неживого полушепота. Я поднял на него глаза. Впервые вижу, как этот человек улыбается. Его оскалы всегда бросали в дрожь, словно жертву перед лицом смерти. Ему идет, однако. - И тебе, – я нашел силы слабо улыбнуться. – Я возвращаюсь в столицу. Все твои титулы сохранены, и ты по-прежнему владеешь всеми этими землями. Королевство больше не имеет на них претензий, – теперь мой голос казался тихим, по сравнению с его. – Прощай, Александр. Уходить было тяжело, а остаться не было никакого желания и сил. Я позволил себе на мгновение прижаться лбом к груди некроманта, а затем, не оборачиваясь, вышел. Карета уже ждала меня во дворе. Слуг я оставил здесь. - Трогай, немедля! – резко приказал я кучеру, боясь, что зачем-то вернусь обратно. Но зачем, понять не могу. На душе так муторно, что понять что либо там невозможно. Поэтому я просто уеду. Уже выезжая из ворот, я все-таки оглянулся на окна замка, в котором все-таки я был как дома. На мгновение я встретился взглядом с Александром, и мне показалось, что он с грустью смотрит вслед, а затем он отошел от окна, разрушая эту иллюзию. Нет, этот человек совершенно не способен на чувства к кому-то, кроме семьи и тех, кто был дорог ему когда-то. С чего я решил, что под его расчетливостью и беспринципностью может прятаться хоть что-то теплое. Может, к кому-то, но не ко мне. Я для него враг. Но все равно благодарен за те минуты, когда именно он помогал мне подняться. * * * (не POV) Он спокойно лежал на крыше, когда дурное предчувствие прокралось в мозг, не давая ему полностью расслабиться. Хоть интуиция некроманта редко подводила, мужчина хотел отмахнуться, а потом защитная система заклинаний, которыми был обвешан замок, сообщила о вторжении. Сердце обеспокоенно екнуло, когда он понял, что тревога исходила от его бывших покоев. А точнее, от места, где находится Альберт. Не долго думая, он перенесся в покои, сначала надеясь, что просто посмотрит что там, и может быть, перебросится парой колких фраз. Он давно поймал себя на том, что общаться с принцем ему довольно нравится, тем более, что парень был красив. Но вот когда он увидел, как двое магов с улыбками на лицах собираются убить Альберта, как принц безразлично смотрит на убийц, все тормоза у магистра сорвались. - Не смейте трогать то, что принадлежит мне, - не особо осознавая, что и зачем говорит, прорычал он. Возможно, если бы маги просто по-тихому смылись, они бы смогли выжить. А потом в Александра полетела весьма профессиональная ментальная атака. Кого другого она распылила бы в пыль, но для некроманта это было как комариный укус. Такую злость он испытывал не часто. Точнее, на его памяти всего дважды. Единственным, о чем он сейчас думал, чего жаждал – было убийство тех, кто посмел тронуть хоть кого-то, кто ему был дорог. Или внезапно стал таковым. Сила стала осязаемой, вокруг еле заметно запахло озоном. Вокруг все было залито светом, который резал глаза. И лишь один смотрел в самый центр этого святящегося кокона. Смотрел, ни капли не морщился, и смеялся, когда плоть тех, кто когда-то был магами-наемниками, гнила и распадалась прямо у них на глазах, потому, что они были еще живы. И кричали. И не было ничего приятнее тех криков и их агонии. А потом, когда все закончилось и способность рассуждать, наконец, вернулась в измученный разум, оказалось, что сил почти не осталось. Их едва хватало, чтобы поддерживать видимость и слышимость. И то, ненадолго. Наверное, это был единственный момент, когда некромант действительно испугался. Страх смерти у тех, кто ей повелевает гораздо сильнее, чем у кого-либо другого. Принц пребывал в каком-то трансе, поэтому достучаться до него было чертовски сложно. А потом, он уже не смог поддерживать связь, став почти настоящим призраком. Невидимым и совсем не заметным. Автоматически перенесшись к собственному портрету, к которому был привязан, мужчина сполз на пол. Каждая минута все больше кидала в панику, заставляя думать, что никто уже не придет. Какая, в сущности, разница? Три столетия или три дня. Какая разница, если у тебя нет сил и впереди одно одиночество и сумасшествие. Зачем принцу спасать его? Того, кто даже не скрывал, что хочет его просто использовать. Где-то за пределами комнаты уже поднимался рассвет. Обычно, он дает надежду. Но он же и забирает. Помощь явилась неожиданно, когда уже разум был на грани полного истощения. Она явилась в виде руки, протянутой во тьме. Руки, что вела к свету. Александр ухватился за нее, не раздумывая, как за последнюю надежду. Чувствовать все заново, как когда-то давно, было восхитительно. Прохладные руки Альберта, небольшой сквозняк и сырость помещения. - Спасибо, – нет, он никогда не говорил спасибо до этого. Но почему бы не найти что-то хорошее, когда заново родился? Когда с улыбкой думаешь, что жизнь прекрасна. Следующие слова принца отозвались глухой непонятной тоской. Ему хотелось остановить его, попросить остаться, но потом явилась очередная мысль – зачем? Какой смысл в том, чтобы удержать при себе этого такого же несчастного человека? В месте, где он, вероятно, не видел ничего хорошего. Он смотрел вслед уезжающей карете, в надежде, что она все-таки вернется. А сделать так, чтобы она остановилась… Простой симпатии ведь недостаточно, чтобы удержать кого-то. Только вся радость от воскрешения куда-то пропала, как только процессия растворилась в пелене дождя.